Подводя итоги фестиваля «Золотая Маска», поговорим о лауреатах балетной и оперной афиши фестиваля.
Балет
На балетах я не стану задерживаться, потому что совсем недавно мы обсудили их в эфире с Татьяной Кузнецовой, и материалы можно найти на нашем сайте.
Более того, мы точно предсказали решения жюри в трех из четырех имевшихся номинаций. Мы предрекли победу Андрея Иванова и Евгении Образцовой в балетах Мариинского театра «Шинель» и «Ундина», а также то, что Алексей Ратманский со спектаклем Большого театра «Игра в карты» будет назван лучшим балетмейстером. Более того, мы были в восторге от Теодора Курентзиса, дирижировавшего балетом Новосибирского театра «Золушка», поставленным на музыку Сергея Прокофьева. И он удостоен специального приза жюри. Но вот того, что сам спектакль будет объявлен лучшим, мы никак не могли предположить, поэтому обошли его вниманием.
Вообще, балет «Золушка» — вечное поле для экспериментов. В Большом Театре идет «Золушка» работы Юрия Посохова и Юрия Борисова, в свое время в «Золушке» Кремлевского балета в роли Мачехи выступал Владимир Васильев, в Москву привозила то же наименование Маги Марен… Это был замечательный спектакль. Чего не скажешь о постановке Кирилла Симонова. Рядом со мной на спектакле сидела девочка, увидев появлявшихся на сцене людей, она переспрашивала маму: «А это кто? А кто это?». Ответить на ее вопросы было сложно. Например, кордебалет, разряженный самым безвкусным образом, я приняла поначалу за свиту Золушки, но потом в программке прочла, что это были времена года. Саму Фею тоже было не узнать. Пантомимическая, по сути, партия была выполнена превосходно, но добрая волшебница выглядела то механической куклой, то рассеянной колдуньей. Золушка вышла настоящей бездельницей, минуты три общим счетом она что-то вышивала, сидя на сцене, а в основном воображала себя на балу, причем, движения ее танца были почти неотличимы от тех, что присвоены хореографом Мачехе и ее противным дочкам. Недалеко ушла Золушка от своей семейки. На бал ее везла не карета, а огромное деревянное сооружение — одни увидели в нем Пегаса, другие — Троянского коня. Да, кстати, хрустальные туфельки, отчего-то зеленого цвета, Золушка надевать наотрез отказалась, чай, не пуанты. Где она их прятала весь спектакль — непонятно, но потом, осерчав на неумолимое время, туфельку отыскала и бросила ее за кулисы. Чуть не сказала «отбросила туфельку» — это было бы вполне уместно в описании данного балета. Короче, вышел образцовый капустник, в котором собственно хореография ничего нового собой не представляет, зато изобилует всякими штучками из арсенала мюзик-холла и акробатики. Понять, как жюри, отдавшее в опере предпочтение строгому изысканному спектаклю «Поворот винта», в балете наградило китчевую «Золушку», трудно. Объяснение тому, видимо, кроется в составе жюри, в котором представители балетных профессий весьма немногочисленны, а остальные в этой области недостаточно компетентны.
Опера
А теперь переходим к оперному театру. О нем мы будем разговаривать с членом жюри «Золотой Маски» Александром Пантыкиным. Его называют дедушкой уральского рока, поскольку именно ему обязаны своим своеобразием не только группы «Урфин Джюс», «Трек» и «Сонанс», но и «Наутилус Помпилиус», «Агата Кристи», многие другие. В то же время Александр Пантыкин — автор превосходной музыки к спектаклям драматических театров, кинофильмам и серьезных симфонических произведений. Напомню, что музыка, которая всегда звучит в программе «Поверх барьеров», а прежде сопровождала Театральные выпуски, принадлежит именно ему. Оперный театр знаком Александру Пантыкину изнутри, но на сей раз наблюдал за ним со стороны.
