Страх Кремля внушает надежды на перемены

"Тупая и примитивная репрессия" – так обозначил политик Максим Шевченко все, что случилось с политиком Дмитрием Гудковым. "Неужели режим настолько напуган? Это внушает надежды на перемены", – написал он в социальной сети.

Шевченко поддержал Гудкова, при этом подчеркнув разность их политических позиций. В чем они разные? И в чем сходятся? Ведет программу "Лицом к событию" Елена Рыковцева.

^{Видеоверсия программы}

Елена Рыковцева: С нами Дмитрий Гудков. Я не буду пересказывать в тысячный раз эту нелепую историю, как Дмитрий Гудков подвергся уголовному преследованию ни за что ни про что, никаких документов в деле нет, ни одной бумажки, где значилась бы его фамилия. Мне кажется, это первый случай такого рода. Потому что когда-то все-таки пытались формально привязывать оппозиционеров к инкриминируемым им деяниям, больше такого не происходит, просто объявляют: этот человек имел отношение к подвалу, за который кто-то когда-то не заплатил. Притом что все-таки заплатил. Поэтому Дмитрию Гудкову пришлось временно оставить территорию Российской Федерации, чтобы не сидеть в тюрьме.

Дмитрий Гудков: Не только чтобы я не сидел в тюрьме, чтобы не сидела моя тетя в тюрьме, чтобы не сидел мой брат в тюрьме. По полной программе готовы были защищать всю семью. Поэтому я понял, что я не готов рисковать здоровьем и жизнью своих родных и близких, моих соратников. Там же еще Александр Соловьев, Виталий Венедиктов каким-то образом проходили в качестве свидетелей, у них были обыски очень жесткие. Тетя моя еще находится под подпиской о невыезде, ее я не смог вывезти. Ей будет предъявлено скоро обвинение по этому делу совершенно нелепому. Она вообще ни при чем, политикой не занималась.

Елена Рыковцева: Это называется заложник в чистом виде.

Дмитрий Гудков: У нее сегодня день рождения. Тетя Ира, с днем рождения! 61 год.

Елена Рыковцева: В 60 лет фактически с человеком случилась такая история. Тут слов никаких нет, кроме сочувствия, поддержки. Человек остается в заложниках в Москве. Я очень подозреваю, что залог успеха для вашей тети состоит в том, чтобы вы в этих выборах не участвовали, пропустили их.

Дмитрий Гудков: Не только не участвовал, еще и уехал.

Елена Рыковцева: Я уже слышала, что вы все-таки надеетесь, когда все закончится, они успокоятся немножко, можно как-то и вернуться. Они успокоятся?

Дмитрий Гудков: Не знаю. Нет, они точно не успокоятся. Я надеюсь на то, что ситуация в стране будет меняться, к этому нужно хорошо подготовиться. Поэтому то, чем я в принципе в последнее время мог заниматься в Москве, в выборах ты не можешь участвовать, митинги сейчас невозможны, все остальное можно из любой точки мира. Что я в доме сидел у себя под Коломной, выходил во время карантина во все эфиры, писал посты, собирал деньги для наших политзаключенных – это все можно делать в Киеве, смотрят нас в России. Я думаю, здесь у меня больше свобод, будет больше возможностей. Я, конечно, никого не брошу, я буду помогать и независимым журналистам, наверное, нужно будет создавать кассу взаимопомощи, нужно помогать людям собирать деньги на штрафы, помогать правозащитникам, адвокатам, заниматься просвещением, и параллельно готовить реформы, которые нужны нашей стране, когда наконец-то Россия будет без Путина уже.

Елена Рыковцева: Я представляю другого гостя нашей программы, который, когда это случилось с Дмитрием Гудковым, сказал, хотя они политически не союзники, они не состоят в одной партии, в одном движении, не придерживаются одних взглядов, но тем не менее, все, что случилось с Гудковым, – это "тупые репрессии". Этот человек сказал, что все это на самом деле внушает надежды на перемены, потому что это символ и показатель страха. С нами Максим Шевченко. Правильно я пересказала ваши слова, что что ни делается, в данном случае даже к лучшему?

