Виктор Ерофеев: Наши гости - директор Спортивно-технического клуба «БИЛКОН» Андрей Севастьянов, организаторы клуба (внимание!) нелегальных уличных гонок «Night Racing» Андрей Святой и Михаил Родстер. Но это не фамилии, а псевдонимы. Они, как авторы крутых книг, подписываются чужыми, но очень красивыми, по-моему, именами.
Тема нашей передачи, как нетрудно догадаться, - «Какой русский не любит быстрой езды». Вот об этом сегодня, дорогие наши слушатели, и поговорим.
Андрей Севастьянов только что приехал... Откуда, Андрей?
Андрей Севастьянов: С нового года я вместе с командой «Москва – ЗИЛ» принимал участие в команде помощи. Я выступал как механик, обслуживал автомобиль Сергея Шмакова. И по результатам мы удачно финишировали на этом сверхсложном соревновании – это «Лиссабон – Дакар-2007». Команда принимала участие в таких соревнованиях, именно в этой гонке впервые. Очень важно, что мы доехали до финиша. Мы доехали с огромным и положительным результатом. Мы финишировали 14-ми.
Виктор Ерофеев: А какие страны вы проехали?
Андрей Севастьянов: Португалия, Испания, Марокко, Мавритания, Сенегал, Мали... Порядка 10 стран за 14 дней, более 8 тысяч километров в разных условиях – и холодно, и жарко...
Виктор Ерофеев: В Томбукту были?
Андрей Севастьянов: Конечно, да. Делал фотографии на память в таком аэропорту...
Виктор Ерофеев: Я был как раз в этом городе Томбукту в Мали, когда там были соревнования «Париж – Дакар». Это производило огромное впечатление. Вообще ребята, конечно, крутые там собрались со всего мира. Причем мне говорили, что кочевники их немножко пограбили по дороге. Вас не грабили?
Андрей Севастьянов: Да, у нас случилась такая же ситуация.
Виктор Ерофеев: В Африке – это вам не по Москве гонять. Андрей, расскажите.
Андрей Севастьянов: Такая ситуация произошла. Все-таки страны не богатые, поэтому соревнования такого уровня, присутствие большого количества европейских людей, техники, соответствующих аксессуаров вызывает повышенное внимание. И, скажем так, криминальная составляющая присутствует. На последних этапах, уже последние два дня, конечно же, местные жители большое внимание проявляли в нашу сторону. И ряд спортсменов остались без документов, телефонов.
Виктор Ерофеев: Грабанули.
Андрей Севастьянов: Доходило до таких случаев, что имитировали пробки, притормаживали колонну и на ходу снимали «запаски», даже у некоторых наших участников...
Виктор Ерофеев: А они были на верблюдах, да?
Андрей Севастьянов: Нет-нет, просто пешком. На ходу снимают с машины какие-то элементы, которые важны. А когда спортсмены устали... нужно понимать, что 15 дней напряженной работы, и во второй половине этого мероприятия, конечно же, силы стали иссякать, бдительность теряется. И когда люди отдыхают, на некоторых участках даже пытаются воровать, пока ты спишь в машине, снаружи что-то открутить могут.
Виктор Ерофеев: Да, это Африка все-таки...
Михаил Родстер: То есть в Африке пробки бывают даже без машин.
Виктор Ерофеев: Ну, там верблюды... Мне рассказывали, что там грабили - с верблюдов на них нападали, с шашками наголо скакали и так далее.
Так, у нас еще ребята, которые занимаются нелегальными уличными гонками. По Москве, правильно?
Андрей Святой: Естественно. И не только.
Виктор Ерофеев: И они даже не дали свои фамилии - чтобы выглядеть еще более загадочно.
Михаил Родстер: Ну, страна и так знает своих героев.
Виктор Ерофеев: Хорошо. Поскольку тема нашей передачи – «Какой же русский не любит быстрой езды», то давайте мы все-таки определимся, почему вы любите. Андрей, почему вы любите быструю езду? Как это случилось?
Андрей Святой: Это случилось... Не знаю. Как только я сел за руль автомобиля.
Виктор Ерофеев: А когда это было?
Андрей Святой: Это было, наверное, лет 8 назад. Я на самом деле езжу очень агрессивно, быстро, но, так скажем, смотрю, что может произойти на дороге. То есть наперед предопределяю, что может произойти.
Виктор Ерофеев: А агрессивно, быстро – и днем тоже?
Андрей Святой: И днем, и ночью. У меня это уже в привычку вошло – постоянно носиться.
Виктор Ерофеев: А это какая машина?
Андрей Святой: Это машина «Suzuki Liana».
Виктор Ерофеев: Понятно. А что же вас все-таки привлекает в быстрой езде?
Андрей Святой: На самом деле мне можно подумать. Я фокусируюсь на дороге, и какие-то нормальные мысли приходят. То есть я могу что-нибудь придумать на ходу. Или просто быстро езжу, чтобы не опаздывать.
Виктор Ерофеев: А может быть, другие участники уличного движения не очень довольны тем, что вы так гоняете по Москве?
Андрей Святой: Ну, я пытаюсь на самом деле ездить аккуратно. То есть я не «подрезаю» никого...
Виктор Ерофеев: А вы нарушаете правила?
Андрей Святой: Честно?
Виктор Ерофеев: Честно, конечно. У нас честная программа.
Андрей Святой: Всегда.
Виктор Ерофеев: И на красный свет, да? И по левой стороне?
Андрей Святой: Красный свет я не люблю. Ну, левая сторона... Вы имеете в виду две сплошные или что-нибудь встречное?
Виктор Ерофеев: Да.
Андрей Святой: Это уже реже, но часто. А светофор – это естественно.
Виктор Ерофеев: В общем, вы просто дорожный агрессор какой-то, да?
Андрей Святой: Ну, можно и так сказать. Но на самом деле я пытаюсь это все делать очень осторожно, чтобы никого ни задавить, ни «подрезать», аккуратно. То есть если я вижу, что светофор – и никто не едет...
Виктор Ерофеев: Андрей, а в пьяном виде вы ездите?
Андрей Святой: Нет-нет.
Виктор Ерофеев: То есть, значит, все-таки есть предел у лихачества.
Андрей Святой: Ну, понимание есть, что ты можешь совершить либо ДТП, либо убийство. Зачем это делать?..
Виктор Ерофеев: А вообще, вы знаете, что в нашей стране очень большое количество дорожно-транспортных происшествий совершается? Почему, как вы думаете?
Андрей Святой: Ну, не знаю... Наверное, люди, когда они садятся в машину, не особо знают ее.
