Следствие ведут палачи

• Как пытки стали нормой в России.

• Охота на авторов "неправильных" комментариев о нападении на "Крокус".

• Правозащитники фиксируют резкий рост ксенофобных настроений в России.

Следствие ведут палачи

СЛЕДСТВИЕ ВЕДУТ ПАЛАЧИ

Допустимы ли пытки задержанных и заключенных? Само обсуждение этого вопроса в России еще недавно казалось немыслимым. Силовики, конечно, и раньше выбивали показания из подозреваемых, но старались это скрывать. Бесчеловечное обращение становилось поводом для многочисленных публикаций, по следам которых возбуждались уголовные дела, выносились приговоры в отношении силовиков, а пострадавшим иногда даже назначали разумные компенсации. Но, кажется, это уже в прошлом.

Пытки подозреваемых в нападении на Крокус Сити Холл

Весь мир облетели кадры жестоких пыток подозреваемых в нападении на "Крокус Сити Холл" в Москве. Силовики будто хвастаются этими видеокадрами в уверенности, что за издевательства последуют не наказания, а поощрения. Надзорные органы не увидели в пытках нарушений, а некоторые представители власти и вовсе поддержали подобное обращение с предполагаемыми преступниками.

"Нам не нужны каратели и пытки. Нам нужна безопасность и верховенство права" – такими словами начинается заявление российских правозащитников, уверенных, что абсолютный запрет пыток – в интересах всего российского общества. А сейчас складывается впечатление, что российские власти при поддержке госпропаганды поощряют людей оправдывать очень страшные вещи.

Почему пытать нельзя никого, даже террористов, – в комментарии SOTA объяснил руководитель Команды против пыток Сергей Бабинец.

Сергей Бабинец: Пытки – это абсолютно неэффективный механизм, потому что под пытками можно заставить человека признаться в чем угодно, подтвердить абсолютно любую информацию. А соответствует ли она действительности или нет – это большой вопрос. И чаще всего информация, полученная под пытками, ведет к ложному пути и к нерешению проблемы. Настоящие преступники чаще всего уходят от ответственности, а в тюрьму отправляется тот, кто не выдержал пыток и сознался. Таких дел очень много. В итоге преступники гуляют на свободе.

Сергей Бабинец

Нельзя бороться с преступлениями, совершая еще одно преступление. А пытка – это преступление, запрещенное законом. Статья 286 УК РФ говорит о том, что превышение должностных полномочий с применением пыток запрещено и карается наказанием вплоть до 12 лет лишения свободы. Применяя пытки к преступникам, мы удваиваем количество преступлений в обществе. Пытаясь сообщить людям о том, что пытка – это нормально, мы взращиваем у них терпимость к насилию. Кто и как считает эту информацию – непонятно. Некоторые могут начать делать что-нибудь подобное со своими соседями, например. С этим нужно быть очень осторожным. Тем более сейчас, когда люди и без того находятся в состоянии чрезвычайного душевного неравновесия и постоянных чудовищных нервотрепок из-за всего, что происходит в стране.

Марьяна Торочешникова: С нами адвокат, специалист в области международного права и прав человека Каринна Москаленко. Пока из официальных лиц только уполномоченная по правам человека Татьяна Москалькова осудила пытки задержанных по делу о теракте. Почему молчат остальные, почему Роскомнадзор не блокирует эти видео?

Каринна Москаленко: Они, может быть, подспудно осознают, что в действительности они ответственны за то, что происходит сейчас в России. Прокуратура, правоохранительные органы, вся та надстройка, которую общество содержит, обязаны отвечать за нашу полную безопасность и комфортную жизнь. И вот эти позитивные обязательства – это стройная большая концепция, которую российские власти начали познавать, когда Европейский суд разъяснил эти позиции. Это все то, что уполномоченные органы государства должны сделать для того, чтобы либо не допустить гибели людей, либо минимизировать потери, либо, когда какие-то события уже случились, обеспечить немедленную помощь пострадавшим. Все это не было сделано.

Марьяна Торочешникова: Да, как в случае с "Норд-Остом", так и сейчас, с "Крокус Сити Холлом", когда пожарные и скорые приехали раньше и не могли начать оказывать помощь потерпевшим, потому что ждали полицию и спецназ, которые никак не ехали. Кроме того, не сработала пожарная сигнализация и системы пожаротушения в зале, из-за чего в том числе разгорелся пожар.