Максим Шевченко: Я бы не сказал, что к лучшему, когда проводятся репрессии против ни в чем не виновного человека, каким является, безусловно, Дмитрий Гудков. Безусловно, сама форма преследований – папины патроны, тетушкин подвал, она выбрана максимально вроде из комедии, но на самом деле это все серьезно. Если за Дмитрием по поводу неуплаченной аренды приехала целая толпа силовиков, провожала его в СИЗО.

Дмитрий Гудков: Даже чуть хуже – ИВС на Петровке.

Максим Шевченко: Как будто речь идет о задержании какого-то опасного террориста, хотя все вопросы о неуплате аренды решаются через суды – это гражданские иски, тянутся иногда месяцами, годами. В принципе сумма, как я понимаю, миллион рублей фигурировал, не очень большая. Поэтому я думаю, что моя поддержка была на стороне Дмитрия, потому что Дмитрий, как и отец Дмитрия Геннадий – это храбрые люди, которые отстаивают принципы свободы, демократии. Какая может быть вообще иная позиция? Кажется, вообще мы приходим к ситуации, когда у нас не столько идеологические расхождения будут существенные, хотя они тоже важны, но на каких-то других этапах, а сейчас просто есть порядочные люди, которые могут протянуть друг другу руку в минуту скорби, в минуту проблемы какой-то. И есть система, которая обесчеловечивает людей, которая людей делает частью репрессивного или управленческого, какого-то финансового инструмента. Мы перешли в иную фазу истории, которую философы, кто называет постисторией, кто называет постгуманизмом. Сейчас просто быть человеком, как говорил Эрнст Юнгер, внутренний уход в лес, духовное сопротивление этой бездушной машине нового капиталистического тоталитаризма – это, мне кажется, уже нас всех объединяет.

Елена Рыковцева: Будем надеяться, что все, что мы пережили – это предыстория, а история еще случится, наконец-то хоть что-то переменится, по крайней мере, в Российской Федерации.

Максим Шевченко: Я думаю, перемены в Российской Федерации связаны с переменами вообще в мире в целом. Дело в том, что вы все совершаете одну и ту же ошибку, вы полагаете, что Запад хочет свержения Путина. У меня для вас очень неприятная новость: Путин наилучший партнер во главе Российской Федерации, которого когда-либо имел Запад. Путин контролирует дешевую и очень выгодную для западных инвесторов поставку продукции "Русала", например. "Русал", мне рассказывают люди из Красноярского края, с советского времени не модернизируется, работает с превышением предельных мощностей, загрязняет все вокруг и принадлежит по сути американцам. "Норникель" то же самое, не модернизируется, идет эксплуатация советской инфраструктуры, ничего нового не построено. Путин и вся его система является самым оптимальным способом продажи богатств бывшего Советского Союза, разоренных богатств, приватизированных богатств, захваченных богатств западным партнерам. Поэтому если есть иллюзия, что Запад хочет какую-то демократию, посмотрите на Латинскую Америку, какую демократию там хочет Запад? Запад там хочет Пиночета, Запад хочет военно-фашистской диктатуры.

Елена Рыковцева: Вы уже начали дискуссию, а я сначала хотела спросить у Дмитрия, кто же остается на трубе после того, как он уехал, а потом мы поговорим с Максимом, кого он представляет к сентябрю, потому что Максим никуда не уехал, он будет участвовать в выборах.

Дмитрий Гудков: По сути, если мы говорим про демократическую оппозицию, условно говоря, команда Навального, команда "Открытой России", какие-то яркие независимые кандидаты, которые имели бы возможность выдвинуться от "Яблока", но теперь либо условным сроком, либо еще какими-либо приговорами им дорога закрыта. Юля Галямина, сейчас Андрей Пивоваров оказался в краснодарском СИЗО, два месяца дали до решения суда. Я не знаю, кого выдвинет "Яблоко", там идет бурная дискуссия.

Дмитрий Гудков

Елена Рыковцева: Вы бы пошли от "Яблока", если бы все складывалось?

