В четверг в московском храме Христа Спасителя предстоятель РПЦ Алексий II и первоиерарх Русской православной церкви за рубежом митрополит Лавр подписали Акт о каноническом общении, закрепляющий формальное объединение двух церквей. При этом зарубежная церковь сохранит административную автономию. Кроме того, РПЦЗ продолжает настаивать на отказе материнской структуры от экуменического общения с христианами другим конфессий. Историк Борис Фаликов проясняет некоторые моменты взаимоотношений двух религиозных объединений.
- Соглашение двух церквей предусматривает сохранение автономии Русской православной церкви за рубежом. Не дает ли это повод говорить о формальном характере объединения?
- Если мы внимательно почитаем акт о каноническом общении, то увидим, что в нем действительно содержатся прямые указания на то, что православная церковь за границей сохранит свою автономию. Статус у нее будет примерно тот же, что и у Украинской православной церкви. Это очевидно.
- В то же время вполне в соответствии с каноническими правилами там есть пункты, говорящие о том, что все-таки вся полнота церковной власти будет принадлежать патриарху Алексию II. Он должен подтверждать назначения, выборы главы церкви православной за границей, должен подтверждать выборы епископов. То есть окончательную санкцию [на принципиальные решения] Русская православная церковь за границей должна получать из Москвы. Но это сделано в соответствии с каноническими правилами. Тут претензий быть не может, поскольку православная церковь за границей воссоединяется с Московским патриархатом. Здесь другого подхода быть не может. В то же время совершенно очевидно, что эти права, эта автономия может быть со временем подвергнута ущемлению. Этого больше всего и боятся зарубежники.
- Причиной разделения церквей несколько десятилетий назад стало сотрудничество Московской патриархии с «безбожной» советской властью. Теперь митрополит Кирилл говорит, что власть перестала быть безбожной. А что такое безбожная власть в понимании православных иерархов, тем более что церковь официально отделена от государства?
- Власть у нас действительно перестала быть безбожной. Как вы знаете, президент страны ходит на церковные литургии. Его уже довольно сложно назвать подсвечником, как называли в свое время тех, кто пришел к власти в России в 90-е годы и достаточно формально ходил в церковь. Вроде бы власть в стране действительно более не безбожная. Проблема в другом. Сейчас государство все более и более восстанавливает ту парадигму, которая существовала в России до революции, то есть когда православная церковь была особо приближена к государству и находилась на особом, привилегированном положении. Хотя в 1905 году царем и был подписан документ, который устанавливал в России свободу совести, церковь все же сохранила свое привилегированное положение. В этом, может быть, не было бы ничего страшного, потому что подавляющее население страны и тогда было православным, и сейчас у нас много православных, но такое слияние государственной и церковной власти может представлять опасность прежде всего для церкви. Она в этом случае теряет свою независимость, и во многом лишается морального авторитета. Пока наши церковные деятели понять этой вещи не могут.
- Почему участие РПЦ во Всемирном совете церквей вызывает такой активный протест у зарубежной церкви?
- Зарубежная церковь по своим взглядам крайне консервативна. Это неизбежно. Церковь эта очень небольшая. Оказавшись в свое время в изгнании, она попала в окружение иных христианских конфессий и иных религий. Срабатывал защитный комплекс, который вообще характерен для диаспоры - как бы сохранить свою культуру, свою религию любым путем. Это вело к тому, что церковь становилась все более и более консервативной, чувствовала себя во враждебном окружении. Поэтому экуменизм, то есть попытка христианского воссоединения, воспринимался русскими зарубежниками как стремление поглотить их крошечный островок православия. Поэтому к экуменизму они традиционно относились очень плохо.
- Но в этом был и некий практический смысл. Если православие - истинная церковь, то тогда можно выступать в качестве миссионеров, обращать в свою веру иностранцев. Если же дело экуменизма удастся, и произойдет некое объединение церквей, то тогда пропадает всякое основание для того, чтобы заниматься миссионерством. Вкупе эти две причины и настраивали всегда церковь за границей против экуменизма. Они остаются ярыми противниками экуменизма. Так и было записано в документах незадолго до приезда в Москву: они по-прежнему настаивают на том, что членство Русской православной церкви во Всемирном совете церквей (это одна из крупнейших экуменических организаций) является крайне вредным, является большим соблазном, и от этого следует отказаться. Они будут делать все, что в их силах, чтобы наставить Русскую православную церковь на путь истинный.