Ближний Восток: какие азы демократии стоит прививать в первую очередь.
Ирина Лагунина: Король Иордании Абдалла выразил готовность организовать на своей территории переговоры между представителями палестинских группировок «Хамас» и «Фатх». В идеале это, конечно, должны быть переговоры между лидерами – президентом Палестинской автономии Махмудом Аббасом («Фатх») и премьер-министром Исмаилом Хания («Хамас»). Вслед за премьер-министром Великобритании Тони Блэром, совершающим в эти дни поездку по Ближнему Востоку, лидеры государств региона начинают выражать тревогу – куда заведут столкновения в Газе. Но если соседи Палестины и Израиля предлагают лишь быть посредниками, то у Запада вполне определенный подход к этому конфликту. «Я искренне верю, что только на основе союза всех умеренных сил против экстремизма мы сможем сделать наш мир лучше», - заявил Блэр в Объединенных Арабских Эмиратах. Кого Блэр считает однозначно умеренным в межпалестинском конфликте, тоже известно. Вот фрагмент его заявления на совместной пресс-конференции с президентом Палестинских территорий Махмудом Аббасом в понедельник:
Тони Блэр: Если международное сообщество на самом деле готово поддержать тех, кто видит решение конфликта в создании двух государств, тех, кто придерживается умеренных взглядов, тех, кто готов взвалить на плечи бремя ответственности, то настало время принять тот план, который вы, господин президент, предложили.
Ирина Лагунина: Итак, противостояние в Палестине однозначно воспринимается как конфликт экстремизма с умеренным политическим подходом. Мы беседуем с обозревателем арабской газеты «Аль-Хайят» в Лондоне Хаземом Сагиехом.
Хазем Сагиех: Отчасти это полезное определение. Но если его брать как единственное определение нынешнего конфликта, то я боюсь, что это будет упрощением. Да, «Хамас» - радикальная про-иранская группировка. Но в то же время она представляет определенное социальное и культурное явление, нечто более глубокое, чем просто радикальная экстремистская организация. И без учета этого невозможно побороть экстремизм или радикализм, будь он представлен «Хамас», «Хезболлах» или любой другой подобной организацией в регионе.
Ирина Лагунина: Да, но они приходят к власти, причем в результате демократических выборов, и лучше от этого не становится. Ни Западу, ни региону, ни самим палестинцам, в данном случае. Так что со всеми этими группировками делать?
Хазем Сагиех: Нельзя определять свою политику только через негативное отношение – против радикализма, против экстремизма. Надо вносить в нее нечто положительное, показать, что мир готов привнести. Сейчас западная политика воспринимается как проповедь демократии. А что она дает? Надо дать возможность палестинцам развиваться, помогать умеренным государственным деятелям создавать на территориях средний класс, привнести во власть женщин, делать нечто конкретное положительное. В противном случае радикалы действительно будут побеждать. И то, что мы сейчас наблюдаем в Ираке и в Палестине, - отнюдь не внушает оптимизма.
Ирина Лагунина: Вот вы сказали, что западная политика сейчас воспринимается в регионе как проповедь демократии. И многие начинают эту проповедь с необходимости провести свободные и честные выборы. Но единственная страна, где этот демократический инструмент сработал во благо международного сообщества в последнее время, это, как ни странно, Иран. На выборах в Совет Экспертов – властный орган, наблюдающий за деятельностью верховного лидера – победили сторонники бывшего умеренного президента-реформатора Али Акбара Хашеми-Рафсанджани. И это единственный положительный пример. Вот сейчас президент Палестинской автономии Махмуд Аббас призывает провести досрочные выборы. Но если он будет идти нога в ногу с представителем «Хамас», с Исмаилом Ханией, то, как прогнозируют многие эксперты, это только усилит раскол в палестинском обществе.
Хазем Сагиех: Есть еще один парадокс, который отчасти трагичен, отчасти смешен. В Палестине к выборам призывают так называемые «умеренные». А в Ливане к досрочным выборам призывают так называемые радикалы и экстремисты. Демократия и свободные выборы – это результат определенных перемен и процессов в обществе, а не начало этих процессов. Надо дать Махмуду Аббасу нечто в руки, чем он мог бы воспользоваться – землю, палестинских заключенных из израильских тюрем, «дорожную карту», которую он мог бы воплотить на деле. Вот это поддержит его позиции и позиции умеренных политиков. Нельзя повторять опыт Ирака, где людям фактически сказали: идите на избирательные участки и голосуйте за свою секту. Это – путь к поляризации под видом демократии и через урну для голосования.
Ирина Лагунина: Вы упомянули Ливан и призыв «Хезболлах» провести досрочные выборы. В Ливане около 367 тысяч палестинских беженцев, которые живут в 12 беженских лагерях. Есть ли опасность, что конфликт в Палестине распространится и на эти лагеря. Кстати, это относится не только к Ливану, но и к Иордании, где тоже немало палестинцев.
Хазем Сагиех: Боюсь, что да. Поляризация, которая охватила людей в Палестине, распространится и на соседние страны. Среди ливанских палестинцев есть и те, кто поддерживает «Фатх», и те, кто поддерживает «Хамас», и про-ирански настроенные, и про-сирийски. А если добавить к этому взрывоопасную обстановку в самом Ливане, где палестинцы не могут не занять позиции, то можно ожидать самого худшего. То же и в Иордании. Так что весь регион сейчас взаимосвязан, как никогда ранее.
Ирина Лагунина: Напомню, мы беседуем с обозревателем арабской газеты «Аль-Хайят» Хаземом Сагиехом. Вот если брать за основу ваш подход – надо сначала дать нечто, что поддержит умеренных. По-моему, это легко применить в Палестине, но не в Ливане. В Ливане «Хезболлах» представляет конфессиональное большинство – шиитов. И группировка прекрасно знает, зачем ей нужны выборы – чтобы победить простым большинством голосов и установить свой закон и порядок.
