Глухой осенью почему-то любят появляться на свет новые всемирные телеканалы. Ровно год назад начала вещать «Россия сегодня», месяц назад человечество накрыла своим сигналом, не к ночи будь сказано, «Аль-Джазира», неделю назад торжественно открылась «Франция-24». Все, разумеется, вещают по-английски, для доходчивости.
Стареющий президент Франции претворил в жизнь свои детские грезы – «дал миру возможность увидеть себя французскими глазами». Его окружение и не пытается скрыть, что тем самым Париж открыл «второй фронт в войне против англосаксонского культурного империализма».
Уже пилотные передачи показали, каким увидит себя мир. Если где-то возникают сомнения относительно чего-либо французского – роль Иностранного легиона в руандском геноциде или качество молодого божоле последнего сбора – комментаторы Франции-24 докажут, что слава Франции бессмертна. «Наконец-то, – восклицал Жак Ширак с плазменного экрана в саду Тюильри, запуская новый информационный проект, – у Франции появилось собственное оружие в глобальной битве идей и образов».
Но амбиции Ширака планетарным телевидением не ограничиваются. Теперь он копит деньги на создание поисковой машины, которая противостояла бы таким гигантам, как Google или Yahoo. Уже и название придумано – Quaero, что в переводе с латинского значит «Я ищу». А поскольку новая поисковая система – на том же английском языке, что и американские, единственная, но существенная разница будет, надо полагать, заключаться в исключительно французском толковании слов и понятий.
Множащиеся всемирные телеканалы, дающие на английском языке сугубо национальную оценку одним и тем же событиям – хоть и кажутся на первый взгляд порождением процесса глобализации, на поверку не имеют к ней никакого отношения. Они отбрасывают нас во времена информационного Средневековья, когда воспетая Шираком «битва идей и образов» не была ничем иным, как унылой борьбой пропагандистских аппаратов. Кто вырос на советских учебниках тех времен, помнит, с каким занудством пытались они оспорить любое первенство Запада в любой сфере технических или общественных наук. Мне никогда не забыть советского издания «Янки при дворе короля Артура» Марка Твена, где у каждого имени имелась сноска, поясняющая, что Маркони хотя и крупный ученый, но радио изобрел не он, а Попов, паровой двигатель построил не Уатт, а уральцы Черепановы, и так далее – совсем по анекдоту про рентген: «Я ее, падлу, наскрозь вижу».
Государственный телевещатель Франция-24 по задумке создателей должен стать противовесом каналу Си-Эн-Эн. Но ведь Си-Эн-Эн – компания частная, ее видение мира почти никогда не совпадает с точкой зрения официального Вашингтона. Может, именно в силу своей натужной критичности этот канал у себя дома и проиграл битву за зрителя более консервативной телестанции Фокс Ньюс. Иными словами, дело не в дефиците антиамериканской критики в мировой телесети, а в том, что Париж хотел бросить вызов англо-американской цивилизации – и бросил, запустив планетарное телевидение с годовым бюджетом в 86 миллионов евро. Наверное, можно было сделать это и подешевле – к примеру, достаточно было ретранслировать сигнал Аль-Джазиры…
Ввязаться в битву идей может лишь тот, у кого есть идеи. Если что-то и обусловило уход Франции с мирового культурного и политического просцениума, то это именно острая идейная недостаточность.
Стареющий президент Франции претворил в жизнь свои детские грезы – «дал миру возможность увидеть себя французскими глазами». Его окружение и не пытается скрыть, что тем самым Париж открыл «второй фронт в войне против англосаксонского культурного империализма».
Уже пилотные передачи показали, каким увидит себя мир. Если где-то возникают сомнения относительно чего-либо французского – роль Иностранного легиона в руандском геноциде или качество молодого божоле последнего сбора – комментаторы Франции-24 докажут, что слава Франции бессмертна. «Наконец-то, – восклицал Жак Ширак с плазменного экрана в саду Тюильри, запуская новый информационный проект, – у Франции появилось собственное оружие в глобальной битве идей и образов».
Но амбиции Ширака планетарным телевидением не ограничиваются. Теперь он копит деньги на создание поисковой машины, которая противостояла бы таким гигантам, как Google или Yahoo. Уже и название придумано – Quaero, что в переводе с латинского значит «Я ищу». А поскольку новая поисковая система – на том же английском языке, что и американские, единственная, но существенная разница будет, надо полагать, заключаться в исключительно французском толковании слов и понятий.
Множащиеся всемирные телеканалы, дающие на английском языке сугубо национальную оценку одним и тем же событиям – хоть и кажутся на первый взгляд порождением процесса глобализации, на поверку не имеют к ней никакого отношения. Они отбрасывают нас во времена информационного Средневековья, когда воспетая Шираком «битва идей и образов» не была ничем иным, как унылой борьбой пропагандистских аппаратов. Кто вырос на советских учебниках тех времен, помнит, с каким занудством пытались они оспорить любое первенство Запада в любой сфере технических или общественных наук. Мне никогда не забыть советского издания «Янки при дворе короля Артура» Марка Твена, где у каждого имени имелась сноска, поясняющая, что Маркони хотя и крупный ученый, но радио изобрел не он, а Попов, паровой двигатель построил не Уатт, а уральцы Черепановы, и так далее – совсем по анекдоту про рентген: «Я ее, падлу, наскрозь вижу».
Государственный телевещатель Франция-24 по задумке создателей должен стать противовесом каналу Си-Эн-Эн. Но ведь Си-Эн-Эн – компания частная, ее видение мира почти никогда не совпадает с точкой зрения официального Вашингтона. Может, именно в силу своей натужной критичности этот канал у себя дома и проиграл битву за зрителя более консервативной телестанции Фокс Ньюс. Иными словами, дело не в дефиците антиамериканской критики в мировой телесети, а в том, что Париж хотел бросить вызов англо-американской цивилизации – и бросил, запустив планетарное телевидение с годовым бюджетом в 86 миллионов евро. Наверное, можно было сделать это и подешевле – к примеру, достаточно было ретранслировать сигнал Аль-Джазиры…
Ввязаться в битву идей может лишь тот, у кого есть идеи. Если что-то и обусловило уход Франции с мирового культурного и политического просцениума, то это именно острая идейная недостаточность.