Дмитрий Гудков: Я не могу сказать, что договорился, там были сложности, на "Яблоко" оказывалось сильнейшее давление, вплоть до снятия списка. Я бы оттолкнулся от того, что сказал Максим. На самом деле, к сожалению, эти выборы перестают играть ту роль, которую они играли раньше. Еще в январе, я знаю, многие сильные кандидаты готовились к этим выборам, был какой-то шанс, была немножко другая ситуация. Как-то все очень резко поменялось за последние полгода. Действительно сейчас складывается такая ситуация, когда, например, я выступил в поддержку Платошкина, мы совершенно с ним разных политических взглядов. Максим Шевченко, да и очень многие люди, с кем мы спорим по экономике, поддержали меня. Действительно складывается ситуация: есть такой необузданный Левиафан, который крушит судьбы людей, есть нормальные честные люди разных взглядов. Мы с Максимом можем спорить про то, как должна развиваться экономика, насколько Путин устраивает или не устраивает Соединенные Штаты Америки, но это сейчас становится настолько неважно, когда ты понимаешь, что в любой момент может быть уничтожен политик, активист, бизнес, все, что угодно, если так решит товарищ майор. Вот эта репрессивная машина бездушная, действительно, уже едет по инерции, и тормоза отказали, никаких сдержек и противовесов.

Если еще два года назад, когда были московские протесты, с одной стороны были силовики, условно говоря, Лубянка, хотя там тоже есть разные люди, есть и адекватные, которым это все не нравится, с другой стороны какая-то гражданская администрация, которая пыталась выстраивать сложные схемы, сложную игру, эти центры силы конкурировали. Сейчас нет никакой конкуренции, все подчинено только одной части силовиков, которые хотят изоляции страны, которые хотят подавлять все живое, не только политиков арестовывать и выдавливать из страны, но и журналистов. Посмотрите, что у нас происходит сейчас в сфере СМИ. Где мы сидим с вами? Не в Москве – в Киеве мы сидим, потому что признали "иностранным агентом". Новая редакция закона об "иностранном агенте". Новые наказания за участие в "нежелательных организациях". Это абсолютно ненормально. Действительно сейчас наши идеологические противоречия настолько незначительны, честное слово. Я понимаю, если человек нормальный, честный, убежденный, но других взглядов, ничего страшного, я готов с такими людьми спорить. Но я понимаю, что я буду поддерживать таких людей в борьбе с Левиафаном.

Елена Рыковцева: Вы сейчас говорите с избирателями, они сейчас вас слушают, вы хотите сказать, что все равно, за кого вы проголосуете, лишь бы не известно кто? Это вы принцип "умного голосования" пытаетесь прорекламировать?

Дмитрий Гудков: Обязательно нужно участвовать, потому что действие лучше бездействия. Я не буду ни к какому бойкоту призывать, даже не имея возможности самому участвовать. Если будет возможность хотя бы у двух, трех, пяти независимых кандидатов пройти в Думу – это все равно будет большая польза. Это депутатские запросы – это достаточно серьезный инструмент, это возможность посещать тюрьмы, как делала Марина Литвинович, СИЗО, помогать политическим заключенным. Поэтому я посмотрю окончательно, кто пойдет на выборы после регистрации, кто будет допущен, какие будут кандидаты. Я думаю, что я уже смогу свои предпочтения опубликовать, за кого нужно голосовать.

Елена Рыковцева: То есть вы предлагаете сейчас концепцию порядочных людей, за кого голосовать. А если он будет из "Единой России" порядочный абсолютно, и вы верите, что он пойдет навещать в тюрьму, это тоже о'кей?

Дмитрий Гудков: Нет, за "Единую Россию" голосовать не имеет смысла, потому что все люди, которые идут по спискам "Единой России", они изначально подписались голосовать так, как скажет партия. Я говорю о независимых одномандатниках. Я посмотрю, какие партии будут допущены, будет ли "Яблоко" допущено или нет. Если это представитель левого фланга, но я знаю, например, тот же Максим, мы с ним давно знакомы, конечно, мы с ним не совпадаем по взглядам, но если ему удастся прорваться, я буду только рад. Например, он меня поддержал, а Зюганов нет. В "Справедливой России" тоже нашелся один депутат, который меня поддержал.