Хазем Сагиех: Есть разница между вооруженной «Хезболлах» и невооруженной «Хезболлах». «Хезболлах» без оружия не представляет проблемы, ее можно сдержать политическими процессами в самом Ливане. А если использовать региональные рычаги давления, то можно оставить «Хезболлах» без источников оружия. Конечно, шииты представляют большинство в стране и должны иметь свое представительство во власти. Но до тех пор пока у них оружие и пока они оспаривают монополию государства на вооруженные силы, их диктат в политической жизни абсолютно неприемлем. Так что можно сделать, кстати, тоже используя исключительно региональный поход. Во-первых, надавить на Сирию, чтобы она не вмешивалась во внутренние дела Ливана. И во-вторых, чтобы это давление имело смысл, надо исследовать вместе с Сирией возможность, например, получения назад от Израиля Голанских высот. В таком случае Сирия уже не сможет найти повода вмешиваться в дела Ливана.
Ирина Лагунина: Почему о региональном подходе начинают говорить только сейчас, причем связывая ситуацию в Ираке с палестино-израильским конфликтом. Мы это слышали в последнее время и от премьер-министра Тони Блэра и от группы, которая вырабатывала предложения по изменению иракской стратегии для Белого Дома, группы Бейкера-Гамильтона. В чем была ошибка раньше?
Хазем Сагиех: Чего пыталась все эти годы избежать администрация Буша – так это радикального решения палестино-израильского вопроса. Они автоматически соединили этот вопрос с вопросом терроризма. Но это разные вещи. Конечно, одна подкрепляет другую, но это все равно разные вещи. И надо соответствующим образом их решать. А это отразится на Ливане, Иордании, Сирии и на всех государствах региона.
Ирина Лагунина: Как вы думаете, нынешняя кампания премьер-министра Тони Блэра – попытка решить иракский и палестинский кризисы через новый взгляд Запада на весь регион – на самом деле изменит политику США и Евросоюза? Или то, что он говорит – слишком мало и слишком поздно.
Хазем Сагиех: Тони Блэр, как подтверждается в последнее время, начиная с терактов 11 сентября 2001 года, не мог влиять на американскую внешнюю политику. Но то, что он говорит, по крайней мере, в теории более разумно, чем то, что делает американская администрация. Правда, сложно сказать, можно ли претворить это все на практике, поскольку препятствия слишком серьезные. Одно из них – сама администрация США. То, как Белый Дом отнесся к докладу группы Бейкера-Гамильтона, не самый хороший знак. А из слов президента и Госсекретаря не похоже, чтобы они готовились изменить политику. Второе препятствие – израильтяне предпочитают говорить только с Махмудом Аббасом, и ни с кем другим. И даже с ним это очень общие разговоры. Третье препятствие – Сирия. Будет ли Сирия готова получить Голанские высоты и взамен оставить свои претензии на регион? Сказать сложно, особенно с этим полутоталитарным режимом, который правит в Дамаске. Он может и не захотеть землю в обмен на невмешательство. И последнее – ненависть и насилие в Ираке и Палестине, особенно в Ираке, достигли такого уровня, что их политическое тело уже не сможет воспринять никакое лечение и никакое лекарство.
Ирина Лагунина: Мы беседовали с обозревателем арабской газеты «Аль-Хайят» Хаземом Сагиехом. Наверное, стоит еще добавить и то, что каждый шаг международного сообщества получает в этом регионе совершенно разные интерпретации. Вот пример, который приводит Институт исследования ближневосточной прессы. Один и тот же визит премьер-министра Ливана Синиоры в Москву 15 декабря. Проправительственная газета «Аль-Мустакбаль» пишет, что Москва и президент Путин послали в ходе этой встречи сигнал Сирии и Ирану – что не надо вмешиваться во внутренние дела Ливана, что Ливан – суверенное государство, что Россия полностью поддерживает идею создания международного суда над теми, кто причастен к убийству бывшего ливанского премьера Рафика Харири. А газета, которую поддерживает «Хезболлах» и Сирию, пишет по поводу той же встречи, что президент Путин, якобы, сказал, что убийство Харири – не первое политическое убийство в мире. И не надо провоцировать оппозицию созданием какого-то международного суда, это может привести к гражданской войне.
Подводя итоги года: развитие российско-грузинских отношений в 2006-м.
Ирина Лагунина: В уходящем 2006 году крайне осложнились отношения между Россией и Грузией. Сегодня между двумя соседними странами отсутствует транспортное сообщение, депортация грузин с территории России приняла характер компании. Политики на протяжении всего года говорили о «холодной войне» между Москвой и Тбилиси. Общественные деятели считают, что дружественные связи между странами могут сохраниться только усилиями простых россиян и грузин. На эту тему рассуждают московский и тбилисский собеседники нашего корреспондента Олег Кусова.
Олег Кусов: В Московской студии Радио Свобода главный редактор и генеральный директор газеты «Новое русское слово» Сергей Грызунов. Наш грузинский собеседник - сопредседатель Фонда российско-грузинской дружбы Вахтанг Рчеулишвили. Разговор об итогах уходящего года в области российско-грузинских отношений начинает Сергей Грызунов.
Сергей Грызунов: Общий итог резко отрицательный. В 2006 году было столько ущерба нанесено нашим отношениям, сколько не было сделано плохого за может быть 2005 лет до того. Нам столько есть вспомнить, когда грузины и русские вместе шли за свободу того, что их объединяло. Я не буду сейчас становиться на трибуну, говорить в высоких словах о победе совместной во Второй мировой войне и так далее. Но мы всегда были сильны тем, что наш союз был союзом победителей. А сегодня, увы, это союз проигравших. Потому что и Россия, и Грузия с массой своих собственных проблем, наверное, поэтому не хотят жить в союзе, потому что в союзе надо жить с успешным, перспективным, сильным, с тем, на кого ты можешь рассчитывать.
