Красная зона. Лиля Пальвелева – о выживании с ковидом

Вероятно, это был хирург. Среди хирургов часто встречаются такие высокие, крепкие и немного угрюмые люди. На моё счастье, именно он дежурил в приёмном покое в тот вечер, когда нас с мамой привезли в ковидный госпиталь на окраине Новосибирска. Перед этим мама побывала в двух больницах. В первую попала по скорой с сердечным приступом. Видимо, там и заразилась. Во второй ей поставили кардиостимулятор, однако операция прошла не совсем удачно, с осложнением. Из-за обширного пневмоторакса одно легкое слиплось.

Разговор с доктором был коротким. В двух словах я рассказала о последних злоключениях и попросила: "Разрешите мне остаться с мамой у вас. У неё все в порядке с интеллектом, но физически она беспомощна. Четыре с половиной года назад перенесла инсульт. С тех пор я все время с ней. Я сделала обе прививки, и у меня свежий тест ПЦР".

Я сказала, что без меня мама погибнет, и врач отнёсся к этому серьезно. Только хмуро счёл нужным обозначить, что я рискую ("Мы тут все положительные"). Я ответила, что отдаю себе в этом отчет. И что нет никаких иллюзий. Он вышел, куда-то позвонил, и через минуту сообщил, что я могу остаться.

Не беда, что линолеум в дырах и стены обшарпанные. Зато нас поместили в отдельную палату! Кто не имел грустного опыта ухода за так называемыми маломобильными пациентами, тому не понять, почему ты можешь отлучиться лишь на две-три минуты. Хотя бы для того, чтобы позвать врача, если вдруг срочно понадобился. Ну а кому приходилось иметь дело с такими больными, тому ничего объяснять не надо. Голова и руки сиделки при близком человеке заняты постоянно.

Помимо рутинных задач при госпитализации возникают новые. Следить, чтобы принесли нужные лекарства и поставили капельницу. Отделение большое, и медсестры могут ошибиться. Да, такое бывает. Сотрудничать с докторами. Помнить – они разные. Как в любой профессии, есть толковые и никудышные. Не докучать пустяками. Всегда сохранять хладнокровие. Не ждать чудес, но при этом забыть о важном правиле - быть объективной. К примеру, не сочувствовать молодому кардиологу по поводу явного эмоционального выгорания, когда он раздраженно сообщает, что у него в отделении 100 пациентов. У него 100 пациентов, а у тебя мама одна-единственная. Это пропустить мимо ушей. И одернуть, когда тебе говорят: "Послушайте, ей 84 года! У меня нет молодильных яблочек". Вот тут нужно проявить твердость.

Лишь в первые дни сменявшие друг друга врачи и медсестры спрашивали, как я сюда попала и кто разрешил. Потом – не знаю почему – перестали. Самыми тяжелыми были дни и особенно ночи, когда расцвел пневмоторакс. При каждом выдохе раздавался громкий свист вперемежку с хрипами. Мы еще шутили! "Теперь ты не мама, а фисгармония", – приговаривала я, держа две подушки на коленях, на которые склонялась мама. Спать ей удавалось только сидя. И я часами сидела рядом.

Мы договорились, что будем бороться, и мама Вера Федотовна терпеливо переносила все тяготы. Только когда делали проколы, чтобы откачать воздух, на вопрос, очень ли было больно, с досадой отвернулась и отвечать не стала. Лишь третья попытка оказалась удачной. Сутки из тела торчала длинная трубка, присоединенная к аспиратору. Тихо и уютно всю ночь гудел мотор этого ящика. Лёгкое расправилось.

Ну а ковид мама перенесла легко. Сатурация всё время в норме. Обошлось и без воспаления легких, и без кислорода. Мы обитали на третьем, "нестрашном" этаже. Реанимация – на втором. Подавляющее большинство пациентов – старые люди.

В коридоре нечаянно слышу обрывок телефонного разговора. Худенький пожилой мужчина говорит, что решил подлечить сердце в Мешалкина, да вот подцепил там коронавирус. Это он про Национальный медицинский исследовательский центр имени академика Мешалкина. Солидная кардиологическая клиника. Оказывается, мамин сценарий – типовой: "Вы будете смеяться. Нам год еще назад велели поставить кардиостимулятор, но мы тянули до последнего. Отсиживались дома. Боялись заразиться в больнице. И вот как вышло". Дежурный врач, заглянувшая к нам вечером, смеяться отказывается: "Нет, не буду. К нам каждый день везут именно из больниц. Все точно так же – "потерявшие невинность" бабушки и дедушки".

Я всё-таки переболела. Когда я оказалась в красной зоне, после второй прививки прошло меньше положенных трех недель. Но это было недолгое и пустяковое недомогание. Прежде к "Спутнику V" я относилась со скепсисом. Получается – напрасно.

Сейчас мы дома. Выписывались с отрицательным на корону тестом. И чувствовала себя мама неплохо. Только оказалось, что расслабляться рано. Буквально через день началась интоксикация. Это когда человек большую часть суток спит от слабости, мучается приступами тошноты и у него пропадает аппетит. До такой степени, что сваренное вкрутую крошечное перепелиное яйцо мама могла съесть лишь в три приема. Теперь я знаю, что такие симптомы часто бывают у переболевших стариков. И что всё это часто приводит к летальному исходу.

Чтобы избежать худшего, нужно сразу же начинать принимать какой-нибудь сорбент, ведь организм отравлен, и все его системы дают сбой. Далее – соблюдать белковую диету. Пить щелочную минералку и вообще побольше пить. Самое же главное – найти хорошего (очень хорошего!) терапевта, который по результатам подробного анализа крови сделает нужные назначения.

Такие меры дают неплохие результаты. Жаль, что я не была предупреждена и решения приходилось принимать на ходу, да и не совсем вовремя. Как бы то ни было, сейчас моей маме лучше. Намного. Мы боремся.

Лиля Пальвелева – корреспондент Радио Свобода, Новосибирск

Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции​