Виктор Ерофеев: Наши гости: авторы детективных романов Марина Невзорова и Сергей Литвинов, а также главный редактор газеты «Книжное обозрение» Александр Гаврилов. Тема нашей сегодняшней программы - за что мы любим детективы. Итак, у нас сегодня два автора детективных романов, популярные авторы. Мы сегодня вспомним скандал с «Кодом де Винчи», попробуем проанализировать, почему он возник, в чем ответственен автор перед своей аудиторией, перед конфессиями и перед страной. Пока давайте для начала я спрошу не авторов детективов, а спрошу Александра Гаврилова: Александр, ваше личное мнение, вы читаете детективы, вы любите детективы?
Александр Гаврилов: Я - да, и люблю, и читаю. Мне по роду деятельности приходится читать довольно много разных книжек, иногда больше, чем хотелось бы. Детективы – это приятное чтение. Мне кажется, что один простой ответ на вопрос, за что мы любим детективы – за то, что детективы дают нам возможность легкого получения интеллектуальной победы. Мы вместе с детективом или раньше того, кто расследует загадку, обнаруживаем ответ, прорываемся сквозь некоторые препоны.
Виктор Ерофеев: Полный восторг получается, если успеваем.
Александр Гаврилов: Успеваем – хорошо, не успеваем – хорошо. Во всяком случае, мы в команде или нет совершили некую интеллектуальную победу и сделать это было довольно легко.
Виктор Ерофеев: Вечный вопрос: принадлежат ли детективы литературе или это паралитература или что это вообще, на ваш взгляд?
Александр Гаврилов: Я как-то неосторожно задал этот вопрос Питеру Акройду, выдающемуся современному писателю, который свободно себя чувствует и в нон-фикшен, и в сайн-фикшен, и в детективах. Он посмотрел на меня очень удивленно и сказал: в английской литературе традиция детектива заложена Диккенсом. Если авторитета Диккенса недостаточно, непонятно, кто еще может собой как-то детективы оправдать. У нас Достоевский прекрасен в этом жанре.
Виктор Ерофеев: У нас звонок от Александра из Санкт-Петербурга.
Слушатель: Добрый день. Если позволите, пару минут, то мнение такое. Что касается детектива, как жанра. Есть замечательное эссе Гениса, «Каботажное плавание» называется, о том, что все сюжеты уже рассказаны, нынешние писатели только занимаются пересказом сюжетов. Так вот за что я люблю старые детективы Кристи и Конан Дойля, естественно, за атмосферу старой доброй Англии, ни за что больше. Поскольку очень мне симпатичен такой афоризм: что мне неинтересно разгадывать кроссворды, потому что до меня кто-то загадывал, я не буду первооткрывателем. Что касается «Кода да Винчи», то мне здесь просто смешно, потому что есть великолепный детектив «Новая хронология» Фоменко, если его в этом жанре можно рассматривать. Там сто тысяч идей гораздо более блестящих, остроумных, нежели «Код да Винчи». Вот почему публика это не читает, а читает «Код да Винчи», хотелось бы у ваших гостей узнать. Потому что рассматривать «Новую хронологию» Фоменко, может быть он обидится, но не как науку, а именно как чтение, пища для ума. Такой некий Борхес.
Сергей Литвинов: А можно вопрос задать вашему слушателю? Скажите, а почему атмосферу старой Англии вам интереснее впитывать из детективов Кристи и Конан Дойля, а не, скажем, из Диккенса, сестер Бронте?
Слушатель: Что касается Диккенса и что касается Достоевского, в свое время пытался Юлиан Семенов доказать, что это детектив. Ребята, это не детектив. Детектив – это легкое чтение, создание атмосферы, ауры. Диккенс требует выхода в некие другие пределы. И во-вторых, Англия Диккенса страшна по большому счету. Дают читать детям...
Виктор Ерофеев: Дети плачут. Давайте насчет легкости. Марина, вы согласны, что детектив – это легкое чтение?
