Стрельба в Перми. Политические убийства. Порноместь

• Умеют ли российские спецслужбы и правоохранительные органы предупреждать преступления, подобные теракту в Перми?
• Европейский суд по правам человека вынес решение по делу об отравлении в 2006 году бывшего сотрудника ФСБ Александра Литвиненко.

• ЕСПЧ впервые признал преследование в интернете нарушением неприкосновенности частной жизни.

СТРЕЛЬБА В ПЕРМИ

Шесть человек погибли и 43 ранены после стрельбы, которую рано утром в понедельник устроил в Пермском государственном университете один из учащихся. Его обезоружил, хотя и ранил при задержании, сотрудник Инспекции безопасности дорожного движения Константин Калинин. Он и его напарник по счастливой случайности оказались рядом с университетом, охранники которого не могли дозвониться до экстренных служб.

Стрельба в Пермском университете

К сожалению, эта пермская трагедия – не первая в России. В мае была стрельба в казанской гимназии номер 175. Но в пермской истории, конечно, обращает на себя внимание еще ситуация с "тревожной кнопкой", которая не работала, с экстренными службами, которым не мог дозвониться выживший охранник. Создается видимость защищенности, но фактически защиту никто не гарантирует.

На видеосвязи с нами – политик, а в прошлом – сотрудник спецслужбы Геннадий Гудков.

^{Видеоверсия программы}

Геннадий Гудков: Такое впечатление, что репрессивная система сейчас выполняет две задачи. Первая – это выполнить приказы по защите системы коррупционной власти от народа. Вторая задача – это поучаствовать в коррупции, не отстать в освоении различных финансовых потоков и бизнесов. Все остальное – по остаточному принципу. Полностью запущена профилактическая работа. "Полицаи" же никуда не ходят, они всех вызывают к себе. Раньше участковый ходил, общался, прорабатывал подъезды, семьи, устанавливал контакты с учебными заведениями. А сейчас ничего этого нет, это отвлекает его от двух основных задач.

Вот говорят, что в США стреляют. Но там на руках 400 миллионов единиц огнестрельного автоматического убойного оружия и абсолютно неурегулированный его оборот. В России, которая в 2,2 раза меньше по населению, на руках у населения "пукалки" и здоровые ружья – это 5,5, ну, может быть, сейчас 5,8 миллиона штук. Это почти в 80 раз меньше, а расстрелов примерно столько же. Значит, дело не в оружии, а в том, что там система работает, она заточена на защиту общества от преступных посягательств. А у нас она заточена на другое.

Геннадий Гудков

Почему не сработала "тревожная кнопка", право на которую фактически монополизировано группой охраны Росгвардии? Она не может быть на объекте одна: почему не сработала вторая или третья? Судя по тому, что ребята там в массовом порядке выпрыгивали из окон, этот человек стрелял достаточно долго. Сейчас у каждого есть и телефоны: набрали "02", "911", "112"… Где реакция? Где все наши замечательные спецназы, группы быстрого реагирования? Они у нас реагируют только на плакаты, на надписи на футболке "Навальный".

Марьяна Торочешникова: Кто-то понесет за это ответственность?

Геннадий Гудков: Нет, разве что какие-нибудь "стрелочники". Вся система не работает. Мне постоянно пишут о том, что происходит с людьми, когда они обращаются в МВД за защитой от преступных посягательств. В лучшем случае их не бьют и не пытают, а просто посылают.

Марьяна Торочешникова: Тем не менее власти пытаются создать иллюзию защищенности. Зайти в метро в Москве – рамки металлоискателей, зайти в вуз, в школу, в театр – тоже. Но чуть что случается – они бессильны.

Геннадий Гудков: Совсем недавно другой стрелок несколько часов в одиночку терроризировал всю Федеральную службу безопасности, и вся силовая система полтора или два часа ничего не могла сделать с психом-одиночкой. Наши полицейские с удовольствием хватают людей за одиночные пикеты, а когда понимают, что могут в ответ получить пулю, или нужно что-то делать, проявляя профессионализм, они всячески стараются от этого отбрыкаться, потому что ничего не умеют. Система, находящаяся в разваленном состоянии, не способна и не будет защищать граждан.