— Несмотря на то, что я, лично, оперой практически не занимался, у меня есть написанная опера, которая называется «Мандрагора», и я, так или иначе, окунулся в оперную стихию и разобрался с тем, что у нас происходит в опере. Во-вторых, я знаком с одним замечательным человеком по имени Михаил Мугинштейн, благодаря которому мне удалось на видео посмотреть огромное количество современных постановок европейских и мировых премьер, и к своей работе в жюри «Золотой Маски» я был уже подготовлен. Я получил удовольствие от просмотренных спектаклей. Не все в них было ровно, были спектакли, на которых я откровенно спал, были спектакли рутинные, с моей точки зрения. Я был разочарован, например, двумя операми Большого театра — «Волшебной флейтой» и постановкой «Войны и мира». У этой оперы была непростая судьба. Кроме знаменитого вальса из этой оперы от нее в истории музыки практически ничего и не осталось. Когда театр берет к постановке такую оперу, можно предположить, что у него есть новое оригинальное решение этой оперы. Но, к сожалению, этого я не увидел.
— Я думаю, что когда Большой театр принимал к постановке «Войну и мир» Прокофьева, он очень рассчитывал на то, что музыкальное руководство этим спектаклем будет осуществлять Мстислав Ростропович и, очевидно, надеялись не столько на режиссерскую интерпретацию, сколько на интерпретацию музыкальную, и на нее делали ставки. В процессе работы (мы не будем анализировать, кто прав, а кто виноват, и что там на самом деле произошло), Мстислав Леопольдович отказался от ее продолжения.
— Вторая опера, которую предложил Большой театр — «Волшебная флейта» — прозвучала гораздо интереснее, мне она показалась более изобретательной и оригинальной с точки зрения режиссерской концепции. Я считаю, что в ней работал замечательный артист Флориан Беш. Надо сказать, что после всех просмотренных спектаклей, образ Папагено, который был сыгран Флорианом Бешем, остался в памяти как наиболее яркая работа в опере. Но всякие навороты — режиссерские и сценографические, с бесконечно выезжающими на сцену машинами — мне показались несколько натянутым, за уши притянутым к этой опере. Создателям оперы отказало чувство меры, потому что моцартовская партитура предполагала более легкое прочтение этой оперы, и сама музыка Моцарта предполагала больше игры, нежели какой-то сложной, утяжеленной какими-то смыслами концепции.
— Австриец Флориан Беш — Папагено — стал лауреатом премии в номинации лучшая мужская роль в опере. Обладательницей приза в женской номинации стала Татьяна Печникова — Норма в опере Беллини и в спектакле театра Новая опера. Судя по всему, сам спектакль тоже мог претендовать на награду, но…
— Если бы это было самостоятельное сочинение, созданное с нашими артистами, с нашим дирижером, с нашим художником, то, наверное, можно было бы говорить о безусловной удаче этой оперы. Она занимает особое место в оперном репертуаре. Это сложнейшая опера как с точки зрения музыкальной, так и с точки зрения психологической и содержательной. И взяться за такую оперу мог только очень крепкий и мощный коллектив. В этой опере очень сильно прозвучала солистка Татьяна Печникова. У нас появилась своя Норма, что уже является событием незаурядным. Татьяна Печникова справилась с высочайшей вершиной очень достойно. По крайней мере, «Каста Дива», всеми любимая, прозвучала проникновенно и захватывающе. Хотя я разговаривал с Феликсом по поводу «Каста Дивы», и мы пришли с ним к выводу, что такое «пиано-пиано» всего номера было не совсем точно. Завораживающее начало долго держало, все были в каком-то волшебном сне, и это работало. Но в заключительной части «Каста Дивы» уже требовались новые краски, их немножко не хватило. Но, все равно, в целом, она прозвучала вполне убедительно.
— Феликс — это Феликс Коробов — дирижер театра Новая Опера, и он же дирижировал спектаклем «Норма».
— Это опера сложнейших дуэтных ансамблей, хоровых, вместе с оркестром, номеров. Эта опера, по самой партитуре, для многих театров просто нереальна. У нас было всего две-три постановки «Нормы», на протяжении всего существования оперного театра в нашей стране, несмотря на такое количество театров. Дело не в одной «Норме». Здесь очень важен ансамбль. Сложнейшая беллиниевская партитура требует особого масштаба таланта и проникновения в эту партитуру. Кстати, я хотел бы отметить Феликса Коробова, как музыкального руководителя этого спектакля. Он с этой сложностью справился блестяще. И если говорить о финале всей оперы и второго акта, то это лично для меня было потрясением, потому что было сделано на таком эмоциональном и художественном уровне, так убедительно, что я ушел с ощущением полной победы.