Кстати, меня поддержал Илья Свиридов из "Справедливой России", его на следующий день сняли с должности главы Таганского муниципального совета. Конечно, надо поддержать хоть кого-то, кто остался, кто борется, кто имеет шансы представлять общество в Государственной думе. Даже один-два депутата в какой-то час икс, когда действительно пойдут протесты, когда рейтинг Путина, рейтинг "Единой России" опустится ниже плинтуса, эти депутаты смогут играть важную роль, они могут быть легитимными представителями протеста, они могут быть лидерами этого протеста. Даже один человек в Думе полезен. Конечно, это будет другая игра, не такая, когда была Дума шестого созыва, когда у нас было пять человек, была Болотная, ситуация в начале качалась в ту или иную сторону, нас там было очень хорошо слышно. Сейчас им будет сложнее. Но даже если один человек пройдет, я буду только рад.

Елена Рыковцева: Мы сейчас переходим к изучению политической личности Максима Шевченко. Потому что уже несколько раз в наших эфирах говорилось его бывшими единомышленниками, в частности, из "Левого фронта", о том, что он переметнулся из настоящей оппозиции в кремлевскую карманную. Я давно мечтаю, чтобы он нам все объяснил и рассказал, что там за оппозиция кремлевская карманная. Мы посмотрим сюжет наш, а потом Максим прокомментирует и сюжет, и комментарии в свой адрес.

Новая партия Максима Шевченко

Елена Рыковцева: Мне очень трудно представить, что ваша поддержка Дмитрия Гудкова может быть как-то санкционирована Кремлем. Но тем не менее откуда этот шлейф у всей истории с вашим присутствием в этой партии, с выдвижением на выборы еще и во главе списка?

Максим Шевченко: Во-первых, начнем с того, что от КПСС Богданова у нас осталась только лицензия. Это абсолютно новая партия интегристского политического типа по типу европейских "Пяти звезд" или "Непокоренной Франции". Мы собираем в наш электоральный список разных людей, которые, может, отличаются взглядами. Вы не упомянули Дмитрия Потапенко почему-то, хотя он один из первых был заявлен в электоральном списке федеральном, причем он человек не левых взглядов, но он достаточно яркий критик кремлевской экономической и социальной политики, кстати, друг Павла Грудинина.

Максим Шевченко

Ваш репортаж очень тенденциозен. Вы посвятили Богданову, который не имеет никакого отношения к Партии свободы и справедливости, большую часть репортажа и дали слово лжецу и клеветнику Удальцову, который ни разу со мной не поговорил, поэтому не имеет права высказываться о моем выборе. Если бы у нас с Удальцовым были какие-то тяжелые или легкие, глубокие разговоры, хотя бы мимолетные разговоры, я бы еще понимал, что он что-то говорит и может иметь какое-то мнение по поводу моего выбора. Сережа выступает как мелкий провокатор власти, которая пытается дискредитировать Партию свободы и справедливости. Когда Удальцову было плохо, я всегда приходил к нему на помощь, помогал деньгами ему, его семье, поддерживал деньгами "Левый фронт". В вашем репортаже сказано, что я бывший член "Левого фронта" – это не так, я остаюсь членом "Левого фронта", я не вступил в Партию свободы и справедливости. Из "Левого фронта" никакие Удальцовы меня исключить не могут, потому что я был одним из основателей "Левого фронта" в 2005 году вместе с Ильей Пономаревым, Александром Бузгалиным, Борисом Кагарлицким. Если бы Удальцов либо другие члены, которые группируются вокруг Удальцова, поговорили бы со мной, выяснили бы мою позицию, то они имели бы право что-либо высказывать про меня. Поэтому все, что в этом репортаже сказано про РПСС, кроме того, что мы пригласили Шувалову, от которой КПРФ отказалась, достойного порядочного депутата, которая два раза выиграла одномандатные выборы в Москве сама, вопреки давлению руководства КПРФ. Мы пригласили Максима Кукушкина, который был исключен из КПРФ за поддержку хабаровского протеста. Мы пригласили Дмитрия Потапенко, еще ряд ярких людей, которые в целом выражают позицию общества, противоположную тому, о чем говорит Кремль.