Олег Кусов: Батон Вахтанг, ваше мнение мы хотели бы услышать.
Вахтанг Рчеулишвили: Я в первую очередь хочу сказать, что такие выступления они, к сожалению, редки, но очень хорошо показывают, что приверженцы и сторонники российско-грузинской дружбы, несмотря на весь негативный характер наших отношений, были, есть и будут в наших странах. Депортация грузин, я считаю, этого не должно быть и это позор для наших отношений. Падать уже дальше некуда и должны восстанавливаться нормальные отношения. Я согласен, что нам трудно. Бывшая страна, империя развалилась. Я считаю, что развал страны трудно возложить на одну какую-то сторону. Потому что просто оцениваю советское время, как неудавшийся, к сожалению, эксперимент. Была попытка построить что-то хорошее, что-то хорошее и правда было, но это не жизнеспособная система оказалась, она разрушилась и чуть не похоронила под своими обломками наши страны. И сейчас нужно заново налаживать наши отношения, как бы ни было сильно желание выискать все время виновных и возложить на кого-то ответственность. То это грузины и кавказцы целиком, которые мешают обеспеченной жизни русских в Москве, их выгоняют с рынков, то это русские, которые своим имперским сапогом раздавили полмира. Поиск врагов, я считаю, настолько довел до истерии по отношению друг к другу. По данным социологических опросов грузины занимают первое место в списке десяти самых больших врагов России. Такого, естественно, в страшном сне нельзя представить.
Олег Кусов: Сергей Петрович, как вы считаете, что лежит в основе грузино-российского кризиса?
Сергей Грызунов: Причин несколько. Я согласен с нашим тбилисским собеседником. Стоит, наверное, добавить болезненную острую реакцию нашего политического истеблишмента, если совсем упростить, можно сказать: что они себе позволяют вообще, да кто они такие? Да мизер. Сколько их по горам бегает? И они против нас? К сожалению, такие «ястребиные» настроения сегодня еще живы среди части российских политиков. Вот это пока мы не изживем в себе, это будет нам очень сильно мешать. Пик кризиса мы, вероятно, прошли потому что как и любая другая кампания, спущенная сверху, имеет свой срок жизни. Следует ждать какой-то другой кампании против кого-то еще, а врага мы себе мастера придумывать. Поэтому в этой связи нам сейчас надо заниматься поиском направления работы совместной, по которому мы сможем восстановить нормальные отношения между нашими двумя странами.
Олег Кусов: В начале нынешнего года многие политики говорили о том, что 2006 год станет переломным в проблеме Карабаха, поскольку год удобный – без выборов. Если учесть, что в 2008 году примерно Тбилиси рассчитывает стать почти членом НАТО, добиться прогресса в этом вопросе, то очевидно, 2007 год тоже в какой-то степени будет определяющим для решения абхазского и южноосетинского кризиса. Как вы считаете, будет ли прорыв на этом направлении?
Сергей Грызунов: Что касается двух болезненных территориальных точек грузинских - Южная Осетия и Абхазия, то я посмею покритиковать своих коллег, журналистов прежде всего. Потому что критиковать политиков, мы анализируем их действия на страницах нашей газеты «Новое русское слово». Нам представляется, что официальный Тбилиси мог постараться найти верный язык в общении со своими соотечественниками, которые живут на этих территориях. Грузины люди южные, темпераментные, характер вспыльчивый. Иногда риторика взаимоотношений Тбилиси и Цхинвали, Тбилиси и Сухуми переходит нормативную лексику. Точно так же, как, к сожалению, эта лексика была нарушена во взаимоотношениях между Москвой и Тбилиси. Мне кажется, что если больше мудрости проявят политики, то народы найдут общий язык.
Олег Кусов: Господин Рчеулишвили, как вы считаете, 2007 год поможет решить проблемы отношений Тбилиси, Цхинвали и Сухуми? Уже понятно, что Ираклий Окруашвили не будет встречать новый год в Цхинвали.
Вахтанг Рчеулишвили: Мы бы и не хотели, чтобы он встречал как военный победитель. Я вообще далек от мысли, что эти проблемы, цхинвальскую или абхазскую, можно решить военным путем. Я считаю, что 2007 год будет очень значительным годом. Впервые оформилось в Южной Осетии два, оба непризнанных, правда, президента, которые поддерживают отношения с Тбилиси. Для Тбилиси это тоже не очень приятно, потому что федерация все равно не тот идеал государства, который бы хотел бы видеть Тбилиси, но приемлемый цивилизованный путь. И Кокойты хочет перейти в Россию, что не удастся никогда. Поэтому нам придется выискивать всем вместе, абхазцам, осетинам, грузинам, какие-то новые механизмы решения, исключая в любом случае войну элементарно. И я считаю, что 2007 год может служить стартом для этого, но ни в коем случае годом решений окончательных, потому что войну можно начать за один год и закончить, но никак не мирный процесс. Нам еще предстоит пройти очень трудный путь для окончательного решения проблем. Главное, чтобы на этом пути Россия стала союзником решения этих проблем, а не противником и стороной, оппонирующей Тбилиси. Если мы к этому придем во взаимоотношениях с Россией, что Россия будет не заинтересованно на стороне абхазцев и осетин стоять, чтобы ослабить Тбилиси, а наоборот страной заинтересованной в поиске решения этой проблемы, то в 2007 году можно многое сделать.
