Утром 9 августа в Москве умер Сергей Ковалев – советский диссидент и российский правозащитник.
Сегодня утром, на рассвете, в пятом часу утра во сне умер Сергей Адамович Ковалев. Наш старший товарищ, учитель, коллега. Неутомимо споривший и с нами, и с оппонентами, и с судьбой. Ученый, исследователь, во всем искавший систему. Боровшийся с системой, порою побеждая, но и в поражении, и в отчаянии не унывавший. Человек энциклопедических знаний и жизни возрожденческого размаха, - теперь об этом можно сказать, не боясь получить от него уничтожающую реплику. Сергея Адамовича, на самом деле, хватило на несколько полноценных жизней.
Учёный, биолог с КЮБЗа, Клуба юных биологов зоопарка. Биофак в не самые веселые для биологии годы «лысенковщины». Когда умер Сталин, и всех сгоняли на траурные мероприятия, Ковалев как раз вел куда-то собаку из вивария, и на призывы как-то на автомате ответил: «Но ведь живой пес важнее мертвого льва!» Ну да, живые для него всегда были важнее… Научное тут всегда было рядом с «общественным», и когда в начале 60-х лысенковцы вновь поднял голову, ученым пришлось заколачивать последний гвоздь в крышку гроба. «Гвоздем» стала статья за подписью нобелевского лауреата, академика Николая Семенова. Писали статью Сергей Ковалев и его друзья Михаил Беркенблит и Левон Чайлахян. Но это «общественное» было лишь продолжением собственно научной работы. Ковалев защитил диссертацию, работал в МГУ, в лаборатории Израиля Моисеевича Гельфанда.
И тут «научное» вошло в столкновение с «общественным», - во второй половине шестидесятых Сергей Ковалев со свойственной ему основательностью плотно погрузился в правозащитное движение, еще не названное «диссидентским». Как-то Гельфанд задал Ковалеву вопрос : «Вы говорите, что система прогнила, пальцем толкни – и рухнет. Но то же самое говорили про Византию!» Ковалев якобы ответил (на самом деле, не экспромтом, а обсудив): «Ну что ж, триста лет – этот срок меня устраивает!»
Эта установка оказалась верной, - режим рухнул меньше чем через тридцать лет, но лишь потому, что Сергей Адамович и его друзья были «марафонцами», не ожидая скорой победы. А тогда, в 69-м, Сергей Ковалев и его друг Александр Лавут вынуждены были уйти из Университета.
Сергей Адамович, человек основательный, вошел в «движение» осенью 68-го, во время суда над демонстрантами, протестовавшими против советского вторжения в Чехословакию. Сам он не был ни «вождем», ни оратором, ни манифестантом, - и судьба закономерно привела его в «Хронику текущих событий». Были арестованы ее первые редакторы, - Наталья Горбаневская, придумавшая «Хронику» в 68-м, и Илья Габай. «Хроника», несмотря на аресты, на протяжении пятнадцати лет составляла суть, стиль и стержень правозащитного движения в СССР. Поэтов сменили ученые: теперь Ковалев составлял и с присущей ему неторопливой основательностью редактировал «Хронику».
Аресты тех, кого Комитет государственной безопасности считал «лидерами» и «вождями», их покаяния и признания, шантаж остающихся на свободе привели к приостановлению выхода «Хроники» в 1972-м году. Издание было возобновлено в 1974-м, - теперь уже людьми, открыто взявшими на себя ответственность за ее распространение: Татьяной Великановой, Сергеем Ковалевым, Татьяной Ходорович. «Ответственность» была не пустым словом: в декабре 1974-го сам Ковалев был также арестован.
В ходе следствия Комитет государственной безопасности решил было доказать ее клеветнический характер «Хроники». Во вменявшихся Ковалеву выпусках было порядка тысячи сюжетов. Неточности были найдены в десяти, кажется, сюжетах. Существенные неточности можно было пересчитать по пальцам одной руки. Следствие КГБ, само того не желая, подтвердило качество «Хроники текущих событий», недосягаемое для современных отечественных СМИ.
