В аэропорту Читы была задержана адвокат экс-главы ЮКОСа Каринна Москаленко. По словам адвоката, сотрудники правоохранительных органов заставили ее поставить подпись под документом о неразглашении материалов дела. О подробностях задержания Карина Москаленко рассказала в интервью Радио Свобода.
- Что произошло в аэропорту в Чите?
- Это продолжение спланированной акции устрашения. То, что началось в аэропорту Домодедово, продолжалось на протяжении всего времени нашего там нахождения в Чите. В частности, вчера нас под конвоем препроводили к начальнику следственного изолятора, не разрешили выйти из здания СИЗО.
То что произошло сегодня - это очередное звено одной и той же цепи по запугиванию адвокатов, принуждению их к молчанию, причем принуждению незаконному, необоснованному, да еще и оформленному незаконным образом. Потому что от нас требуют расписаться в подписке о неразглашении данных по делу под номером, по которому, мы вообще не знаем, к чему он относится, в чем Ходорковский по этому делу обвиняется, и какие сведения составляют это дело.
Это такой трюк, направленный на то, что если мы дадим подписку, после этого в дело под этим номером они могут вложить все что они хотят - и то, о чем мы говорим, и то, чем мы не говорим. Чтобы иметь возможность каждого привлечь к уголовной ответственности. В сегодняшнем документе, который мне принудительно вручили в аэропорту, так и написано, что даже факт неподписания этого незаконного документа, который я считаю незаконным, и буду доказывать, что он незаконный, может означать совершение мною уголовного преступления.
Вот эти малограмотные следователи мне будут, адвокату, юристу с 30-летним стажем, объяснять, что это якобы мои уголовно наказуемые деяния. Что я могу на это сказать? Произвол, хамство, неприкрытый совершенно беспредел! И я бы сказала, что это безнаказанность. А безнаказанность - это, значит, заказ. А заказ - это много значит для нашей сегодняшней России, потому что тогда можно ожидать чего угодно. То есть, по сути дела, нет ничего такого, к чему я теперь не была бы готова.
- А этот документ, который вы подписали, он имеет юридическую силу, если был подписан под давлением?
- Конечно, нет. И я об этом нам и написала, что я принимаю подписку о неразглашении под давлением, и описала подробно обстоятельства. Давление заключалось в том, что сначала сотрудники аэропорта потребовали от меня, чтобы я проследовала с ними. И сотрудники одной телекомпании, которые рядом со мной случайно, к счастью, оказались, сказали: «Нет никаких оснований к ее досмотру. Все ее вещи были в нашем присутствии проверены». Тогда он придумал, что мне неправильно выдали посадочный талон. Я предъявила талон, выяснилось, что и эти его утверждения абсолютно беспочвенны. Тогда сотрудник аэропорта не выдержал и сказал: «Ну, смотрите. Вас просто ссадят с рейса, вас не пустят на рейс». И тогда я поняла, что мало того, что я остаюсь в одиночестве, так я еще не смогу вылететь к тяжело больному ребенку. У меня младший сын очень тяжело заболел, у него температура за 40, и муж просто не мог с ним справиться, потому что сам заболевает. Поскольку мы закончили с Михаилом Борисовичем работу во вторник и договорились, что дальше я уже продолжаю работу по нашему делу в Европейском суде по правам человека, я могу уезжать.
Следователь - дама, я не хочу называть ее имя, мне все-таки кажется, что она тоже по-своему несчастный человек. Накануне, узнав, что я буду в абсолютно безвыходной ситуации - раз в сутки самолет, непрямой рейс, у меня болен ребенок, - она сказала: «Вы улетаете в 9:30?» Я сказала: «Да». На она ответила «Я вам перезвоню». Она мне перезвонила по-своему - в 8 утра меня встречают в аэропорту и устраивают эту провокацию. Я постаралась, конечно, сдержанно с ними общаться, хотя они заслуживают очень и очень резкой реакции.
- Как Михаил Ходорковский воспринимает это новое уголовное дело?
- Как безумие следственных органов, которым просто дали заказ - и их уже не интересует, что за ним стоит, обоснованно ли оно или нет.