Владимир Бабурин: Сегодня в нашей студии Виктор Черепков, лидер политической партии «Свобода и народовластие», депутат Государственной Думы России, член Комитета по безопасности, бывший мэр Владивостока. Это важно на сегодняшний день.
Вопросы ему будут задавать Жозе Мильязеш, московский корреспондент португальского агентства «Луза», и Олег Пташкин, телекомпания НТВ.
И, как всегда, в начале краткая биография нашего гостя. Хотя мне тут пришлось достаточно потрудиться, чтобы сделать какие-то купюры. Может быть, буду делать даже и по ходу. Просто хочу напомнить несколько весьма любопытных эпизодов из биографии нашего гостя. Родился Виктор Иванович 16 апреля 1942 года в многодетной крестьянской семье. В детстве работал подпаском, пастухом, истопником. Закончил железнодорожное техническое училище, работал на строительстве братской ГЭС и Магнитки. В 1962 году был призван на службу в военно-морской флот, в 1966 стал офицером морского флота. С 1967 по 1969 – преподаватель военной подготовки отряда подводников. С 1969 по 1978 – старший помощник начальника отряда по учебно-лабораторному оборудованию. В начале 70-х экстерном закончил два факультета Тихоокеанского высшего военно-морского училища. До 1990 года был начальником отдела военно-технической информации Тихоокеанского флота, капитан первого ранга. В 1990 году началась политическая карьера: избран депутатом краевого совета, руководил комиссией по правам человека и защите прав военнослужащих, учредил фонд помощи малоимущим, куда перечислял средства из зарплат, премий и гонораров за изобретения. 19 августа 1991 года Виктор Черепков объявил себя новым главнокомандующим Тихоокеанским флотом и приказал флоту не выполнять распоряжения ГКЧП. 26 июня 1993 года избран мэром Владивостока. И почти сразу начался конфликт с тогдашним главой администрации, губернатором области Евгением Наздратенко. В феврале 1994 года против Черепкова было выдвинуто обвинение во взяточничестве. 16 марта 1994 года решением администрации Владивостока он был отстранен от должности мэра города, но отказался покинуть свой рабочий кабинет, и в тот же день мэрия была захвачена ОМОНом. Виктор Черепков объявил голодовку. И в ноябре 1994 года Генеральная прокуратура прекратила уголовное дело за отсутствием состава преступления. Декабрь 1994 года, указ президента Ельцина «Об освобождении от должности мэра Владивостока в связи с длительным неисполнением обязанностей и нарушением законодательства». В 1995 году вошел в федеральное Демократическое движение, был избран одним из заместителей его председателя. В сентябре 1995 года создал и возглавил Всероссийский союз правозащитников. В июне 1996 года Госдума приняла постановление о незаконном отстранении от должности мэра Владивостока Виктора Ивановича Черепкова, постановление было принято единогласно всеми депутатскими фракциями. В июле 1996 года объявил бессрочную голодовку и держал ее 40 дней. В августе 1996 года Хамовнический окружной суд Москвы признал незаконным увольнение и восстановил Черепкова в должности мэра Владивостока. В сентябре 1996 года Борис Ельцин издал указ о восстановлении Черепкова на посту мэра, таким образом, отменил свой указ от декабря 1994 года. Здесь, наверное, следует заметить, это тоже важно будет в нашей будущей беседе, что в борьбе за восстановление на посту мэра Черепкова его поддерживали практически все демократические организации России: «Яблоко», «Демвыбор», «Общее дело», Консервативная партия, Движение военных за демократию. 26 сентября 1997 года во время зарубежной поездки краевая Дума приняла решение о временном прекращении полномочий Виктора Черепкова, и 11 ноября 1997 года он заявил об уходе в отставку с поста мэра Владивостока. В январе 1999 года был избран депутатом городской Думы. А в 2000 году началась, если можно так сказать, федеральная карьера, Виктор Черепков одержал победу на выборах в депутаты Государственной Думы третьего созыва по одному из одномандатных округов Владивостока. Виктор Черепков депутат Госдумы двух последних созывов, сегодня сопредседатель фракции «Народно-патриотический союз «Родина», Партия национального возрождения, Социалистическая единая партия России, «Патриоты России».
Простите, что долго, но там было много интересного. Может быть, хотите еще что-то добавить?
Виктор Черепков: Спасибо, и так много.
Владимир Бабурин: Тогда первый вопрос. Я неслучайно напомнил, что вы были мэром Владивостока, потому что Приморье сейчас опять у всех на слуху. Причем если смотреть официальные новости, то одной из главных новостей остается преследование, уголовное преследование, уже объявлено об аресте нынешнего мэра Владивостока господина Николаева. И основное обвинение, которое ему предъявляется, - это то, что на охрану портфеля с документами он потратил бюджетные средства. Если читать прессу, которая не столь подцензурна, то это уже скорее похоже на детектив, и там уже больше встречается не фамилия Николаев или фамилия Дарькин, а встречаются Винни-Пух, Карп, Шепелявый…
Виктор Черепков: Вова-колбасник.