Марина Невзорова: Детективы разные. Та же самая Агата Кристи, которую я недавно перечитала летом, мне показалась невероятно скучной. Я не знаю, почему, при всем уважении к этому автору, мне было читать скучно. Я не перечитывала давно Шерлока Холмса, но то, что детектив бессмертен, нам доказывает хотя бы то, что до сих пор второй самой покупаемой книгой в мире после «Уиллиса» Джойса, а вторая - это «Собака Баскервилей». Наверное, всем очень хочется выбиться в интеллектуалы, может быть покупают и не читают.
Виктор Ерофеев: Кстати говоря, книга не такая уж сложная.
Марина Невзорова: Я хотела сказать про «Код да Винчи» сказать. Я читала его до скандала и до всей пиар-акции, которую мы сейчас наблюдаем, апогей ее. Я начала читать с огромным интересом, а потом у меня возникло ощущение, что я присутствую на лекции профессора, так нудно читающего лекцию. Уже все студенты спят, а он читает и читает. Потому что пошли огромные куски, никак художественно не обработанные, огромный информация. Если ты никогда не интересовался и не слышал, кто такие тамплиеры, то все на тебя валится. Кто такая Мария Магдалина, между прочим, не все слышали, может быть.
Виктор Ерофеев: А почему все так обиделись, все конфессии разом обиделись на этот невинный, не богоборческий детектив?
Марина Невзорова: Там чистое богохульство, даже я возмутилась, человек лояльный. Я тогда сказала: я удивляюсь, почему молчит Ватикан. И тут же через два дня Ватикан возмутился. Как барон Мюнхгаузен.
Сергей Литвинов: Безусловно, я войду в ваш разговор, «Код да Винчи» книжка невинная, особенно по сравнению с той же книжкой Брауна, «Ангелы и демоны» она называется. В том тексте полный, извините, бред. Это бомба из антивещества, подкладываемая под Ватикан, это 16 убитых кардиналов из 18, это незаконнорожденный ребенок от Папы, это Папа, отравленный каким-то веществом. Извините, товарищ Браун, это бред.
Виктор Ерофеев: Вот смотрите, Ирина из Москвы нам пишет: «В свое время любила классический детектив, очень нравился Жапризо. Сейчас слишком их много». Когда много, когда мало, тогда интересно. Вспомните, Александр, в советские времена детектив был почти диссидентский жанр.
Александр Гаврилов: Две книжки в год, по-моему, издавали.
Виктор Ерофеев: Не разрешались. И вообще, кто говорил, что любит детектив, смотрели с подозрением. Дальше Ирина пишет: «Брауна прочла довольно давно. Средний детектив». Ирина, я думаю, что не средний - ниже среднего, а перевод просто чудовищный. Там кто-то плохо, совсем не владея французским языком, переводил с французского, там несколько есть фраз по-французски, там совершенно чудовищно. Но я все равно считаю, что не богоборческий текст, а он не справился со своим заданием. Тема интересная, но не справился Браун с заданием. Ира дальше пишет: «Я не люблю фэнтази. А с фильма мы с дочерью ушли через 20 минут, вынести это было невозможно». Говорят, на Каннском фестивале не могли вынести и все добродушно, признавшись в том, что фильм плохой, ушли и больше не возвращались. Согласен, что детектив может быть хорошей литературой, согласен, что он может быть и неважной. Но все-таки, Сергей, когда вы задумываете детективный роман, вам хочется поднять новую социальную реальность? Детектив интересно реагирует на все новости, которые происходят в обществе. Или вам хочется все-таки кроссворд и интригу?
Сергей Литвинов: Прежде всего кроссворд и интрига. Это интересное, легкое чтение. В сущности, мы пишем для людей, которые читают на диване или в электричке и в метро. Если человеку не будет интересен роман, читанный в электричке или в метро - это творческая неудача. Но с другой стороны, вышеупомянутый автор, обладающий доходом в 500 миллионов долларов, Дэн Браун, он в интервью сказал следующее: я внимательно прочитываю свой текст, перед тем, как его сдать в издательство, и я вычеркиваю абсолютно все, что не имеет отношения к сюжету.
