Победа на выборах во Франции Николя Саркози ставит вопрос о преемственности внешнеполитической линии этой страны. Хотя новый президент представляет те же политические силы, что и его предшественник, наблюдатели ожидают существенных подвижек в проводимом Парижем курсе.
Политика нового президента может измениться прежде всего на европейском направлении. Является ли Саркози, как и его коллеги по правому лагерю в Старом Свете, евроскептиком? Как представляется, слово «евроскептик» здесь слишком обще. Все зависит от того, по отношению к чему тот или иной политик является скептиком. Ведь именно правые консервативные правительства Франции и Германии были инициаторами самого процесса европейской интеграции. Да и сегодня они считаются тем мотором, который тянет всю европейскую упряжку вперед. С другой стороны, многие правые скептически оценивают нынешнюю фазу европейской интеграции. То образование, которое может возникнуть на основе Европейского Союза, представляется им избыточно унифицированным. Они хотели бы вернуться в эпоху, которая существовала до Маастрихтских соглашений.
Николя Саркози, как и его предшественник Жак Ширак, в принципе является еврооптимистом, если уж мы пользуемся этими весьма условными терминами. То есть он сторонник Европейского Союза как такового. Но подобно своим британским и центральноевропейским коллегам, он критично относится к нынешним формам централизованного управления ЕС. Его скептицизм распространяется и на проект европейской конституции. Саркози считает, что механизм дальнейшей европейской интеграции, предложенный бывшим французским президентом Валери Жискар д ’Эстеном, является образцом того, чего Европе не нужно. О н предпочел бы более сокращенный вариант устава или хартии единой Европы, которая поместилась бы на нескольких страницах.
Здесь он выступает как прагматик - чем короче текст, чем более общие фразы, описывающие ценности Европы, а не инструкции, содержал бы такой документ, тем меньше было бы шансов того, эти инструкции вызовут разногласия между членами Евросоюза, в частности, его старыми и новыми членами.
Здесь позицию Саркози разделяет большинство европейских политиков. Все меньше остается тех, кто настаивает на том, чтобы евроконституция стала сводом правил по всем, даже самым мелким предметам. Ясно, что план канцлера Германии Ангелы Меркель, рассчитывавшей на то, что к концу председательствования Берлина в ЕС (т.е. к июлю с.г.) будет возобновлен процесс ратификации старого проекта конституции, реализован уже не будет. И сама г-жа канцлер Меркель и ее немецкие коллеги поняли, что это нереально, тем более после победы Саркози. Следует говорить уже о том, на каких основах будет выработан короткий текст, в пользу которого склоняются Центральная Европа и Британия. Единство в ЕС по этому вопросу найти можно, а немецкий канцлер достаточно прагматична для того, чтобы принять эту новую концепцию.
В России сейчас активно обсуждаются ее будущие отношения с Францией. Эксперты указывают, что вне зависимости от личных симпатий и антипатий Николя Саркози придется проводить традиционную для Франции внешнюю политику. Для основателя нынешней французской модели Шарля де Голля Советский Союз был силой, с помощью которой Франция противостояла американскому влиянию. При всей благорасположенности к Вашингтону Саркози будет ограничен в своих действиях этими историческими лимитами. В теоретическом плане такая диспозиция ведет к тому, что Франция будет искать и находить общий язык с современной Россией. Однако в отличие от своих предшественников, Саркози чуть лучше знает Центральную и Восточную Европу. Его отец по происхождению венгр, а мать имеет греческие корни. С учетом этого новому президенту позиция центральноевропейских стран, скептически оценивающих нынешний курс Москвы, может оказаться ближе, чем стандартному французскому правому политику. Можно ожидать, что его отношение к России будут более осторожным, чем у предшественника.