Репрессии и пытки. Как остановить конвейер

• В деле об истязаниях и сексуальном насилии над заключенными в Ангарске растет число потерпевших, а подозреваемых по-прежнему нет.
• "Нежелательные организации" и "иностранные агенты": что еще предлагают власти для борьбы с инакомыслием в России.

ОСТАНОВИТЬ ПЫТОЧНЫЙ КОНВЕЙЕР

В Иркутске расследуют пытки заключенных следственного изолятора № 6 и колонии № 15 в сибирском городе Ангарске. И то, что вскрывается в ходе следствия, просто шокирует.

Пыточный конвейер

На видеосвязи с нами – эксперт Фонда в защиту прав заключенных Петр Курьянов и адвокат Светлана Яшина, которая представляет интересы потерпевших в ангарском деле о пытках.

Петр, как так вышло, что в этом деле до сих пор нет подозреваемых, которым можно было бы предъявить обвинение в совершении пыток, насилия, истязаний?

^{Видеоверсия программы}

Петр Курьянов: Мы недавно ездили в Иркутск, в Ангарск, участвовали в следственных действиях с Евгением Юрченко. И в процессе общения со следователем я постоянно пытался выяснить, каким образом на этой "подводной лодке" – СИЗО-6 до сих пор нет подозреваемых, хотя все сотрудники известны, большая часть названа. Однако внятного ответа не последовало.

В ходе следственных действий я четко увидел, что очень велико противодействие местного УФСИНа, ГУФСИНа по Иркутской области. Мы проходили по тем местам, и уже на месте Евгений рассказывал, каким образом ему наносили удары, где кто стоял, откуда какой сотрудник заходил. Нам представили сопровождающего сотрудника ИК-16, которого Евгений опознал как участвовавшего в избиениях. Мы заявили отвод этому сопровождающему, но следователь отказал. Нас не пустили в помещение ШИЗО и ПКТ, где тоже проводились избиения. Велико и противодействие местной прокуратуры. Вот потому и нет подозреваемых и обвиняемых.

Марьяна Торочешникова: А сейчас уже понятно, сколько людей из сотрудников колонии и следственного изолятора № 6 было вовлечено в насильственные действия? Это какая-то отдельная часть коллектива, "паршивые овцы", или это системная история?

Петр Курьянов: Этот извращенный, ужасный пыточный конвейер начался именно после бунта в колонии в Ангарске. По сведениям некоторых осужденных, полковник Сагалаков, который до сих пор является начальником Управления УФСИН по Иркутской области, отдал устный приказ жестко изнасиловать виновных в этой акции. И мы видим, с каким рвением и жестокостью был исполнен этот приказ.

Марьяна Торочешникова: Светлана, вас что-то шокировало в этом деле?

Светлана Яшина: Меня там шокировало все. Я поняла, что система ФСИН выращивает извращенцев. Они их называют "разработчиками", но, по сути, из осужденного делают почти зомби, машину: ему сказали "фас!" – он идет и делает это.

В ИК-15 10 апреля 2020 года были массовые беспорядки. Был признан потерпевшим начальник этого управления Сагалаков. Получается, что потерпевший до сих пор руководит всеми потенциальными свидетелями, обвиняемыми и потерпевшими. Он руководит всеми, кто пытал и насиловал, и в его власти сегодня регулировать все эти взаимоотношения.

У меня большие сомнения, будут ли там вообще обвиняемые. Следственный комитет Иркутской области никогда не обращал на это внимание, хотя у них были показания осужденных о том, что им неоднократно заливали острый соус в анальное отверстие, насиловали литровой банкой, швабрами, палками, руками, то есть по локоть залезали в анус – якобы искали там телефоны. Это извращенное общество!

Я с января общаюсь с осужденными ребятами и точно знаю 70 человек, которые так пострадали. Где-то есть информация о том, что 516 человек вывезли из ИК-15, развезли в СИЗО-1 в Иркутске и в СИЗО-6 в Ангарске, где насиловали на протяжении нескольких месяцев.

Поражает цинизм руководства нашей страны. Именно из-за этого дела (это мое личное мнение), из-за того, что я снимала видео жертв, у нас очень быстро приняли закон о запрете адвокатам проносить технические средства: телефон, аудио- и видеоаппаратуру, которая находится в телефоне.

Марьяна Торочешникова: То есть теперь у вас просто не будет возможности фиксировать подобные факты.

Светлана Яшина: Но сегодня жизнь такая, что каждый депутат может очень быстро там оказаться, и он тщетно будет просить своего адвоката принести с собой телефон и зафиксировать его побои или изнасилование.

Марьяна Торочешникова: Петр, кто такие "разработчики"?

Петр Курьянов: Это люди, завербованные из числа осужденных оперативным отделом как некие агенты, выполняющие те или иные поручения. Как правило, это заключенные с большими сроками, по тяжким статьям, которые, естественно, выбирают сотрудничество с администрацией, потому что тогда им создают льготные условия. Их наделяют полномочиями и дают указание, чтобы тот или иной попавший к ним в разработку давал нужные оперативникам и следствию показания.