Владимир Бабурин: И что самое забавное, с этого вопроса я и хочу начать, кто-то из политиков, по-моему, из депутатов Государственной Думы сказал: «Да ладно, да бросьте вы, даже американцы Аль-Капоне не сумели посадить за то, что он мафиоза, а сумели лишь предъявить ему обвинение в неуплате налогов». И в устах этого господина это звучало как большое достижение. Как вам это?
Виктор Черепков: Это немножко сродни владивостокским детективам. Дело в том, что политические партии уже в ряде регионов не играют никакой роли в борьбе за власть, потому что большинство криминальных структур, которые поделили все, что можно было поделить, перестреляли всех, кого можно перестрелять, и расправились с помощью судов, работающих не по кодексу, а по прейскуранту, и прокуроров, которые безбедно живут на отпускные, размер которых зависит от того, кого и за сколько отпустят. Теперь начался передел или путем перестрелок, что было на Дальнем Востоке недавно, в выборах прошлых, или же путем вот таким, с помощью всевозможных уголовных дел – освобождать места мэрские и таким образом занимать новые посты. Естественно, при будущих выборах, которые будут, партии опять будут играть декоративную роль, а огромные бандитские деньги, системы связи прокуроров, информационных средств информации местных, зависимых от денег, потому что им надо как-то выживать, и их можно понять, вот будет осуществляться очередной передел. Поэтому у нас, как правило, и в депутатских гонках, и в мэрских гонках избирательных участвуют где-то около 80 процентов представителей разных преступных группировок и 20 процентов для имитации каких-то там заранее обреченных партийных представителей, которые ничего не получат, а если даже получат парочку-тройку мест, он ничего не решают в местных представительных и законодательных органах.
Поэтому известно, господин сегодняшний мэр города Николаев и губернатор – они из самой знаменитой бауловской оргпреступной группировки, о которой уже 15 лет писано во всех учебниках для юристов, и в нашем университете учатся студенты по этим учебникам. Никто из них ничего не оспорил, ни одну кличку, ничего, какие группировки и так далее. Достаточно сказать, что у руководителя этой группировки было четыре вертолета только в охране. О масштабах всего остального надо уже молчать. Поэтому одна группировка сегодня уже насытилась, а теперь вторая хочет ее потеснить. И не более того.
Олег Пташкин: Виктор Иванович, сейчас вы являетесь депутатом Госдумы. В Госдуме как смотрят на ситуацию с Владивостоком, с Дальним Востоком в целом? Как смотрят на этот беспредел и почему не реагируют по этим ОПГ ни Генпрокуратура, ни та же Госдума? Неужели уже все договорились?
Виктор Черепков: Я понял. Ну, первый комментарий: я до сих пор действующий мэр. Это единственное в истории России, что меня так и не смогли законным образом убрать, поэтому со шмоном, ОМОНом меня оттуда выбросили, захватили, вошла милиция, и в течение нескольких месяцев она находилась там. Но мы не пытались. Целый месяц граждане Владивостока находились в мэрии и не пускали. Потом хитростью взяли, меня пригласили в Кремль на беседу, и пока я летел в самолете, захватили эту мэрию. И я до сих пор являюсь одновременно депутатом Государственной Думы и мэром города Владивостока. И в трудовой книжке у меня вот эта запись есть, и никто меня не может уволить, потому что нет никаких оснований, я же избранный мэр. И поэтому я уже, как и мэр и депутат в одном лице, могу ответить на ваш вопрос.
Во-первых, нельзя сказать, что Дума не реагирует. Она реагирует на это, поскольку в Думе точно такие же группировки на сегодня. Дума сегодня перестала быть органом представляющих интересы граждан народных депутатов. Потому что сегодняшняя избирательная система требует огромных денег, плюс еще искусственные фильтры. А теперь, когда одномандатные округа вообще закрыты, а по партийным спискам только те, кого могут партии включить в свой список, а включают партии, если по таксе прошлых лет – 3,5 миллиона долларов за участие в списке, сейчас уже прейскурант – до 5 миллионов, к концу года, к декабрю – 7 миллионов долларов. Можете себе представить, кто может их дать? Там будут рыночные торговцы, бандиты, начальники казино и какие-нибудь еще воротилы от нефти и газа. Ну, и какая-то часть номенклатуры, которые за собой закрепит это место. Поэтому реакция Думы сегодня просто чисто театрально-декоративная: о, там что-то во Владивостоке опять… Но поскольку господин Николаев является одним из руководителей «Единой России» на Дальнем Востоке, то, естественно, реакция какая: ничего не вижу, ничего не слышу, никому ничего не скажу; это же наш братан. Поэтому и шума такого нет.
