Владимир Тольц: Эта передача продлится около 50 минут, и речь в ней пойдет о документе далекого 19 века, в котором отразилась проблема, остающаяся актуальной и в наши дни. Я имею в виду так называемый национальный вопрос.
Ольга Эдельман: В последнее время много говорят о Российской империи, и многим стало казаться, что это было благополучное, счастливое прошлое, о котором хочется пожалеть, придумать способ к этому вернуться. "Россия, которую мы потеряли". Действительно, в сравнении с бедами 20 века относительно спокойный век 19-й выглядит заманчиво. Но при этом мы склонны забывать о неприглядных его сторонах. Скажем, о хронических голодовках крестьян в малоземельных и бедных почвами центральных губерниях, о свирепствовавшем туберкулезе - от него в Петербурге умирало до 30% горожан. О безграмотности 80% населения. О чудовищных социальных диспропорциях.
Владимир Тольц: Оля, я понимаю, к чему вы клоните - национальный вопрос должен стать следующим в этом списке. А точнее, взаимоотношение империи с ее меньшинствами -- национальными, религиозными, этническими. Давайте к нему и перейдем. А говорить мы будем не о национальном вопросе вообще, но о самой, быть может, болезненной тогда его составляющей для того времени - о положении евреев в Российской Империи. Мы пригласили быть нашим собеседником находящегося сейчас в Москве профессора Северо-Западного университета (Чикаго) Йоханана Петровского-Штерна. Ну, и как обычно в наших передачах, в центре разговора - документ.
Ольга Эдельман: Документ этот - записка о еврейском вопросе барона Горация Гинцбурга, поданная Александру III 6 марта 1890 года. Она сохранилась среди бумаг Александра III , и что самое интересное - с его пометами на полях, причем пометами совершенно, так сказать, неформальными, не предназначенными для сторонних глаз. Выплеск эмоций, который Александр ни в коем случае не позволил бы себе обнародовать. То есть для нас - шанс узнать, что он думал на самом деле, в глубине души. Но пометы появятся ближе к концу записки Гинцбурга.
Ваше императорское величество, августейший монарх, всемилостивейший государь!
Не в личных моих интересах, а для избавления целого племени, к которому я принадлежу, от безвыходного положения, я ... прибегаю к священным стопам вашего императорского величества, благоговейно ожидая правды и милости для нескольких миллионов верноподданных вашего величества.
В Российской Империи, как монархии самодержавной, единственным источником законов, определяющих жизнь народов и отдельных лиц, является верховная власть. ... Лишать несколько миллионов русских подданных евреев покровительства законов ... без соизволения вашего императорского величества, никто не вправе. А между тем, законы, относящиеся к евреям, подвергаются, под видом разъяснения их в циркулярах и отдельных распоряжениях, постоянным изменениям и дополнениям ...
1) Неоднократно Правительствующий Сенат отменял распоряжения, которыми отставные и бессрочно-отпускные нижние чины выселялись из мест жительства вне черты оседлости евреев и, таким образом, подвергались вместе с семействами, нужде и гибели. Такие высылки, явно противоречившие выраженной в законе воле самодержавной власти ...тем не менее производились и продолжают производиться ... Если, благодаря разъяснению Правительствующего Сената, высылка не может быть применена к лицам, отбывшим военную службу, то правительственные места и лица не затрудняются применять эту меру к их женам ... Новые разъяснения, которыми отменена эта противозаконная мера, влекущая за собою разлучение супругов ... повели лишь к тому, что не оставили в покое и детей, возбудив ... вопрос о праве их жительства, причем он разъяснялся в том смысле, что дети отставных и бессрочно-отпускных нижних чинов, по достижении известного возраста, должны быть вырваны из лона семьи и водворены на произвол судьбы, без приюта и крова, в совершенно чуждые им места постоянной еврейской оседлости.
2) Хотя лицам, приобретшим высшее образование в высших учебных заведениях империи, предоставлено законом право повсеместного жительства ... тем не менее, это право истолковывается в том смысле, что только они одни, а не их жены и дети, пользуются этим правом ...
Владимир Тольц: Здесь требуются пояснения. Я думаю, надо напомнить нашим слушателям, что такое черта оседлости. В Российской империи евреи имели право жить только в ряде западных губерний - юго-западная и западная часть Украины, Белоруссии, Литвы. Селиться на остальной территории империи им запрещалось. Исключения делались для отставных солдат-евреев, отслуживших в русской армии, и для лиц с высшим образованием.
Ольга Эдельман: А евреев начали призывать на военную службу при Николае I , тогда на них была распространена рекрутская повинность. То, что их до того в армию не брали, было не столько привилегией, сколько знаком отчуждения. Потому что в армию также не брали многих, как говорили на тогдашнем казенном языке, "инородцев" - представителей народов Поволжья и Сибири, кавказцев. Не только из дискриминации, но и по сугубо техническим соображениям: они по-русски не понимали, не были адаптированы к быту, образу жизни, из них было трудно сделать хорошего солдата. Ну, и власть не вполне доверяла их лояльности.
