Карэн Агамиров: У нас в гостях заместитель председателя Комитета Совета Федерации по экономической политике, предпринимательству и собственности, член комиссии Совета Федерации по контролю за обеспечением деятельности Совета Федерации, представитель от законодательного органа государственной власти республики Карелия Владимир Федоров.
Вопросы ему задают журналисты: независимый арабский журналист Хайсам Бадерхан и корреспондент журнала « Russia Profile » Дмитрий Бабич.
В начале, по традиции, краткая биография гостя нашей передачи. Владимир Александрович Федоров родился 10 сентября 1946 года в Петрозаводске. В 1970 году окончил Ленинградский инженерно-строительный институт, но пошел не в прорабы, а в органы внутренних дел. И кирпичик за кирпичиком отстроил начала фундамент, а затем и саму судьбу талантливого и трудолюбивого человека. От старшего инженера отдела ГАИ МВД Карельской автономной республики, заместителя министра республиканского МВД до начальника Главного управления ГИБДД страны. На лесах главного гаишника Владимир Александрович прочно удерживался рекордных 12 лет, с 1990 по 2003 год. Зачехлив мундир, Владимир Федоров идет в политику, и в 2003 году становится членом Совета Федерации от законодательного собрания своей родной Республики Карелия. Хобби Федорова – коллекционирование значков, марок и календариков по автомобильной тематике. Он автор бестселлера «ГАИ в знаках и жетонах с 1936 года по наши дни». Женат. Сын руководит фирмой, связанной с воздухоплаванием. Две внучки и внук.
Дополнения есть, Владимир Александрович, к биографии?
Владимир Федоров: Нет, все абсолютно правильно.
Карэн Агамиров: Тогда начинаем нашу передачу. Дмитрий Бабич, пожалуйста, ваш вопрос?
Дмитрий Бабич: У меня вопрос связан с личными впечатлениями. Поскольку вы все-таки долгое время были связаны с дорожным движением…
Владимир Федоров: Можно сказать, всю жизнь.
Дмитрий Бабич: … да, недавно я ездил в Польшу и видел такую сцену. Мужчина, хорошо одетый, но не роскошно, подходил к пешеходному переходу, и машины как-то слишком быстро приближались к этому переходу. И мужчина повернулся к этим машинам и погрозил им пальцем. Машины остановились, он перешел. И у меня возникло такое чувство хорошей зависти к этому человеку. Все-таки польское общество во многом похоже на наше, но некоторые вещи у них все-таки работают по-другому. Вот он как пешеход чувствовал себя хозяином на дороге, и он грозил автомобилистам. У нас в России как-то всегда автоматически считается, что раз человек на машине, значит, он лучше, чем тот, кто идет на своих двух ногах. Вот вопрос такой: как вы думаете, когда-нибудь мы сможем погрозить пальцем автомобилисту, мы, переходы?
Владимир Федоров: Я думаю, что, во-первых, грозить пальцем не надо. Надо просто соблюдать правила дорожного движения, которые, кстати, не очень сильно отличаются от польских. Приезжайте в мой родной Петрозаводск, там даже пальцем грозить не надо. Если вы вступите на пешеходный переход обозначенный, все автомобилисты остановятся и вас пропустят. Можете смеяться, но это факт, многие мне не верят. Такая же ситуация, я знаю, в Тольятти. То есть там, где Госавтоинспекция следит за тем, как водители соблюдают правила дорожного движения, да и сами автомобилисты проникнуты заботой о тех участниках движения, кто наиболее беспомощен на дороге, я имею в виду пешеходов, - там есть и порядок. К сожалению, и те даже поправки, которые внесены сегодня, на мой взгляд, слишком мягко относятся к водителям, которые не пропускают пешеходов. Хотя надо отметить, что в этих поправках, которые вступят в силу часть – через 10 дней, так как президент только подписал этот закон, часть – с 1 января, часть – аж с 1 июля следующего года, во всяком случае езда по тротуарам там караться будет достаточно жестко – 2 тысячи рублей штраф. А вот непропуск пешеходов – к сожалению, по-прежнему очень мягко относятся. Поэтому я думаю, что мы с вами доживем, но для этого надо, чтобы все-таки и дорожно-патрульная служба поработала, чтобы и уважаемые журналисты (спасибо за вопрос) вспомнили опыт не только Польши. Еще раз говорю, приезжайте в Петрозаводск и посмотрите, как там уважительно относятся водители к пешеходам.