Приговор – семь лет строгого режима и три года ссылки. Сергей Адамович отбывал срок в Пермских лагерях, Чистопольской тюрьме, ссылку - на Колыме. В лагере было очень много поводов бороться за свои права, отсюда было о чем писать в «Хронику». Лагерная администрация отвечала на своем языке – вплоть до карцера и перевода на тюремный режим.
КГБ добавил к этому заложничество: арестованы и осуждены были Иван Ковалев и Татьяна Осипова, сын и невестка Сергея Адамовича. Их шантажировали судьбами друг друга. Ковалев выдержал и это испытание.
Свобода в оруэлловском 1984 году выглядела как жизнь за 101-м километром, но вдруг наступил 1985-й. Не прошло и тридцати лет из трехста, о которых Ковалев говорил со своим учителем, с Гельфандом, - а стена зашаталась. Почему? Наверное, потому, что были люди, готовые преодолеть эту марафонскую дистанцию.
И ещё потому, что заполнялись страницы той «Жалобной книги», а которой говорил Ланцелот в «Драконе» Шварца. Не сами по себе заполнялись, - трудами Сахарова, Солженицына, Ковалева, многих, многих других… Потому что люди читали эту книгу, читали «Хронику», читали прочий Самиздат, - и менялось их миропонимание. На многие неудобные вопросы находились ответы. И менялась реакция людей на эти ответы – от «Не может быть!», через «В этом что-то есть…» - к «Ну кто же этого не знает?»
Весной 1988 года Сергей Адамович, его друзья и соратники познакомились с «мемориальцами». В 1989 году Мемориал выдвигал Андрея Дмитриевича Сахарова в народные депутаты СССР, а в 1990-м Сергея Адамовича Ковалева в народные депутаты России. В Верховном Совете Сергей Адамович руководил Комитетом по правам человека, и «Мемориал» его поддерживал в этой работе. Депутатами тогда стали многие бывшие диссиденты и многие «мемориальцы». Что-то удалось поменять, - например, в пенитенциарной системе, которую Ковелев опробовал на своей шкуре. Но…
Но на поверку новое время лишь означало, что массовые и грубые нарушения прав человека не исчезли, но изменились: вместо политических репрессий – этнические и социальные конфликты. Сначала на периферии распадавшегося Союза, потом и в России – Пригородный район в 1992-м, Москва в 1993-м, с 1994-го – Чечня.
В Чечне «группа Ковалева» работала с декабря 1994-го. Попытки наладить переговоры. Репортажи из города, где под бомбежками гибли мирные жители. Первые списки пленных, которых генералы предпочитали забыть. Сообщения о фильтрационных лагерях и зачистках. Спасенные чьи-то человеческие жизни. И невозможность что-то изменить по большому счету. И так полгода, до Буденновска, до больницы с полутора тысячами заложников, захваченных террористами Шамиля Басаева. Тут, после провала безумного штурма больницы спецназом, «группа Ковалева» сумело войти в переговоры, и в итоге добиться освобождения полутора тысяч заложников на полтораста заложников добровольных, ставших «живым щитом» для террористов, которым дали коридор для выезда в Чечню. Члены «группы Ковалева» - депутаты Борщев, Молоствов, Рыбаков, Курочкин, Осовцов, мемориалец Орлов и другие – также стали добровольными заложниками. А в Грозном начались мирные переговоры под эгидой ОБСЕ. На полгода наступил какой никакой, но мир. Только вот трое суток сорокаградусной жары в раскаленном автобусе были лишними для сердца Сергея Адамовича…
За это он был награжден высшей государственной награды. Но не России, а Франции: в формуле награждения орденом Почетного Легиона описан подвиг Сергея Ковалева в Буденновске. От государства российского и советского единственной наградой был тот лагерный срок.
«Группа Ковалева», она же «наблюдательная миссия правозащитных организаций», прежде всего мемориальских, продолжала работать на Кавказе. Но такого «настоящего макроскопического воздействия» больше не было. Такое ощущение, что маятник Истории взял обратный ход.
*****
Если кто-то возьмется подводить итоги…
Ученый, чья, возможно, блестящая карьера прервалась на взлете. Правозащитник и редактор, отправленный на десять лет подальше от общества, пера и бумаги. Политик, депутат, общественный деятель, оказавшийся на обочине.