Сейчас я нахожусь Телави, и Горбачев, принимая Рейгана, будучи президентом Советского Союза, во время визита сказал, что нельзя, не видя Кахетии, судить о Грузии и вообще нашей большой стране. Так он был влюблен в Грузию и в Кахетию. Мне супруга поднесла стакан кахетинского вина. Мы сейчас строим гостиницу и она приглашает всех русских приехать к нам в гости, поднять стаканчик кахетинского вина и выпить за мир и дружбу между нашими странами и нашими народами. И мы хотим, чтобы за этим столом были осетины и были абхазцы, которых мы очень любим.
Олег Кусов: Сергей Петрович Грызунов, что бы вы могли добавить по этому поводу?
Сергей Грызунов: Я, во-первых, хочу поблагодарить за приглашение. К сожалению, мы приедем, вы можете не сомневаться. И не только потому, что давно не пили вкусного настоящего драгоценного кахетинского вина. Да, вы правильно сказали о Горбачеве и Рейгане, но для нас это прежде всего край крестника российской императрицы, духовного и светского владыки Кахетии князя Чавчавадзе, зятя великого русского поэта Александра Сергеевича Грибоедова. Я думаю, что вы и мы должны сделать все, чтобы они спали мирно, спокойно. Вахтанг, уважаемые грузины, уважаемые осетины, уважаемые абхазцы, я бы хотел воспользоваться случаем и поздравить вас с наступающим новым годом. Это у нас общий, единый праздник, наверное, один из самых светлых праздников. Я хочу, чтобы в будущем году все наши беды закончились, чтобы мы всегда были успешными, здоровыми.
Я контрабандой провез сейчас грузинское вино, которое открою, когда куранты кремлевские пробьют 12 часов и подниму бокал за ваше здоровье. В моем доме будет сидеть много гостей, много друзей. Уверяю вас, что таких домов в России немало. И это основа нашего будущего.
Вахтанг Рчеулишвили: Я поддерживаю моего коллегу и очень уважаемого человека. И скажу, что за нашим столом будет тост поднят за Россию, за то, чтобы 2007 год был восстановлением нашей дружбы.
Олег Кусов: Вот таким образом острый разговор о политическом кризисе между Россией и Грузией закончился предновогодними пожеланиями политикам двух стран перейти от конфронтации к восстановлению отношений. В разговоре принимали участие главный редактор и генеральный директор газеты «Новое русское слово» Сергей Грызунов и сопредседатель Фонда российско-грузинской дружбы Вахтанг Рчеулишвили.
Математические этюды Николая Андреева .
Ирина Лагунина: Поездки по стране с публичными лекциями стали в России забытым жанром научной популяризации. Лишь в последние годы этим вновь начинают заниматься отдельные энтузиасты. Один из них - Николай Андреев, научный сотрудник Математического института имени Стеклова Российской академии наук. Свою деятельность он считает своего рода научным миссионерством. С группой помощников он создает математические мультфильмы - "этюды", как он сам их называет, - и показывает их по всей стране. Причем нередко путешествует за свой счет. Только в этом году его лекции поддержал Фонд Дмитрия Зимина "Династия". С Николаем Андреевым беседует Александр Сергеев.
Николай Андреев: Это уникальный российский проект, уникальный во всем мире, где создаются законченные фильмы о математических задачах. Фильмы создаются с использованием компьютерной графики – это тот язык, на котором современные дети разговаривают. И если вы хотите их чем-то заманивать, то компьютерная графика очень хороший язык для этого. Сейчас нужно отчасти навязывать науку. А кроме того, за лесом формул, который есть в школе на уроке математики, дети часто перестают видеть красоту математику. Конечно, мы не про всю математику говорим, а то, что можно показать на экране и объяснить школьникам.
Александр Сергеев: Понятно, что по радио невозможно показать фильм, но если в двух словах рассказать, что собой представляет характерный ролик из проекта «Математические этюды»?
Николай Андреев: Это какой-нибудь занимательный сюжет, который имеет математическую подоплеку. Например, представьте себе, что кривой постоянной ширины может быть не только окружность, но и другие фигуры.
Александр Сергеев: Что значит кривой постоянной ширины?
Николай Андреев: Ролики, по которым книжка будет катиться не шелохнувшись, можно сделать не только с профилем круга, но и с профилем других предметов.
Александр Сергеев: И это показывается на экране, как происходит. Ну а какой-нибудь наиболее наглядный мультфильм, который можно было бы рассказать на словах?
Николай Андреев: Представьте себе стандартную развертку кубика в виде креста, который все знают. Все умеют из нее складывать куб, но мало кто знает, что можно сложить не только куб, но и другие многогранники. Всего пять штук. И это было недавно доказано американскими математиками. Например, попробуйте после передачи сложить из этой развертки пирамидку. Фильм о том, что в развертку многогранника входит не только кусок картона, но и условия склейки границ, какую точку к какой приклеите. Если вы создадите не так, как у куба, то иногда вы получите другой многогранник. В мультфильме показывается, как сложить и что из этого получается. Еще один пример красивый то, что любой из вас может зимой во дворе построить горку, санки с которой с разных высот вниз будут приезжать одновременно.
Александр Сергеев: То есть независимо от того, забрался на самый верх или спускаетесь с середины.
Николай Андреев: К финишу они приедут одновременно.
Александр Сергеев: Это какая-то специальная кривая?
Николай Андреев: Это действительно специальная кривая под называнием циклоида, которая является траекторией катафота, прикрепленного к велосипедному колесу.
Александр Сергеев: Если мы на обод колеса что-то насадим, нам эта линия будет рисоваться.