Владимир Тольц: Давайте, Оля, к вопросу о военной службе вернемся позже - когда об этом пойдет речь в записке Гинцбурга. Тем более, что наш сегодняшний гость, профессор Петровский-Штерн, как раз этим специально занимался. А сейчас я его хочу спросить о другом. Во-первых, собственно, кто такой барон Гораций Гинцбург?
Йоханан Петровский-Штерн: Гораций Евзелевич Гинцбург – фигура замечательная во многих отношениях. Он -- один из ведущих банкиров позднеимперской России. Благодаря его зарубежным связям Россия получила значительные заемы, позволившие быстрыми темпами развивать тяжелую и военную индустрию в последних десятилетиях 19 века. Гинцбург – выдающийся филантроп: на его деньги основывались учебные заведения и назначались именные стипендии. Российские евреи знали его как яркого представителя русской Хаскалы -- просветительского движения, чьи адепты ратовали за культурную ассимиляцию евреев с русским народом. Гинцбург был основателем и главным движителем Общества распространения просвещения среди евреев России, важнейшей культуртрегерской организации, существовавшей с 1860 до 1930 года. Под просвещением Гинцбург понимал русский язык и русскую словесность. Стоит евреям выучиться говорить и писать по-русски – а не на идиш – считал он, как русские власти поймут, что евреи – тоже люди, и даруют им равные с остальным населением права. Гинцбург, наконец, ходатай по всем без исключения еврейским делам перед русскими властями. В эпоху, когда политических партий не существовало, а воплощение государственных законов зависело от умонастроения государя и пищеварения министра, еврейский ходатай с баронским титулом имел вес и влияние.
Записка Гинцбурга – типичнейший документ ходатая. Цель этого документа - разжалобить монарха, напомнить ему о российском законодательстве в отношении евреев и склонить его в пользу беззаконно угнетаемого народа. В этом смысле Гинцбург был и остался утопистом, считавшим, что взывая к закону, он может добиться справедливости. Как мы увидим из документов, Александр Ш руководствовался совсем иными аргументами.
Владимир Тольц: И еще один вопрос. Эта записка Гинцбурга появилась, когда в государственной политике по отношению к евреям начались серьезные изменения, негативные для еврейского населения. Об этом говорится в начале записки. В чем была суть этих изменений?
Йоханан Петровский-Штерн: Придя к власти, Александр Ш предпринял ряд мер, которые даже самые осторожные историки называют переворотом. Он сместил практически всех либерально мыслящих высших государственных чиновников, принимавших участие в разработке Великих реформ Александра Второго, например, Милютина, военного министра, и круто развернул внутреннюю политику государства, в том числе, и в еврейском вопросе. В начале восемьсот шестидесятых годов Александр Второй позволил целым группам еврейских ремесленников, специалистам с университетскими дипломами и солдатам николаевской армии селиться за пределами черты оседлости. В самом конце 1870-х, тогдашний министр внутренних дел Лорис-Меликов всерьез обсуждал отмену черты еврейской оседлости – русская история пошла бы другим путем, если бы этот замысел был доведен до ума. От этих замыслов не осталось камня на камне после убийства Александра Второго. Новый министр внутренних дел Игнатьев чутко уловил сущность перемен. В разгар антиеврейских погромов в начале 1880-х годов, он опубликовал так называемые Временные уложения, драконовские законы, которые остались в силе до 1917 года. Они основывались на простой мысли – евреи сами виноваты в своем плачевном положении. Евреи спаивают русский народ, нещадно эксплуатируют русских крестьян и бегут из черты оседлости только, чтобы влиться в русскую революцию. Власть принимала на себя функцию защитника русского народа, прежде всего ею же ограбленного крестьянства, от, соответственно, еврейских кровопийц.
Майские, как их потом назвали, законы Игнатьева 1882 года сводились к трем основным пунктам. Изгнать евреев из деревень в города и местечки, лишить их права на винную торговлю, и резко ограничить их доступ в высшие учебные заведения. Помните Тевье молочника, который вынужден продать дом и корову и покинуть деревню, где он вырос? Вот по такого рода трудягам и ударил закон Игнатьева об изгнании евреев. Этот он лишил заработка несколько сотен тысяч семей, с 15 века занимавшихся традиционным еврейским ремеслом – производством и продажей спиртных напитков. Наконец, он действительно толкнул в революцию всех тех, кто хотел бы пойти в университеты, но оказался заложником процентной нормы. А куда деваться еврею, который овладел русской грамотой, сдал экстерном экзамены в гимназии, но никуда, ни в один вуз не мог податься? В черте оседлости и без этого экономические условия были чудовищными: двадцать процентов населения (от пяти миллионов человек) нуждалось в финансовой помощи, у них не было средств даже на то, чтобы отпраздновать еврейскую Пасху. Игнатьевские законы, важнейший момент еврейской политики Александра Третьего, в большей степени способствовали обнищанию населения и эмиграции 1250 тысяч евреев в Аргентину, Палестину и Америку, чем все погромы 1880-х вместе взятые.