Вряд ли такого человека назовут успешным, - но всё дело в том, что считать успехом.
Идеалист, признававший лишь прагматику политического идеализма. Человек свободной мысли, претворявший эту мысль в действие. Никогда не отрекавшийся от товарищей и от убеждений. Марафонец, пробежавший свою часть дистанции, и передавший эстафету.
И в этом тоже - на поминках Ковалев всегда говорил: «О мертвых – как о живых!» - и пил, чокаясь. Сергей Адамович остается с нами.
С Сергеем Адамовичем Ковалевым - у нас примерно 30 лет незнакомства на близком расстоянии. Когда то он был в числе десятка российских политиков биографии которых я писал для панорамского словаря 300 российских политиков не приближаясь к объектам изучения, но внимательно читая всё что о них написано. Потом десятки раз его видел в "Мемориале", здоровался, но, естественно был для него никем, даже когда побывал в составе его миссии в Чечне 10-ть что ли незабываемых дней в начале 1995 года. Полузаочно ругался с его бывшей влиятельной секретаршей, когда та, манипулировала публикой в Фонде Сороса. Последний раз столкнулся с ним в Париже, на конференции, году в 2013-м, и даже проехался до ресторана в одной машине. Но ни разу в жизни с ним так и не поговорил. С одной стороны как то не случилось и не получилось, с другой - столько общих знакомых, да и мемуары он написал (не знаю, опубликованы ли они по русски), а отвлекать от дел пожилого очень известного человека "просто поговорить" - как то неудобно. Но могу сказать по многочисленным свидетельствам знакомых и не знакомых, ко всем его прочим многочисленным достоинствам - человеком он был очень упрямым. "Гни свою линию" - это не просто про него, это его суть. Не всегда доводящая до добра (всё таки в политике надо быть способным к созданию коалиций, чтобы добиваться результатов), но не отменяемая.
Сергей Адамович вызывал сильные эмоции при жизни, и смерть его тоже вызвала сильные эмоции.
Для "патриотов" и "государственников", всегда ненавидевших Ковалева, его смерть стала поводом ещё раз перечислить свои претензии к правозащитнику. Одни из них стараются сдерживать себя и пытаться быть объективными, другие не пытаются.
Это мы тут про Ковалёва пишем, что он был конченный [чудак].
А по госканалу рассказывают, каким он трогательным интеллигентом был.
"Был отчаянно смел. В Грозный, Будённовск ехал спасать заложников"... В прямом эфире патетика от Чубайса на его кончину.
Россия-1, вы там совсем кукухой поехали? Или совести у вас нет?
Может у матерей солдат спросите, стараниями Ковалева которым в Грозном головы отрезали? Или в канву репортажа такой сюжет не ляжет?
В 1994 году, когда Ковалёв в составе делегации депутатов Государственной думы был в Чечне для переговоров с её руководством, началась бомбежка Грозного. Депутаты, включая Ковалева, спрятались в подвале президентского дворца. История про головы, которую любят рассказывать "патриоты", основана на соединении слов журналистки Галины Ковальской, утверждавшей, что из этого подвала Ковалёв по рации убеждал российских солдат сдаваться в плен, и рассказов генерала Торшева о мучениях, которым подвергались сдавшиеся в плен чеченцам российские военные. Сам Ковалёв категорически отрицал, что он призывал российских солдат сдаваться в плен.
Умер Сергей Ковалев. Его судьба отражает судьбу российского правозащитного движения. И тупик в который это движение попало. Ковалев был вместе с Сахаровым. Они боролись против советской системы и ликовали когда она пала. Ковалев был даже депутатом Госдумы и был назначен на государственную должность Уполномоченного по правам человека России. У него был шанс стать государственным деятелем России и помочь создать такое государство в России, которое бы больше уважало права человека. Это был очень трудный путь…
Но Ковалев выбрал привычную колею и вместо создания нового российского государства он продолжал бороться против российской государственности вообще. Как будто бы это был ещё СССР.. Эта ошибочная политика привела его к тому, что он по сути помогал всем врагам российского государства, в том числе тем, кто использовал даже методы террора. Таким как Ичкерия и репрессивный режим в соседней братской несчастной стране после 2014 года.
.. И это был политический крах и Ковалева и всего российского старого правозащитного движения.