Николай Андреев: Если перевернуть эту линию, то получится такая горка. Подобные примеры демонстрируются на экране, ненавязчиво объясняется математика, которая лежит за этим и показывается, как это применяется к жизни. При этом я часто езжу с лекциями по России и в зависимости от аудитории можно либо больше рассказывать о математике, либо меньше, чтобы это всегда было увлекательно для конкретных слушателей.
Александр Сергеев: А что из себя представляют лекции, если вы привозите фильм?
Николай Андреев: Очень важно присутствие какой-нибудь личности, человека. Я, например, комментирую фильмы и пытаюсь рассказывать истории, которые так или иначе связаны с этим фильмом.
Александр Сергеев: Вы комментируете мультфильмы по ходу - это значит, что в них самих звука нет, вам не приходится перекрикивать?
Николай Андреев: В мультфильмах самих пока звука нет и это отчасти плюс, отчасти минус. Плюс в том, что каждый учитель, который скачает этот фильм, может сам комментировать. На нашей полянке математических этюдов в интернете все фильмы снабжены научно-популярными статьями и для тех, кто сам смотрит, он может понять, о чем речь и проникнуться. Например, есть фильм про увеличение объема тетраэдра.
Александр Сергеев: Тетраэдр - это такая пирамидка четырехгранная?
Николай Андреев: Это пирамидка трехгранная, три грани основания. Как мы все знаем, в советское время был пакет молока в таком виде. На самом деле немногие дети знают про историю этого пакета. Параллельно, рассказывая мультфильм, рассказывается история этого пакета, как он изготавливался, какая фирма его начала делать, чем он был хорош. Кинопроектор «Луч» был почти во всех домах, где смотрели 8-миллиметровые кино. Это было неким символом эпохи.
Александр Сергеев: А там тоже какая-то математика?
Николай Андреев: Там тоже математика. А именно треугольник Рело в грейферном механизме, который протягивал пленку мимо объектива, там все те же прямые постоянной ширины. И в том же грейферном механизме применяется еще одна совсем школьная математическая вещь, а именно, что противоположные стороны параллелограмма параллельны.
Александр Сергеев: Вы приезжаете в город, откуда берется аудитория? Вы же не можете заниматься рекламой?
Николай Андреев: Меня чаще всего приглашают в конкретную школу, или как было с фондом «Династия» - это публичная лекция, которая рекламируется по городу в основном для школьников и школьных учителей. Но мультфильмы небезынтересны и для студентов, и даже для математикой, которые занимаются немного другой тематикой.
Александр Сергеев: Вы ездите с лекциями иногда самостоятельно, иногда вас поддерживают фонды. А в чем цель, по большому счету, что вас движет?
Николай Андреев: Цель в том, что хочется поделиться интересными вещами с широким кругом школьников.
Александр Сергеев: То есть это просто изнутри такое желание?
Николай Андреев: Это изнутри, во-первых, желание, а во-вторых, понимание того, что нужно делать для того, чтобы школьники представляли, что такое математика.
Александр Сергеев: А результат в чем выражается? Вот вы приехали, лекцию прочитали и все.
Николай Андреев: Во-первых, результат выражается в блестящих глазах детей, в их улыбках и то, что им понравилось. Во-вторых, многие дети обращаются с вопросами и изучают эту тематику. А многие учителя потом рассказывают детям об увиденных сюжетах.
Александр Сергеев: То есть для себя, лично для себя вы получаете только удовлетворение.
Николай Андреев: Для себя удовлетворение, но это много, что какая-то часть детей потом захотела.
Александр Сергеев: То есть вы не зарабатываете этой деятельностью?
Николай Андреев: Эта деятельность некоммерческая и, я считаю, что она должна быть некоммерческой.
Александр Сергеев: По сути дела вы занимаетесь таким научным миссионерством.
Николай Андреев: В каком-то смысле да.
Александр Сергеев: Если так, в то в чем миссия?
Николай Андреев: Миссия - тем детям, которые уже мотивированы, дать некую подпитку в смысле идеи результатов. Но еще одна миссия – это заманить в математику кого-то, кто еще не мотивирован. Даже необязательно в математику, но показать, что в науке много чего интересного. Я стараюсь демонстрировать на лекциях, что многие математические задачи, очень красивые и понятные школьнику, были решены недавно и молодыми людьми.
Александр Сергеев: А сколько обычно человек бывает на лекциях?
Николай Андреев: Бывает от 20 человек и до 300-500.
Александр Сергеев: Будем считать, средне сто человек. Вот поездка в другой город, чтение лекции, возврат обратно, довольно большие затраты времени, сил. Это оправдывается? Если, например, написать статью в научно-популярный журнал, если издать книжку, то внимательно прочтут, по крайней мере, несколько тысяч человек. Стоит ли тратиться на сто человек?
Николай Андреев: На мой взгляд, стоит. Во-первых, важно личное общение. Мы со школьниками общаемся не только на лекциях, но и потом, после лекции. А во-вторых, как сказал Владимир Губайловский, школьник сначала доверяет человеку, а потом его науке, тут личный фактор очень важен. В-третьих, даже если несколько человек получили удовольствие от общения с математикой, то это уже хорошо.
Александр Сергеев: То есть результат главный то, что это личный контакт.
Николай Андреев: Результат главный - личный контакт. Но, с другой стороны, современные школьники очень любят интернет и по «Живому журналу» комментарии расходятся очень быстро и на самом деле цепляется больше, чем послушало. Очень много потом скачиваний с сайта людей, которые не слушали лекцию, а просто по комментариям приходят.
Александр Сергеев: Когда вы начали этот проект?
Николай Андреев: Этот проект начался в 2002 году, а в интернет он вышел ровно год назад в конце 2005 года.
Александр Сергеев: Сколько сейчас роликов на сайте?