Виктор Ерофеев: Плохо водят?
Андрей Святой: Это как человека просто поставить на хоккейное поле, дать ему клюшку и ждать от него, что он будет играть как профессионал. То есть это тоже приходит с годами. Надо смотреть наперед, что может произойти, а не тупо смотреть, что происходит вокруг тебя или перед тобой.
Виктор Ерофеев: Андрей, а вы тоже так лихо ездите по Москве?
Андрей Севастьянов: Нет. На самом деле я даже настолько успокоился в движении, что хочу взять какие-то аудиокурсы или аудиокниги, просто ехать по дороге и слушать что-то новое и познавать. Потому что в автомобиле я провожу очень много времени, и бесполезно его проводить – жалко. А сейчас приходится пользоваться телефоном, в дороге просто разговаривать, какие-то организационные вопросы решать.
Виктор Ерофеев: По-моему, наши слушатели в шоке. Даже никто не звонит. Все только прислушиваются, о чем идет речь.
Михаил, а что касается «Night Racing», то есть ночных ваших гонок, - это что такое? Как это происходит? И почему все-таки это нелегально?
Михаил Родстер: Нелегально это потому, что никто не это не дает разрешение... не давал нам, по крайней мере.
Виктор Ерофеев: А где вы гоняете-то?
Михаил Родстер: Мы берем отрезок дороги пустой в ночное время, перекрываем его...
Виктор Ерофеев: Например? Это по Москве или уже за Москвой?
Андрей Святой: По Москве.
Михаил Родстер: И в Москве есть дороги, и под Москвой, ближнее Подмосковье.
Виктор Ерофеев: Это где-то на северо-западе, да?
Андрей Святой: Не обязательно.
Михаил Родстер: Шереметьево, Киевское шоссе, Рябиновая улица... Ну, много всяких мест.
Андрей Святой: Не надо выдавать.
Михаил Родстер: Всякие дорожки такие, которые пустые в ночное время, с очень низким трафиком. И мы их перекрываем...
Виктор Ерофеев: А как вы их перекрываете? То есть с помощью каких-то ваших охранников? Или как?
Михаил Родстер: Ну, организаторы стоят, держат машины проезжающие.
Виктор Ерофеев: А если милиция увидит, как вы перекрыли, то что тогда будет?
Михаил Родстер: Ну, с милицией мы пытаемся вести диалоги какие-то, договариваемся как-нибудь.
Виктор Ерофеев: Вот нам Сергей Викторович из Москвы, наконец, позвонил. Здравствуйте. Сергей Викторович, каково ваше мнение по поводу такой быстрой езды?
Слушатель: Добрый вечер. Видите ли, Правила дорожного движения – это такая вещь, которая выгодна абсолютно всем. И не потому ли мы еще не Западная Европа, что не соблюдаем Правила движения? Например, в Минске все соблюдается. И только тогда мы станем Европой, когда начнем соблюдать все правила – и пешеходы, и водители.
Виктор Ерофеев: Сергей Викторович, а вам нравится быстрая езда самому?
Слушатель: Нравится, но в определенных пределах – не выше 140.
Виктор Ерофеев: Понятно. Все-таки 140 – это тоже не такая уж маленькая скорость.
А что такое «БИЛКОН», кстати говоря, Андрей?
Андрей Севастьянов: Ну, это сложилось исторически. И «БИЛКОН» - в данный момент это спортивно-технический клуб. Цели и задачи – это развитие и популяризация автоспорта, введение новых людей в этот красивый и технический вид спорта.
Виктор Ерофеев: И нам звонит Николай из Москвы. Здравствуйте. Николай, вы любите быструю езду?
Слушатель: Здравствуйте. Да, я, знаете ли, люблю быструю езду. У меня стаж вождения – более 30 лет. При этом мне много приходится ездить и по Москве, и по окрестностям, и за рубежом тоже. И я имею представление о том, что это такое. Самое возмутительное у нас – это именно быстрая езда с многочисленными перестроениями из одного ряда в другой, которую демонстрируют молодые «мастера». Если они сами не дорожат своей жизнью, то, безусловно, они являются причиной гибели других людей. За этим нужно было бы нашему ГАИ очень аккуратно смотреть и наказывать их без всякой жалости. Ничего подобного в Германии вы не увидите, хотя так, как любят ездить немцы, я думаю, что даже мы так не любим.
Виктор Ерофеев: То есть какой же немец не любит быстрой езды. Все понятно. Николай, в общем, выразил свое мнение.
Ну что, Михаил, каково ваше мнение по поводу мнения Николая?
Михаил Родстер: Ну, правильно, конечно, нужно все делать с головой, в том числе и многочисленные перестроения на дороге и на бешеной скорости. Потому что если ты не умеешь этого делать, то лучше этого не делать. Надо постепенно учиться. И очень нелишне всем, кто любит быструю и агрессивную езду, посещать вообще курсы повышения водительского мастерства и экстремального вождения.
Виктор Ерофеев: Но продолжим разговор все-таки о ночных гонках. Значит, вы перегораживаете дорогу. А сколько у вас там машин получается примерно?
Михаил Родстер: Да по разному... В сезон, если это происходит летом, то 300-400 машин – это рабочая, нормальная цифра.
Андрей Святой: Это первоначально.
Виктор Ерофеев: А в основном какие марки машин?
Михаил Родстер: Да всякие... В основном – иномарки, конечно. В основном это люди с достатком каким-то, ну, выше среднего.
Виктор Ерофеев: А только мужчины?
Михаил Родстер: Нет. И девушки тоже ездят. Например, Катя Каренина.
Виктор Ерофеев: И что? И получается, что все стартуют, и кто быстрее доедет, да?
Андрей Святой: Нет, не все, а только определенные люди, которые, естественно, изъявляют желание участвовать в данных мероприятиях. Да даже бывают люди от 18 до 40-50 лет. То есть люди приезжают семьями на это мероприятие, со своими детьми.
Виктор Ерофеев: Здорово!
Андрей, а каково ваше мнение на этот счет?
Андрей Севастьянов: Мое мнение на самом-то деле агрессивное в данном смысле. Потому что я, наверное, все-таки стою на стороне порядка. Если я глубоко выскажу свою мысль, то я могу сказать, что любой профессиональный спортсмен, увидев такого пилота на дороге, может его, в принципе, «убить» всего лишь одним движением.
Виктор Ерофеев: Убить?!