В результате в России оказался парадокс. В стране есть массовое нарушение прав человека в разных сферах. Но правозащитники в России не востребованы народом, а рассматриваются им как враги России. Почему так произошло?
Главная причина в том, что в решающий момент российские главные правозащитники пошли не защищать социально-экономические права людей, а получать гранты западных фондов на критику российского государства. Вот эта любовь к западным грантам дала им места на конференциях в красивых западных городах, но и холодное отчуждение своего народа, которые видит в них чужих. Видит в них предателей, а не защитников. Чтобы в России было сильное правозащитное движение, оно должно стать не зависимым от западных фондов и грантов.
Вчера умер Сергей Ковалёв. Один из самых известных правозащитников советской эпохи. Назвать его «российским» язык не поворачивается, так как в современной России такое сочетание несовместимых слов является оксюмороном.
Советские правозащитники закончились в 93 году. Они посчитали, что самая демократическая конституция сама по себе является гарантией от всего. Тем более, что их пригласили к её написанию. Они предпочли не заметить, что для написания этой конституции пришлось убить немножечко людей — в Белом доме, на московских улицах, расстрелять на стадионе возле Белого дома. Две-три тысячи убитых — невелика плата за свободу. Древо, кровь патриотов и всё вот это.
Бывшая советская правозащита даже принялась целовать руки власти, как это сделала Алексеева. Впрочем, это было уже после того, как она (правозащита) превратилась в пыль истории.
Все эти, в общем-то, неглупые и точно мужественные люди предпочли убаюкать себя мыслью, что миссия исполнена и демобилизовались. И когда в Россию пришел фашизм, они остались в своем уютном мире, предпочитая не замечать происходящее. Кто-то просто ушел в тень, кто-то начал обслуживать российский фашизм, как известная бывшая демократическая деятельница, которая сегодня легитимизирует «выборы» в рейхстаг.
Вчера умер человек Сергей Ковалев. Правозащита же умерла гораздо раньше. «Мы не диссиденты, мы покойники» - это про них. Они стали покойниками еще при жизни, забыв свои идеалы.
Оппозиция и "либералы", для которых Ковалёв всегда был образцом и камертоном, совсем не считают, что он забыл свои идеалы.
Сегодня 9 августа во сне умер Сергей Адамович Ковалев. Несколько дней назад в Париже умерла Арина Гинзбург. Ковалеву был 91 год, Арине - 83 года. Оба они тяжело болели, прожили длинные, насыщенные событиями и личными подвигами жизни. И казалось бы, это нормальный ход вещей, ход жизни. Но помимо горечи от расставания с теми, кого знал лично и любил, с кем были связаны очень важные, радостные и всякие минуты, не отпускает сознание того, что эти люди- великаны, люди - титаны уходят как-то очень символично. Как будто подают нам сигнал, показывают верный путь. Почему? Вот жили они последние годы и месяцы- достаточно камерно и мы о них не то, чтобы очень часто вспоминали. Но вот они ушли и мы начинаем читать воспоминания, истории. Мы поражаемся, какие герои были рядом с нами, а мы не отдавали им должного. То, чем они жили в диссидентские времена, во многом удивительно похоже на сегодняшний день. В чем-то то, что мы сегодня переживаем, как ни странно, даже жестче, чем тогда. В чем-то конечно, лайтовее. Сравнения эти , наверняка последуют- это предмет для отдельного разбора. А главный урок для меня очень прост и на первый взгляд, банален: "Даже один человек на своем месте может сделать очень много".
И Арина и Ковалев, конечно же , победили советскую власть.
Они ей сопротивлялись , выдержали очень многое и пережили ее. Так же переживут и победят сегодняшние сопротивленцы. Все повторяется.
Из смешного: Ковалев мне часто звонил случайно: мой номер телефона был у него записан рядом с номером такси. Вот вызывал он такси, а попадал ко мне. Теперь не позвонит.
Ушёл Сергей Ковалёв. Человек редкой порядочности и не менее редкого мужества. Один из малой горстки людей, бросивших, без каких-либо шансов, вызов страшной тоталитарной системе, — и в итоге оказавшихся сильнее.