Но ведь там еще и почему произошло? Это еще переходя к тому, почему прокуратура не реагирует на это. 15 лет в Приморском крае руководил прокуратурой господин Василенко, и 15 лет все его заместители тоже руководили прокуратурой. И естественно, там вымыты все из этой прокуратуры, кто каким-то образом не совсем отвечал требованиям господина Василенко. Но когда мы говорили о Приморье, мы часто говорили, что вот Наздратенко там создал систему и так далее. На самом деле Наздратенко был третьим лицом в этой системе, первым лицом был сам прокурор. И все было доведено до такого состояния, что, помните, был случай: пришел сотрудник бывший прокуратуры и перестрелял в прокуратуре работников прокуратуры. Это уникальный случай во всей истории, наверное, многих стран мира. И вот этого прокурора мы не могли убрать оттуда длительное время, но в конце концов убрали. Прибыл принципиальный прокурор из Тверской области, который посадил губернатора Тверской области, и он стал, естественно, подбираться, потому что там невооруженным глазом все это видно, кто из оргпреступной группировки, кто чем занимается. И он начал пытаться навести там какой-то хоть элементарный порядок по надзору за законом.
И, естественно, в поле зрения обязательно должен появиться Николаев. Но почему именно на таком мелком объекте – охране чемоданчика? Ну, конечно, не чемоданчика, а его была охрана, разумеется. И там земельные переделы. Конечно, там имеются крупные и большие дела, которые требуют доказательной базы. Но для ареста пока этой доказательной базы не получено, а получена вот такая, она вполне достаточная, хотя по сегодняшним мафиозным размахам исполнительной власти она кажется смешной. Бесспорно, это вот тот небольшой крючочек, ниточка, за которую потянут – и там огромный будет клубок. Причем в ближайшее время в Приморском крае развернется, дернув за эту ниточку, огромнейший клубок уголовных дел по высшим должностным лицам, в том числе, силовых структур Приморского края, которые замешаны не только в коррупции, но и в убийствах, переделе, во всем. Не зря же у нас каждые два года начальника таможни обязательно судят, сажают и так далее. Приморский край, а вернее, Владивосток – это дыра в великодержавном заборе, через которую на миллиарды проходит туда и оттуда. Это единственный на территории России, а может быть, даже и в мире участок, где граница находится в частных руках. Об этом мечтал еще Остап Бендер: «Дайте мне метр границы – и я озолочусь». Там не метр, а там целый переход. И все руководители, начальник ездят туда и обратно беспошлинно. И если возят все остальное, почему наркотики там не возить?
Владимир Бабурин: Вы сейчас запугаете нашего португальского гостя, и он уйдет. Пускай он лучше вопрос задаст.
Жозе Мильязеш: Это на самом деле страшно. А я хотел просить спросить, все-таки «замочил террористов в сортире» в Чечне, и что, вертикаль власти не может управиться на Дальнем Востоке?
Владимир Бабурин: Утопить жуликов в Амурском заливе.
Жозе Мильязеш: Да, приблизительно (смеются).
Виктор Черепков: Поясню. Беда в другом. Ведь нельзя сказать, что руководство, в том числе и президент, не знали о принадлежности к группировке Николаева и не знали о принадлежности к этой группировке Дарькина. Знали! Им даже документальные фильмы давали по этому вопросу, все материалы и так далее.
Владимир Бабурин: Так не фильмы нужны, а уголовные дела.
Виктор Черепков: Разумеется, но разве может посадить прокурор бывших их, если это его доноры? Не может же он свою собственную кормушку убрать оттуда. Ну, пересажают, а за счет чего коттеджи-то строить и за счет чего свое состояние приумножать?
Владимир Бабурин: Виктор Иванович, тогда такой вопрос у меня к вам. Ну, хорошо, депутаты Государственной Думы – их позицию вы изложили. Посмотрел сейчас на сайте приморскую прессу – да, действительно, много, очень много всяких публикаций и очень много шума вокруг этого дела и вокруг Николаева, и вокруг Дарькина. Обратил внимание лишь на одну вещь: городская Дума Владивостока хранит полнейшее молчание по этому поводу, и по поводу Николаева, и по поводу его ареста, в том числе и ваши сторонники - их там, по-моему, человек 10.
Виктор Черепков: 12.
Владимир Бабурин: 12 даже. А больше всего меня удивил, по-моему, бывший уже лидер или нынешний краевого отделения вашей партии Евгений Алонский (он сейчас депутат краевого Законодательного собрания, известный бизнесмен, владелец сети супермаркетов), его мнение – я, может быть, несколько утрирую, но я так его понял – таково: господа, политика – это политика, бизнес – это бизнес, и смешивать эти два понятия не стоит, а напротив, это как раз тот самый случай, когда самым тщательнейшим образом нужно отделить мух от котлет. И поэтому городская Дума Владивостока хранит по этому поводу полнейшее молчание. По крайней мере, у меня это вызывает некое недоумение. А у вас?