Представлять руководство КПРФ оппозиционной партией – это по меньшей мере смешно. Пусть Удальцов рассказывает эти сказки кому угодно. Я прекрасно знаю, кто содержит Удальцова, кто содержит его окружение – это люди из руководства КПРФ, которые имеют отношение к финансовым серьезным связям с Собяниным. Да, этого, естественно, нельзя сделать без политических разрешений со стороны администрации президента – это даже слепому ясно. Дальше есть наши действия, мы собрали радикальных достаточно оппозиционеров под свои знамена, мы собрали людей, которые критикуют власть по разным направлениям. В то время как Геннадий Зюганов получает орден Столыпина из рук Медведева, мы критикуем Медведева, Путина. Если кто-то полагает, что на КПРФ свет клином сошелся, он серьезно заблуждается.

Я считаю, что четыре большие парламентские партии – это часть власти, это часть системы, их лидеры хотят стать членами Госсовета. Зюганов входит в руководство Всемирного Русского собора. Если Удальцова устраивают такие политические партнерства, меня, к сожалению, при всем личном огромном уважении к Геннадию Андреевичу, который является умным, опытным политиком, я просто понимаю, что идеология КПРФ, правосоциалистическая, государственническо-имперская идеология с элементами, скажем прямо, шовинизма, поскольку КПРФ ратует постоянно за какую-то особую роль русского народа в Конституции, просто открыто это поддерживала. Мы создаем новое совершенно движение европейского типа. Мы призываем всех разумных людей идти с нами. Попытки представить нас марионетками Кремля просто оскорбительны и лживы – это просто ложь и клевета.

Елена Рыковцева: Хорошо, что вы это сами сказали, все взрослые люди и прекрасно понимают, что без каких-то договоренностей с Кремлем на выборы попасть невозможно. Эти договоренности были у "Яблока", тот же Грудинин Павел Николаевич уважаемый был представлен, получил согласование, на свою голову Кремль ему дал, о чем потом пожалел. Где же та грань, когда они отзовут свое "да"?

Максим Шевченко: Вы совершенно правы. Если бы я хотел стать депутатом Госдумы, сидеть, греть задницу на этом кресле, у меня была масса возможностей, как и у Димы Гудкова. Проголосовал бы тогда Дима за Крым, занял бы другую позицию, все у него было бы хорошо сейчас, был бы правой рукой у Миронова. Но он же выбрал позицию этическую. Я тоже выбрал позицию этическую. Орхан Джемаль убит, мои друзья сидят в тюрьмах. Я остаюсь человеком, который полагает, что взаимодействовать с системой невозможно, но работать в том мире, условно говоря, есть тигр-людоед, Путин очень любит эту книгу Киплинга, есть Шерхан, есть Табаки его, мы можем бежать из этого леса, а можем продолжать двигаться. Возможно, нас рано или поздно закроют, ну и что? Жизнь продолжается.

Если речь шла о карьере, мне ведущему Первого канала, обласканному властью, члену двух созывов по квоте президента Общественной палаты, приглашенным в Совет по правам человека. Я вышел из Совета по правам человека по собственной воле в знак протеста против избиения москвичей какими-то казаками, которые находятся на финансировании собянинского правительства в Москве. Я был единственный, кто проголосовал против тезиса об особой роли русского народа в Конституции. Поэтому когда вы увидите итоговые списки нашей партии, то у абсолютного лжеца, клеветника или кремлевского наймита повернется язык сказать, что это какой-то прокремлевский список.

Елена Рыковцева: Дмитрий, ваше отношение к этой существующей реальности, что вы на выборы не можете пойти, не договорившись, не получив хоть какую-то отмашку, но вы при этом можете пытаться сохранять себя, свою порядочность, делать что-то такое, что не будет считаться потаканием Кремлю и расплатой за то, что они пустили на выборы?

