4 апреля кинорежиссеру Андрею Тарковскому исполнилось бы 75 лет.
Сын известного русского поэта Арсения Тарковского Андрей Тарковский родился 4 апреля 1932 года в селе Завражье Ивановской области. В 1960 году окончил режиссерский факультет ВГИКа, и первый же его полнометражный фильм «Иваново детство» получил многие престижные кинематографические премии. Фильмы «Андрей Рублев», «Солярис», «Сталкер», «Зеркало» давно уже стали классикой мирового кинематографа.
После «Зеркала»
К сожалению, благодаря тому, что в 1982 году Андрей Тарковский уехал из страны, все привыкли больше вспоминать о нем как о диссиденте, а не как о режиссере, — говорит киновед, обозреватель газеты «Коммерсант» Михаил Трофименков: «Если господствует точка зрения, что Тарковский шел от одного шедевра к другому, и его талант крепчал, и если бы не ранняя смерть от рака, он бы еще такое снял, — то, например, я — с этой точкой зрения совершенно не согласен. Потому что я считаю, что уже после "Зеркала" в творчестве Тарковского начался очень тяжелый кризис. И "Сталкер", а тем более "Жертвоприношение" и "Ностальгия" — это, в общем, фильмы тупиковые, свидетельствующие об очень серьезном художественном кризисе. С одной стороны, Тарковский как бы утратил доверие к изображению, которое он создавал, и попытался объяснять то, что приходит на экране, одновременно с показом. И во-вторых, мне кажется, что Тарковский в какой-то степени уже принял тот культ, который начал вокруг него возникать, и чувствовал себя не только и не столько режиссером, сколько мессией и философом».
Определить жанр «Соляриса»
Тем более, — считает Михаил Трофименков, — имеет смысл прослеживать цепь художественных ассоциаций в фильмах Тарковского, говорить о нем именно как о великом режиссере: «Например, говорить о великом фильме "Солярис", определить его жанровую природу — да, это философская фантастика в той мере, в которой Станислав Лем был философом. Если подходить к чисто замкнутой точки зрения, то оказывается, что Тарковский создал какой-то не существовавший до него жанр — это философский фильм ужасов. Или, например, было бы очень плодотворно, по-моему, сравнивать "Зеркало" с "8½". И там, и там есть не только исповедальное обращение к своей жизни, а у Тарковского даже шире — к жизни России в XX веке, но и фильм о невозможности делать фильм».
Михаил Трофименков считает, что наследников, продолжателей у «Иванова детства», «Рублева» или «Зеркала» нет и быть не может — слишком уникальны эти фильмы по своему отношению к истории и к человеку.
Донатас Банионис об Андрее Тарковском
Для известного литовского актера Донатаса Баниониса съемки в фильме Андрея Тарковского «Солярис» в 1972 году стали волнительной встречей с уже известным тогда кинохудожником. Донатас Банионис, приглашенный на главную роль, к тому моменту был уже зрелым 48-летним актером. Но работа в фильме «Солярис», несмотря на опыт, была для него трудной.
«Когда мы стали снимать, — рассказывает Донатас Банионис, — я понемножку стал узнавать, что он хочет. Если я знал — в картинах "Мертвый сезон" или "Никто не хотел умирать" — по жизни все, то с «Солярисом» я не разобрался, не понял, что это такое будет. Когда уже вышла картина, только тогда я целиком увидел это: музыка Баха, хоральная прелюдия фа-минор, потом — «Блудный сын» Рембрандта в конце фильма, когда я на колени падаю, — вот это уже мировое достижение искусства. И я понял, куда я попал и что это такое. Посылает Бог и судьба встретиться с такими людьми».
Принято считать, что Тарковский своим фильмом обессмертил роман Лема. Но это мнение пришло не сразу. В 1972 году, когда вышла картина, рассказывает Донатас Банионис, советский зритель, критика и особенно коллеги режиссера фильм не приняли: «В Каннах на фестивале я видел, как люди уходили во время сеанса. Потом одна критикесса написала на следующий день, что Андрей Тарковский хороший моралист, но очень плохой кинематографист, нет действия, нет action, нет того, что привычно, — всякие любовные сцены и так далее. Но на следующий день уже вышли хорошие рецензии, уже разобрались, уже поняли. Но самое характерное — письмо женщины из какого-то города в России, провинциального, и она просит от всех зрителей (имейте в виду — от всех зрителей!): "Вы такой хороший актер, но больше в такой халтуре, как «Солярис», не снимайтесь, будьте добры". Конечно, я не послушал. Я снимался не только в такой "халтуре", как "Солярис". Для кого предназначался этот фильм? Ведь зритель был очень далеко, зритель еще не дозрел, чтобы думать так глубоко, на все времена, — о философии, которая имеет не только сегодняшний смысл, а обнимает всю человеческую историю: кто такой человек, почему он так поступает. По фильму — человек стремится познать космос. Для того чтобы познать человеческую суть, совесть, он должен разобраться в себе, а не в космосе. Вот это уже пришло ко мне только после того, когда я посмотрел весь фильм. И тогда я понял, что я там делал».