Карэн Агамиров: Я могу это засвидетельствовать. В свое время я был там, это был лет 8, наверное, назад, и действительно, пропускали. Я помню, переходил очень широкую, большую улицу, я один был – и меня все пропустили, встали, и я прошел совершенно спокойно. Пока я не прошел, все – и грузовики, и легковые автомобили – стояли. Но таких регионов мало все-таки довольно.
Владимир Федоров: Мало, но здесь надо заниматься с водителями. В свое время я делал анализ в том же Петрозаводске, и где-то 50 процентов попавших под машину пешеходов являлись сами водителями.
Карэн Агамиров: О чем-то да говорит…
Хайсам Бадерхан: Знаете, есть такая поговорка или принято так говорить: в России нет дорог, а есть направления. Вот когда действительно дороги в какой-то мере улучшатся? Сколько постановлений, сколько указаний, ну, не срабатывает ничего! Даже чтобы заплатить штраф по квитанции, еще мне надо стоять в очереди, куча проблем создается, вместо того чтобы более мягко это все сделать. И эти гаишники, которые стоят на улице, сколько они в день отдают начальнику процентов?
Владимир Федоров: Вы столько вопросов задали сразу. Во-первых, когда в России появятся дороги? Наверное, тогда, когда все-таки мы поумнеем. Потому что, вы знаете русскую поговорку, Россия славится дураками и дорогами. Президент уже неоднократно обращал внимание на то, чтобы изменить порядок финансирования дорожной отрасли. Стыдно, но мы действительно по сравнению даже с 2000 годом сегодня финансируем наших дорожников в три раза меньше, чем было в 2000 году. Поэтому сейчас ожидать того, что дороги сразу станут лучше, направления приобретут вид настоящих дорог, конечно, не нужно. Кстати, Совет Федерации, наш комитет, в том числе, именно не отдельные господа-сенаторы, а именно весь Совет Федерации на своем заседании полтора года назад принял законодательную инициативу и направил ее в Думу – о воссоздании дорожных фондов. По крайней мере, хотя бы в субъектах Федерации, чтобы деньги все-таки на дороги шли абсолютно, как финансисты называют, «крашеные», чтобы ни один губернатор не мог эти деньги пустить на другие цели. Обсуждение этот закон пока не проходит. Последняя встреча, я знаю, была Сергея Михайловича Миронова с главой правительства нашего, и все-таки речь о финансировании будет продолжена в дальнейшем. На мой взгляд, пока мы не вернемся к дорожным фондам, конкретно к целевым деньгам, в том числе чтобы туда же шли деньги и от штрафов, ничего не будет.
Второй вопрос – по штрафам. Вы абсолютно правы, это, честно говоря, только в России, когда человек, совершивший нарушение и желающий оплатить штраф государству, вынужден сегодня терять два-три дня иногда для того, чтобы заплатить этот штраф в 50 рублей. У меня есть такие примеры. Более того, когда человек идет платить штраф, для того чтобы заполнить квитанцию саму, вынужден еще 20 рублей платить в банке за помощь, чтобы ему заполнили с огромным количеством цифр квитанцию. Я знаю, что один помощник господина Кудрина пытался заплатить штраф через Сбербанк, и ему так это и не удалось. А потом еще на сегодняшний день человек должен взять эту квитанцию, отнести ее назад в то подразделение ГАИ, которое его оштрафовало, или направить туда. У нас передвигающихся по нашей стране граждан становится все больше и больше. А если это суд оштрафовал, то надо сначала в суд отнести, потом еще в подразделение ГАИ. Правда, эта норма убрана законом, который только что подписал президент. То есть, конечно, мы просто издеваемся над теми людьми, которых оштрафовали. Поэтому и возникает желание гражданина дать на месте, рассчитаться не с государством, а с инспектором, это как бы одна из основ взяточничества на дорогах.