— Итак, «Норма» не получила более весомых наград потому, что это — не оригинальная постановка, ее перенесли на московскую сцену из Штутгарта режиссеры Йосси Виле и Серджио Морабито в сценографии Анны Фиброк. Однако, другой спектакль, сделанный постановочной бригадой из Великобритании, правда, специально для Мариинского театра, удостоился Гран-при. Лично меня это очень обрадовало.
— Мне этот спектакль тоже показался наполовину не нашим, хотя сама по себе опера редчайшая. Она тоже очень редко ставится, она очень сложна, очень необычна, она была написана в середине XX века и там покойнички лезут из могил. В то время это, естественно, была огромная новация.
— В основе либретто лежит рассказ Генри Джеймса, довольно жуткий, напоминает готические рассказы, готические романы, теперь переродившиеся в фильмы ужасов. Это леденящая душу история о горничной и детях, запертых в темном доме.
— Бенджамин Бриттен партитуру создал для небольшого состава оркестра, и если сравнивать два спектакля Мариинского театра — «Фальстаф» и «Поворот винта» — то мне кажется, что музыкальное решение в «Повороте винта» было гораздо убедительнее, несмотря на то, что «Фальстафом» дирижировал Гергиев. Если в музыкальном отношении сравнивать эти две работы Мариинского театра, то «Поворот винта», конечно, имеет явное предпочтение. Спектакль показался очень цельным, как с точки зрения сценографии и костюмов, так и с точки зрения музыкального оформления. Именно поэтому он и получил «Золотую Маску». Но, лично для меня, он лучшим на этом фестивале не был. Я в этом честно признаюсь, потому что мне он показался слишком консервативным, традиционным, что ли.
«Так поступают все женщины, или Школа влюбленных»
Жюри голосовало тайно, результатов оно не знало до самого объявления лауреатов на церемонии. Голосуя по номинациям «За лучший спектакль», Александр Пантыкин отдал свой голос за «Так поступают все женщины» музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко. Впрочем, он может не расстраиваться, благо дирижер Вольф Горелик, художник Владимир Арефьев и режиссер Александр Титель — вся постановочная группа, работавшая над оперой Моцарта, награждена «Масками» в отдельных номинациях.
Говорит Александр Пантыкин: « Я отдал свое предпочтение спектаклю "Так поступают все женщины", потому что мне эта работа показалась наиболее яркой со всех точек зрения. Это опера считается одной из сложнейших в репертуаре. Там бесконечные ансамбли, бесконечные секстеты, не каждый театр может насобирать шесть полноценных, достойных друг друга солистов, я не говорю уже о музыкальных трудностях, которые Моцарт приготовил для артистов, потому что партитура изобилует различного рода сложнейшими вокальными пассажами, которые тоже не по силам среднему оперному артисту. Горелик, как музыкальный руководитель этого спектакля, справился с задачей блестяще. Тот тренинг, та подготовительная часть, которая была проделана с артистами, это глобальная работа, потому что иначе это не могло бы прозвучать, это очевидно. Я бы еще отметил стилистическую точность, потому что так точно играть Моцарта… Горелик практически растворился в этой партитуре. И, более того, я хотел бы еще рассказать такую милую подробность, но очень важную: Горелик работал спиной к артистам. Это колоссально сложно для дирижера, и здесь режиссер Александр Титель для Вольфа Горелика, в общем, приготовил незавидную судьбу. Но я считаю, что Вольф справился блестяще с этой работой. Благодаря акустическому расположению оркестра над зрительным залом получилось так, что ты находишься внутри самой музыки, а перед тобой — солисты. Ты слышишь каждый нюанс, каждый вздох. Еще мне очень понравилось в этой постановке, что Александр Титель поместил действие в военный госпиталь. Сама ситуация войны, когда обострены все чувства у людей, когда обострены взаимоотношения, поместить оперу в такую ситуацию это дать уже определенную степень накала в этой опере. И второе, как часто у нас бывает, многие оперные режиссеры как бы за уши притягивают некие обстоятельства, в которых разыгрываются оперы. Мне кажется, что здесь тот самый счастливый случай, когда история с госпиталем оказалась вполне уместной и органично связанной и с партитурой Моцарта, и с событиями, которые происходят по драматургии в этой опере. Поэтому мне показалось, что здесь все органично. Актерский ансамбль, я считаю, был просто высочайшего класса, и лично для меня они были, безусловно, лидерами».