Андрей Севастьянов: Да. Просто поправить его автомобиль в движении – и все, и убрать эту проблему с дороги. Просто никто на себя не берет такого права. Эти пилоты, которые носятся по городу, они не знают, что они делают с автомобилем. Они плохо осведомлены о его технических способностях, о его характеристиках, о динамике тормозной системы, о возможностях шин, о предельных возможностях шин. Поэтому то, что они пробуют, и то, что они учат, разучивая в городе, - это большая проблема. Несколько раз меня приглашали на такие мероприятия. Я посмотрел... Ну, я могу сказать с высоты, скажем так, какого-то определенного опыта, а он у меня достаточный, все это – детский сад. Просто проводится по середине города...
Виктор Ерофеев: Ну, детский сад – это же тоже хорошо. Главное, чтобы никто никого не убивал. Нет, вообще то, что он может убить, наверное... каждый профессионал в своей области может поставить непрофессионала в такие условия, что, действительно, ему не поздоровится. Но все-таки уж как-то убивать... Даже страшно думать об этом.
Андрей Севастьянов: Нет, имеется в виду, что человека нужно поставить на место. Пугать на дороге...
Виктор Ерофеев: А вы пугаете?
Андрей Святой: Нет. Ну, если человек уж предельно достает... Если он едет в левом ряду, когда можно переместиться в правый ряд, тупо едет, ну, естественно, можно обогнать и...
Михаил Родстер: Со скоростью километров 80.
Андрей Севастьянов: Да, но в городе скорость – 60, поэтому он едет на предельно возможной в нашем потоке скорости, и никакой проблемы ни для кого не составляет.
Андрей Святой: Так есть же правый ряд...
Андрей Севастьянов: Так есть же вертолеты...
Михаил Родстер: Согласитесь, кстати, насчет правил в России, которые существуют, они уже отстали от технического прогресса. Все-таки автомобили способны развивать гораздо большую скорость и без ущерба для безопасности.
Андрей Севастьянов: Не соглашусь. Я буду, наверное, в списке первых, кто заставит получить лицензию на спорт-байки и на спортивные машины с достаточно высокой мощностью. Высокой мощностью считаются не лошадиные силы, а удельная мощность - «лошади» на вес автомобиля. Потому что динамика разгона мотоцикла и какой-то тяжелой машины – это совершенно разные вещи. И через 3-4 секунды человек переходит барьер 100 километров, через 9 секунд переходит барьер в 200 километров, а физически он даже не понимает... Вы сейчас даже не ответите, сколько метров нужно машине для того, чтобы остановиться, на скорости 60 километров в час. Вы просто не догадываетесь.
Михаил Родстер: На сухой дороге легковому автомобилю – порядка 16 метров что ли.
Андрей Севастьянов: Со скорости 100 километров очень хороший автомобиль останавливается 41 метр. Стандартная машина «ВАЗ» останавливается 55 метров. Вот смотрите, максимальное замедление быстрого европейского автомобиля, ну, на пределе и автомобиль «Жигули», а их в потоке преимущественно, на 16 метров дальше. Это четыре кузова автомобиля. Вы бы и не хотели, но вы все равно в аварии.
Виктор Ерофеев: Так, слушаем Владимира из Дмитрова. Здравствуйте. Каково ваше мнение?
Слушатель: Здравствуйте. Я считаю, что профессионал – это не тот, кто быстро ездит и знает Правила движения, а тот, кто никому не мешает на дороге. Это первое.
Виктор Ерофеев: Все почему-то согласились с вами немедленно, Владимир. А вы как сами водите?
Слушатель: Ну, когда-то водил...
Виктор Ерофеев: А что, денег нет на машину?
Слушатель: А вопрос можно?
Виктор Ерофеев: Давайте вопрос. Мы как раз рады всем вопросам.
Слушатель: Сколько у московских гонщиков ночных лошадиных сил под капотом? Есть какой-нибудь рекорд у них?
Виктор Ерофеев: Сейчас мы этот вопрос адресуем Андрею Святому. Андрей, пожалуйста.
Андрей Святой: По крайней мере, насколько я знаю, у нас есть, по-моему, под 1000 лошадиных сил автомобили. Это, по-моему, какой-то «Skyline». Миша, ты не помнишь?
Михаил Родстер: Да и пару «Skyline» есть, и «Mazda RX-7» есть, заявленных, как ребята говорят, которые строили этот автомобиль, 1300 лошадиных сил.
Андрей Святой: Правда, у нас нет стенда в Москве на такие силы, чтобы мерить.
Андрей Севастьянов: Да. Но его можно купить.
Андрей Святой: Можно. Но люди ездят за рубеж.
Виктор Ерофеев: Андрей, скажите мне, вот из любителей вы бы хотели стать профессионалами?
Андрей Святой: На самом деле не очень.
Михаил Родстер: Это же хобби все-таки.
Андрей Святой: Это хобби, да.
Виктор Ерофеев: Так, между тем, у нас звонки, звонки, звонки... Причем только мужчины звонят. Женщины не звонят.
Евгений из Москвы. Здравствуйте. Евгений, вы ездите быстро по Москве?
Слушатель: Здравствуйте. Да, я езжу тоже достаточно быстро. Но считаю, что в первую очередь нужно соблюдать установленные правила, как было сказано. Тот, кто хочет с ума сходить на дороге, пусть арендует какие-нибудь автодромы, и там этим занимаются. Потому что вот эти нарушения скоростных режимов проходят в обычном городе. Они подвергают опасности многих людей. Какая-то психологически очень нервная обстановка создается. И обратите внимание, участники вашей передачи подтвердили, что это в основном люди, которые имеют достаток выше среднего, богатые.
Андрей Севастьянов: Кстати, я с этим не соглашусь.
Слушатель: И часто представители власти нарушают. А они показывают этот пример. Бывает очень противно, когда перекрывают дороги, несутся на огромных скоростях. То есть власть сама показывает негативный пример. Мне кажется, тон передачи нужно изменить исходя из того, что у нас ежегодно гибнут десятки тысяч – 35-40 тысяч человек гибнет. Мы впереди планеты всей. Я недавно с ужасом прочитал, что у нас статистика на душу населения хуже, чем в Египте. Извините. До свидания.
Виктор Ерофеев: Спасибо, Евгений. Мы немедленно меняем тон нашей передачи. Сейчас включаем траурную музыку... Но дело в том, что, видите ли, у каждого человека есть своя страсть, и с ней надо как-то справляться. Вот хорошо моему другу Башмету – у него страсть играть на альте. Вот он играет...
Андрей Севастьянов: ...и никому не мешает.
Виктор Ерофеев: Он, может быть, когда-то и мешал, когда учился в консерватории, а сейчас только помогает всем развивать здоровый, творческий слушательный порыв. А вот есть ребята, у которых есть экстремальные или экстремистские...