Виктор Ерофеев: Это у него не получилось. Дмитрий звонит из Москвы. Ваше мнение о детективах?
Слушатель: Здравствуйте. Мне хотелось коснуться темы Брауна, я не читал его, но я скажу вам свое мнение о том, почему возмущена общественность. Понимаете, люди, представляющие Иисуса Христа богом, конечно, должны возмущаться. Но сделайте поправку на исламскую версию о том, что Иисус Христос - это проводник, которому снизошла благая весть, это сын обычной женщины, так же как, скажем, пророк Мухаммед был обычным человеком, но богоизбранным, а все человеческое не чуждо.
Виктор Ерофеев: Дмитрий изложил свою версию. Я думаю, Дэн Браун, когда он сказал, что я доволен шумом вокруг моего романа, потому что лучше шум и обсуждение, чем стагнация, он тоже по-своему прав. Вообще каждая книга будоражит. И в каждой книге, если это книга и в ней остроумный и сильный сюжет - это книга, которая ломает стереотипы нашего сознания. Богоборческие книги, богоборческое творчество - это вообще тема и 18 века, французского просвещения. Мы к этому, если мы культурные люди, мы к этому привыкли. Не надо от книги требовать, чтобы она отвечала всем задачам политической корректности, тогда у нас кончится литература.
Сергей Литвинов: Виктор, тут я попробую вторгнуться в плавное течение культурной мысли. Дело в том, что действительно к массовой литературе и к детективам в первую очередь есть смыл прилагать особенные мерки. Потому что за счет того, как упоминал слушатель, легкое чтение получается, что огромный массив информации читатель получает только через этот канал, только через легкое чтение. А следовательно, ей неплохо быть корректной. В этом случае ответственность человека, который вступает на поле массовой литературы, как ни странно, выше, чем ответственность человека, работающего в высокой, качественной литературе. Я уже, к сожалению, будь неладен, про Дэна Брауна вынужден несколько раз говорить на радиостанциях. Мне пришел в какой-то момент текст на эфирный пейджер, который точно сформулировал для меня, почему я не люблю Дэна Брауна персонально. Милая барышня из Москвы написала: «Почему вы ругаете книгу Дэна Брауна, ведь из нее мы впервые узнали о роли Марии Магдалины в жизни Иисуса Христа». И она говорит на полном серьезе, потому что она для себя открыла огромный кусок реальности. Исследования социологов показали, что россияне получают информацию о их собственной жизни, о жизни современного общества из сериалов на 40% больше, чем из новостных программ. Они больше верят сериалам, сериал более жизнь, чем новостные программа. И поэтому мне кажется, что когда авторы детективов говорят: боже мой, мы не Толстые, не Достоевские, что мы играем, лишь бы вечность провести. Они немножко играют сами с собой в поддавки, потому что читатели читают их так серьезно, что святых выноси.
Виктор Ерофеев: Сергей, тогда получается, что детектив - это должно быть газета «Правда», все выверено. Я что-то с этим не в ладу. Потому что ведь мы, наверное, в России привыкли, что книга не врет и все, что в книге, есть реальность. Например, французы имеют допущение, что книга – это сон. Если женщине приснилось, что у нее роман с соседом - это же не роман с соседом, это ей приснилось. Детектив – это легкий сон, воздушный сон. Никого не убивающий, я имею в виду читателя, а не героя. Если мы возьмем эту линию, которую высказывает Александр Гаврилов, то тогда мы в конечном счете должны будем сложить крылышки и сказать, что детективов не будет, потому что тогда надо будет убивать только плохих людей.
Сергей Литвинов: Почему, хороших людей тоже убивают в жизни, только относиться надо к этому естественно.