Дмитрий Гудков: Я могу лишь подтвердить слова Максима про руководство КПРФ. Я вместе с ними пять лет находился в Государственной думе, видел, как они голосовали, какую они занимали позицию. Все четыре фракции, которые у нас в Госдуме, – это абсолютно пропутинские структуры. За какие-то законы они могут голосовать за, за какие-то против, но, когда нужно объединиться против граждан, нажать кнопки за какие-то репрессивные законы, они там все вместе. Часто они пользуются таким форматом, когда вносили один законопроект от всех фракций. Я понимаю, что есть несколько депутатов типа Рашкина, которые себя как-то проявляли, но считать КПРФ оппозиционной партией, она себя уже скомпрометировала окончательно. Если у Максима получится выставить хороший список и при этом их не снимут, дай бог, чтобы получилось. Конечно, все будут наблюдать за деятельностью Максима. Посмотрим. Я в данном случае, не разделяя взглядов многих из них, все равно считаю, что на левом фланге должно появиться что-то настоящее и нормальное.

Елена Рыковцева: Максим говорит, что Шувалова дважды сама попадала в Московскую Думу. Мы отлично знаем, что Елена Шувалова была в списках "умного голосования". Понять, как она попала в Думу, благодаря "умному голосованию" или благодаря своей позиции и принадлежности к КПРФ, невозможно. Елена Шувалова, которая ходит на митинги, на которых она требует убрать памятники Солженицыну, переименовать его улицу, там есть реально очень отстойные, махровые вещи в ее позиции.

Дмитрий Гудков: Это проблема левого фланга. Если бы у нас была какая-то демократическая партия, мы бы конкурировали, мы бы спорили. Сейчас не имеет смысла спорить, не имеет смысла критиковать, не имеет смысла ставить подножку, потому что это все не так важно по сравнению с тем, что происходит в стране. Это раньше можно было спорить – есть либералы, националисты, правые, левые, сейчас есть просто хорошие люди, порядочные люди, пусть с какими-то противными для нас взглядами, и есть эта бездушная машина, которая давит, которая уничтожает экономику, уничтожает будущее нашей страны. Я бы все эти противоречия отложил. Людей левых взглядов в стране очень много, они пойдут на выборы, они не будут голосовать за "Яблоко", они не будут голосовать за правых, они будут выбирать между КПРФ и партией Максима Шевченко.

Елена Рыковцева: Вы сходитесь в том, что эту систему нужно сломать. Вы и в методах, программе слома сходитесь разве?

Дмитрий Гудков: В программе слома сходимся, в программе построения потом новой России мы не сходимся.

Елена Рыковцева: В чем ваше сходство в методиках слома системы?

Дмитрий Гудков: Я считаю, что если есть возможность с помощью выборов провести кого-то, надо проводить. Я никогда не агитировал за бойкот, не буду агитировать, даже находясь здесь. Если можно получить каких-то депутатов независимых, хоть в единичном экземпляре, это в любом случае плюс. Если можно провести муниципальных депутатов, мы провели 267 человек, все эти четыре года на любых митингах мы видим наших независимых депутатов. Если кого-то задержали, в каждом отделении полиции наши независимые депутаты. Это очень важная была работа, она дала результаты. Если нужно заниматься просвещением, борьбой с коррупцией, об этом рассказывать, мы здесь абсолютно совпадаем. Если нужно собирать деньги для выплаты штрафов тем, кто пострадал от действий силовиков, судов, мы здесь совпадаем. Режим заканчивается, и здесь мы будем спорить, что мы строим. Я уверен, что по некоторым вопросам реформы Конституции, скорее всего, мы совпадем, по экономическим реформам мы будем спорить, и про роль Сталина будем спорить. Есть ресурсы определенные, если будешь половину этих ресурсов тратить на борьбу со своими идеологическими оппонентами, значит на борьбу с властью, с этим режимом у тебя останется половина.

Елена Рыковцева: Максим, как бы вы определили методы, которыми и вы, и они будете это менять?

Максим Шевченко: Прежде всего эти методы должны заключать в себе информационную некую чистоту. Елена Анатольевна Шувалова была избрана по списку "умного голосования" только два года назад, а до этого никакого "умного голосования" не было. Елена Анатольевна Шувалова популярнейший, уважаемый, любимый москвичами политик, которая была бы избрана и без "умного голосования".