Андрей Святой: Экстремальные, конечно.
Виктор Ерофеев: ...экстремальные вещи. И надо встретиться и обсудить. Потому что вы про этих людей только слышите, а вот сегодня мы вместе с ними собрались. И у нас, видите, есть разные точки зрения. Ведь человек, который делает замечательное дело, прославляет родину от Лиссабона до Дакара... Так, Андрей? Собственно, так и есть. А есть ребята, которые просто получают удовольствие. Но все-таки я так понимаю, что никто не настроен на то, чтобы людей сбивать и устраивать какое-то бешенство на дороге. Это просто в радость, да?
Вот расскажите мне, пожалуйста, против чего вы бунтовали? Как-то я ночью еду – а там огромное количество машин, все с включенными фарами, и милиции как-то вокруг вас не было. Что случилось-то?
Михаил Родстер: Ну, милиция вокруг была, просто они не могли ничего сделать, потому что они очень с нами поругались.
Андрей Святой: Они прятались.
Михаил Родстер: Просто они нам не разрешили на абсолютно пустой улице... ни одной машины в час там не проезжает ночью, просто абсолютно пустая улица, где мы никому не мешали, они не разрешили нам провести, так сказать, время.
Андрей Севастьянов: А вы не думаете, что каждый раз в таких мероприятиях вы находите для себя какие-то отговорки, что вам не разрешили на улице? А вы эту улицу строили? Нет. Эта улица предназначена для движения. Если где-то будет пожар, значит, там должна проехать машина.
Михаил Родстер: У нас всегда и все организовано. Любая пожарная, «скорая помощь», люди, которые куда-то опаздывают, они проезжают.
Виктор Ерофеев: А если «скорая помощь»...
Андрей Святой: Это естественно.
Андрей Севастьянов: Вы не можете управлять 400 участниками на автомобилях.
Михаил Родстер: Мы можем управлять. Я не буду раскрывать всех секретов, но мы можем управлять...
Андрей Севастьянов: Секретов нет, их не существует.
Андрей Святой: Миша, нам просто надо пригласить на свое мероприятие...
Андрей Севастьянов: А я приезжал.
Михаил Родстер: Вы не к нам приезжали.
Виктор Ерофеев: А есть несколько клубов, да?
Андрей Святой: Естественно.
Виктор Ерофеев: Понятно.
Андрей Святой: Но у нас самый старый и самый авторитетный клуб, который выжил.
Михаил Родстер: Мы тоже прославляем родину в других странах.
Андрей Севастьянов: Получите официальную лицензию.
Михаил Родстер: А официальной лицензии никто не получит.
Виктор Ерофеев: Слушайте, вот вы, прославляющие родину, а много ли аварий было во время гонок?
Андрей Святой: Слава Богу, нет.
Михаил Родстер: За всю историю проведения соревнований нашим клубом не было ни одной аварии.
Виктор Ерофеев: По крайней мере, пожелаем, чтобы и дальше не было аварий. Так, Андрей?
Андрей Севастьянов: Я могу сказать, что я в этом сомневаюсь искренне. Потому что соревнования проводятся... Что такое быстрая езда? Быстрая езда – это какие-то проблемы. Все смотрят экстремальное телевидение, смотрят какие-то скоростные заезды. Машины загораются, у них отлетают колеса, им негде тормозить, не срабатывают парашюты. Ряд мероприятий, которые прошли... Почему – милиция? Милиция – это же не только исполнительный орган, который подчиняется органам власти. Они беспокоятся за то, чтобы на дорогах был порядок.
Виктор Ерофеев: Вот единственная женщина, которая нам написала в течение нашей передачи, послушав всех вас, выразила свое мнение совершенно не про автоспорт, а написала так. «Иногда страсть грабить и обворовывать Россию заканчивается вынужденной страстью шить рукавички на снежных далях русских, где, кстати говоря, мало хороших дорог. А также издевательства над Россией могут закончиться и закончатся изгнанием из нее поганых либеральных прогрессистов». У нас есть такая православная дама Наталья, по-моему, это она и есть. Но надо сказать, что вот какие мысли навивает наша сегодняшняя автогоночная программа у Натальи. Значит, кого-то из вас она посчитала «погаными либеральными прогрессистами». Не знаю, может быть, она просто... Вот как вы, Андрей, едете на машине, гоните и о чем-то думаете. Может быть, она тоже мчится куда-то по своей жизни...
Андрей Святой: ...и прислала такое сообщение.
Виктор Ерофеев: Да. У нас радио вольное, свободное, вот мы Наталью тоже и процитировали.
Так, займемся мужчинами. Мы перешли в провинцию – в Новочеркасск. Борис Павлович, здравствуйте. Как у вас там с быстрой ездой в Новочеркасске?
Слушатель: Здравствуйте. Ну, у нас ездят, в общем-то, как хотят тоже. У меня вопрос к гостям. Какие у них машины? И на какие средства они их купили?
Виктор Ерофеев: Хорошо, Борис Павлович. В общем, этот звонок почти из налоговой инспекции, я так понимаю. Но поскольку вы звоните нам часто, то считайте, что мое обращение шуточное. Поэтому ребята скажут (поскольку они еще и под псевдонимами) то, что они хотят. Какие машины у вас?
Андрей Святой: Если на самом деле имеются в виду машины именно наши...
Виктор Ерофеев: Да, на которых вы ездите.
Андрей Святой: У меня «Suzuki Liana». Приобрел я ее на свои собственные средства. То есть я непосредственно работаю в одной немецкой фирме, плюс веду передачу на спутниковом телеканале, плюс еще много всяких вещей. То есть у меня свободного времени тоже очень мало. И взял машину я, естественно, в кредит.
Виктор Ерофеев: Михаил, пожалуйста.
Михаил Родстер: У меня «Nissan Maxima», все скромно. Приобрел тоже, естественно, на собственные деньги, ибо гонки – это исключительно хобби, просто для самореализации что ли, так скажем.
Андрей Святой: Это не для получения доходов.
Михаил Родстер: А вообще, в будничной жизни я занимаюсь много чем. У меня два интернет-магазина цветов и подарков, то есть свой небольшой бизнес. Автоматами экспресс-оплаты, думаю сейчас, может быть, заняться или еще чем-нибудь. В общем-то, крутимся-вертимся. Организация вечеринок, концертов, праздников...
Виктор Ерофеев: Слушайте, а вы, в общем, в этих гонках отдыхаете душой, да?
Андрей Святой: Естественно.