Виктор Ерофеев: Если мы выберем эту линию - относиться к детективу или к правде или газете «Правда». Я думаю, что есть понятие риторика, есть понятие вымысла и есть понятие того же богоборчества. Сергей пишет из Москвы: «Все домашние библиотеки России наполнены сочинениями атеистов и еретиков, но почему-то всех достал именно «Код да Винчи». Я думаю, что это случайность. То, что Мария Магдалина и Христос и эта тема муссировалась многие сотни лет и никого она не доставала - это было нормальное культурное переживание. А когда мы вдруг ослабили наш культурный потенциал, мы пришли к мнению – ой, так нельзя. А что делал Вольтер, а что делал Пушкин в «Гаврилиаде». Пушкин вообще делал черт знает что. Кстати говоря, Пушкин распространялся в списках качества не менее, чем Дэн Браун.
Александр Гаврилов: Я думаю, что в чем принципиальное отличие Пушкина от Брауна - не единый читатель Пушкина не поверил, что так оно все и было на самом деле. А у Дэна Брауна таких читателей очень много. И французскую традицию Виктор описал довольно точно, а англосаксонская например традиция все-таки не такова. Я несколько лет назад побывал на Эдинбургском книжном фестивале, настолько заболел этим, что в Москве будем проводить книжный фестиваль с 30 июня по 2 июля впервые. И там был поражен тем, как по-разному публика смотрит на просто писателей и писателей детективщиков. Покуда это просто писатель, лауреат Букера, лауреат удивительных премий, все люди сидят, держат на лице выражение приличной скуки, некоторые дремлют. А как только появляется детективщик, тут глаза пылают, руки дрожат.
Виктор Ерофеев: Сергей, почему глаза пылают и руки дрожат от детектива? Это специальное литературное шоу? Вы когда начинаете писать, вы понимаете, что вас должны носить на руках, обожать?
Сергей Литвинов: Мы развлекаем почтеннейшую публику.
Виктор Ерофеев: А когда развлечение - это шоу, и восторг, и переживание.
Сергей Литвинов: Хотелось бы покончить с Дэном Брауном. Честно скажу, читал, не открываясь, две ночи, написано необыкновенно завлекательно, не оторвешься. Но беда вся в том и совершенно правильно, Саша, в вашей газете было написано, что самое большое разочарование года Дэн Браун с «Кодом да Винчи». Что он обещает открытия необыкновеннейших тайн.
Виктор Ерофеев: Даже у нас втроем есть разные мнения, а значит книжка задевает и покончить с ней непросто.
Марина Невзорова: Там есть какая-то определенная идеология, мне так кажется. Потому что опять это, я не хочу говорить о происках сионизма, но что-то этим попахивает. Если есть Иисуса на земле, то иудейский народ самый богоизбранный - и это мне неприятно.
Виктор Ерофеев: Марина нам не ответила на вопрос, нужно ли быть детективщику как автору газету «Правды», то есть вести себя корректно или, наоборот, можно гулять по буфету и писать что угодно? Как вы относитесь к своим текстам?
Марина Невзорова: Очень я не люблю слово «текст», меня просто как-то это все. Я когда слушала Сережу, я вспомнила светлой памяти главного редактора «Аргументов и фактов» Вячеслава Старкова, который все время говорил, что мы должны писать так в газете, чтобы женщина в метро нас понимала. Я вообще не представляю себе своего читателя. Я не пытаюсь ни развлечь, ни увлечь. Мне что-то пришло, например, я не знаю, как Сережа, первые свои книжки я писала так: я знала, кто убил и почему. Весь мой небольшой багаж, с которым я вступала в это плавание. Потому откуда-то появлялись граждане, начинали выворачивать руки. Была такая статья много лет назад у Станислава Рассадина «Шел в комнату, попал в другую», о том, что литературные герои оказываются такие сильные, они могут обидеться, то есть получаются как живые люди на самом деле.
Виктор Ерофеев: У вас герои-марионетки, вы полностью владеете их поведением или они вырываются?
Сергей Литвинов: Нет, они живые люди, но, тем не менее, конечно, автор детектива должен с самого начала знать, кто убил, почему убил.
Александр Гаврилов: Хорошо бы, кого убил.
Сергей Литвинов: Кого убил, читатели узнают на первой странице, хотя есть разные, вообще говоря, детективы.
Виктор Ерофеев: Вы ставите целью, чтобы читатель не узнал об этом?