Каринна Москаленко: Вот все эти превентивные меры в том числе: не сбор взяток пожарными с предприятий, а проверки этих систем. В правовом государстве, где власти понимают свои позитивные обязательства по защите наших прав, эти вопросы должны быть отлажены. И мы претендовали на то, что Россия является правовым государством. Но последние события очень сильно нас в этом поколебали, мы подписали письмо правозащитников, готовится к публикации наше письмо адвокатов, обеспокоенных ситуацией.

Загвоздка в том, что российские власти до сих пор не осознают другую группу позитивных обязательств по праву на жизнь – это незамедлительное, эффективное, действенное, объективное и всестороннее расследование тех обстоятельств, которые приводят к гибели людей.

Марьяна Торочешникова: Они пытаются показать населению, что они расследуют. Подсоединяют электричество к гениталиям одного задержанного, выбивают глаз другому, доводят его до состояния, в котором его доставляют в реанимацию, а потом из реанимации – прямо в суд, непонятно зачем. Потом отрезают ухо еще одному задержанному. Все это фиксируют на видео и показывают всему миру. Они даже не стесняются говорить, что делают это, и как будто бы теперь это уже можно делать.

Каринна Москаленко

Каринна Москаленко: Вот теперь можно говорить "так называемые правоохранительные органы", потому что права они не охраняют. В наших с вами интересах, чтобы дело было расследовано не только быстро, но и правильно. Сначала машина движется по России беспрепятственно и довольно длительное время, и мы не можем понять, почему. А дальше она внезапно где-то обнаруживается, и мы совершенно не видим кадров задержания. Зато видим кадры жестокости, которые так называемым "правоохранителям" видятся как оправдание и доказательства якобы эффективности этого расследования.

Мы заинтересованы в том, чтобы было проведено не всякое, а именно эффективное расследование. Во многих решениях ЕСПЧ, Комитета по правам человека, где мы выиграли дело об убийстве Дмитрия Холодова, государство тоже было признано виновным в нарушении права на жизнь, потому что они не обеспечили надлежащего эффективного расследования.

По делу об убийстве Анны Политковской мы обратили внимание еще на один термин: Европейский суд сказал, что не было проведено адекватного расследования. Это очень важный критерий. Можно производить массу действий, как продемонстрировали это в упомянутом деле тем, что допросили 2,5 тысячи людей, но адекватности не продемонстрировали, потому что в первые же дни делать надо было совсем другие вещи. И было доказано, что именно из-за этого расследование так и не достигло своей основной цели – выявления главных виновников этого страшного убийства. И мы все с этим живем.

Если бы российские власти правильно поняли выводы Европейского суда о позитивных обязательствах, то они, во-первых, понимали бы, что такое эффективное и адекватное расследование, а еще они знали бы, что такое превентивные меры, не допускающие гибели людей, то после "Норд-Оста" должны были, отчитываясь Комитету министров об исполнении этого решения, продемонстрировать: как проводится обучение, тренинг, как эти вопросы решаются системно для того, чтобы обеспечить безопасность россиян. Но выводов не сделали, решение не исполнили, и мы возвращаемся в 2002 год, только в еще более страшной ситуации.

Марьяна Торочешникова: Звучат опасения, что теперь задержанных по подозрению не только в террористических преступлениях, но и в любых чувствительных для властей делах будут подвергать пыткам без всякой оглядки на закон.

Каринна Москаленко: Я призываю россиян не допускать, возражать, протестовать, не соглашаться с практикой пыток! Я начинала свою адвокатскую работу в 70-е годы, и у нас были хрестоматийные случаи, когда допытались до того, что расстреляли не тех, а потом выяснилось, что убийства совершали другие люди. Вот это самое страшное! Мало того что государство отнимает жизнь у тех, кто не был виноват ни в чем, так еще и настоящие убийцы остаются безнаказанными. Они остаются среди нас, некоторые – в невыявленных подпольных ячейках, потому что власти потребовалось простое решение и демонстрация народу того, что все меры приняты. Это очень опасная тенденция!

Пытки недопустимы не только потому, что это абсолютное право, не подлежащее никаким исключениям или ограничениям. Это делается не только ради тех, кого, конечно же, нельзя пытать, что бы они ни совершили. Это делается ради правопорядка в стране. Я уже не говорю о возвращении смертной казни...