В наиболее сильной мере жертвой произвольных толкований закона, влекущих за собою высылку из места жительства и жестокие материальные лишения, является тот класс еврейского населения, который неустанным физическим трудом, потом и кровью добывает себе средства к существованию, а именно ремесленники всякого рода. Как ни полезен труд ремесленника, но излишнее количество ремесленников в 15 губерниях, где евреям дозволено постоянное жительство, ничего, кроме вреда, принести не может: ремесленные изделия понижаются в своем достоинстве вследствие дешевизны, а сами ремесленники лишены средств к существованию. Именно в виду того, что в 15 губерниях, где евреям дозволено право жительства, приходится 1 ремесленник на 7 человек общего населения, евреям ремесленникам предоставлено селиться во всей империи, где число ремесленников гораздо меньше и где во многих местностях до сих пор совершенно отсутствуют представители многих отраслей ремесленного труда. ... На самом же деле, переход ремесленников-евреев из мест, переполненных ими, в места, где в них чувствуется сильная потребность, сопряжен с такими затруднениями, связан с такими измышленными разными учреждениями и лицами формальностями, что этим правом до сих пор, в течение четверти века, едва могло воспользоваться сравнительно небольшое количество семейств. Но и после того, как переселение ремесленника уже состоялось ... его преследует целая система подозрений, над ним постоянно тяготит возможность подвергнуться высылке хотя бы из-за того, что явившиеся для ревизии не застали ремесленника за работой, потому ли, что он отлучился для получения или сдачи заказа, или потому, что это день субботний, когда евреи не производят работы, или что он обедает, а не сидит в мастерской. Все эти внезапные ревизии направлены будто бы к тому, чтобы предупредить пребывание во внутренних губерниях России не-ремесленников под видом ремесленников. ...
Ольга Эдельман: Далее барон Гинцбург писал, что в 80-х годах 19 века явочным порядком, местными властями были фактически отменены многие, как тогда называлось, "прежде данные евреям права" - хотя в нашем понимании слов, это были никакие не права, а послабления дискриминационных правил. Потому что разрешение жить в виде исключения вне черты оседлости - это мало похоже на "права" в современном смысле. Так вот, например, с 1882 года евреям даже в пределах черты оседлости стали запрещать селиться в селах и деревнях - по букве закона, это касалось тех, кто хотел переместиться туда на жительство, но местные власти стали выселять и тех евреев, кто давно уже там жил. И так далее. Гинцбург пишет, что из-за всех этих новых ограничений "совершенно невыносимою стала жизнь евреев внутри черты оседлости". У меня вопрос к профессору Петровскому-Штерну, об обстановке внутри черты оседлости. Почему жизнь там стала "невыносимою"? Гинцбург писал о переизбытке ремесленников; далее в документе говорится, что евреям не позволялось ни покупать, ни арендовать земли для занятий сельским хозяйством. Чем они занимались?
Йоханан Петровский-Штерн: В те годы, когда Гинцбург писал эту записку, беднейшее еврейство занималось розничной торговлей и ремеслами. Две государственные попытки превратить евреев в пахотных крестьян провалились – по той же причине, по которой провалилась правительственная программа аракчеевских военных сельскохозяйственных поселений. Евреям вообще не разрешалось владеть землей, поскольку в любом христианском государстве земля считалась аналогом тела Христова, а кто ж продает евреям тело Христово. Евреи нередко выступали арендаторами при помещиках – как в старые добрые польские времена – но арендаторами, людьми весьма обеспеченными были единицы. Кроме того, после Великих реформ и отмены крепостничества надобность в арендаторстве пропала. В шестидесятые годы 19 века еврейские нувориши занимались откупами питей, подрядными работами по контрактам, поставками фуража в армию. Основная же масса местечковых евреев была портными, сапожниками, шляпниками, часовых дел мастерами, столярами, штукатурами, жестянщиками, бочарами, кузнецами. Конкуренция меж ними была чудовищной, зарплаты минимальными, большинство едва сводило концы с концами. Около шестидесяти процентов еврейского населения в ту эпоху занималось розничной торговлей, сорок – ремеслами. К концу века эта цифра резко изменилась в пользу пролетарских занятий. Обнищавшие евреи шли в города и устраивались на 18-часовую смену на фабрики. Мужчины зарабатывали чуть больше рубля в неделю, женщины и того меньше. Этих денег едва хватало на оплату жилья и скудный рацион. Обеднение еврейского населения привело к пауперизации: появились евреи-водоносы, дровосеки, носильщики, чернорабочие, каменщики, грузчики. Мой одесский дед считался богачом среди нищих портовых грузчиков: у него была лошадь, и он назывался биндюжником, то есть грузчиком с лошадью.