Сергей Литвинов: Безусловно.
Марина Невзорова: У меня нет никакой цели.
Виктор Ерофеев: Это вы живете по Канту. Кант считал, что у творчества нет цели.
Марина Невзорова: Нет у меня никакой цели, потому что они меня ведут. Более того, когда я начинала третью книжку, я так устала от обилия своих героев. Кстати, очень удобно, большая роскошь для детективиста, что если очень тебя достал, ты можешь его отправить в царство небесное. Я начала писать третью книгу, не успела оглянуться, у меня 15 человек уже набились. Откуда они взялись, вот я не знаю, говорю как на духу. Набились, как герои, стали появляться. Трудно. Потому что один раз, могу покаяться, один раз забыла человека в засаде на три дня.
Виктор Ерофеев: Это у Гайдара есть рассказ такой, как мальчики назначали, а потом забыли.
Марина Невзорова: Я забыла совершенно.
Виктор Ерофеев: У нас Марина Борисовна звонит из Петербурга. Марина Борисовна, вы любите детективы?
Слушательница: Я не очень люблю детективы. Но меня покоробила фраза вашей собеседницы, мадам Невзоровой по поводу иудейского народа. Что так она на него, что он ей сделал такого плохого, если он дал Иисуса Христа и других выдающихся личностей?
Марина Невзорова: Это большая ошибка не иудейский народ дал Иисуса Христа, а Господь Бог. Он не сын иудейского народа, а он божий сын – вот это очень существенная вещь. Иудейский народ мне ничего плохого не сделал, я сама частично принадлежу к этому народу.
Виктор Ерофеев: У нас еще раз написала одна слушательница. Есть интрига детективная, она пишет: «По долгу службы мне пришлось прочитать всего Акунина, правда, не уверена, можно ли его назвать детективщиком. Но с тех пор я не могу слышать его имя. Вы согласитесь со мной? Если ответите, не называйте самого Акунина в эфире». А вот я как раз не назову вас, дорогая слушательница, тогда можно назвать Акунина. Александр, как Акунин и детектив?
Александр Гаврилов: Акунин как раз классический детективщик. И мне кажется, что Акунин понимает, что он детективщик. У него творческая манера чрезвычайно интеллектуальная, холодная, детективы его вполне демонстративно на интеллектуальную потребность сшиты из кусков разных традиций.
Виктор Ерофеев: Но это коммерческий проект.
Александр Гаврилов: Про Акунина трудно говорить, потому что, по сути я как-то спросил у Григория Шалвовича Чхартишвили: «Скажите, какое отчество у Акунина?». «Григорьевич, конечно». Мне интереснее говорить про Чхартишвили, про папу его, потому что тут понятно, что сам Акунин сочиненный фигура. Это такой человек, который делает коммерческий продукт высочайшего интеллектуального творчества.
Виктор Ерофеев: И в этом смысле замечательно.
Александр Гаврилов: Проект этот очень удачный. Вот то, что холодом веет - это тоже правда.
Виктор Ерофеев: И от папы, и от сына.
Сергей Литвинов: Иногда могильным холодом, извините.
Виктор Ерофеев: А от Достоевского не веяло холодом могильным? Андрей нам пишет: «Сейчас молодые писатели детективных книг сплошь и рядом пишут матом. Как вы относитесь к такому явлению? Пушкин и Есенин тоже писали матом, но у них все в «точку», а современные …». Марина, вы пишете?
Сергей Литвинов: По-моему, ведущий передачи гражданин Ерофеев тоже много писал матом.
Александр Гаврилов: Давайте как гости хором спросим хозяина.