Николай Андреев: 17 роликов и несколько миниатюр, которые зарисовки к красивым математическим сюжетам.
Александр Сергеев: И каков процесс изготовления, насколько это трудоемко, кто их делает?
Николай Андреев: Ролики бывают разные как по длине, так и по трудоемкости. Некоторые ролики делаются за месяц, а на некоторые ролики мы тратим семь месяцев.
Александр Сергеев: Что за рекордсмен такой?
Николай Андреев: Рекордсмен был про «Мазду», про треугольники Рело, про кривые постоянной ширины.
Александр Сергеев: Тот же самый треугольник, нами упомянутый, он крутится внутри.
Николай Андреев: Внутри современных машин, как «Мазда», например. На самом деле одна из идей еще показать применение простейшей математики, которую дети изучают в школе, в современнейшей технике и в жизни человека. Показать, что математика не просто ради науки изучается, а то, что она важна в жизни человека. Делает это команда из трех человек - это Михаил Калиниченко из Одессы, трехмерщик, который все реализует мои идеи, и дизайнер из Москвы роман Кокшаров. У нас очень теплый и веселый дизайн. Приходите к нам, я надеюсь, вы получите удовольствие.
Александр Сергеев: Не было идеи использовать их где-то на телевидении?
Николай Андреев: К сожалению, в отличие от японского телевидения у нас сейчас образовательных программ почти нет. Существует великолепный пример Джина Акиямы в Японии, у которого существует очень популярная образовательная программа по математике еженедельная. И даже если вы сядете в такси, спросите, кто такой Джим Акияма, таксист вам без запинки сразу ответит, что это великий телеведущий. А кроме того Джим Акияма так же как я путешествует по Японии лекции, но у него масштабы другие и это показывает спрос на такие вещи. У него в районе двухсот лекций ежегодно. Значит и в России это было бы востребовано. И конечно, только математикой и только одним человеком это не закрыть. Такое нужно продолжать и масштабировать.
Александр Сергеев: А есть возможность масштабировать, есть люди, которые занимаются чем-то подобным? Ведь когда-то было общество «Знание», было огромное количество лекторов.
Николай Андреев: Людей, которые могли бы читать выездные лекции, довольно много. Все-таки это в традициях России читать такие лекции. И редакция журнала «Квант», который до сих пор жив и о котором мало кто сейчас знает, и Математический институт Российской Академии наук, во всех этих местах есть люди, которые читают замечательные популярные лекции. В свои поездки я иногда езжу не один, а с кем-то из этих лекторов.
Война в Чечне глазами детей.
Ирина Лагунина: Война в Чечне лишила детства тысячи детей, у многих отняла здоровье, а у кого-то и жизнь, многих сделала сиротами. За десятилетие не одно поколение детей получило от этой войны тяжелейшую психологическую травму. Как относятся к войне дети из Чечни и из тех регионов России, где война кажется далекой? Рассказывает Татьяна Вольтская.
Татьяна Вольтская: «Война в моей жизни» - так назывался конкурс детских сочинений, рассказов, стихов, эссе, интервью и рисунков, позволяющих понять, как отражаются события в Чечне на судьбах наших детей. Участвовали и те, кто слышал о войне только от родных и знакомых, и те, кто видел ее собственными глазами, - около 200 детей. Говорит председатель правления петербургской общественной организации «Дом мира и ненасилия» Елена Виленская.
Елена Виленская: Для нас, для немногочисленных членов организации эта проблема очень болезненная. Я, например, чувствую вину, ответственность за то, что происходит в Чечне. Для меня было важно начать процесс не просто примирения, но и покаяния. Когда мы с моей коллегой были в Иерусалиме и Палестине, там «Женщины в черном» движение, мне запомнилась фраза одной чилийки, которая сказала: мы все много говорим о примирении, а что это такое? Самое главное в примирении - это назвать правду.
Татьяна Вольтская: Диалог о войне, начатый устами детей, звучит по-особому. Точнее, это пока не диалог, это собрание монологов – раздумий, горестных вопросов и молитв, которым, может быть, суждено когда-нибудь стать диалогом. Из сочинения Луизы Алихановой, 9 класс, Грозный.
Луиза Алиханова: Мы проснулись от грохота. Кругом все почему-то кричали и плакали. Я просила, чтобы зажгли свет, но мне ответили, что электричество отключили. Зажгли свечи. А с рассветом пришла и ясность, сказали – это война. Только мой детский ум не воспринимал до конца, с кем и почему. Потом все-таки мне объяснили. Но моя мама без конца повторяла, что произошла какая-то ошибка и войну остановят. Но, увы, война пронеслась над нашими головами как смерч, сметая все на своем пути. Мы выходили на улицу и видели, как горят дома. Прилетали четыре самолета и сбрасывали бомбы на город. В тот день нам повезло в отличие от других беженцев, нам удалось вырваться и попасть на территорию Ингушетии. Я думаю, что это никогда не исчезнет из моей памяти. Поток людской, дети, женщины, старики, шедшие умыло. Кто-то уже так наплакался, что не было слез, а кто-то упорно вытирал слезы. Печально выли провода. И вы хотите чтобы я все это забыла, смеялась и радовалась жизни? Мне никогда не забыть тот день, когда мы на дороге беженцев оказались в огне. Не было дороги ни вперед, ни назад, вокруг рвались бомбы.
Татьяна Вольтская: Разгромленный Грозный, вожделенный город детства, с качелями, большими домами и светлыми улицами, превращенный в пепел, в сознании деревенских детей превращается в потерянный рай. Мадина Бетильгериева,
10 класс, Грозненский район.