Ольга Эдельман: То есть условия, в которые были поставлены евреи в черте оседлости, приводили к острейшей социальной напряженности между ними и православным населением?
Йоханан Петровский-Штерн: Напряженность – если мы говорим в классовых терминах – не была этнической или религиозной. Она была, разумеется, социальной. Когда освободившийся и обезземеленный крестьянин, проживавший в той же черте оседлости, приходил в город в поисках заработка, он обнаруживал, что зеленщики – евреи, галантерейщики – евреи, приказчики – евреи, носильщики – евреи и даже мелкие ремесленники – тоже евреи. А ему, крестьянину, и податься некуда. Классовая вражда возникала как бы между горожанами в первом поколении, преимущественно бывшими крепостными – и потомственными горожанами, евреями, самой урбанизированной группой в Российской империи. Во всяком случае, первые в девятнадцатом веке массовые антиеврейские погромы в юго-западных губерниях империи вызваны были именно этим социальным катаклизмом. Во время первой русской революции власть придумала придать этой классовой напряженности религиозно-мифологический статус. В самой же черте испокон веку отношения между евреями и окружающим населением были основаны на взаимовыгодных экономических интересах. Крестьяне вплоть до 1870-х нуждались в еврейском посреднике и торговце. Евреи нуждались в крестьянстве, где они могли сбывать продукцию ремесленников.
Владимир Тольц: Впору задаться вопросом о причинах притеснений евреев в Российской империи. В обществе нарастали антисемитские настроения. Одновременно, как мы знаем, при Александре III усилилась почвенническая составляющая патриотической идеи. Официальные здания стали строить в псевдорусском стиле, участились пропагандистские отсылки к русской истории. В моде нарядов, прежде всего при дворе, появились русские национальные или выдаваемые за это элементы и так далее
Ольга Эдельман: При том, что сам Александр III , лично, очень интересовался отечественной историей, прочитывал тогдашние исторические журналы - до сих пор знаменитые, "Русскую старину", "Русский архив".
Владимир Тольц: Но в последние десятилетия 19 века в официальном толковании истории делали акцент не на петровской линии - реформаторской, сближавшей Россию с Европой, - а наоборот, на старомосковской, византийской. Она отлично сочеталась с ростом русофилии, изоляционизмом, неприязнью к чужакам. Скажите, евреи оказались в особом положении, или притеснения касались и других нерусских народов, входивших в состав империи? Это вопрос к нашему гостю нашей программы профессору Йоханану Петровскому-Штерну.
Йоханан Петровский-Штерн: Новейшие исторические труды по этой теме сходятся во мнении, что добродушно-имперское патерналистское отношение к малым народам, включая иноверцев, характеризовавшее конец 18-го и самое начало 19 века, сменилось ближе к концу девятнадцатого века высокомерным пренебрежением, подозрительностью и узаконенным недоверием по отношению к ним. Курс на интенсивную русификацию нерусских народностей сменился ярко выраженным сегрегационным отношением – которое Гинцбург на языке своей эпохи называет "преследованием". Речь шла уже не о том, чтобы ассимилировать евреев – ассимиляция, напомню, было понятием положительным в 19 веке – а о том, чтобы загнать их обратно в черту, чтобы им, кровопийцам, и в голову не приходило "сливаться" с великим русским народом. Пусть сидят себе в черте оседлости и не развращают умы русской молодежи в столицах. С этой же целью в середине 80-х годов местные полицейские власти внутренних губерний стали высылать обратно в черту, скажем, еврейских солдат и их семьи, а так же ремесленников, которым Александр Второй до этого, за 10-15 лет до этого позволил селиться во внутренних губерниях. Под подозрение попали не только евреи, поляки и финны, но даже украинцы, которых в документах 1890-1900-х годов порой именовали "инородцами", вещь немыслимая ни с какой точки зрения. Австрия, так же, как и Россия, многонациональная империя, решала этот вопрос расширением культурной автономии национальных меньшинств и привлечению их к более активному участию к управлению государством через Рейхсрат, парламент. Россия, наоборот, предпочла задушить в зародыше национально-культурное движение малых народов.
Владимир Тольц: Мы говорим о том, что при Александре III изменилась государственная политика по отношению к еврейскому населению империи - усилились дискриминационные правила, евреев стали жестко притеснять.
Нынешнее направление в деятельности правительственных лиц и учреждений по отношению к евреям некоторые склонны объяснять тем, что среди них нашелся известный процент людей, увлекшихся разрушительными политическими тенденциями. На этот укор вся масса еврейского населения в России имеет полное основание возразить, что нигилизм не есть продукт иудаизма, что закон Израиля есть самый непримиримый враг всяких противогосударственных и противообщественных учений. Несправедливо вменять заблуждение нескольких отщепенцев из среды недоучившегося юношества в вину всему еврейскому населению, которое во все времена и при всяких обстоятельствах отличалось неизменною приверженностью венценосному вождю России.