Виктор Черепков: А у меня полная ясность, и я вам поясню.
Владимир Бабурин: И ваши сторонники тоже молчат!
Виктор Черепков: Да, потому что сторонники, депутаты и народ здесь уже они никто. Даже по нашим законам, которые Дума приняла, как сейчас произошло в одной из областей сибирских, когда прибыли на избирательный участок всего два человека, в том числе один из них – тот, который избирался. И выборы состоялись! Всенародно был избран двумя людьми этот гражданин в одном из поселковых советов. Поэтому ни депутаты городской Думы, ни Алонский в этой системе ничего не могут сделать. Потому что очевидные вещи, которые нельзя пропускать и нельзя соглашаться, по которым они бились в течение 10, а то, может быть, и 12 лет некоторые (ну, Алонский попозже), чем они закончились? Одних перестреляли, других сожгли, четвертые разорились, а пятые – 22 тысячи предпринимателей в прошлом году выехали из Владивостока, спасаясь от этого вот передела. И все, кто имеет хотя бы элементарный бизнес, им вот эти перемены, когда один бандит приходит, второй уходит, а это значит, передел, ведь они же ничего не создают, они только отнимают у предпринимателей, паразитируют и уничтожают бизнес, и на этом приумножают свое состояние. Как вы думаете, если, допустим, Николаев, придя к власти, 17 миллионов долларов заплатил за все услуги, чтобы стать мэром, в ответ я получил гранату и семь месяцев ходил на костылях, два месяца полностью оглохший, был контуженный, то кто пойдет следующим под эту гранату?
Владимир Бабурин: Виктор Иванович, правильно ли я понимаю, вы все об этом знаете, господин Алонский об этом знает, но вы вынуждены ему говорить: «Да, Женя, все понятно, но молчи, потому что жизнь дороже»?
Виктор Черепков: Да, для него жизнь дороже, и хоть какой-то бизнес у него остался, его пока не застрелили и не уничтожили. И при Николаеве он пока живет. Придет следующий бандит после Николаева – неизвестно, будет он жить или нет. Поэтому они молчат, потому что от них ничего не зависит. Зависит от власти, а власти 5-7 миллионов долларов отстегнули здесь, в Москве, - и они хоть бин Ладена поставят.
Жозе Мильязеш: Извините, пожалуйста, Дальний Восток – это особая зона внутри России или это повсеместно – то явление, о котором вы рассказываете?
Виктор Черепков: Дальний Восток – там особый народ. Это моряки, первопроходцы, это казаки, это те самые активные люди, которые всегда занимали активную жизненную позицию. И он прославился тем, что, когда начинались там бандитизация всей страны, с Дальнего Востока… Ведь Дальний Восток – это не просто сам по себе Дальний Восток, как, допустим, дальний Север или дальний Юг, это все представительства, консульства иностранных государств, это выход в открытое море и огромное количество возможностей выхода на другие страны. Поэтому там не только представительства и консульства иностранных государств, но и всех бандитских организаций не только российских регионов, но и бывших республик СНГ. И почему вот там все это происходит? Например, за этот переход там борется не одна бандитская группировка России и зарубежья. Вы же представляете, какие миллиардные доходы там и какие возможности. Это ахиллесова пята, с одной стороны. С другой стороны, это пульс, политический пульс, по которому страна, власть, вертикаль должна анализировать, сравнивать, что будет ожидать в дальнейшем. И все, что происходит в этой лаборатории, все это происходит, может быть, со сдвигом 5-6 лет, а в некоторых случаях 3-4 года, уже на территории всей России.
Идет бандитизация всей власти. Потому что вся избирательная система и сам принцип назначения… А принцип назначения – это самый, я бы сказал, для администрации президента выгодный бизнес-проект. Теперь уже не надо губернатору тратить деньги на избирательную кампанию, он знает, куда и сколько занести за положительное мнение, за отрицательное мнение и за то, чтобы стать губернатором. И это не только в исполнительной власти, так формируется и правительство: если министром – 5 миллионов долларов, 2 миллиона есть – на два года, но министром.
Олег Пташкин: Виктор Иванович, у меня такой вопрос. Вы не думали о том, чтобы на пике того, что сейчас происходит во Владивостоке, вернуться во Владивосток и заявить свои законные права на мэрское кресло и, может быть, каким-то образом исправить ситуацию?
