Программу ведет Андрей Шароградский.
Андрей Шароградский: Сегодняшний день принес очень печальную новость. В Швеции в возрасте 89 лет умер кинорежиссер Ингмар Бергман, классик послевоенного кино. В последние годы Бергман ушел из кинематографа и жил уединенно на острове Фаро. Ингмар Бергман родился в 1918 году в семье лютеранского священника, в Стокгольмском университете он изучал литературу, но уже в начале 30-х годов решил посвятить себя кино и театру. Его первый фильм «Кризис» вышел на экраны в 1946 году, к этому времени он уже поставил несколько драматических спектаклей. Две его картины 1957 года «Седьмая печать» и «Земляничная поляна», принесли ему европейскую и мировую славу, а в 1960 году он получил своего первого из четырех «Оскаров». Помимо таких шедевров, как «Седьмая печать», «Фанни и Александр», «Земляничная поляна», «Осенняя соната», «Шепоты и крики», Бергман много работал в театре, писал книги. О значении творчества Ингмара Бергмана для мирового кинематографа говорит петербургский кинокритик, главный редактор журнала «Сеанс» Любовь Аркус.
Любовь Аркус: XX век как бы кончился и мы с ним давно простились, но вот, когда сегодня я, проверяя почту, увидела эту так называемую новость, меня пронзило, извините за пошлость, такое совершеннейшее ощущение огромной личной потери, которая совершенно неотделима от сознания, что это такая глобальная, огромная, страшная потеря не просто для культуры, для кинематографа, а просто для человечества. Мне кажется, что, может быть, это как бы ощущение человека, который переходит уже границу среднего возраста, может, это пошлость, но я задумалась над тем, есть ли сейчас такие явления в культуре, которые соединяли такое ощущение. Для меня лично это сродни тому, как в начале века умирал Лев Толстой. Фигура такого огромного масштаба, совершенно планетарного, которую совершенно невозможно даже осознать, а в то же время это абсолютный факт твоей личной, частной жизни. Потому что первый просмотр «Земляничной поляны» и первый просмотр «Причастия», первый просмотр «Молчания» - это для меня такие же события частной жизни, как, например, воспоминания о выпускном вечере или когда ребенок пошел первый раз в школу. Вот это какие-то события моей частной жизни.
Для русского кино это тоже особый случай, потому что я не знаю, кто из режиссеров мирового кино оказал такое огромное, мощное влияние на нашу авторскую режиссуру. И, несмотря на то, что после «Фанни и Александр» и «Сарабанды» его фильмы не становились событиями проката, их вообще как бы не было, но само ощущение, что он живет на своем острове Фаро, что он еще жив, он что-то думает, что может он еще что-то сделает, была какая-то другая, условно говоря, в голове география кино, пока он жил. География кино и ощущение, что есть эта система координат. Я думаю, что не будет возражать ни Александр Сокуров, ни Вадим Абдрашитов, ни тем более, разумеется, Илья Авербах, например фильм «Монолог» сделан под колоссальным влиянием Бергмана, это просто видно. Я думаю, что они все с удовольствием, так сказать, это признает и даже сочтут для себя честью. Я могу сказать, что, когда Герман готовился к съемкам «Трудно быть Богом», мы вместе жили в Доме творчества в Репино. Буквально каждый день у меня в номере стоял видеомагнитофон, и он буквально каждый день пересматривал, и мы с ним все вместе с удовольствием с детьми пересматривали фильм «Молчание», фильм «Девичий источник». И он говорил, что ему нужно все снова и снова это пересматривать, потому что для него это такое вдохновение, и он лучше думает о своем новом фильме, когда он это пересматривает. Когда мы думаем о литературе XIX века, мы называем имена – Толстой, Диккенс – вершина, вот уже кино XX века, оно как бы примерно тоже уже существует в таких…
Я эту новость узнала из mail . ru , там она озаглавлена такой формулировкой «скончался известный шведский режиссер Ингмар Бергман». С одной стороны, мы живем, по-моему, в мире, где, так сказать, словам уже нет цены и поэтому слово «великий» как бы употребляется направо и налево. А с другой стороны, в данном случае, конкретном, это дико неуместно, потому что ни какой не известный, а величайший и выдающийся, и никакой не шведский, а мировой. Это явление совершенно мировой культуры. Это вот полная как бы в нашем информационном пространстве, полная путаница в приоритетах и в системе ценностей, полное непонимание иерархии ценностей. Потому что «известный шведский режиссер», что называется, совершенно некорректная формулировка.