Мадина Бетильгериева: Я росла среди развалин, с каждым днем теряла близких и лила все больше и больше слез. Мне пришлось скитаться по всему белому свету, пережить суровый холод голод и бедность. В свои 16 лет у меня нет никаких представлений о своем былом городе и о родине. Жаль, что я не смогла увидеть ту красоту и прелесть города, которыми он был наполнен. О тогдашнем городе напоминают только развалины и подвалы, в которых приходилось укрываться и где мой младший брат стал заикой. Он не говорил до шести лет, а только твердил: «Дада бо?». А когда стал говорить, то говорил с трудом.
Татьяна Вольтская: Детям нужно высказаться и быть услышанными. У каждого ребенка своя правда, - говорит Елена Виленская.
Елена Виленская: У кого-то эта правда, просто основанная на собственном опыте, в большей степени у чеченских детей, но у детей из других частей России. Есть сочинение Даши Чечиковой, у которой тоже свой опыт, видела как привозят гробы офицеров. Девочка не знала, что там папа делал, он ей не расскажет. Она видела другую сторону этой войны. Это тоже правда, она тоже имеет право быть услышанной, высказанной.
Татьяна Вольтская: 8-классница Даша Чечикова жила в военном городке в Северной Осетии, она пишет, как играла со своим другом Андрейкой в войну – в «наших» и «чеченцев», как на прогулке в садике дети, заслышав лязг танков и БТРов, бежали к воротам считать, сколько их вернулось. Она помнит, как совсем рядом взрывались мины, гибли «папы кого-то из нас». А на 9-классника Виталия Ященко из Воркуты неизгладимое впечатление произвело возвращение старшего брата из Чечни: брат так страшно кричал каждую ночь, что никто в семье месяцами не мог спать. Заговорил брат, только тогда когда увидел по телевизору кадры теракта в Беслане.
Виталий Ященко: Брат говорил о том, что как страшно, когда свистят пули, как плачут дети на войне от страха, а матери от горя. У мамы по щекам катились слезы, а Андрей рассказывал. Рассказывал, как по тебе стреляют свои же, потому что кто-то в штабе не передал нужную информацию. Как у бандитов вдруг оказывается оружие, которое должно храниться на складе в их же части.
Татьяна Вольтская: О Виталии Ященко говорит Елена Виленская.
Елена Виленская: Кстати, его мама, она учительница истории, которая помогала писать эту работу. Она недавно прислала по электронной почте письмо с просьбой обязательно сообщить, если будет еще такой конкурс, потому что дети чувствуют себя изолированными. Мы все время думали, что в Чечне дети изолированы, но они и в Воркуте оказываются изолированными. Дать возможность голоса детям важно.
Татьяна Вольтская: Из сочинения Юсупа Халидова, 7 класс, Шалинский район, Чечня. Хотя и сочинением это как-то не назовешь.
Юсуп Халидов: Война нанесла мне большую, непоправимую боль. Я потерял отца и мать в 2001 году. Когда я был в третьем классе, я с мамой ездил в село Цацан-Юрт к родным мамы. Она оставила меня там ночевать, утром она должна была приехать за мной. Утром за мной приехал какой-то мужчина и двоюродный брат отца. Они сказали, что мама и папа попали в аварию. Меня привезли домой. У нас во дворе собралось много народа. Женщины и мужчины плакали. Я ходил вокруг них и не верил в смерть своих мамы и папы, не верю до сих пор. Я вспоминаю маму и папу утром, когда встаю, вечером, когда ложусь спать, когда с дедушкой на огороде работаю. Я помню, папа купил мне машину с пультом, я ее храню и дорожу ею.
Случилось это первого июля 2001 года. Рано утром папа и мама отправились на нашей машине продавать огурцы. Ехали в сторону Урус-Мартана и по дороге их задержали, на блокпосту стояли военные и не разрешили ехать дальше. Они свернули с дороги, а на обочине оказалась мина, на которую они наступили. Мы с братом и сестрой остались втроем без родителей. Я иногда не верю, что они не придут. Я молю Аллаха, чтобы он оживил их. Первого сентября я вспоминаю как мама водила меня в школу. Я смотрю на этих детей и вспоминаю. Нам покупают все – одежду, сладости, но у меня не бывает радости без мамы и папы. Я помню, когда бомбили село в 2000 году, папа и мама прятали нас в подвалах, мама укрывала нас. Теперь нам еще тяжелее, чем когда раздавались залпы орудий, от которых мы прятались. Не будит утром нас мама, не смотрит с улыбкой папа. Меня не радует ничто, хотя бабушка и дедушка нам ни в чем не отказывают. 8 марта в классе все поздравляют своих мам, а мне так грустно, мне так не хватает ее. Моя мама была красивая, у нее были мягкие руки, говорила тихо, спокойно. Папа тоже так любил нас, я помню его улыбающимся. Мы - моя сестра Питимат, брат Али и я хотели иметь родителей, быть счастливыми, ведь мы не виноваты ни в чем. Я не желаю этой боли ни одному ребенку, ведь эту боль утешить и забыть нельзя. Пусть будет мир - вот чего я хочу себе и другим детям. Как тяжело без папы и мамы.
Татьяна Вольтская: Из этого текста я не смогла выбросить ни слова. Я спросила Елену Виленскую о судьбе этого мальчика, и оказалось, что он приезжал в Петербург вместе с несколькими другими чеченскими детьми – победителями конкурса. Дети приехали с разных концов России и встретились.