Виктор Черепков: Я являюсь как бы заложником той ситуации. Ведь почти 15 лет граждане Владивостока… Это уникальный случай, когда власть не любят и даже ненавидят – и вдруг за одного мэра уцепились в одном регионе и так держатся. Весь я же без всяких наглядностей, без денег. Мой оппонент на выборах в Государственную Думу потратил 5,5 миллиона долларов, а я – всего 51 тысячу рублей. И народ меня все время поддерживает. Ведь 30 с лишним раз меня снимали с выборов, а народ приходит и голосует «против всех». Вот последние принятые решения Госдумой, законодательная норма, что «против всех» убрать, ее назвали «противочерепковской торпедой», что теперь уже и народ отведен, он уже ничего здесь не сможет. И я обязан, даже хочу или не хочу, желаю или не желаю, я обязан идти, и народ ждет. Пусть даже не 100 процентов, пусть даже 40 процентов, которые ждут, они единственные надежды возлагают: вот придет этот несгибаемый, и он тут что-то сможет. Если не пристрелят, конечно. Вот так бы я сказал. Желания внутреннего нет, но обязанность и ответственность перед избирателями, она меня обязывает идти.
И второй момент. Ведь меня как бы подстрелили, как ту птицу, в самом полете, когда уже бюджет удвоился, и даже все эти бандитские структуры и то были построены таким образом, что, да, ребята, вы бандиты, но вы зарабатывайте деньги, вы вкладывайте деньги, которые вы наворовали, в производство, и я буду давать вам возможность… Даже меня ругали: «Виктор Иванович, что вы даете им землю под коттеджи?» Я улыбался и говорил: «Ну и что? Они же строят, они не разрушают. Они дают рабочие места. Перестреляются – коттеджи останутся». Уже так иногда. Хотя я не хотел бы, чтобы они стрелялись, а переходили бы на нормальный производственный…
Олег Пташкин: Позвольте, я закончу. То есть у вас в планах вернуться во Владивосток и возглавить город?
Виктор Черепков: Я не исключаю этой возможности. И если будут выборы, если к тому времени президент и эту функцию вертикали не подчинит своей власти, то, действительно, участвовать в выборах я обязан.
Владимир Бабурин: Возможны, насколько я понимаю, два варианта развития событий. Первый вариант назовем условно фантастическим. Правоохранительные органы разберутся во всем этом деле, возбудят уголовные дела, поведут расследование, и люди, независимо от того, какую они должность занимают, отправятся на скамью подсудимых и получат свои реальные сроки вовсе не за то, что вневедомственная охрана охраняла портфель с якобы секретными документами, а по вполне конкретным делам. Второй вариант можно условно назвать историческим. Если брать для примера истории, которые происходили на Дальнем Востоке, можно вспомнить, что есть такое рыбодобывающее предприятие «Турниф», и как-то бизнесмен (назовем его так, потому что решения суда не было) положил на это объединение глаз. Там была долгая борьба, в ходе нее погиб другой бизнесмен по фамилии Карпов, и первый бизнесмен, таким образом, завладел акциями этого предприятия. Теперь, чтобы нынешнего хозяина выдавить хотя бы из того же «Турнифа» или из каких-то там других бизнес-структур, будет задействована та же самая схема.
Итак, фантастический проект и исторический – какой, на ваш взгляд, в ближайшее время в Приморье будет воспроизводиться в жизнь?
Виктор Черепков: Они будут осуществляться параллельно. И дело в том, что все в мире движет интерес, и события, которые происходят во Владивостоке, они подогреты тоже интересом. Одни – борьбой за власть. Не ради того, чтобы получить власть и сделать ее инструментом народа, чтобы самореализоваться, что-то осуществить, войти в историю. Прекрасно они понимают, что власть сегодня – это самый высокоэффективный бизнес. И всякие искусственные сведения, что кто-то сдал какие-то акции, передал их собственной жене или любовнице, что кто-то прекратил эту деятельность… 90 процентов сегодня во власть идут для того, чтобы сохранить или приумножить свой бизнес.
Владимир Бабурин: Виктор Иванович, а следует ли вас понимать так, что власти это в первую очередь выгодно?
Виктор Черепков: Да, конечно.
Владимир Бабурин: Я какой-то детектив рисовал, и вот бизнесмен, который завладел акциями «Турнифа», имеет фамилию Николаев и кличку «Винни-Пух». Погибший бизнесмен по фамилии Карпов, у него кличка была «Карп». Есть еще один фигурант в этом деле – нынешний муж вдовы «Карпа» - политический деятель по фамилии Дарькин. Все это запутано в достаточно большой клубок, который власти чрезвычайно выгоден, потому что каждый из фигурантов этого дела, кто еще жив («Карпу» уже все равно), на крючке. А почему не используют?
Виктор Черепков: А они и используют это и в процессе сегодняшней деятельности, и в процессе, если на смену приходят другие, им же подобные. Когда они подоили одну корову под названием «Винни-Пух» или не «Винни-Пух» и насытились этим, то они не мешают приходу другой группировки, которая свеженькая. Во-первых, в борьбе она будет отстегивать определенные деньги всем, а там все расписано, там такса: сколько стоит снять с выборов, сколько стоит возбудить уголовное дело, сколько стоит притормозить это дело, какой исход. Все это расписано по прейскуранту, это уже все известно, и они в бюджет все это закладывают. И определенные люди, которые это исполняют, целая структура, целая система эта есть. Причем в этом задействованы даже органы Федеральной службы безопасности.