Виктор Ерофеев: Я считаю, что есть мат и мат, очень разные маты. Есть мат, который глубоко отвратительный, агрессивный мат из подворотни, мат мужика пьяного, который бьет свою жену, своих детей. Он мне не только отвратителен, он мне враг. Я считаю, что вся Россия должна ополчиться на такую функцию мата. Но когда Екатерина Вторая или Пушкин или Есенин использовали мат как игрушку, как роскошь, когда эта была щепотка специя, добавленная в язык, и все понимали, что это не касается никакой агрессивности, никакой злобы, а это наоборот вымывает злобу, вымывает даже злобу не только этих слов, но даже из тех действий агрессивных, которые некоторые из этих слов означают, то есть происходит окультуривание даже не мата, а языка, тогда я целиком «за». Мне кажется, что мы в России очень часто смешиваем в одну кучу и говорим: а вот это отвратительно. Да, это точно отвратительно. И поэтому когда я использовал эти слова, то это была та самая игрушка, тот самый Барков, который пытался из этого сочинить некоторое новое и нестандартное отношение к такому забористому слову.
Александр Гаврилов: В том, что наш слушатель написал есть еще одна проблема - проблема точного слова. Ведь он дал возможность, разрешил Пушкину, Есенину писать, но говорил - это было точно. И здесь действительно и у меня есть большие претензии к современным детективным авторам, слава богу, не к присутствующим, которые зачастую позволяют себе очень строчкогонное письмо, когда понятно, что ему хотелось написать еще одну страницу, заработать еще один доллар.
Виктор Ерофеев: Некоторые говорят: мат уместен тогда, когда он к месту. Слесарь вошел в дом и ругается – это уместно. Вот это как раз полная лажа. Мат уместен тогда, когда он неуместен, но он должен превратиться в парадокс. Если мат не превращается в парадокс, а несет ту самую нагрузку, он опасен, потому что он культивирует агрессию, которой в нашей стране слишком много. И здесь я понимаю Александра, я человек не всегда осторожный, но здесь я приму эту точку зрению. Если детектив культивирует агрессию, а это бывает у многих авторов, например, нелюбовь к интеллигенции, нелюбовь к каким-то национальностям - я против этого, потому что я считаю, у нас и так много. А когда человек читает в метро или в электричке и ему сообщается, он может поплыть. Но с другой стороны, мне кажется, что к детективу надо действительно относиться легко, как к поэзии и не принимать его до конца как наукообразный текст о правде, но с другой стороны, не позволять тоже превращаться только в развлекаловку. Как правильно писали, слишком будет много, потеряется жанр и мы уйдем от того важного момента. Лучше понять общество, историю можно понять и многое другое. Почему мы имеем право рассуждать только с точки зрения интеллектуала. Есть люди, которые не любят читать, есть люди, которые не хотят читать книжки, а детективы любят. На Западе детективы не запрещали, советской власти у них не было, и все знают, что вот полочка, здесь стоят детективы и туда идут. И никто туда не идет читать Канта или Достоевского, знают - они развлекутся, получат удовольствие, оттянутся. Сименон, Агата Кристи - прекрасные авторы. Мне кажется, мы страшные ханжи: ой, не будем читать детективы, ой, не будем читать Акунина. Читайте, только знайте каждый меру. А если мы будем читать Акунина вымышленного персонажа, а Толстого переведем в детективы. Не будем путать. У нас много звонков и много на пейджер. Валерий Аркадьевич из Королева, ваше мнение?
Слушатель: Здравствуйте. У меня, безусловно, есть мнение определенное. Я давно детективами не засоряю голову, читаю более интересные и полезные вещи. Что касается современного детектива, то извините, причем здесь иностранные персонажи? У нас в России детективных ситуаций в одной Госдуме, пишите на здоровье. Раскрывайте нечистоплотных людей. А что касается мата, у меня фонограмма есть «Луки» в исполнении Качалова - это вещь интимная, ее нельзя транслировать. И когда кто-то ругается матом, я на порог собственной квартиры не пущу.
Виктор Ерофеев: Валерий Аркадьевич, я с вами согласен. Я согласен по поводу того, когда Качалов читает, там идет игра и веселье. Иногда когда юные девушки пропустят слово - это тоже обостряет ситуацию в лучшем смысле этого слова.
Сергей Литвинов: Смотря, в какой позиции.