Петр Курьянов

У нас много показаний по этому поводу. В частности, сын Верещака, бывшего начальника ИК-15, работает оперативником в СИЗО-1. После всей этой акции Верещак-младший сам руководил "разработчиками", сам закидывал тех или иных осужденных в камеру к "разработчикам". Там с ними творят просто ужас, зверства: сразу завязывают простынями, бросают с высоты человеческого роста на бетонный пол, засовывают предметы в анальное отверстие, прожигают через ложку кипятильником, издеваются. Их ломают и не оставляют никакой возможности перечить и не выполнять какие-то указания.

Эти осужденные – палачи, им абсолютно все равно, у них впереди большие сроки. Им нужны посылки, передачи, хорошие сигареты, телефон с интернетом. Все это может дать только администрация.

Марьяна Торочешникова: Видимо, при таких обстоятельствах привлечь к ответственности сотрудников колонии чисто юридически довольно сложно? Ведь они же не своими руками это делали, и никто никогда не докажет, что именно они отдавали приказ издеваться над людьми.

Светлана Яшина: Конечно, ведь эти "разработчики" никогда не дадут показаний против сотрудников ФСИН, хотя многие другие осужденные сообщают об этом. Но это же слово против слова! Сотрудники ИК-15, СИЗО-6 и СИЗО-1 полностью удалили все видео, доказательств нет. Прокуратура не работает, следствие не работает, везде "круговые поруки". И осужденным не на кого надеяться: родственники далеко, адвокатов нет. Это рабы системы.

Марьяна Торочешникова: Есть ли выход из этой ситуации? Как остановить пытки, ликвидировать систему, связанную с "разработчиками"?

Петр Курьянов: Надо просто убрать оперативные отделы из ведения ФСИН, поскольку им уже очень много лет ставятся задачи пыточного характера. А чтобы привлечь к уголовной ответственности сотрудников ФСИН, которые бравируют тем, что они под прикрытием, надо забрать все это пыточное уголовное дело в центральный аппарат России, чтобы не было никаких коррупционных связей между следователями Следственного комитета и прокурорами, которые годами бездействуют. Приходят сплошные отписки, хотя уже возбуждена куча уголовных дел по пыткам, только постановлений на медицинскую экспертизу уже больше 20. Четыре месяца все это длится – и ни одного подозреваемого! Это просто дурдом! Видимо, они тянут время, чтобы прекратить это дело.

ДУМА НАДУМАЛА

За одну сессию на рассмотрение в Государственную Думу России поступает примерно 500 законопроектов. Половину из них депутаты, как правило, успевают принять. Чтобы понимать, какие новые законы появляются в России, и случайно их не нарушить, мы запускаем новую рубрику "Дума надумала".

"Дума надумала": как депутаты ограничивают избиральное право

ОХОТА НА "НЕЖЕЛАТЕЛЬНЫХ"

Сразу двух федеральных оппозиционных политиков – Андрея Пивоварова в Санкт-Петербурге и Дмитрия Гудкова в Москве – на этой неделе по разным основаниям задержали правоохранительные органы. И хотя оба не скрывали своих намерений участвовать в грядущих выборах в Государственную Думу, в Кремле заявили, что эти задержания не имеют никакого отношения к политике.

Пивоваров арестован, Гудков - на свободе

С нами адвокат Станислав Селезнев и член Совета Правозащитного центра "Мемориал", руководитель программы поддержки политзаключенных Сергей Давидис (российские власти считают "Мемориал" "иностранным агентом", но организация с этим не согласна).

Сергей, можно ли считать Пивоварова и Гудкова политзаключенными (Дмитрий Гудков сейчас на свободе, но остается подозреваемым)?

Сергей Давидис: Конечно. В ситуации с Пивоваровым это абсолютно очевидно. Само применение статьи 284.1 Уголовного кодекса "Осуществление деятельности нежелательной организации" дает основание для этого, безотносительно ко всем конкретным обстоятельствам. Это усугубляется тем, что "Открытая Россия" не является организацией, которая признавалась "нежелательной". Она не является иностранной организацией. И наконец, в конкретном случае Пивоварова речь идет о посте в фейсбуке о поддержке кандидатов, выдвинутых другим брендом – "Объединенные демократы". Это, конечно, полный абсурд!

Обстоятельства дела Дмитрия Гудкова не до конца понятны, но, судя по всему, это просто хозяйственный спор, которому противоестественным образом придан криминальный характер. В сочетании с общественной деятельностью Дмитрия Гудкова эта незаконность тоже порождает основания для признания его политзаключенным, если он вновь будет взят под стражу.

Марьяна Торочешникова: Хотелось бы разобраться в том, что такое "нежелательные организации". На днях еще три организации были признаны "нежелательными" на территории России. Значит, те, кто с ними сотрудничал, тоже под угрозой привлечения к уголовной ответственности?