Владимир Тольц: Конечно, по отношению ко всей массе еврейского населения число ушедших в революционную деятельность невелико. Но, с другой-то стороны, известно, что доля еврейской молодежи среди революционеров была очень высока.
Ольга Эдельман: Поляков тоже в революционном движении было очень много.
Владимир Тольц: Совершенно верно. Я обращаюсь к гостю нашей московской студии профессору Северо-Западного университета (Чикаго) Йоханану Петровскому-Штерну. Чем вы объясните высокий процент революционеров еврейского происхождения?
Йоханан Петровский-Штерн: Позвольте не согласиться с такой постановкой вопроса – доля еврейской молодежи в революционной среде. Во-первых, о какой среде идет речь? Если о еврейской, тогда следует вспомнить, что евреи, из-за экономических и социальных условий черты, оказались наиболее пролетаризованной этнической группой. Еврейское организованное рабочее движение на пять-семь лет старше российского, также как, скажем, Бунд старше РСДРП. Если же мы говорим о русском революционном движении, тут совсем просто: именно в утопически-социалистской русской революционной среде евреи обретали то, чего им недоставало в черте оседлости – полной эмансипации. Среди революционеров никто не считал евреями. Они могли полностью ассимилироваться в русскую культуру – именно через русское революционное движение. В марксистской среде они оказались представителями класса, а не нации. Самодержавию за это нужно сказать отдельное спасибо. Наконец, если все же прибегнуть к методам русских псевдопатриотов и начать считать "процент" евреев в русском революционном движении – в те годы, когда Гинцбург писал записку, он был едва заметен. Напомню, что среди арестованных революционеров, непосредственных участников цареубийства 1 марта 1881 года, евреев не было вовсе. Несколько евреев были на третьих ролях – контрабандой привозили динамит через границу или как Геся Гельфман, снимали для желябовцев явочные квартиры. Охранительная историография до сих пор не может смириться с тем, что русская революция – продукт самой русской культуры, а не инородческое явление. Это устойчивый миф, с ним бороться бесполезно, его нужно просто игнорировать.
Ольга Эдельман: Утверждение, что "евреи сделали русскую революцию", стало устойчивым штампом консервативно-охранительного толка, дожившим вплоть до наших дней. А вот другое обвинение, много обсуждавшееся в печати времен Александра III , сейчас забылось. Тогда консервативные, с антисемитским настроем газеты твердили: евреи так и норовят уклониться от отбывания воинской повинности. Приводились впечатляющие цифры не явившихся на призывные пункты. Барон Гинцбург на этом вопросе остановился особенно подробно. Он утверждал две вещи. Первое: цифры берутся из отчетов Министерства внутренних дел, которые публикуются сразу после призыва. Но многие призывники являются с опозданием, по разным причинам, и в итоговых отчетах число уклонившихся евреев оказывается намного меньшим. А именно эти-то итоговые отчеты не публикуются. Поэтому пресса оперирует, по существу, неверными цифрами. Второе же - это сам по себе принцип определения числа подлежащих призыву.
Приведенное обвинение должно еще более рушиться, если сравнять, с одной стороны, отношение числа евреев, подлежащих ежегодно призыву, к числу призываемых не евреев, а с другой, отношение числа еврейского мужского населения Европейской России к числу мужского населения не еврейского, ибо тогда на поверку оказывается, что евреи призываются к отбыванию воинской повинности ежегодно в большем числе, чем следовало бы сравнительно с общим населением. Цифровые данные ... не оставляют ни малейшего сомнения в том, что в общей сложности за упомянутые 12 лет евреев было призвано к отбыванию воинской повинности больше против нормы на 114.821 человек, или, средним числом, в год более на 9.568 человек. По отчетам Министерства внутренних дел, число евреев, поступивших в армию за первые 12 лет со времени введения Воинского Устава (1875-1886), составляет 94.535 человек, а за 1887-1889 годы, по кратким отчетам, 39.956 человек, а всего 134.491 человек.
Владимир Тольц: Абзац с приведенными Гинцбургом цифрами Александр III отчеркнул красным карандашом и на полях поставил вопросительный и восклицательный знак. По-видимому, не согласился с выкладками Гинцбурга. А, собственно, что означали эти цифры, много это или мало, что там было с воинской повинностью для евреев и их уклонением, и какую норму призыва упоминает Гинцбург - спрашиваю я профессора Петровского-Штерна, который является автором исследования о евреях в русской армии.