Марьяна Торочешникова: Тем не менее, я хотела бы спросить вас об этом.

Каринна Москаленко: Почему недопустима смертная казнь? Это вовсе не вопрос только лишь гуманного обращения с людьми. Давно доказано, что длительные сроки лишения свободы гораздо тяжелее, чем лишение жизни одномоментно и сразу. Но есть и довод о том, что введение смертной казни нигде и никогда не привело к снижению преступности. Кроме того, при таком размахе пыток вы можете не получить настоящих виновников, а можете получить тех, кто просто признается по любой причине. А не наказав виновных, мы содействуем безнаказанности.

Исполнение решений международных органов – это не архитектурное излишество, которое нужно только для того, чтобы продемонстрировать красивое лицо властей, это по-настоящему серьезная задача, потому что все эти решения – про нашу с вами безопасность в том числе. Не пришли вовремя, не проверили предварительно во всех местах с публичными мероприятиями срабатываемость всех систем, не приняли мер к своевременному спасению людей...

Марьяна Торочешникова: Это вина государства.

Каринна Москаленко: А они все сваливают на конкретного человека, которому прилюдно отрезают ухо. А мы не знаем, кто этот человек, был ли он ключевой фигурой или обеспечивал кем-то придуманный сценарий.

Марьяна Торочешникова: И те люди, которые остались в тени, вполне могут готовить новый теракт, потому что следствие, спецслужбы занимаются другими вещами.

БЫЛ В СОЦСЕТЯХ, ОПРАВДЫВАЛ ТЕРРОРИЗМ

Российские спецслужбы занялись теми, кто оставляет "неправильные" комментарии о террористическом акте в "Крокус Сити Холле". Суд в Петербурге, например, на днях арестовал декоратора Николая Конашёнка на 14 суток за мелкое хулиганство. Он якобы кричал, ругался и размахивал руками на улицах города. Следственный комитет тем временем готовит против мужчины обвинение в оправдании терроризма, что подразумевает куда более жесткое наказание. Конашёнок разгневал власти своими комментариями в фейсбуке о теракте в "Крокус Сити Холле". Он быстро стер записи, выступил с извинениями, но было уже поздно. Его жене Роксане Шатуновской в тот же день пришлось уйти в отставку с поста гендиректора комплекса "Новая Голландия".

Как в России применяют статью об оправдании терроризма

На связи с нами – руководитель проекта "Первый отдел" Дмитрий Заир-Бек.

Так что же все-таки российские власти понимают под "оправданием терроризма", за что судят людей и отправляют на очень серьезные сроки в места лишения свободы?

Дмитрий Заир-Бек: Статью 205.2 ввели в УК в 2006 году, когда Россия ратифицировала Конвенцию Совета Европы о предупреждении терроризма. С тех пор все это сильно извратилось, и теперь это новая "народная" статья, одна из многих политических статей, по которым преследуют тех, кто или неугоден российской власти, или совершенно случайных людей, которых надо демонстративно наказать за "неправильное" мнение. Например, была громкая история, когда Михаил Жлобицкий устроил взрыв около здания ФСБ: с тех пор было возбуждено несколько десятков уголовных дел об оправдании терроризма.

Марьяна Торочешникова: В том числе и в отношении нашей коллеги Светланы Прокопьевой, которая написала колонку об этом происшествии, где рассуждала о том, что может подтолкнуть людей на такой шаг.

Дмитрий Заир-Бек: Издание "Проект" провело исследование: с 2018 по 2023 год по этой статье получили приговоры, по-моему, 1600 человек. Вполне репрессивная статья, в рамках которой людей преследуют за слова.

Марьяна Торочешникова: А существует ли какое-то юридическое определение, что считать "оправданием терроризма"?

Дмитрий Заир-Бек

Дмитрий Заир-Бек: Статья звучит так: "Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности, публичное оправдание терроризма или пропаганда терроризма". С публичными призывами более-менее ясно. Дальше идет менее понятное словосочетание "публичное оправдание" и еще менее понятное: пропаганда. Как можно пропагандировать терроризм? Это примерно в духе "пропаганды ЛГБТ". У нас же никто не пишет "становитесь террористами". Людей судят за совершенно другие вещи.