Сергей Давидис: Сам институт "нежелательных организаций" противоречит базовым принципам права. "Нежелательной" объявляется иностранная или международная организация, которая, по мнению властей, несет угрозу для обороноспособности и внешней безопасности РФ. Генпрокуратура вправе объявить такую организацию нежелательной своим внесудебным решением, и ей не приходится даже обосновывать, в чем именно заключается эта угроза. Попытки оспорить это в суде, которые предпринимались, например, Free Russia Foundation, привели к тому, что прокуратура принесла справку из ФСБ, где написано: "А мы считаем, что этот фонд несет угрозу". И суд говорит, что он верит позиции ФСБ, и оставляет решение в силе.

Сергей Давидис

Уже приняты в первом чтении поправки в Уголовный кодекс, которые расширяют запрет осуществления деятельности "нежелательной организации". Если раньше было запрещено осуществлять деятельность на территории России, то теперь фактически запрещено всякое сотрудничество где бы то ни было с этими организациями, в том числе и вне российской территории. Кроме того, упрощена процедура привлечения к уголовной ответственности.

Мы видим, как подходит государство к вопросу о понимании понятия "осуществление деятельности". Просто появление логотипа "Открытой России" в кадре ролика про недостаток школ в Краснодаре было поводом для уголовного дела против Яны Антоновой. Участие в дебатах под брендом "Открытой России" стало одним из оснований для уголовного дела против Анастасии Шевченко.

Марьяна Торочешникова: Станислав, что это за мода обзывать одних людей сотрудниками каких-то "нежелательных в России организаций", тем самым угрожая им уголовным преследованием, и в то же время создавать какой-то закон, от которого вообще никто не может быть застрахован? Ведь неизвестно, какую и когда организацию назовут нежелательной, где и когда ты с ней столкнешься за границей, а тебя потом могут отправить по этапу.

Станислав Селезнев: Да, процедура неизвестна, полностью от нас спрятана. Мы не знаем критериев, по которым та или иная организация признается представляющей угрозу основам конституционного строя. Действенная процедура предоставления тех или иных документов для того, чтобы быть исключенным из этого списка, отсутствует. Нет ни одного случая, чтобы какую-либо из таких организаций (а их 34) из этого списка исключили.

Первый из критериев – это представление угрозы основам конституционного строя РФ. В прошлом году Конституция у нас была скорректирована, и теперь угроза институту семьи, памяти предков, воспитанию детей также может быть применена в качестве основания для признания той или иной организации "нежелательной". Учитывая, что критерии оценочные и неограниченные, а процедура защиты не прописана, поскольку признание происходит в одностороннем порядке, можно утверждать, что этот закон не соответствует стандартам, установленным ЕСПЧ. Он не позволяет лицам, которые могут попасть под его действие (а это абсолютно все граждане до единого) каким-то образом предсказать, будет ли их деятельность признана угрожающей основам конституционного строя страны.

Марьяна Торочешникова: Так это же можно всю страну отправить на нары! А в чем принципиальная разница между "нежелательными организациями" и "иностранными агентами"?

Станислав Селезнев

Станислав Селезнев: Уголовная и административная ответственность за деятельность "иностранных агентов" несколько менее жесткая, по сравнению с деятельностью "нежелательных организаций". Законодательство об "иностранных агентах" несколько более узкое, поскольку оно относится только к некоммерческим организациям, а также к СМИ, и с зимы этого года также к физическим лицам, которые осуществляют подобную деятельность.

Для признания иностранным агентом необходимо несколько элементов. Первый – это получение иностранного финансирования. Это все-таки некий доказанный факт поступления денежных средств из-за рубежа. Второй элемент – это осуществление политической деятельности. Вот тут очень много споров, потому что понятия политической деятельности как такового в законодательстве нет, и сюда может быть отнесено любое выражение мнения. Наша судебная практика сам факт размещения информации в интернете уже считает публичной деятельностью. Так что практически любое лицо, которое публично высказывается и хотя бы одну копейку получает из каких-то иностранных источников, может быть признано "иностранным агентом".

Марьяна Торочешникова: Сегодня в списках "Мемориала" 380 человек – это политзаключенные. Но если следствие и правоохранительные органы вдруг начнут активно применять этот закон, количество таких людей увеличится в разы.

Сергей Давидис: Да, но такого рода репрессивные законы обычно применяются избирательно. Задача тут – скорее запугать. Выбирают человека, который в данный момент воспринимается как угроза, либо преследование которого может быть показательным для общества в целом, и преследуют его.

До сих пор уголовное наказание по закону о "нежелательных организациях", который существует много лет, применялось исключительно к членам "Открытой России", которая вообще не является таковой. Ни одного уголовного дела по сотрудничеству с "нежелательными организациями", которые внесены в список (а их там десятки) пока не было. По поводу ответственности за неисполнение обязанностей "иностранного агента" тоже было буквально два дела, которые в конце концов сошли на нет. До сих пор, слава богу, никто за это не осужден, но это висит, как дамоклов меч. Конечно, это инструмент подавления инакомыслящих людей, которые действуют вопреки интересам той группы, которая захватила власть в России. Но постепенно спящие репрессивные нормы могут просыпаться.