Йоханан Петровский-Штерн: Статистика – прежде всего, военная статистика, на материалы которой я опирался, свидетельствует о том, что евреи составляли около четырех процентов от общего русского населения. Евреи в армии составляли почти пять процентов от нижних чинов. Один процент – это десятки тысяч человек. Словом, евреи давали русской армии пушечного мяса в процентном отношении больше, чем титульное русское население.
Ольга Эдельман: Кстати, у Гинцбурга откуда цифры из неопубликованных отчетов, как он их мог получить?
Йоханан Петровский-Штерн: Понимаете, у Гинцбурга были везде свои люди. И как влиятельный человек он мог легко раздобыть нужный ему документ. Любопытно, что он получал документацию прямым путем из военного министерства, из кабинета военного министра. Далее он передавал сведения своему близкому приятелю, насколько я понимаю, человеку, который на него работал в сфере банковской, делал для него всевозможные расчеты. Звали его Рабинович. Г. Рабинович – я не знаю имени этого человека. Он был математиком, статистиком, он известен в русских математических кругах той эпохи. И Рабинович делал соответствующие расчеты, исходя не из ведомостей министерства внутренних дел, а из ведомостей военного министерства. И он сравнивал цифры и получал те цифры, которыми оперирует барон Гинцбург.
Ольга Эдельман: Когда еврей попадал в русскую армию, что с ним дальше происходило? Его солдатская служба, условия жизни чем-то отличались от прочих?
Йоханан Петровский-Штерн: По большому счету – нет. Тем более после введения всеобщей воинской повинности в 1874 году. После этого документа, который стандартизировал службу разных частей населения в русской армии, условия прохождения службы были для всех, по большому счету, одинаковыми. Единственным отличием службы еврейской было то, что еврей не мог выслужиться до офицерского чина. Как бы еврей ни старался, сколько бы раз ни награждался, он не мог подняться выше уровня унтер-офицера. Кстати, было довольно много еврейских унтер-офицеров. И когда я смотрел документы еврейских солдат, которые поселились в городах за чертой оседлости – в Нижнем Новгороде, в Казани, в Омске, в Томске, я видел, что абсолютное число еврейских солдат, осевших в городах за чертой оседлости, были унтер-офицерами. Но среди тех евреев, которые получили офицерский чин, было семь человек, они были либо детьми барона Гинцбурга, либо детьми других русских банкиров, никто из них никогда не служил в армии, они просто получили свои офицерские чины. Это было единоразовое решение Александра Второго. И после этого, как говорится, лавочка была закрыта, никогда больше из евреев не пускали в офицерство до 17 года.
Ольга Эдельман: В армии евреи должны были креститься, принять христианство? Или у них оставалось право, возможность придерживаться своей религии?
Йоханан Петровский-Штерн: Все предыдущие русские историки, которые занимались этим вопросом и писали о евреях в русской армии, считали, что в ту секунду, когда еврей оказываются в русской армии, он перестает быть евреем. То есть он становится христианином. Это легенда, которую поддерживает как еврейская историография, так и еврейская историческая память. На самом деле, да, была кампания в николаевскую эпоху, направленная на крещение как можно большего количества еврейских мальчиков в батальонах. Но даже в разгар этой кампании не более чем треть евреев крестилась. Среди еврейских солдат, начиная с 1827 года, то есть с года призыва евреев на русскую военную службу, и на всем протяжении 19 века количество крестившихся евреев составляло максимум 1-2%, а то и менее того. То есть евреи могли соблюдать свои еврейские традиции, и армия иногда споспешествовала ему. Генералы помогали снять в городках, находящихся за пределами черты оседлости комнату или флигель для того, чтобы у еврейских солдат была молельня. Несколько случаев было, когда армия, я имею в виду непосредственное начальство санкционировало открытие еврейских синагог, молелен, как они назывались. В Омске, Томске, Владивостоке, Тифлисе, Москве, Питере, Казани, в десятках других городов армия давала деньги на то, чтобы у еврейских солдат была своя молельня.
Ольга Эдельман: Вы знаете, мы вот уже подошли к пометам Александра III на полях записки Гинцбурга. Очень эмоциональные пометки. Часто не слова, а восклицательные и вопросительные знаки.
Евреев обвиняют, далее, в том, что они уклоняются от земледелия. Но в черте оседлости, где скучена вся масса еврейского населения, евреям не дозволено ни приобретать земли, ни даже арендовать их.
["арендовать" подчеркнуто красным карандашом, на полях три восклицательных знака]
Говорят также, что евреи занимаются, по преимуществу, трудом не производительным, забывая о тех ограничениях, которые они встречают почти на каждом шагу для рационального приложения своих рук и способностей. Прохождение высших ступеней военной и гражданской службы для еврея закрыто, недоступными ему делаются теперь и так называемые свободные профессии. ...
["для еврея закрыто" подчеркнуто красным, на полях синим карандашом: "И дай Бог, чтобы навсегда!"]