А определяет, усматриваются ли признаки пропаганды или же оправдания, или же призывов к террористической деятельности, эксперт-лингвист: в рамках практически каждого подобного дела проводят так называемую лингвистическую экспертизу. Сказать заранее, что конкретно может попасть под определение "оправдание терроризма", абсолютно невозможно. Если дело возбуждено и расследуется, скорее всего, они там усмотрят какие-нибудь признаки "оправдания". Самое главное здесь – как не попасть под эту статью.

Марьяна Торочешникова: Вообще не комментировать.

Дмитрий Заир-Бек: Да, это универсальный рецепт.

ВИНОВНЫ ТЕРРОРИСТЫ, ОТВЕТЯТ "НЕСЛАВЯНЕ"

Облавы на мигрантов, отказы садиться в такси к "неславянам" и даже нападения на приезжих из Средней Азии – в России наблюдается резкий рост расистских настроений. Это зафиксировали исследователи Информационно-аналитического центра "Сова", они обращают внимание и на активное распространение призывов к насилию в националистических пабликах. Тем временем в московских судах заметно выросло количество постановлений по делам о нарушении правил въезда в Россию иностранными гражданами. Только за понедельник было зарегистрировано около 800 таких дел, в то время как за всю прошлую неделю, например, их было около тысячи.

В России фиксируют рост ксенофобных настроений

Ситуацию комментирует эксперт Антидискриминационного центра "Мемориал" Стефания Кулаева.

Стефания Кулаева: Насилие растет, мы это видим в последние дни. У этого может быть много разных объяснений. Если не принимать специальных мер, превентивных программ, то очень велик риск, что это будет не краткосрочным всплеском, а усилением этой общей тенденции.

Марьяна Торочешникова: Насколько действенными могут быть призывы в некоторых националистических пабликах громить места, где сосредоточены мигранты из Средней Азии, могут ли они мобилизовать людей?

Стефания Кулаева: Конечно, есть молодежные группы, которые интересуются темой насилия и слушают тех, кто разгоняет всякую расовую ненависть. Вероятность того, что таких людей можно довольно быстро мобилизовать на акции прямого действия, есть всегда, и сейчас к этому есть предпосылки.

С другой стороны, например, погром устроен немножко иначе. Это не какая-то уже склонная к радикализму молодежь, а просто жители села, скажем, которые еще вчера были мирными людьми, и вдруг на них что-то находит, и они толпой бегут кого-то громить. Вот такого развития событий очень хотелось бы избежать, и я надеюсь, что это возможно.

Принимаются ли правильные меры? Мне кажется, нет. Если приучать людей ненавидеть Запад, украинцев, вообще каких-то нерусских… Может быть, они хотят получить какой-то один результат – больше поддержки внешней агрессии и агрессивной, ужасной войны, а получат другой: погромы выходцев из Центральной Азии, которых власть, в общем-то, не хочет, но не соображает, что это связанные вещи. Невозможно пропагандировать одно насилие и при этом сдерживать другое! Нельзя пропагандировать одну ненависть и при этом считать, что не полыхнет другая! А власти же постоянно педалируют разную ксенофобию. Вот признали экстремистским ЛГБТ. Казалось бы, при чем тут диаспоры? А вот люди уже пишут: "Раз смогли всех ЛГБТ признать экстремистами, давайте и всю таджикскую диаспору признаем экстремистами". У людей быстро возникают такие связки.

Стефания Кулаева

Тут может помочь только общий призыв к миру, к терпимости. А его нет. Есть нечто прямо противоположное. Никто вообще не заинтересован в правде. Нет людей, которые выступят и прямо скажут, что "нам очень нужны приезжие из Центральной Азии, чтобы спасать экономическую ситуацию". Нет людей, которые скажут: "у нас есть проблема с радикальным исламом, и она находится вне пределов России, такая же проблема, как у стран Запада, с которым мы якобы хотим конфликтовать, а на самом деле только в сотрудничестве с ними можно предотвратить такие события, и если бы послушали западных партнеров в вопросе опасности в отношении концертов, то, может быть, не случилось бы этой трагедии".

Категорически не хотят это признавать. И в результате не мнимую угрозу от трудовой миграции, а реальную угрозу от каких-то далеко довольно от России находящихся преступников, от радикальных исламистских группировок замалчивают, потому что, им кажется, невыгодно сейчас это обсуждать.