Виктор Ерофеев: Вы расслабляетесь, получаете удовольствие. А девчонки вас за это больше любят?
Андрей Святой: Естественно.
Виктор Ерофеев: То есть вы сажаете их рядом с собой и несетесь, да?
Андрей Святой: Не обязательно. Это уже устарело – посадить, носиться...
Михаил Родстер: Одно из непременных условий участия в наших соревнованиях – в машине в момент, так сказать, подхода находится только водитель. Остальные пассажиры должны покинуть транспортное средство.
Андрей Святой: Водитель проверяется на алкоголь, на наркотические средства по зрачкам.
Виктор Ерофеев: А вот Андрей Севастьянов, который у нас представляет легальных гонщиков, он все-таки закатывает глаза к небу, и наверное, по-своему тоже прав. Андрей, а как вы относитесь вообще к дорожной милиции? Бережет ли нас наша дорожная милиция?
Андрей Севастьянов: В общем и целом, конечно же, да, они борются с нарушителями, иногда, конечно же, чересчур стараются. Поймите меня правильно, у меня было семь судов с милицией, и я все выиграл. Это только из-за того, что инспекторы чуть-чуть перегибали палку, простыми словами. Мне приходилось их ставить на место, тратить на это время, совершать какие-то определенные поездки. И когда я потом останавливался... я живу в Химках, и часто... на Ленинградском шоссе есть всем известный пикет ГАИ, а я работаю много и возвращаюсь ночью, я доездился до того состояния, когда открывал стеклоподъемник, а мне говорили: «Добрый вечер, Андрей Александрович. Вы следуете домой?». Я говорю: «Да». «Проезжайте, пожалуйста».
Михаил Родстер: «Сопроводить», да?
Андрей Севастьянов: Сопровождали. И на суд приезжало по семь автомобилей, и я ерничал и издевался, почему вертолет не заказали с охраной, потому что я один, а их 12 человек с автоматами и в форме. И я просто им доказывал то, что они не правы.
Виктор Ерофеев: А в чем, например? Приведите какой-нибудь случай суда. В чем они были не правы?
Андрей Севастьянов: Простой случай, когда инспекторы слушают свое руководство, они пытаются, наверное, в какой-то степени выслужиться, может быть, карьерный рост, может быть, еще какие-то мотивы. Когда инспектор останавливает, он понимает, что... он со мной разговаривает на простом русском языке, и я его ставлю на место терминами, поведением, поступком, тактом. Он нервничает, он психует, у него не хватает эмоций. У него не хватает образования, он не может высказать свои мысли правильно, и говорит молодому сотруднику, швыряя документы: «Напиши ему «две сплошные». Я говорю: «Сейчас вы нарушаете полномочия, вы сейчас под диктовку просто на меня вешаете какое-то наказание». А потом приходится долго доказывать, еще что-то. Это очень сложная и кропотливая работа. Надо заставить себя доказать, что ты честен, что ты этого не нарушал, довести это дело до суда...
Михаил Родстер: Даже если ты нарушал, да?
Андрей Севастьянов: Ну а если с них снимут погоны – а у меня такая ситуация была, в общем-то, - я считаю, что... Или ты согласишься, достанешь деньги из кошелька и согласишься с тем, что... Сегодня ты согласишься с тем, что у тебя было «две сплошные», а завтра ты согласишься с тем, что ты украл, а потом ты согласишься с тем, что ты кого-то убил. Это маленькое начало для большой дороги.
Виктор Ерофеев: Мне нравится ваш такой этический и спокойный пафос. Очень приятно, действительно. Хорошо.
И нам позвонил человек из Москвы с прекрасным именем Новомир Петрович. Здравствуйте. Новомир Петрович, вы любите быстро ездить?
Слушатель: Здравствуйте. Я любил относительно быстро ездить, но в меру. Потому что «Победа» очень большую скорость не развивала. У меня стаж - почти 50 лет. 30 лет я отъездил очень активно – ну, 65 тысяч, не имея ни дачи, ничего, в месяц – это, наверное, много.
Виктор Ерофеев: Да, конечно.
Слушатель: Я вот о чем хочу сказать. Я теперь смотрю, что на «зебру» ставят машины. В три ряда стоят на Тверской улице... нарушение правил. И едут наши кортежи правительственные. То есть наши богатенькие, очень богатенькие и сверхбогатенькие всеми силами нарушают правила.
И вот что я хочу сказать мальчикам. Вот у них 1000 «лошадей» под капотом, или 1300.
Андрей Святой: Это не у нас.
Слушатель: На каком расстоянии дома находятся? Когда-нибудь прорвется колесо, свернет в сторону – и к чертовой матери эта громада врежется в здание. Вот чем вы, дорогие мои, рискуете кончить.
И теперь мой вопрос. А в развитых странах есть такое безобразие? И что за это предусматривается в северных странах или в той же Америке?
Виктор Ерофеев: Новомир Петрович, у меня тоже к вам вопрос (пока ребята думают над ответом). Расскажите про «Победу». Это ж такие сладкие времена были... Расскажите какой-нибудь эпизод.
Слушатель: Ну, она меня никогда практически не подводила. Единственное, что я терял, так это полуоси – там слабое место. Маятниковый рычаг и полуоси. Ну, маятниковый рычаг я переделал на ролики. Она лезла в такую грязь... Она, как шнековый механизм, ходила у меня по грязи. Передние колеса стоят в одной колее, а здание – в другой. 2 километра прет, бедняжка, вытаскивает меня. Или из грязи с ревом вылетаю, где только трактора ходят. Только нужно ходом... ну, надо с ней умело обращаться. Она никогда не подводила. Она в страшных авариях, которые совершил наездом на меня таксист... люди в моей машине все целы.
Виктор Ерофеев: Спасибо вам.
А вы запомнили-то вопрос?
Андрей Святой: Ну да, по поводу домов.
Михаил Родстер: Понимаете, дело в том, что вот эти машины – 1000 «лошадей», 1300 «лошадей», 1,5-2-10 – это все боевые автомобили, которые не перемещаются просто как обычные автомобили по городу. Их привозят на соревнования на эвакуаторах, снимают с эвакуатора. Вот они проехали то, что им полагается, вот этот отрезок – четверть мили, - и все, их обратно погрузили и увезли в гараж дальше доделывать, строить автомобиль.
Андрей Святой: Они не приезжают каждую неделю. Они специально, под какие-то мероприятия, под приглашения...
Андрей Севастьянов: А можно я задам тогда вопрос в лоб? Базовый автомобиль, допустим, средневзвешенный, будем говорить, серийный, советский, имеет, наверное, сейчас около 100 лошадиных сил, хороший, импортный, я думаю, 200 лошадиных сил...