Владимир Бабурин: Тогда я хочу вернуться к вашим сторонникам в городской Думе Владивостока, к Евгению Алонскому, которого мы уже до новостей поминал. Условно ваш разговор: Женя, вы пока помолчите, потому что жизнь дороже. Можно ли это понимать еще и так, что «подожди немного, сейчас они либо перестреляют друг друга, либо власть, в конце концов, их пересажает, а нам достанется»?
Виктор Черепков: Нет. Вы понимаете, дело ведь не в том, кому это достанется – нам или кому-то другим. Я не хочу быть ни мэром, ни губернатором…
Владимир Бабурин: Дело-то как раз в этом.
Виктор Черепков: Я хочу другого, я хочу создать систему, которая бы не позволяла приходить к власти людям с криминальными намерениями и, естественно, с полным отсутствием гражданской позиции и того набора необходимых качеств, которые должны быть у руководителя. Потому что я живу в этом мире, в этой стране, и для меня небезразлично, как и для всех остальных, в том числе для вас, что же происходит здесь и кто нами управляет, и живем мы по Конституции или по тем понятиям, которые вот эти жлобы, крутые и в полусмятку, нам уже начинают в Думе диктовать. Ну почему убрали закон, статью из кодекса, которая была все время, и в советские, и уже в российские времена: если воровал и доказано – конфискация имущества? Выкупили, перед выборами выкупили эту статью. Заплатили деньги – и депутаты проголосовали за эту статью. Каким умом можно понять исключение этой статьи? Два года наш Комитет по безопасности бьется, чтобы возвратить эту статью, а правительство два года дает нам отрицательные заключения: не надо, нельзя. Почему - понятно, потому что половину правительства надо пересажать и у них отнять это имущество.
Владимир Бабурин: Помните ваши слова, я их чуть-чуть перефразирую: в таком случае и человека либо посадят, либо убьют, и коттеджей не останется.
Жозе Мильязеш: Как в таких условиях можно участвовать в выборах, например, Государственной Думы на Дальнем Востоке и при этом не только остаться живым, а еще и быть избранным? Это первый вопрос. И второй: как можно в таких условиях организовать саммит азиатских стран в таком месте?
Владимир Бабурин: Саммит стран Азиатско-тихоокеанского региона в таком месте этого региона.
Виктор Черепков: Вот начнем с последнего. Может быть, в конце концов, дошло, и начинают это место расчищать. Может быть, к тому времени уже это место будет святым. Но это будет зависеть от того, кто придет. И поэтому я откровенно говорю: я буду делать шаг для того, чтобы своей смелость позволить привести за собой… во всяком случае расчистить, а там уже пусть приходят, как за бульдозером, за мной те, кто действительно будет избран и кто будет отвечать интересам нашего государства, народа и в целом цивилизации и демократии. Но вот как можно участвовать в таких выборах, я вам скажу. Когда я участвую в выборах, я вообще ухожу в подполье, и для меня самая главная наглядность – это бюллетень. Если я там вычеркнут, то все возмущенные голосуют «против всех». И я специально ухожу, во-первых, чтобы остаться живым. Никто, даже жена не знает, где я нахожусь. Ну, помощник один знает, мне почту приносит, все. Второе, я не даю повод для собственного снятия. Третье, я демонстрирую, что если, народ, я вам нужен, то я готов, не изберете – живой останусь.
Владимир Бабурин: Поводов не дадите – все равно найдем. И находили.
Виктор Черепков: Да, они всегда найдут. Когда я уже во второй тур вышел, все – бросили гранату. Бросили гранату в политика, лидера партии – и возбудили уголовное дело по факту хулиганства, как будто гранату бросили в фонарь. И что самое главное, известно было, кто это сделал, потому что они тут же на месте оказались. Как вы думаете, полтретьего ночи, бросили гранату, когда я выходил – и вдруг через 40 секунд здесь оказалась милиция, а через 15 минут оказался начальник УВД края. Это где же он, как и каким образом… он что, на старте стоял, чтобы сразу же рвануть на это место преступления? И поручили милиции, которая подозревалась в первую очередь. И первое, что они придумали: Черепков сам в себя бросил гранату.