Карэн Агамиров: Особенно если это в Подмосковье где-то, над приезжать потом…
Владимир Федоров: И не только Подмосковья. Вот я, житель Карелии, нарушил по дороге из Москвы, и что же, я побегу назад в Новгород? Конечно, нет.
И последний вопрос, сколько носят… Честно скажу, я все-таки работал и в низовых подразделениях, и наверху, но не доносили. Я всегда вспоминаю Задорнова, его юмореску, что у нас один человек не берет – это президент: не доносят, потому что охрана большая. Но, во всяком случае, таких примеров за мою бытность начальником было два, когда действительно руководители среднего, низового звена обязывали подчиненных приносить им какую-то мзду после работы. В основном, к сожалению, это все делалось на постах так называемых, и вот это беда нашего ГАИ, нашего МВД, на мой взгляд, - чрезмерное увлечение постовой службой. То есть дорожно-патрульная служба превратилась в дорожно-постовую. Во многих странах вы не увидите постов, а мы под предлогом борьбы с терроризмом создали огромное количество этих клетушек, где-то это уже более цивилизованные посты, с видеонаблюдением и так далее, но в конечном итоге мы ушли с дороги, и дорожно-патрульной службы у нас практически не стало.
Карэн Агамиров: На Северном Кавказе они вообще превратились в таможенников даже. То есть, досмотр грузов…
Владимир Федоров: Если говорить о Северном Кавказе, то Владимир Владимирович Путин, когда возглавил правительство, подписал по нашей просьбе, когда Сергей Владимирович Степашин руководил МВД, постановление о ликвидации этих постов, особенно дагестанские и вообще северокавказские. Потому что там на дорогу выходили все. Не знаю, как сейчас, давно там не ездил по дорогам, но тогда были и посты прокуратуры, и фитоконтроля, и всякие-всякие контролеры. Поэтому, конечно, от этого надо избавляться, и хозяин на дороге должен быть один – дорожник, контролер должен быть один – дорожно-патрульная служба. И чем меньше будет постов, тем меньше будет возможностей обдирать человека, особенно занимающегося профессиональной работой на дороге. Возьмем пример с международными перевозками. Въезжает любой перевозчик из любой страны к нам, на въезде замеряют габариты и прочее. Ну, зачем их мерить дальше по дороге? Я понимаю, может давление в шинах измениться, плюс-минус 10 сантиметров может играть по высоте, но никак не по ширине. Тем не менее, почти на каждом посту – линейка, давай мерить снова габариты, весовой контроль и так далее. Впустили в страну – и все.
Карэн Агамиров: А как от этого отучить?
Владимир Федоров: На мой взгляд, элементарно отучать. Для этого надо, чтобы уважаемые руководители, особенно среднего звена, работали вместе с подчиненными и знали, что они делают на дороге, а не просто отпускали на откуп на пост, и давай чтобы с этого поста… Даже дело не в деньгах, а как у Высоцкого – два-три нарушителя. Как это так, отработали 8 часов – и ни одного нарушителя не видели? То есть вот этот план по количеству выявленных нарушений еще и в мою бытность был запрещен, но я так чувствую, что кое-где это возвращается на круги своя, к сожалению. Так легче, конечно, оценивать работу подчиненного: снял 10 пьяных – молодец, вот тебе медаль. А, с другой стороны, что это за пьяные – надо тоже разбираться, где он их нашел.
Карэн Агамиров: Здесь я выезжал на кольцо в сторону севера на дачу, в субботу, остановил меня младший лейтенант, проверяют документы, все проверил и говорит: «Можете ехать». Я говорю: «Вы знаете, у нас будет на Радио Свобода Федоров выступать. Что бы вы хотели его спросить как сотрудник ГАИ?» Младший лейтенант, только начал недавно, видно, службу свою. Он так сразу задумался, а потом говорит: «Вы знаете, что спросите… Нет, нет, подождите… Нет, я бы его наедине… Наедине я бы ему столько вопросов бы задал!» Я думаю, все-таки главный, основной вопрос – это беда всей России – это заработная плата. Видимо, вышестоящее начальство как бы абстрагируется, вы говорите. Они говорят: «Ну, слушай, у тебя такая зарплата…»
Владимир Федоров: Я говорил о среднем звене.