Когда-то я был противником свободного ношения короткоствольного оружия, а сейчас говорю: раз вы не хотите реформировать систему, тогда давайте дадим гражданам возможность защищать себя самим, авось это действительно спасет многие десятки жизней.

Люди в стране давно сходят с ума от ужасов жизни. Мы же лидируем по психам, по всяким сумасшедшим и отморозкам, потому что у нас нет ни воспитательной, ни образовательной работы, ни профилактики. Это очень опасная страна, где каждый в любой момент может оказаться жертвой трагического случая. Ведь 43 человека пострадали! Значит, он достаточно долго там орудовал, и никто не приезжал. И получается, что это абсолютно беспомощная система, когда речь идет о пресечении реальной и серьезной преступной деятельности. Ничего она не может и ничему не будет учиться!

Марьяна Торочешникова: Рассказывая о новостях из Пермского университета, журналисты российских федеральных изданий почти перестали использовать слова "стрелок" или "Колумбайн". Последнее – название американской школы, где произошло первое массовое убийство учеников. Некоторые подражатели того преступления пытались повторять внешний вид или планы напавших на "Колумбайн". У убийц были и российские подражатели.

Стрельба в учебных заведениях России

Пермская трагедия дала новый повод для разговоров о том, как защитить детей. Кто-то теперь требует поставить во все школы и вузы "росгвардейцев", кто-то за поголовное психиатрическое, на худой конец психологическое обследование всех учащихся. Но способны ли предлагаемые меры предотвратить новые трагедии? Вот что думает об этом психиатр, научный журналист, член экспертного совета Фонда "Альцрус" Виктор Лебедев.

Виктор Лебедев: Среди этих людей есть и пациенты с какими-то действительно тяжелыми хроническими психическими расстройствами, и те, кто никогда не попадал в поле зрения психиатров. У них обычно выявляют такие черты, как болезненная подозрительность, нарциссизм, депрессивные переживания, суицидальное поведение, ощущение отчуждения от общества. Примерно у 60% людей, которые участвуют в массовой стрельбе, обнаружены признаки психических расстройств, а у 40% не было обнаружено ничего. Человек с длительной историей тяжелого психического нарушения очень редко решается на массовую стрельбу.

Предупредить подобное поведение, вычислить потенциальных преступников, когда они приходят на прием к психиатрам, сложно. В первую очередь это задача правоохранительных органов, которые выдают разрешение на владение оружием.

К счастью, это редкие события. Но именно поэтому нам остается просто учиться реагировать, мобилизовывать ресурсы врачей и психологов на то, чтобы помочь другим людям, которые остались живы после этого. В тех американских штатах, где выделяется больше денег на психологическую помощь, происходит меньше случаев массовой стрельбы.

БЕЗ СРОКА ДАВНОСТИ

Европейский суд по правам человека на этой неделе признал, что за убийство бывшего офицера ФСБ Александра Литвиненко ответственны российские власти: убийцы действовали по их прямому поручению.

Без срока давности. Дело Александра Литвиненко

У нас на связи глава Фонда Литвиненко в Лондоне, его близкий друг Александр Гольдфарб.

Александр, как вы встретили это решение ЕСПЧ?

Александр Гольдфарб: Мы этого ждали 15 лет. Марина подала в Страсбургский суд в 2007 году, практически сразу после гибели ее мужа. Самым знаменитым делом было расследование британского судьи, который первым постановил, что Литвиненко был убит Луговым и Ковтуном, по всей видимости, по прямому указанию Путина.

Марьяна Торочешникова: Вы говорите о решении Высокого суда Лондона, которое вынесли в январе 2016 года. Но ни этот суд, ни тем более Страсбург не говорят о том, что же стало мотивом преступления.