«Я принадлежу к политическим идеалистам, — говорил Ковалёв. — Я полагаю, что вранье рано или поздно себя накажет».
Учёный, диссидент, политзаключённый, парламентарий, омбудсмен, соавтор Конституции. Человек, чьё имя навсегда в истории России. И чья жизнь — пример того, что злу и лжи можно противостоять в любых условиях.
Светлая, долгая память и Царствие Небесное
Он ведь был классический правозащитник, настоящий, с биографией. Вот чем отличается по мне правозащитник от адвоката? Он защищает не юридические, а политические права. Понятно, что обычно защищают политические права социально близких. Однако главное достоинство Ковалева было в том, что он он с политических позиций защищал права не только чеченских головорезов, но еще и нацболов. Я лично видел подписанные им депутатские запросы. И это тогда, когда все остальные бздели и отказывались.
В музее "Пермь-36" он был гостем, это история у Чубайса описана, а сторожем был бывший вертухай, который там Ковалева охранял, так Сергей Адамович пожал ему руку и простил.
И да, он прекрасно понимал, что его куча народа ненавидит, он умел держать удар достойно, но жестко, было заметно, что ему помогают пройденные институты лагеря. Поэтому обычно все гадости ему говорили за глаза, а в глаза было почему-то либо страшно, либо неловко. Ответить Адамыч, конечно, мог и ой как сурово!
Давить на него было бесполезно. Пытались. Например, он честно заявил, как председатель общественной комиссии по расследованию взрывов домов, что не нашел доказательств причастности ФСБ. Это не понравилось никому, но он действительно не нашел! И не стал юлить и играть. В этом он был весь.
Одной из самых ярких и содержательных дискуссий российского правозащитного движения начала 21 столетия стала "полемика о росе", как я ее называю. Спорили два великих и дорогих моему сердцу человека, во многом определившие в веке минувшем историю нашей страны.
Людмила Михайловна всегда повторяла: "Пока заря взойдет, роса очи выест", что означало древнюю еврейскую максиму: для спасения хотя бы одной человеческой жизни нельзя ждать благоприятных условий, и нужно незамедлительно действовать здесь и сейчас, идя на компромисс и вежливый (это слово было для нее главным) диалог с властями предержащими (как поет Вероника Долина, "И попрОсите мира на завтра - Хуже смерти его торжество - И полЮбите тиранозавра, Поцелуете когти его").
Сергей Адамович как стойкий оловянный солдатик на это неизменно парировал, что росы бояться не нужно никому, моральные границы допустимого компромисса гражданина с режимом одни раз и навсегда, и идти на диалог с неправым государством непозволительно для российского интеллигента.
Они - близкие со времени она друзья - очень трогательно и горячо спорили, но каждый раз приходили к консенсусу и садились голова к голове.
Сегодня эта легендарная страница российского инакомыслия закрылась окончательно.
Больше спросить не у кого.
Теперь - сами
В поступках Ковалёва двадцати- и даже сорокалетней давности "либералы" пытаются найти образец того, как нужно поступать сегодня.
Меня всегда занимало, что ни Сергей Ковалев, ни его товарищи никогда бы не назвали себя журналистами (и в то время — даже политиками; об этом у СА есть программный текст). Между тем, вся их деятельность состояла в распространении информации и написании публицистики на злободневные темы, а самый известный продукт их борьбы, Хроника текущих событий, и вовсе имел форму периодического издания. В некотором смысле они были единственными журналистами на территории Советского Союза, и любую генеалогию "запрещенной профессии", хватало бы нам дерзости, мы бы вели оттуда. Есть много поводов восхищаться Ковалевым, но и этот, почти ремесленный, мне очень важен.
Прощайте, Сергей Адамович, спасибо вам большое.
В связи с кончиной Сергея Ковалева мало поднимается важнейший вопрос: надо ли диссидентам идти во власть? У нас в правозащитных кругах было принято сторониться власти: "грязно", "неприятно" и проч. Ковалев - один из немногих советских диссидентов, кто в нее пошел. Можно ли теперь, десятилетия спустя, попытаться оценить, чего он достиг?
PS: Я-то считаю, что идти во власть хорошим людям (когда такая возможность открывается) необходимо, иначе, как мы наблюдаем уже двадцать лет, ее захватывают другие.