В результате получается заколдованный круг, перед безвыходностью которого не может не содрогнуться сердце всякого благомыслящего человека. Для еврея существует только одно равенство сравнительно с остальным населением, это именно равенство в отбывании и несении всякого рода государственных и общественных повинностей, личных и денежных. Что же касается до равенства прав, то оно ему совершенно неизвестно.
["равенство прав" подчеркнуто, на полях: "Пример Европы ужасающий"]
Ольга Эдельман: Знаете, давайте общую тональность маргиналий самодержца обсудим чуть позже, пока я хочу спросить нашего гостя Йоханана Петровского-Штерна: а что это за ужасавший Александра III "пример Европы"?
Йоханан Петровский-Штерн: Европа эмансипировала своих евреев за полстолетия – а то и за столетие до России. Евреи не знали нигде в Европе сегрегации по территориальному – или по какому бы то ни было другому признаку. Еврей мог жить в Париже, Риме, Лондоне или Вене.
Англия, после восьмилетних споров, разрешила евреям приносить особую присягу – без отсылок к Новому Завету – чтобы еврей мог стать полноправным членом палаты общин. Кроме того, еврей мог быть парламентарием в Австрии, членом палаты лордов в Англии или военным министром в Италии. При этом им не нужно было креститься. Евреям Германии не давали профессорские должности в университетах и не продвигали их выше унтер-офицера, но во всем остальном евреи пользовались равными правами с остальным населением страны. Эмансипация – слово, которое ввел в 1827 году прусский мыслитель Вильгельм Траугот Кругг – стала неотъемлемой частью еврейской жизни повсеместно в Европе, но не в России. Пример Европы был ужасающим для Александра Ш не столько в еврейском, сколько в общеполитическом отношении – он воспринимал любое конституционное послабление как предисловие к революции, хаосу, крушению монархии.
Вся жизнь еврея обставлена ограничениями, созданными как будто нарочно для того, чтобы закрыть для него все отрасли полезной деятельности, чтобы насильно заставить его заниматься тем, за что его же сурово упрекают. Ограничения эти обособляют еврея из среды остального, не еврейского населения, а между тем и эту обособленность ставят ему также в вину. ... Он унижен и оскорблен ... не потому, чтобы совершил какое-либо преступление, а лишь по той причине, что родился евреем.
[На полях: "Все это вовсе не то, они забывают страшные слова их предков. Кровь Его на нас и на чадах наших! Вот в чем вся их гибель и проклятие Небес!"]
Ольга Эдельман: Смотрите, это, можно сказать, момент истины. В конце 19 столетия - не в глубоком средневековье, прилично образованному монарху, управляющему огромной империей, считающей себя, между прочим, вполне европейской державой, - монарху говорят, что целая категория его подданных страдает, лишена элементарных прав, поставлена в невозможность нормального существования. Он в ответ - вместо хоть каких-то государственных резонов - ссылается на библейское предание.
Владимир Тольц: Вы, Оля, хотите сказать, что Александр не в состоянии обсуждать проблему в рамках реальной политики, он сразу переводит вопрос в плоскость религиозно-мифологическую. А это означает, что никаких рациональных причин притеснять часть жителей своей страны у императора не было, им двигали эмоции, предубеждение, предрассудки.
Ольга Эдельман: Причем он даже не пытался как-то их проанализировать, свериться с реальностью. Ему задают вопрос, требующий реального, прагматичного решения - потому что это проблемы социальные, экономические, юридические. Но он не желает рассматривать вопрос в этой плоскости. Он вообще не желает видеть в евреях своих современников, часть населения своей империи - для него это из библейского предания, и ничего более. Юридический вопрос о правах граждан он превращает в вопрос о легендарной вине и коллективной ответственности. В сущности, не только для русских евреев, но для всей Российской империи такая позиция самодержца означала безнадежный тупик.
Владимир Тольц: Йоханан, вы по этому поводу хотите что-то добавить?
Йоханан Петровский-Штерн: Мне кажется, эта реплика Александра Ш на полях прошения барона Гинцбурга говорит сама за себя. Александр ненавидит евреев – всех этих мелких житомирских лавочников, бердических торговцев, минских портных и жестянщиков, виленских цирюльников и извозчиков, питерских адвокатов и одесских врачей, живущих в 1880-90 годах во вверенной ему Российской империи. Почему он их ненавидит? Потому что две тысячи лет назад вся эта публика общими усилиями распяла Иисуса Христа. Но ирония здесь может быть и неуместна – Александр этой репликой обнаруживает, что в своих представлениях о евреях он руководствуется животной, злобной антииудейской легендой, от которой отказались даже такие отцы церкви, как Блаженный Августин и Фома Аквинский. Отцы церкви поняли, что злобно-мстительное отношение к евреям не соответствует самой элементарной христианской этике. Александр этого не понял.
А между тем, Государь, евреи только и мечтают о том, чтобы в них признавали добрых верноподданных своего царя. Они только молят августейшего монарха о том, чтобы рушились ограничения, создающие их обособленность и мешающие слиянию их с остальною стомиллионною массою населения.