Виктор Ерофеев: В позиции разговорной. Юля пишет: «Смотрю на мир с 13 лет через детектив Дюма «Три мушкетера». Там есть все – экономика, политика, честь, совесть, кулинария (сразу чувствуется, что завтрак на траве), одежда, отношение к церковной, светской власти, патриотизм. До сих пор настольная книга». И дай вам бог, Юлия, чтобы эта книга всегда была такой лампочкой Ильича, светила и радовала по жизни. Юрий Ильич из Москвы, мы вас слушаем.
Слушатель: Здравствуйте. Я хочу вернуться к фрагменту, который был несколько раньше. У вас дама, она произнесла такую замечательную фразу, что на нее повеяло сионизмом и богоизбранностью. Во-первых, я не понял какая связь сионизма с богоизбранностью, во-вторых, что делать, что еврейский народ впервые изобрел единобожие, нам историю переписать?
Виктор Ерофеев: У меня в передачах замечательно, если у меня приходят на передачу три человека и у них фамилии не на «ов» кончаются, то мне звонят или пишут какие-то люди: ну что, Ерофеев, не мог пригласить других. В прошлой передаче были казаки, все молчали - пришел атаман. Вот это замечательно, если в одну сторону идет, с одной стороны, в другую – другое. Дорогие друзья, каждый имеет свое мнение и может отстаивать его. Другое дело, что есть границы. Если, конечно, мы скажем: Марина, вы антисемитка. И Марина скажет: да, я антисемитка. Тогда мы задумаемся, зачем ее пригласили. Вы антисемитка?
Марина Невзорова: Да нет, конечно.
Виктор Ерофеев: Вас удовлетворяет, Юрий Ильич? Наталья из Москвы, слушаем.
Слушательинца: Добрый вечер. Я хотела сказать, что когда человек пишет, не очищенный от страстей, от грехов, он в эти книги свои вкладывает эти свои недостатки. И читатель заражается этими пороками. А читая Евангелие и творение святых отцов, он не только не заражается чужими грехами, но еще от своих очищается. Такой вопрос к авторам детективов: говорили они когда-нибудь правду, истину окружающим людям? Если говорили, то сама жизнь для них стать детективом, зачем что-то еще придумывать?
Виктор Ерофеев: Наталья, я так понимаю, что вы богопослушная и очень богобоязненная женщина. И я такую точку зрения, безусловно, принимаю. Если человеку нужен текст, который как от вирусов свободен от грехов, пусть этот текст будет. Я думаю, что у авторов детективных романов другие цели. Я не думаю, что это грязный текст. Хотя есть в любых жанрах плохие книги, которые как семечки одним полезны, другим неполезны. Я не считаю детектив, тут я поспорил бы с нашим слушателем, который сказал, что я детективы не читаю, не засоряю голову. Мне кажется, можно засорять голову и советской книжкой и какой-то книжкой, в которой есть много националистических и гнусных мыслей. Давайте скажем, что мы в России к культуре относились как некоему к поучительству, пусть нас культура научит. Давайте немножко развлекаться. Другое дело не скажем, что будет только развлекаться. Я думаю, Сергей, вы не только развлекаете людей. А теперь насчет грязи. Вы пишите ради денег, Сергей?
Сергей Литвинов: И ради денег тоже.
Виктор Ерофеев: Вы задумываетесь, сколько денег принесет вам книга?
Сергей Литвинов: Естественно. Вы в налоговой полиции не работаете?
Виктор Ерофеев: У вас какие-то есть грешки?
Сергей Литвинов: Нет, мы абсолютно чистые, прозрачные, ангелоподобные. Но я хотел бы сказать немножко о том, вы определили Марину как автора кантоподобного, так скажем. Мне кажется, что авторы в основном такого авантюрного детективного жанра – это автора первобытнообщинные. Давайте обратимся, например, к нобелевской лекции Грасса, и он писал, откуда взялась литература, откуда она ввысь пошла. Собирались люди у костра где-то в пещере и за неимением телевизоров кто-то один рассказывал историю и рассказывал, наверное, один, может быть два человека. На эту должность избирали того, кто или сам видел больше или, что скорее, мог выдумать больше. Рождались мифы, рождались истории. Я считаю, что мы работаем в постоянном соавторстве с моей сестрой Аней Литвиновой и мы прежде всего думаем о том, чтобы этим людям, собравшимся у костра, на диване, в метро, в электричке, им было интересно, чтобы они не оторвались, не убежали куда-то в темноту или к другому костру. Вот, по-моему, самое главное.