Карэн Агамиров: О среднем да – «ты уж там добирай», потому что заработная плата и у них же, в общем-то, позорно нищенская, у сотрудников ГАИ.
Владимир Федоров: Не только. Ведь ГАИ нельзя отрывать от милиции. Я недавно вернулся из Карелии, и в Карелии министр внутренних дел получает 25 тысяч рублей.
Карэн Агамиров: Министр?
Владимир Федоров: Министр, это самая высшая должность в Карелии. А следователь прокуратуры, пришедший со студенческой скамьи только работать в прокуратуру, получает 27 тысяч рублей. Вот вам разница. Контрактник на границе 30 тысяч получает в первый год службы. Поэтому, конечно, сегодня руководство МВД и, я думаю, президенту и правительству надо думать о том, что вот эту «низко павшую» милицию все-таки над поднять в зарплате, и тогда люди пойдут. И второй момент, конечно, службу ГАИ (кстати, такой указ перед моим уходом подписал Борис Вячеславович Грызлов) надо делать офицерской. Потому что сегодня руководство ГАИ, руководство органов внутренних дел вынуждено брать мальчиков с улицы. В принципе, в мире эта служба все-таки подразумевает не только знание юриспруденции, техники, но и умение общаться с людьми, а это дается, извините меня, еще и жизненным опытом. Поэтому такое решение было принято, но оно не доведено до конца. И те сотрудники, которые хорошо служат, конечно, пойду за офицерскими погонами в любую другую службу, но не останутся свистеть в свисток и махать палочкой.
Карэн Агамиров: Где больше платят опять же, да?
Владимир Федоров: Больше платят и престижа больше. Вы извините, но все-таки для мужчины, который пришел служить, офицерские погоны – это тоже определенного рода стимул для службы. Вот это, к сожалению, пока до конца не удалось. Причем белорусы подхватили этот опыт, я знаю, просто сделали эту службу офицерской целиком. Да, у них сегодня некомплект процентов 20, но, тем не менее, за счет этого некомплекта можно, кстати, и зарплату повышать. «Лучше меньше да лучше» - так говорили классики. Правда, они сегодня не сильно цитируются, тем не менее.
Дмитрий Бабич: Хочу, кстати, засвидетельствовать, что в Белоруссии тоже пропускают пешеходов. Сами белорусы это объясняют тем, что вроде бы принято очень жесткое законодательство: при любом наезде на пешехода в районе пешеходного перехода виноват водитель. Но хотелось бы такой задать вопрос. Всякий раз, когда мы обсуждаем какие-то законы, правила, инструкции, все упирается обычно в человека, который их исполняет. И с милицией это классическая проблема. Даже по внешнему виду, как изменился за последние годы внешний вид милиционеров, видно, что это люди не спортивные, многие из них, видно, что человек толстый, не следит за своим здоровьем, не занимается спортом. Ведет себя не как солдат, а руки в карманах, подходит вальяжно. То есть, многие люди, в том числе и я, думая, что произошло, почему так получается, одна из версий, которую мне приходилось слышать: сейчас молодых мальчиков берут с улицы, но только тех, кто отслужил в армии, а армия у нас за последние 10 лет стала, как говорит наш бывший министр обороны Сергей Иванов, рабоче-крестьянской. То есть если ты попал в армию, значит, ты, скорее всего, из бедной семьи, с не очень хорошим образованием, и вообще, служат у нас низшие вот эти 15 процентов. Так, может быть, брать в милицию тех, кто в армии не служил, но более подтянутых, надежных и каких-то более солдатского вида людей, скажем так?