Елена Рыковцева: Да, один раз. Но это проверить невозможно. Команда Алексея Навального будет убеждать, что благодаря нам.

Максим Шевченко: Есть ряд информационных мифов. С чего вы взяли, что мы создаем левое движение, которое играет на поле КПРФ? Это какая-то иллюзия. Я очень уважаю Дмитрия Гудкова, я его знал, когда он еще был молодым человеком совсем. Мы с тобой никогда не обсуждали наши идеологические взгляды. Поэтому, что ты говоришь: у нас разные взгляды?

Дмитрий Гудков: Я тебя постоянно слушаю на радио "Эхо Москвы", поэтому я имею представление.

Максим Шевченко: Я считаю, что у нас есть полное совпадение в том, что сегодня в России есть система, есть общество. Граждане абсолютно лишены прав и возможностей влиять на принятие итоговых политических решений по вопросам экономики, экологии, политики, внешней политики. Все решают разные группы людей, новые образовавшиеся феодалы, которые в этом мире постгуманизма и постправды, в котором России отведено место колониального придатка Запада под руководством Путина и его друзей. Путин не оппонент Западу, Путин – это и есть Запад, который создал такой режим для эксплуатации территории Российской Федерации и всего Советского Союза. Здесь Путин, там Назарбаев, тут Туркменбаши, там еще кто-то, все эти люди – смотрящие. Бывшие советские партийные работники, бывшие сотрудники КГБ, смотрящие за этой территорией в интересах своих старших западных партнеров.

Поэтому всякий сегодня, кто в России борется за демократию, за право народа участвовать в политике, является патриотом. Мне неважно, сидит он в ИК-2, как Алексей Навальный, который критикует коррупцию, или он борется за то, чтобы были честные выборы, либо он борется за экологические вопросы, как борются герои Шиеса или Куштау, либо как Хабаровск, который требует открытого суда над народно избранным губернатором Фургалом, говоря, что если он виновен, пожалуйста, судите, мы готовы сами его судить, что он нас обманул. То есть это конфликт людей и системы. Страну хотят погрузить в сон. Власть, которая является партнером Запада, а не оппонентом Запада, хочет погрузить страну в состояние глубинного народа, выкинуть интеллигенцию. Поэтому у нас сегодня с Дмитрием Гудковым в этой ситуации нет разногласий.

Елена Рыковцева: Поскольку вы дважды во время эфира сказали, что власть российская является партнером Запада, что Запад заинтересован в том, чтобы Путин оставался, пожалуйста, дайте возможность вашему идеологическому союзнику прокомментировать это заявление.

Дмитрий Гудков: Я, конечно же, с этим не согласен. Я не хочу сейчас тратить ресурсы на то, чтобы с Максимом спорить. Конечно, я считаю, что Запад может быть нашим партнером, а Путин наоборот загонять страну в изоляцию – это просто уничтожает наше будущее и экономику. Я считаю, что как раз Путин делает все для того, чтобы Россия оказалась на обочине цивилизованного мира. Никто с Путиным не сотрудничает, потому что Путин тащит в сторону Северной Кореи, он как раз строит государство, где у граждан нет никаких прав. Америка – это главный экспортер демократии в мире, поэтому совершенно разные подходы. Мы сейчас можем с Максимом уйти в дебри этой дискуссии.

Я пытаюсь находить что-то общее, что действительно в нашей стране есть бездушный Левиафан, необузданный, который не дает возможность гражданам хоть как-то влиять на принятие решений на уровне муниципальном, городском, федеральном. Ни выборов нет, ни независимой прессы нет, судов нет. Мне кажется, можно с разных сторон критиковать власть, говорить о проблемах, говорить о том, что есть альтернатива тому, что предлагает Путин. Пусть она будет где-то левой, где-то правой, есть общие темы, которые нас объединяют.

Елена Рыковцева: Мы сегодня спросили прохожих: на выборах вы скорее проголосуете за левых или за либералов?

Вы скорее проголосуете за левых или за либералов?

ПРОДОЛЖЕНИЕ РАЗГОВОРА СМОТРИТЕ НА ВИДЕО