Андрей Святой: 280.
Андрей Севастьянов: Ну, нет, это ограничение. Это вы уже говорите про премиум-класс. Возьмем за базу 150-200 лошадиных сил. Мы говорим цифру – 1000 лошадиных сил. А вы пятикратно улучшили тормозную систему?
Андрей Святой: Естественно. Но это не мы улучшаем, это улучшают люди, которые этим непосредственно и профессионально занимаются.
Андрей Севастьянов: В нашей стране нет организации, которая профессионально занимается тормозами. Это я вам могу сказать как человек, который ряд вопросов консультирует.
Андрей Святой: Но они же ввозят...
Андрей Севастьянов: Ввозить и ставить – это разные вещи.
Виктор Ерофеев: То, что в нашей стране действительно нет организации, которая занимается тормозами во всех смыслах этого слова, это точно.
Андрей Святой: У нас даже машины не делают.
Андрей Севастьянов: Я вам могу профессионально сказать, что нет организации, нет методики испытаний, и вопрос лицензирования не стоит. Серийно тормоза менять могут, гоночные ставить – никто на это документации не имел, не видел, и методики испытания не знает в данном случае.
Виктор Ерофеев: Михаил, каково ваше отношение к нашей милиции дорожной? Вот Андрей высказал очень интересную, очень сбалансированную мысль о том, что всегда можно с ними корректно, достойно поговорить и отстоять свое правое дело.
Михаил Родстер: На самом деле так и есть.
Виктор Ерофеев: Правда? Вы согласны?
Михаил Родстер: Конечно.
Виктор Ерофеев: То есть вы считаете, что можно их победить?
Михаил Родстер: Естественно.
Андрей Святой: Мы непосредственно общаемся очень часто с сотрудниками милиции.
Виктор Ерофеев: А вот скажите, если взять процент «хороших» и «плохих» милиционеров... Вот вы много ездите. Как вы думаете?
Михаил Родстер: «Хорошие» - это, по-моему, только знакомые.
Андрей Святой: Нет-нет, не обязательно. На самом деле у меня не было ни одного раза, когда бы я дал милиционеру взятку, потому что это мой принцип.
Михаил Родстер: Такая же ситуация – денег никогда не давал.
Андрей Севастьянов: В данном случае, да, мы схожи, потому что я кошелек не доставал...
Виктор Ерофеев: Я смотрю, что все-таки гонщики в чем-то... Хорошо. А вы что бы сказали, Андрей, насчет милиционеров – «хороших» и «плохих»? Как бы вы разделили? Ребята все-таки довольно радикально – только знакомые. А каково ваше мнение?
Андрей Севастьянов: Я не могу сказать, «хороший» или «плохой».
Михаил Родстер: По настроению.
Виктор Ерофеев: Но человек же бывает хорошим, и милиционер бывает хорошим.
Андрей Святой: Да, бывает.
Андрей Севастьянов: Я могу сказать, что, наверное, инспекторам нужно больше обращать внимание на педагогическую подготовку. Они общаются с людьми. И домохозяйки за рулем, и водители-экспедиторы, которые уже устали на трассе, и молодые люди за рулем, и может быть, какие-то ученики, водители со стажем. Они должны быть отличными психологами. А они же шаблонным методом, как на кассе: «Следующий, следующий, следующий...». Палкой размахивают. Я все время шучу: «Как известный ресторан. «Свободная касса». Что ж ты палкой размахиваешь? Подойди, поправь портупею, представься почетче, спроси, что ты хочешь узнать у водителя. Вы – слуга закона, вы нам должны помогать ездить. Мы перед вами не выслуживаемся. Я сижу, пристегнутый ремнями, у меня включен свет фар, я ничего не нарушаю, еду с соответствующей скоростью. Если зима, то на «зимних» колесах, соответственно, с соблюдением дистанции. Я вас обучаю, в профессиональном смысле слова, пользоваться вашими инструментами». Мы имеем ряд направлений – это подготовка инспекторов. Потому что они не могут пользоваться служебными автомобилями. И высшие центры водительского мастерства обычно, такие педагогические школы, у них одно из направлений – это подготовка профессионалов. А инспекторы – это как раз те люди, которые должны лучше других уметь пользоваться...
Виктор Ерофеев: Вот вы сказали святое слово «ремни». Вот наш великий российский народ, он как-то не любит пристегиваться. Вы столько стран проехали... везде пристегиваются. Вы пристегиваетесь. Я тоже пристегиваюсь после того, как в Париже в гараже одна моя знакомая разбила меня об стенку на маленьком « Volvo », нажав в ручном управлении вместо тормоза – газ, и мы со свистом влетели в подземном гараже... Делаю рекламу « Volvo ». Если бы это был «Renault», то мы бы с вами сегодня не разговаривали.
Андрей Севастьянов: Ощущений набрались, да?
Виктор Ерофеев: Я подумал, что тетка решила просто... это моя издательница французская, я думал, что она решила слихачить.
Андрей Севастьянов: Побыстрее чуть-чуть.
Виктор Ерофеев: Ну, представляете, вниз, а потом в сторону. И вдруг она разгоняется - и как в стену...
Андрей Севастьянов: Я могу сказать, что те, кто выжил, осознали, что если бы они были пристегнуты, то еще бы и косметических дефектов на лице было бы меньше. Потому что все равно удары о торпеду, удары о козырьки, какие-то стойки... неправильное движение. А сейчас автомобили оборудованы аэрбегом, и ситуация выглядит таким образом, что, да, человек сидел в полповорота, даже если он пассажир, какой-то боковой удар или наезд на препятствие какое-то, то человек сначала бьется о торпеду, потом аэрбег его отбивает назад, он травмирует себе какие-то шейные суставы, соответственно, у него разрывы, у него сотрясение мозга. А сидел бы прямо пристегнутый, то просто по лицу получил бы подушкой. Косметически – синяк, испуг – все прошло бы.
Андрей Святой: Сломал бы нос.
Андрей Севастьянов: Сломал бы нос, да, но шея была бы цела.
Виктор Ерофеев: Почему наши русские товарищи не любят пристегиваться, объясните мне, пожалуйста.
Андрей Севастьянов: Халатность.
Андрей Святой: Ну, не только халатность.
Виктор Ерофеев: А вот мне кажется, что они боятся выглядеть трусами. Вот когда пристегиваешься иногда, то говорят: «А зачем ты пристегиваешься?».