А теперь я хочу все же коснуться того, как участвовать в выборах. Приведу пример. У меня на юге самые большие партийные организации. Например, в Чечне у меня 18 тысяч членов партии «Свобода и народовластие» - это больше в два раза, чем всех остальных партий, вместе взятых. И когда на прошлых выборах, когда еще не был молодой президент президентом, когда мы стали выдвигать Атуева, лидера, интеллигентнейшего, это третья сила, которая была за мирный путь, а не бандитским в горах и бандитским во власти способом урегулировать эти процессы, только заявили о том, что он будет участвовать в выборах, и мы обязательно победим… А там авторитет очень мощный у нас был, потому что мы против всех этих зачисток, потому что зачистки нужны не генералами, не автоматами, а зачистки нужно в сознании проводить, потому что каждая зачистка, которую они там делают, она порождает новый целый вал вот этого сопротивления и так далее, а им это выгодно порождать, как мы видим. И что бы вы думали, через 18 часов, как мы объявили, он был похищен силами милиции чеченской. Мы знали, в какое отделение его привели, и до сих пор его не можем найти. ФСБ, милиция, прокуратура, куда мы только ни обращались, даже Государственная Дума запрос сделала – бесполезно. Сегодня в выборах, которые прошли в Дагестане, где опять была перестрелка, взорвали одного из кандидатов, у меня 24,5 тысячи членов партии в Дагестане, там в каждом ауле знают нас и все за нас. И мы даже не выставляли своих кандидатов, чтобы их не перестреляли. Мы не выставили, поддержали «Патриотов России» - их перестреляли.
Олег Пташкин: Призадумался, вообще, о нынешних политиках, о сегодняшних выборах, в целом, если говорить о выборах уже 2007 года, которые скоро придут, с потом мэра – все понятно, а вот вы сами для себя уже что-нибудь решили?
Виктор Черепков: Дело в том, что нам не дана возможность решать самим за себя и за свои партии. Нам нарезали очень аккуратный политический огород. «Единая Россия» - это как бы единая лилипутия, «Справедливая Россия» - это справедливая лилипутия. Говорят, что это «левая нога» президента – «Единая Россия», «правая нога» - это «Справедливая Россия». Ну, у них есть еще третий – Жириновский – это что-то вроде между ног. И в этом варианте нам больше ничего не нарезали. Для того чтобы кто-то на левом фланге, если там вдруг сорганизуется и в их нишу не впишется, им дали возможность, заинтересовав их и обложив со всех сторон… Вы не можете пройти одномандатником-депутатом, вы не можете пройти по спискам других партий, будучи членом партии другой, вы не можете блоки создать. Единственное, пока еще дышать политическим духом не запретили, но вы не сможете самостоятельно и вы должны с кем-то объединиться. С кем, в какую политлужу, в какую политпомойку? И почему нас должны загонять?
А быть даже одномандатником вне фракции очень тяжело. Я 4,5 года, находясь в Думе, за весь первый созыв мне дали всего один раз только выступить, во втором созыве два года мне не давали. Ты поднимаешь руку – Жириновский встает и тут же тебе: «По одному от фракции». А ты не во фракции. Вольфович, дайте хоть выступить независимому депутату, хоть один раз в году! – «Вступайте во фракцию». Улыбаясь, говоришь: «Вольфович, орлы стаями не летают, тем более в стае ворон». Но это же ничего не помогает! И ты абсолютно, даже придя от народа с мандатом, одномандатник, ты не можешь даже там выступить. Поэтому нахождение в сегодняшней Думе ничего не дает, кроме вот мандата, что ты депутат. Ну, можешь какой-то запрос сделать. В Думе решить сегодня, когда 75 процентов – «единороссы», которые работают по принципу… Вот когда закон о монетизации вышел, мне все равно не дали выступить, я встал и как капитан первого ранга своим голосом говорю: «Всю жизнь я считал, что не страшен дурак сам по себе, как страшен дурак с инициативой. За семь лет в Думе я понял, что нет ничего страшнее дурака с законодательной инициативой!» Главные – те законы, которые ни народу, ни отечеству, никому не выгодны, но вот им сказали, что это надо делать, и они делают.
Теперь, что нарезали они дальше. Если кто-то будет пытаться действовать с правой стороны - СПС или же «Яблоко» - этого состава или этого электорального поля, они еще придумают. Там есть «Свободная Россия», которую придумали для того, чтобы всех, кто с правого фланга, - вот на эту баржу политическую, и на декабрьских выборах утопить. Точно так же придумана такая политическая баржа для левого блока, кто не согласен с Зюгановым, у кого совершенно другие позиции, отличные от «Единой России»… Ну, оппозиции у «Единой России» нет, это просто номенклатурное сообщество, и никакой там партии нет. Если еще можно согласиться, что-то там у Миронова по партийному строительству, то там – номенклатура всех собрала, построила, а кто не построился, их грозят еще и уволить с постов, с этой вертикали власти. Сегодня я бы сказал так. На политическом мясокомбинате весь партийный молодняк приказано забить, и Федеральная регистрационная служба их забила. Например, у меня в партии 152 тысячи членов партии. Я не прошел их перерегистрацию, причем перерегистрацию, которую никто не проверял в целом партии. Вот они где-то там собрались и договорились. Причем те партии, у которых вообще нет их партийных региональных отделений, они прошли. Они прошли, потому что они были рождены в тот самом политическом закутке на Старой площади, где сказали: мы придумали эту партию, пусть ее наши политбараны возглавляют, и пусть все остальное политическое стадо туда загоняется.