[Александр III на полях: "Далеко бы ушли мы, если допустили бы это слияние".]
Направление деятельности правительственных лиц и учреждений сложилось под непрестанным давлением преобладающей части современной печати, которая ... ежедневно сеет вражду между национальностями вопреки прямому запрету закона, и выставляет как требование национальной политики не слитие племен и народов в общем русском море, а вытеснение отдельных племен. ...
Никто, положа руку на сердце, не скажет в настоящее время, что цели, которые преследовались дедом вашего величества, оказались на самом деле неосуществимыми. Напротив, успехи, которые достигнуты в течение 50 лет в деле слияния значительного числа еврейского населения с русским народом, не могут не быть признаны поразительными и дальнейшее следование по этому пути, именно по пути обрусения евреев, является залогом благоденствия как для евреев, так и для государства, в котором им суждено пребывать по воле провидения и истории.
[последняя фраза отчеркнута, слово "слияния" в ней подчеркнуто, на полях Александр III написал: "В чем это?"]
Ольга Эдельман: Мы не полностью читаем записку Гинцбурга. Там еще довольно много говорилось о политике, которую вели в отношении евреев отец и дед Александра III – Александр II и Николай I . Так вот, интересно, что эти страницы записки остались без каких-либо помет Александра III . Только в конце он бросил на полях реплики, из которых ясно: ни о каком слиянии евреев с основным населением империи он слышать не желал. А вот политику своих предшественников никак не прокомментировал.
Достаточно указать на то, что если 50 лет тому назад принимались насильственные меры для привлечения евреев к образованию и посещению обще-русских школ
[отчеркнуто, на полях: "И жестоко ошиблись!"]
давались льготы для привлечения их в ряды медиков, фармацевтов, техников, инженеров и т.д., то в настоящее время постоянно твердят о наплыве евреев в школы, о страстном влечении их к образованию и о том, что ими будто бы переполнены ряды лиц, получивших высшее образование; если в то время достигались самые ничтожные результаты поощрительными мерами, направленными к приучению евреев к земледелию, то в настоящее время, ввиду невозможности приобретать участки земли на своей родине, евреи десятками тысяч выселяются ежегодно в Палестину и Америку для устройства земледельческих колоний.
[На полях: "И слава Богу, если бы продолжали"]
Но неужели можно думать, что занимающая полмира Российская Империя не может вместить ничтожной горсти евреев, давая им возможность отыскивать производительным трудом средства существования, что 100 миллионное население империи действительно имеет основание опасаться нескольких миллионов людей, которые в других странах Европы слились до неузнаваемости с коренным населением и которые на пороге своей истории дали миру Священное Писание.
[Подчеркнуты слова "имеет основание опасаться", на полях: "Конечно да". Слова "до неузнаваемости" подчеркнуты, на полях восклицательный, вопросительный и еще один восклицательный знаки]
Если евреям свойственны какие-либо особые недостатки, то последние им нисколько не прирожденны, а привиты к ним их смутной многовековой историей, теми исключительными, глубоко унизительными условиями, в которые они поставлены сравнительно с остальной массой русского населения.
[фраза отчеркнута, на полях: "Как будто только в одной России"]
Ольга Эдельман: Такое впечатление, что Александр III всерьез боялся собственных подданных.
Йоханан Петровский-Штерн: Апофеоз злобствования, безграмотности и узколобой, антихристианской мстительности. Все русские цари до Александра Третьего – от Екатерины до Николая Первого и Александра Второго – считали, что следует способствовать слиянию, как они тогда называли интеграцию, евреев с основным населением. Слияние с их точки зрения было благом. Александр отвечает совершенно иначе, он говорит – евреи, вон из России. Надо сказать, отвечает в известной степени лицемерно, поскольку через того же Гинцбурга просит оказать влияние на еврейское общество и на тех евреев, кто уже собрался бежать в Палестину или через океан, чтобы, мол, не бежали. Дескать, это производит дурное впечатление в Европе. Что касается его замечания об унизительных условиях – тут надо было бы у него спросить, а кто его консультирует и что сам Александр Третий знает об условиях жизни евреев в Европе. Мое ощущение – в виду всего того, что мне об этом известно, он не знает решительно ничего. И превращает свою безграмотность в убеждение.
Владимир Тольц: Монархи, их отношение к национальному вопросу, к тем же евреям, в России были разные. Вы говорите об одном направлении от Екатерины Великой до Александра Второго, а я могу припомнить и Елизавету Петровну, продолжателем антиеврейских настроений которой оказался Александр Третий. Да только времена изменились. Кстати, и евреи тоже. И непонимание этого Александром Третьим империи, им управляемой, да и евреям, и другим национальным меньшинствам, ее населяющим, счастья, как известно, не принесло.