Александр Гольдфарб: Было несколько версий, они озвучивались и в суде. Одна из них – что это эмоциональная неприязнь Путина к тем русским эмигрантам, которые окопались в Лондоне и ведут против него "информационную войну". Литвиненко был одним из главных таких деятелей. Это касалось и взрывов домов в Москве, и гибели подлодки "Курск", и зверств, совершенных в Чечне.

Марина Литвиненко и Александр Гольдфарб

Я склонен придерживаться другой версии, которая тоже рассматривалась в суде: Литвиненко, работая консультантом британских и испанских спецслужб, раскрыл связь так называемой "тамбовской" преступной группировки, работавшей в это время в Испании, с ближайшим окружением Путина: эти связи начались в петербургский период, когда Путин был там вице-мэром. Есть документальные свидетельства того, что Литвиненко, работая в Испании, раскрыл эти связи и должен был давать показания в испанском суде.

Марьяна Торочешникова: Прежний генпрокурор России Юрий Чайка заявлял в свое время, что Министерство внутренних дел Великобритании прекрасно знало о том, что на Александра Литвиненко готовится покушение, но ничего не предприняло, чтобы его защитить. Это правда?

Александр Гольдфарб: Нет, конечно! У Литвиненко были взаимоотношения с британскими силовыми структурами, с разведкой, он помогал работать против русской мафии в Европе. И они отслеживали события вокруг него и всей лондонской группы эмигрантов. В те дни все сходились на том, что угрозы покушения нет, никто не думал, что Россия решится проводить теракты на британской территории.

Прошло уже 15 лет, и единственное, чего добилось российское государство, совершая теракты против своих противников за рубежом, это зарекомендовало себя как варварская власть, для которой не работают никакие правила и ограничения, принятые в цивилизованном мире. Именно это сказал сам Литвиненко в своем предсмертном заявлении, обращаясь непосредственно к Путину: "Вы отвергли все правила цивилизованного мира, и это будет преследовать вас до конца вашей жизни". Так и произошло. С тех пор, как мы знаем, было много терактов, которые с разной степенью доказанности были предъявлены Кремлю, в первую очередь это Скрипаль и Навальный. Ни для кого уже не секрет, что Россия прибегает к такого рода методам "политического диалога".

Марьяна Торочешникова: Вот есть решение Высокого суда Лондона, есть решение ЕСПЧ. Россия наверняка его обжалует. Но даже если оно устоит, что изменит это решение?

Александр Гольдфарб: Я не думаю, что компенсация, присужденная Марине Литвиненко, когда-нибудь будет с них получена, тем более они заявили, что не признают это решение. Но, помимо морального удовлетворения, есть огромное количество людей, и не только в России, которые верят российской пропаганде, и для них решения судов имеют значение.

Кроме того, это, конечно, историческое явление. Отравление Литвиненко, покушение на Навального, сбивание малайзийского самолета – эти вехи войдут в учебники истории и будут знаковыми событиями периода правления Путина. Это то историческое наследие, которое они оставят. Если этот режим когда-нибудь падет и Россия вернется снова на путь цивилизации, не исключено, что следующая власть поднимет эти темы и наконец выяснит, что же произошло на самом деле: кто вручал Луговому полоний, откуда пришел приказ, куда поступали отчеты. И, может быть, кто-то даже сядет на скамью подсудимых.

Марьяна Торочешникова: А вот комментарий журналиста Андрея Остальского.

Андрей Остальский: Осенью 2006 года это была очень отрицательная сенсация, потрясение для Британии, которое многое изменило в отношении к России. Отношение к говорящим по-русски стало достаточно настороженным. Любимый английский напиток – чай – использован для того, чтобы убить человека страшным, мучительным способом – с применением запрещенного вида вооружений: это просто не укладывалось в голове! И что это за страна, что за народ, способный на такое?!. Раздавались отдельные голоса: "Зачем мы пускаем сюда любых русских? Пусть они сводят счеты друг с другом у себя на родине". Вошли в общественное сознание и кадры деактивации, люди в защитных костюмах, все проверяющие специальными приборами в отелях. Все это, наверное, не будет забыто.