Наши проблемы даже не в том, что там «Винни-Пухи», «Вовы-колбасники», «Шепелявые» и так далее, «Макары», «Стреляные» и «Свириды», не в этом наша беда. Наша беда главная в том, что у нас нет гражданского общества, способного влиять на происходящие процессы и в первую очередь на власть, оборзевшую от безнаказанности. И любые попытки формирования по партийной системе тут же убиваются, и тебе подсовывают политбаранов, и ты иди за ними вперед. А условий нет. В вузах запрещено, в организациях запрещено, среди молодежи запрещено. Все запрещено, и смотришь на выпускников школы, вуза – действительно, выпускники, из них выпустили все высокогражданское, с чем они пришли в первый класс.
Жозе Мильязеш: Скажите, пожалуйста, но вы намерены все-таки участвовать в декабрьских выборах?
Виктор Черепков: В любом варианте Черепков всегда участвует, берем выборы неинтересные в регионе, а здесь – хотя бы для того, чтобы как лакмусовая бумажка, показать, где политическая кислота, где политическое дерьмо, для того чтобы показать. И потом, как лидер я обязательно должен участвовать, обязательно. В каком варианте – мы еще посмотрим, но Черепков – тот мужик, который обязательно огородами, и чем больше не пускают, тем сильнее желание пройти, победить. Не зря в народе зовут «неваляшкой», а в Кремле – «политическим каскадером».
Владимир Бабурин: Я знаю, что вы вели переговоры с самыми разными политическими деятелями, при этом во главе угла ставя требование сохранения именно вашей партии – «Свобода и народовластие», но список был очень большой. Это был и Сергей Бабурин, и Геннадий Селезнев, и Геннадий Семигин, и даже, говорят, Эдуард Лимонов.
Виктор Черепков: Мы с Лимоновым никогда в этом направлении не работали, хотя я его вытащил из тюрьмы, 65 раз летал в Саратов, я его вытащил, ну, вместе со мной еще один из адвокатов был и так далее. Но даже немножко я и пожалел, я сказал так: «Эдуард, лучше бы ты сидел, а 54 пацана, которые сейчас посажены, лучше бы они были на свободе». Потому что его формы и методы борьбы я не совсем понимаю. Ну, я понимаю, оппозиция и так далее, но вот подставлять ребят – это не совсем умно. С точки зрения ведения переговоров я готов вести переговоры с кем угодно, я готов стать заклепкой, секретарем-машинисткой в этой организации и так далее, лишь бы объединить патриотические, демократические силы для того, чтобы хоть что-то в фундамент положить гражданского общества. Потому что если мы, поколение, которое осознает все это, сегодня не протянем руку молодежи, у нее не хватит сил и возможностей политического опыта и мастерства осуществить все это. Им не дают, даже если среди них появляются вот эти молодежные лидеры. Их обязательно в этих «ползущих вместе», «Идущих вместе», туда за деньги засунут. А те, которые пытаются, им или же статус какого-нибудь лимоновца дадут ли еще хуже что-то в этом направлении.
И я веду эти переговоры и не ставлю задачу сохранить партию. Я готов стать частью любой партии и так далее, лишь бы хоть что-то положить в фундамент формирования гражданского общества.
Владимир Бабурин: Это был последний вопрос. И теперь, по традиции этой программы, журналисты получают по несколько секунд, чтобы сформулировать, что же, по их мнению, было самым главным в этой почти часовой беседе с Виктором Черепковым. Олег Пташкин, пожалуйста.
Олег Пташкин: Наверное, самым главным для меня стал город-открытие Владивосток с его местным колоритом и местными законами. Виктор Иванович, вам хотелось бы пожелать не терять такого боевого настроя. И, наверное, посмотрим уже по результатам декабря 2007 года, как все произойдет. Спасибо.
Владимир Бабурин: Жозе Мильязеш, пожалуйста.
Жозе Мильязеш: Я присоединяюсь к словам моего коллеги. При таких условиях можно только пожелать удачи и чтобы просто вас не убили. Чтобы вы долго жили и работали на политическом поле, чтобы Россия стала нормальной страной.
Виктор Черепков: Спасибо.
Владимир Бабурин: И я закончу. Давно, пожалуй, гость этой программы не рисовал столь безотрадной картины происходящего в России, когда на фоне совершенно натуральных убийств, как Виктор Иванович сформулировал, на политическом мясокомбинате забит весь политический молодняк. Что самое парадоксальное, что эту столь безотрадную картину нарисовал, на мой взгляд, самый последний романтик российской политики Виктор Черепков.