Елена Виленская: Мы, конечно, очень боялись этой встречи. Муниципальное образование «Гражданка» оплатили экскурсию для лауреатов. Поехало 20 человек из 470 школы. Мы до этого пришли в этот класс, рассказали, что за дети, что за конкурс. И во время экскурсии по городу они не разговаривали. Моя коллега спросила: вы не хотите с детьми из Чечни познакомиться? Хотим, но дети вообще не умеют общаться, не знали в этой ситуации, как подступиться. Но все-таки в конце экскурсии мальчик подошел к Артуру, лауреату конкурса, художник, пожал ему руку и какие-то слова благодарности произнес. Мы считаем, что продвинулись хотя бы на шаг, потому что живых чеченцев увидели. Не стереотип – монстра, гранатами увешенного, а живых ребят и имели возможность хоть в каком-то пространстве в мероприятии вместе участвовать.
Татьяна Вольтская: Из сочинения Зулихан Алиевой, 10 класс, Грозненский район.
Зулихан Алиева: Теперь я понимаю, как много мы потеряли, у нас не было нормального детства, его у нас украли. Очень многое пережил народ в эту войну. Сколько было жестокостей, невозможно описать словами. Нам приходилось спать в теплой одежде, потому что нужно быть готовыми быстро выбежать из дома и спрятаться в подвал, если начнут бомбить. Зима была холодная, не было ни света, ни газа, топили буржуйками. В подвале тоже стояли печь и кровати. У каждого была мечта, чтобы побыстрее закончилась война, потому что ужасно хотелось спать хотелось спокойно в теплой кровати, зная, что тебе ничего не грозит.
Татьяна Вольтская: Самое удивительное для Елены Виленской – что, несмотря на весь ужас пережитого, дети не озлобились, на их устах нет обвинений.
Елена Виленская: Они хотят контактов с Россией. Они были потрясены красотой города. Юсуп фотографировал, потому что у нас подарки были лауреатам фотоаппараты и книги о Петербурге, он фотографировал, ему было все интересно. Я не видела агрессии, я только видела очень большую любовь к Чечне. Здесь красиво, здесь все хорошо, но все равно Чечня – это дом, это святое.
Татьяна Вольтская: Проект осуществлялся при поддержке каталонского правительства в партнерстве с организацией «Женщины для женщин».
Елена Виленская: Это женщины, которые проявляют свою солидарность с женщинами противоборствующих сторон, допустим, Израиль-Палестина, Россия-Чечня. То есть женщины, которые призывают к диалогу и сотрудничеству обеих сторон.
Татьяна Вольтская: Много дало и знакомство с организацией «Женщины в черном».
Елена Виленская: Для меня было просто очень важно познакомиться поближе с «Женщинами в черном» Югославии. «Женщины в черном» Югославии, сербские женщины, они сотрудничают с хорватскими женщинами, албанскими женщинами и постоянно говорят, что у них лозунг такой - не от нашего имени. Не от нашего имени ведется война, не от нашего имени совершаются преступления против человечности.
Татьяна Вольтская: И это перенесли как раз на ваш конкурс?
Елена Виленская: Может быть не прямо такой фразой, хотя мы думаем, как сделать так, чтобы это звучало.
Татьяна Вольтская: Дети спрашивают не кто виноват – а за что? Из сочинения Шамсуддина Бешиева, 11 класс, Грозненский район.
Шамсуддин Бешиев: Я часто слышу, что война всегда кому-то выгодна. Вы, мое старшее поколение, не судите меня строго, но этого я не хочу понимать, а тем более понимать. Я только хочу знать, где сейчас тетя Маша, которая пекла вкусные пироги и где мой друг Тима, с которым я целый день гонял мяч. А где наша соседка Вера, которая учила мою мать делать варенье?
Татьяна Вольтская: Среди лауреатов конкурса был 11-классник из Татарстана Александр Мышев, потом его отец написал Елене Виленской письмо.
Елена Виленская: Для них шок был, и для папы, и для сына – рухнули все стереотипы. Папа признался, что многие знакомые воевали в Чечне, образ какой-то обрисовали, это представление не совпало с тем, что они увидели. Папа написал, что я теперь все время рассказываю ученикам об этой встрече. И если еще будет конкурс, а важно, чтобы он был еще, теперь мои ученики обязательно будут принимать в нем участие.
Татьяна Вольтская: Из сочинения Малики Завдиевой, 11 класс, Шелковской район, Чечня.
Малика Завдиева: Грязные, разбитые улицы, обрубки деревьев. Базар. На прилавках пусто. Нищий старик, наклонив седую голову к шляпе, стоящую у ног, похрапывает, тихонько вздрагивая. Маленькие дети, жаждущие найти кусок хлеба, роются в груде мусора. Разбитые до основания дома, а из-под завалов торчит бедная детская кукла в синем платьице. Переполненные больницы, раненые и мертвые мелькают перед глазами, и среди них плачущий ребенок лет двух-трех с разбитой осколком головой.
Татьяна Вольтская: А еще меня поразили детские рисунки. «Безысходность»: Мать с детьми сидит у стены разрушенного дома. «Дом друга» - руины, разбитое окно, кирпичи. «Покидаю дом родной» - мать с детьми в кузове грузовика, мужчина машет вслед. «Кошмарный сон» - босая девочка, стоящая на горящей земле в облаках дыма. Поразил – как страшная сказка с невероятным концом – рассказ Ахмада Аюбова из Грозного, как во время зачистки взяли его отца.
Ахмад Аюбов: Все знали, что увезенные исчезают бесследно, и родные стали просить военных оставить отца. Его посадили в БТП, и тут моя трехлетняя сестренка стала кричать, звать отца. Она кричала, чтобы отпустили ее любимого красивого папу, будто ее кто-то научил. Она так громко плакала и причитала, что молодые солдаты, которые сидели на БТР, опустили головы, а у некоторых потекли слезы. Тут еще соседские женщины присоединились. Командир уже доложил своему начальству, что задержали одного, но снова связался с начальством и сказал: мол, тут маленькая девочка просит отдать ей отца. Жалко ее. Отца отпустили.