Умер Сергей Ковалев.
Для меня он не абстрактное имя, не «легенда правозащиты»: он поддерживал меня в политике, приглашал к себе – и сегодняшнее утро совсем не доброе.
Те события, которые сейчас кажутся чуть ли не былинным прошлым, он создавал своими руками. Он писал Конституцию – вторую главу, о правах и свободах. Не поправлял, а писал.
51-я статья, которую мы берем на допросах, – это Ковалев.
31-я статья, о которой мы говорим на митингах, – это Ковалев.
Вообще, все, что есть там лучшего, – это он.
Сергей Адамович выступал в защиту Синявского и Даниэля, издавал «Хронику текущих событий» – по нынешним временам был нежелательным иноагентом-экстремистом. А потом стал депутатом, первым омбудсменом. Настоящим.
Про иноагента – Ковалев создал «Мемориал». Тот самый, о котором теперь с ненавистью шипят по всем телеканалам.
Только ни один из шипящих не становился в Буденновске добровольным заложником, чтобы вытащить людей у Басаева. «Я убивал» – это пропагандисты говорят. «Я спасал» – такого от них никогда не услышишь. И чеченскую войну, которую «выиграл Путин», на самом деле, выигрывали такие люди, как Ковалев, которые искали мира, а не Кадырова.
Сергей Ковалев умер. Я не знаю, каково ему было видеть, как плоды его работы уничтожаются год за годом, как мы снова возвращаемся в диктатуру. Но он смог добиться конца той диктатуры. А мы должны суметь – этой.
Некоторые замечают, что, несмотря на всю принципиальность и стойкость, Ковалёв проиграл свою схватку с системой.
R.I.P.
Сергей Ковалев: "Когда есть фашизм, надо быть антифашистами"
Из интервью от 2 марта 2020 года
«Меня не смущает 86% за "Крымнаш". Меня смущает то, что среди этих 86% довольно много представителей творческой элиты, людей грамотных, неглупых, имеющих жизненный опыт и понимающих, что они делают, становясь доверенными лицами господина Путина или критикуя Украину за ее "фашистских жидобандеровцев". Для меня трагедия страны началась осенью 1999-го или в начале 2000 года, когда Путин становился президентом. Из публичных фигур я могу на пальцах одной руки пересчитать тех, кто тогда сказал: "Что вы делаете?! Нельзя подполковника КГБ делать президентом страны! Это то же самое, если бы в Германии канцлером стал офицер гестапо или Штази".Нельзя из этой конторы выбирать власть! Вот беда: в стране с такой историей среди интеллигенции не нашлось достаточного количества людей, которые сказали бы – из этой конторы выбирать начальство нельзя. И теперь артисты и музыканты, за редким исключением, сидят в норе. Демократия – это не воля народа, а свобода меньшинств, это право меньшинств беспрепятственно конкурировать за одобрение большинства – беспрепятственно, честно, открыто, прозрачно конкурировать с властью ли, с другими оппонентами.»
Умер Сергей Адамович Ковалёв.
Я как-то сказал ему на его дне рождения в Мемориале, что он должен пережить Путина. К сожалению, не получилось.
Другие надеются, что, хотя Ковалёв и умер, дело его будет жить.
Страна, в которой ушел из жизни Сергей Ковалев, все больше напоминает страну, в которой он начинал свою деятельность защитника прав человека.
Политзаключенные, ограничения прав, репрессии, выхолощенные законы, западные страны – враги, пропаганда вместо медиа.
Но в том. что сегодняшняя Россия все еще далека от тоталитарного СССР, заслуга и Сергея Ковалева. Его биография, рассказанная им самим, достойна экранизации.
На смену уходящему поколению советских диссидентов пришли молодые правозащитники. И это свидетельство того, что знамя свободы, поднятое когда-то ими в послевоенном СССР, все еще крепко стоит на российской земле.
«Зачем была эта жизнь?» - спрашивает в фильме «Вкус солнечного света» Иштвана Сабо один из героев, постаревший и вроде бы,ничего не добившийся. «Потому что она была», - следует ответ. И вот новое, молодое поколение выходит на улицу, улыбаясь солнечному свету, залившему улицу.