Марина Невзорова: Это у каждого свое. Если я пишу и мне интересно, если мне самой интересно.
Сергей Литвинов: Если вам самой интересно, то 99% будет интересно читать.
Виктор Ерофеев: Это тоже такой есть подход. Наша передача всколыхнула мозги наших слушателей. Без подписи: «Если композитор не любит слово «партитура», живописец не любит слово «колорит», а пишущий не любит слово «текст», то об искусстве речи нет». Сегодня у нас на Марину идет атака. Почему не любите слово «текст», объясняйте?
Марина Невзорова: Оно какое-то очень плоское.
Александр Гаврилов: Марина, а у вас что?
Виктор Ерофеев: Мы привыкли к слову «текст» относиться иначе.
Марина Невзорова: У меня книга, а когда не стала книгой – это рукопись.
Сергей Литвинов: А если всего десять страниц написано от книжки, как вы это называете?
Виктор Ерофеев: Есть замечательное приглашение на казнь для меня, Сергей пишет: «Эволюция свободы скоро вас приведет на Лубянку. Методы допросов слушателей напоминают гэбэшные». Сергей, я никогда в жизни не получал такой высокогэбэшный комплимент. Спасибо вам большое. На самом деле я люблю дотошно спрашивать людей, потому что наши российские люди, когда они открываются, допросы касаются не их тайной жизни, а касаются их мысли, то очень интересно. Наши люди полны воображения, почему я и веду программу «Энциклопедия русской души», дают огромное количество материала для письма и для взаимоотношений. Поэтому это не допрос - это нормальный писательский интерес к людям. А за такое остроумное сообщение вас благодарю. Лидия обеспокоенная: «Скажите, мат уже вошел в обиход?». Проснулась Лидия. Какое милое у нас тысячелетие на дворе. Еще такое шуточное: «Мы, законопослушные россияне, обязаны любить детективы, ибо наши глобальные бизнес-владыки объявили, что удвоить ВВП можно только, если заменить властителей дум на властителей инстинктов». Кстати говоря, Георгий, неплохо закручено. Я хочу вернуться к теме денег. Марина, вы не знаете, что делать с героем, а знаете ли что делать с вашим гонораром, если он вообще грядет?
Марина Невзорова: Я когда начинала, я об этом не думала, потому что хотела писать давно, а начала писать под зарю вечернюю. Поэтому все дело в том, что когда я начинала первую книжку писать, я работала журналистом. А потом получилось так, что я ушла из журналистики, и это стало моим единственным заработком. Поэтому сейчас буквально днями я стала думать, что надо писать ради денег, а надо уметь относиться, когда книга написана.
Сергей Литвинов: «Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать».
Марина Невзорова: Совершенно верно. Потому что на рынке все становится товаром, начиная от Джоконды, кончая ночного горшка. И поэтому тут уже все амбиции.
Виктор Ерофеев: Кроме людей, подчеркнем это.
Марина Невзорова: Я же говорю о предметах искусства. И тут очень хочется, чтобы господа-издатели были более благосклонны.
Виктор Ерофеев: Я считаю, что надо выдавать премии за сообщения. Посмотрите, Владимир как написал: «А вдруг люди поверят детективному жанру и перестанут верить друг в друга». Сергей, что делать, если люди поверят детективному жанру, есть ли тут соединение, перестанут верить друг другу?
Сергей Литвинов: Я хотел бы сказать о детективе и о деньгах, о коммерции. Сейчас слишком многое называется детективом. И я думаю, что если сейчас Федор Михайлович Достоевский принес бы в хорошее большое издательство свой роман «Братья Карамазовы», а тем паче «Преступление и наказание», его бы обязательно выпустили в серии «Психологический детектив».