Андрей Остальский

Отрицательное отношение еще более усилилось после того, что случилось с Сергеем Скрипалем и его дочерью Юлией. Покушение на их убийство, произведенное с помощью другого страшного яда, тоже запрещенного к употреблению в международной практике, потрясло британцев. До сих пор город Солсбери до конца не пришел в себя, люди ходят с опаской, вспоминают, показывают друг другу: "Вот в этот ресторан лучше не ходить – а вдруг там остались зараженные места?". Погибла жительница города Дон Стерджесс, покалечен ее бойфренд, покалечен на всю жизнь полицейский, который имел несчастье первым вступить в контакт с пораженными поверхностями в доме Скрипалей. Эта травма тоже осталась в национальной психике.

Просто поражаешься, как легко можно было перечеркнуть репутацию российского государства и, к сожалению, народа в глазах британцев. Все доброе, что было в истории, перечеркнуто двумя совершенно невероятными, безрассудными актами российского государства.

Марьяна Торочешникова: А возможно ли вернуть доброе имя?

Андрей Остальский: Травма настолько глубока, что никакие жесты доброй воли со стороны Москвы уже не помогут. А Москва своими дальнейшими действиями, наоборот, усугубляет ситуацию. Из России приходят отрицательные политические новости – о выборах, об отравлении Навального. Боюсь, до тех пор, пока в корне не изменится природа политического режима в России, не уйдут первые лица, его возглавляющие, надеяться на улучшение отношений невозможно.

СТРАСБУРГ ПРОТИВ КИБЕРБУЛЛИНГА

И еще об одном недавнем решении Европейского суда по жалобе против России. Власти не защитили Валерию Володину от кибербуллинга и должны выплатить ей компенсацию. Это уже второе выигранное Валерией дело в Страсбурге. Частично обе ее жалобы связаны друг с другом, поскольку поводом для обращений стало бездействие полиции, когда Валерию несколько лет преследовал ее бывший партнер.

Страсбург против кибербуллинга

Ситуацию комментирует старший юрист проекта "Правовая инициатива" (в России его считают иностранным агентом) Татьяна Саввина.

Татьяна Саввина: Это первое решение ЕСПЧ по теме насилия в интернете, распространения интимных фотографий (это явление называется "порноместь"), а также по вопросу киберсталкинга. Бывший партнер Валерии Володиной подложил в ее сумку GPS-устройство, которое отслеживало все ее перемещения и с помощью этого устройства он ее каждый раз находил, пытался вернуть. И именно по этим же проблемам это первое решение в Совете Европы.

В этом деле Европейский суд сказал, что и акты физического и психологического насилия, которые происходят дома, и акты насилия в интернете, – это все формы домашнего насилия, и обязательства государства тут одинаковые. Они включают принятие адекватного закона, предотвращение насилия, проведение эффективного расследования.

Татьяна Саввина

Суд указал на неспособность государственного аппарата расследовать акты насилия. Как показывает дело Валерии Володиной, несмотря на то, что в нашем законе есть статьи (статьи УК 137, 119), в соответствии с которыми у властей были все возможности наказать виновного и предотвращать акты насилия, государство этого не сделало, потому что у следователей не было такого желания. Женщине два года отказывали в возбуждении уголовного дела, потом все-таки возбудили, но расследовали очень медленно. В итоге сроки давности истекли, и виновный в этих ужасных актах насилия остался безнаказанным.

Марьяна Торочешникова: Насколько часто встречается такое явление?

Татьяна Саввина: Согласно исследованию, проведенному в разных странах, каждая вторая женщина хотя бы раз в жизни подвергалась насилию в интернете. В России нет таких исследований, но, судя по СМИ, это явление происходит достаточно часто. Шантаж интимными фотографиями особенно распространен на Кавказе. А девушки там боятся об этом говорить, потому что если это станет известно их родственникам, есть риск убийства чести, так как это считается аморальным поступком.