Андрей Севастьянов: Ни в коем случае. Мне очень часто задают этот вопрос. И я хочу сказать, что за последние годы это послужило большим примером. Когда люди приходят и понимают, что «этот умеет ездить – он едет пристегнутым и едет 60», и они начинают о чем-то думать, у них в голове появляются какие-то мысли о безопасности. «Наверное, он видел что-то такое, после чего он хотел бы пристегнуться и ехать опять же спокойно».
Андрей Святой: На самом деле, да, даже я пристегиваюсь, заставляю своего брата, если кто-то справа сидит...
Виктор Ерофеев: О, «нелегалы» пристегиваются.
Андрей Святой: Потому что мы носимся.
Виктор Ерофеев: Нам звонит Владимир из Липецка. Здравствуйте. Владимир, как там у вас с быстрой ездой?
Слушатель: Добрый вечер. Да нормально у нас все с быстрой ездой. Спасибо за такую тему. Отвечаю сразу на основной вопрос вашей программы. Я русский, и я люблю быструю езду, и умею. Я 45 лет за рулем. Мне, слава Богу, 62. И моя «Нива» меня не подводит. Но были и другие машины.
У меня два вопроса и маленькая констатация. Я хотел бы попросить вас, как ведущего, и ваших авторов, может быть, в будущих передачах (я уверен, что она не последняя) обойдемся без псевдонимов.
Виктор Ерофеев: Хорошо. Ладно.
Слушатель: И второе. Не есть ли обсуждение темы, скажем так, не совсем легальных соревнований, состязаний, не есть ли это нарушение ПДД, как закона? Может быть, попробовать как-то эти вещи легализовать?
Виктор Ерофеев: Хорошо. Владимир, во-первых, я должен вам сказать, что я знаю фамилии наших гостей. В последний момент мы решили, действительно, и это было взаимное решение, снять... Потому что ребятам кажется, что их фамилии каким-то образом могут засветить. И зачем? Лучше поговорить. Знаете, берут же интервью у анонимных людей. Ну, я не думаю, что они анонимные. Вот они сидят – два прекрасных парня. Я думаю, что это просто некоторая игра со своими именами, как это бывает, кстати говоря, в молодости.
Михаил Родстер: На самом деле это просто не потому, что мы прячемся от кого-то, не хотел бы, чтобы кто-то узнал наши фамилии и так далее. Просто общественность знает нас именно под такими именами, так сказать, наша аудитория.
Виктор Ерофеев: То есть это ваши творческие псевдонимы.
Радиослушатель, который не подписался, написал длинно: «Никогда за 30 лет не нарушал скоростной режим и разметку. А для нарушителей иногда с друзьями устраиваем воспитательную прогулку. Занимаем на серьезных автомобилях все ряды и движемся с положенной скоростью, не давая никому нас объехать».
Андрей Севастьянов: Это то, о чем я вам сказал полчаса назад – о том, что хороший водитель может воспитать, грубо говоря, «вылечить» хулигана на дороге. Да, такие ситуации у меня бывают. Но я очень корректно человеку указываю на его место, просто его аккуратненько придерживаю. Он прыгает, старается, куда-то хочет выехать, еще что-то. Я могу просто аккуратненько его придержать в потоке, и он будет со мной ехать спокойно и 15 минут, и 20 минут, и никуда не денется. Были, конечно же, какие-то люди, которые считают, что они умеют быстро ездить. Не скажу, что это какой-то мой внутренний « street racing», пять лет назад... Да, скоростные магистрали, большие перегоны... Я очень много езжу по стране. И были моменты, когда подъезжает человек, он торопится, суетится, он может моргать сзади фарами, он уже пытается вывести на какую-то скорость. Я могу ехать 100-120-140-160-200-260...
Михаил Родстер: Простите, а вы на какой машине ездите?
Андрей Севастьянов: В данный момент... Ну, я езжу минимум на десяти машинах в течение месяца, и не из-за того, что я такой богатый... Моя машина «Нива», я просто не сказал – не дошла до меня очередь. Моему автомобилю уже 7 лет. Он в исправном состоянии.
Но я хочу о другом сказать. Те, кто считает, что они могут ехать быстро, и на трассе они пытаются спровоцировать человека подвинуться или выехать, ведь можно встать сзади и попытаться ему помочь ехать быстрее. Самый мощный мой противник (можно его называть виртуально таким образом) – человек, который пытался ехать впереди. Я его не «грел» фарами сзади в багажник, я его не торопил, ни в коем случае не моргал. Я просто встал сзади и ехал за ним. Через 15 километров с «аварийкой», с позором и с дымом из глушителя он съехал. Он не может ехать в таком напряжении, у него нет возможности, зрительной способности, способности автомобиля. Он не готов этот режим держать. Просто он не тренирован в этом смысле.
Виктор Ерофеев: Давайте сделаем доброе дело и пожелаем женам тех, кто звонил, и тех, кто не звонил, следить за мужьями, чтобы они все пристегивались. По-моему, с этим все согласны, что пристегиваться надо.
Михаил Родстер: Конечно. Безопасность – прежде всего.
Виктор Ерофеев: И кстати говоря, если мужа пристегнула, то и сама тоже пристегнись. В общем, логика нормальная.
И нам звонит из Петербурга Владимир Николаевич. Здравствуйте. Владимир Николаевич, как у вас там в Петербурге с быстрой ездой?
Слушатель: Добрый вечер. С быстрой ездой тоже все в порядке. По набережной едешь 100 километров в час, сзади «КамАЗ» догоняет и еще фарами мигает - «уступи дорогу».
Виктор Ерофеев: Хорошие «КамАЗы» у вас.
Слушатель: Да. Я хочу сказать, что ситуация на дорогах, на мой взгляд, отражает общую ситуацию в стране, скажем, неуважения к закону, в принципе.
Виктор Ерофеев: Это правда. Владимир Николаевич прав. И я вообще считаю, что если езда есть неуважение к жизни – или к своей, или к чужой, то это уже не езда, а это уже позор. Но я думаю, что ребята все-таки в своем хобби этим не занимаются. А если и не любят красный свет, то, наверное, только тогда, когда он, действительно, мешает им в их хобби.
А скажите, как вы к пробкам относитесь? Андрей, что делать с пробками?
Андрей Севастьянов: А я уже сказал о том, что я думаю. Я хочу или аудиокурсы какие-то или истории слушать по радио, и просто расслабляться.
Виктор Ерофеев: То есть вы решили, что невозможно ничего сделать с пробками.
Михаил Родстер: И коробку-автомат.
Андрей Севастьянов: Нет, на механической коробке приходится ездить, в общем-то. Может быть, да, чуть сложнее, приходится выжимать. Но нельзя иметь «утреннюю» машину и «вечернюю» машину.