Оркестр на самом деле располагается над зрителем. Зрители оказываются между вокалистами и оркестром, обволакиваются звуком со всех сторон. Я сама очень рада за Вольфа Горелика, потому что он не просто очень хороший дирижер, а он еще и очень большой труженик, и очень скромный человек. Юноши решают разыграть девушек, потому что хотят проверить, изменят те им или не изменят. Они переодеваются и притворяются другими людьми, а девушки легко уступают новоприбывшим ухажерам. То, что Александр Титель помещает действие в военный госпиталь, ситуацию чуть утяжеляет, делает комедию не такой смешной, становится объяснимым поведение медицинских сестричек, у которых каждый день меняются раненые, и абсолютно непонятно, с кем они еще увидятся, да и поведение самих юношей, которые понимают, что могут никогда уже не увидеть ни этих, ни каких-либо других девушек, тоже становится объяснимым. Но все становится немного более, как мне кажется, трагическим, чем подразумевал композитор.
Говорит Александр Пантыкин: «Во втором акте у Моцарта возникают и трагические нотки в партитуре, и именно благодаря такому режиссерскому решению эти нотки становятся вполне объяснимыми».
Итак, все «оперные» «Маски» разошлись по Москве и Петербургу, кроме одной. Спецприз жюри вручило Максиму Аксенову — Герману из «Пиковой дамы» Челябинского театра оперы и балета: «Город Челябинск, я считаю, это город герой в смысле работы оперного театра, потому что этот театр переживает далеко не лучшие времена. Когда я посмотрел эту оперу, мне стало понятно, что театр начинает развиваться, причем развиваться энергичными темпами. Мне очень хотелось отметить работу артиста Аксенова — это артист, исполняющий роль Германа. Среди мужских работ эта, безусловно, была незаурядная, очень заметная и яркая», — считает Александр Пантыкин.
— Саша, все-таки, дело в вокальных данных, когда мы говорим о яркой и незаурядной работе, или дело и в образе самом, в необычном решении?
— Особенно необычных решений в этом спектакле не было. Талант артиста, вокальные данные, общая культура и, все-таки, я считаю, что здесь и постановочно многие вещи были сделаны в расчете на этого артиста. То есть, безусловно, это совместный с режиссером результат. Но по этому результату ярче всего прозвучал Герман.
— В афише «Золотой Маски» было аж десять оперных спектаклей. Означает ли это, что дела в российских оперных театрах очень хороши?
— Оперный театр в XX веке прошел, как мне кажется, очень сложную военную дорогу. Если говорить о вновь созданных операх XX века, то мы в лучшем случае наберем пятерку опер, которые остались в истории культуры, которые ставятся. Потому что, в основном, репертуар оперных театров держится на 19-м веке. Но ставить все время оперы 19-го века надоедает, люди начинают искать какие-то новые формы. А так как исторически оперные театры в нашей стране всегда и субсидировались лучше, и внимания им уделялось больше, плюс замечательная вокальная школа… Четыре основные консерватории — московская, питерская, киевская и свердловская — в то время регулярно поставляли мощнейшие вокальные кадры и, будем говорить честно, во многих театрах даже было перенаселение вокалистами. А режиссерский цех наших оперных театров явно подотстал. Наша режиссура оказалась на периферии основных музыкальных оперных тенденций — и мировых, и европейских. Но в какой-то момент, вдруг, у нас начала просыпаться режиссура. Мне кажется, что сегодня уже есть и силы, которые могли бы исполнять оперы, и подтянулась режиссура с более современным взглядом на театр. И после всех передряг, связанных с перестройкой и бандитскими 90-ми годами, сами оперные театры тоже встали на ноги. Их нормально финансируют, во многих театрах поменялось руководство, пришли новые руководители которые, конечно, хотят вести какую-то новую художественную репертуарную политику. Мне кажется, что все это сегодня сошлось в некий клубок, результатом которого является то, что мы сейчас видим.
Что ж, пожелаем российской оперной сцене дальнейшего процветания.