Виктор Ерофеев: Ну а что мы можем пожелать людям, которые нервничают в пробках? Действительно, купить книжки хорошие?
Андрей Севастьянов: Наверное, спланировать свою поездку таким образом, чтобы приехать заранее, не опаздывать...
Михаил Родстер: И смириться с этим. Пробки – это бич мегаполисов.
Андрей Севастьянов: Ну, смириться... Может быть, предположить какие-то объездные варианты, хорошо изучить маршрут своей дороги. Ну, естественно, всегда есть связь – можно позвонить и сказать, что ты задержался, а не психовать, лезть по бордюрам и куда-то торопиться.
Андрей Святой: На самом деле я обходил эти пробки. Я просто выезжал где-нибудь часов в пять утра и тупо ждал у работы, чтобы не ехать полтора часа. И поездка у меня занимала где-то минут 15.
Виктор Ерофеев: У меня есть маленькая квартирка за городом, на Новорижском шоссе. И я иногда пишу по ночам. То есть я туда заезжаю, пишу и где-то рано утром еду домой и сплю. Так вот, выезжаешь где-то в 6.30, никого нет - до дома доезжаешь за 35-40 минут. Ровно 50 километров от моей квартирки в коттедже до дома. Выезжаешь на полчаса позже – и едешь два часа.
Михаил Родстер: Ну, два часа – это еще хорошо.
Виктор Ерофеев: Да. И я вот думаю, почему эти люди... все же у нас умные, все разумные, вот они выезжали бы на полчаса раньше, как вот я... Но я выезжаю, потому что я понимаю, что иначе я не доеду просто, я не высплюсь. И все едут, уже побрившись, а я еще и не выспался, и не спал еще.
Михаил Родстер: Надо вечером бриться.
Виктор Ерофеев: Почему я соображаю, а они не соображают?
Андрей Святой: Стадное чувство на самом деле.
Виктор Ерофеев: Странно, правда? Ну, на полчаса раньше встал, на полчаса лег раньше, но зато у тебя дорога свободная.
Михаил Родстер: Но с другой стороны, если бы они все сообразили, то опять была бы та же самая пробка.
Виктор Ерофеев: Ребята, они все не сообразят. Они – я имею в виду наших добрых людей – не сообразят все, потому что все хотят поспать немножко. Но, тем не менее, какие-то самые прогрессивные...
Андрей Севастьянов: Ну, не совсем так, наверное. Потому что я тоже страдаю из-за пробок. Я одну и ту же дистанцию проезжаю уже 10 лет. Раньше я проезжал ее за 14 минут, а сейчас я езжу 1 час 30. А в некоторые дни я до работы добираюсь 2 часа 20 минут. Хорошо, что есть возможность работать в дороге – все тот же телефон, звонки, решения, блокноты...
Андрей Святой: Ноутбук.
Андрей Севастьянов: Да, ноутбук. Могу сказать, что у меня даже есть выездной маленький офис. Я могу просто остановиться, все выключить, перейти в заднюю часть, включить ноутбук и решать свои вопросы, просто стоя в дороге. Я не буду дергаться 40 минут по прямой. Я поработаю и поеду дальше.
Виктор Ерофеев: Давайте будем вежливыми, по крайней мере, как водители, некоторые из нас, и дадим слово Владимиру из Москвы. Здравствуйте. Владимир, каково ваше мнение о быстрой езде?
Слушатель: Добрый вечер. Я могу дать квалифицированную формулировку. Может быть, это не так важно – то, о чем вы говорите. Но я думаю, что всякое антиобщественное поведение, а особенно сегодня, как и вообще нарушение норм общественной жизни, и даже, может быть, прямая ей враждебность, то есть преступность во всех формах, тунеядство в данном случае, можно отнести к пережиткам прошлого, связанным с существованием остатков капиталистической системы и влиянием буржуазной пропаганды на сознание наиболее отсталого населения, части общества социалистических стран. Капитализм у нас кончился 100 лет назад.
Виктор Ерофеев: Владимир, я вас понял. По-моему, это внук Маркса позвонил нам – Владимир Иосифович Маркс.
«Саша, 60 лет, Петербург, стаж 44 года без ДТП. В последнее время от «учителей» на дороге просто тошнит». Не понял, Саша.
Андрей Святой: Его учат, как ездит. Он ездит, наверное, со скоростью 60...
Виктор Ерофеев: Вот именно, наверное, что...
Андрей Севастьянов: А кто едет медленно, его нормальный водитель и не заметит.
Андрей Святой: Медленно и в правом ряду.
Андрей Севастьянов: Да в любом ряду. Если он едет со скоростью 60 километров... мы уже говорили, что человек должен ехать с разрешенной скоростью. В Европе же написано «полоса: скорость такая-то».
Андрей Святой: Левая полоса – скоростная.
Андрей Севастьянов: Или наоборот: «не менее такой-то дистанции». Существуют специальные конусочки, которые разграничивают водителей...
Виктор Ерофеев: А с какой самой максимальной скоростью вы ездили в жизни?
Андрей Святой: На самом деле у меня тоже было много автомобилей. По-моему, это был BMW 320-ый, и я ее «растошнил» до 210. То есть из любой своей машины я как бы пытаюсь максимум выбить.
Виктор Ерофеев: Михаил, а вы?
Михаил Родстер: Максимально – 300 километров в час на BMW - M 5. Не своя машина...
Виктор Ерофеев: Ну, это понятно. На своей бы не поехал.
Михаил Родстер: Один раз мы ездили по «встречке».
Виктор Ерофеев: Андрей, пожалуйста.
Андрей Севастьянов: А я, наверное, должен сказать с профессиональной точки зрения, что максимальная скорость значения не имеет. Это как рост человека. Если у него ума нет, то пусть он хоть двухметровый будет… Максимальная скорость, если это как параметр интересно, то стабильно держал больше 250, я бы сказал корректно.
Виктор Ерофеев: И на какой дороге?
Андрей Севастьянов: В нашей стране...
Андрей Святой: По МКАДу, да?
Андрей Севастьянов: Нет, по Новорижскому шоссе в основном.
Виктор Ерофеев: Мне очень понравилось, что мы сошлись на том, что можно достойно вести себя с милиционерами. И мне очень понравилось, что все пристегиваются ремнями. Действительно, как человек, пострадавший оттого, что не пристегнулся в Париже, могу сказать, что пристегивайтесь, дорогие – тем самым мы спасаем и себя, и других.
И мы завершаем нашу программу «Энциклопедия русской души».