Владимир Федоров: Вы, в общем-то, абсолютно правы. Одна из версий абсолютно правильная ваша, обучение в армии эти люди проходят слабенькое. Но второе я бы отметил. Ведь в последнее время, к сожалению, сотрудникам, особенно Госавтоинспекции, патрульно-постовой службы приходится служить, как говорили в мою бытность, «через день – на ремень». Все эти операции «Вихрь», «Антитеррор» и так далее. То есть господа командиры абсолютно не занимаются с людьми. Хотя по распорядку дня, недели должно быть и обучение человека, должна быть и физкультура соответствующая, должна быть и диспансеризация. Тем не менее, сегодня этим, к сожалению, никто не занимается. Потому что работают по 12 часов в сутки, сутки через сутки. Поэтому вы здесь абсолютно правы, что, конечно, заниматься здоровьем этих людей, в том числе и физическим здоровьем, обязательно надо. И ГАИ сегодня, к сожалению, самая болеющая служба. Есть медицинские исследования, сегодня сотрудники дорожно-патрульной службы болеют в 3-4 раза чаще и тяжелее, чем сотрудники других служб милиции.
Дмитрий Бабич: Не могу удержаться от язвительного вопроса. А что, ожирение, диабет, какие болезни?
Владимир Федоров: И ожирение…
Карэн Агамиров: Варикозное расширение, кстати.
Владимир Федоров: Вы постойте 12 часов – и посмотрим, будет ли у вас физиономия красная. Приходилось мне стоять, честно говоря, и часов через 5-6 уже шинель кажется такой тяжелой, аж плечи болят.
Карэн Агамиров: И ноги, варикозное расширение вен, серьезная болезнь, кстати.
Владимир Федоров: И варикозная болезнь, и органы дыхания. Но я-то к тому, что, конечно, надо выделять время и заниматься с этими людьми: заниматься спортом, заниматься восстановлением их здоровья. Но у отцов-командиров не находится для этого просто времени. Им надо затыкать дыры, им надо выставлять на эти же посты этих людей, которых потом будут обвинять: как же так, недосмотрели, провезли… А методом «тыка» при сегодняшней интенсивности, при сегодняшнем количестве машин, конечно, на посту ничего не сделаешь. Поэтому я всегда был сторонник и им остаюсь, что чем меньше этих постов, тем лучше. У нас до стыдобы иногда доходит. Мне никогда не забыть, по-моему, эти два поста так и стоят между Чувашией и Марий-Эл, с одной стороны Волги и с другой стороны Волги – два поста смотрят друг на друга, как в той песне.
Карэн Агамиров: Владимир Александрович, а почему все-таки вы закончили инженерно-строительный институт, а стали сотрудником ГАИ?
Владимир Федоров: Вы биографию прочитали, и я, когда слушал, даже улыбнулся. Когда я работал заместителем начальника ГАИ лет пять, меня пригласил замминистра по кадрам и сказал: «Хватит тебе сидеть в замах, давай в начальники, давай начальником ОКСа. Мне тогда пришлось признаться, что институт-то инженерно-строительный, а специальность – автомобильный транспорт, то есть «живого» кирпича я, честно говоря, в руках никогда не держал.
Карэн Агамиров: Это я образно…
Владимир Федоров: Я понимаю, но поэтому и говорю, специальность – чисто автомобильная. В Питере одновременно с Московским автодорожным и харьковским институтом был создан в 1936 году Ленинградский автодорожный институт, потом его ликвидировали, а в 1960 году вместо создания института (кстати, сегодня это Санкт-Петербургский автодорожный институт) сделали большой факультет механико-автодорожный в ЛИСИ. Поэтому и получается, что, в принципе, я не изменял, так сказать, своей профессии. Я закончил и техникум вначале автодорожный, потом институт по автомобильному транспорту, а потом уже волею судьбы пришлось заканчивать и академию.
Карэн Агамиров: И о судьбе своей не жалеете?
Владимир Федоров: Нисколько.
Карэн Агамиров: Наши вопросы пока касались автомобильной тематики, но Владимир Александрович Федоров – заместитель председателя профильного Комитета по экономической политике, предпринимательству и собственности. Но еще хочется один вопрос по автомобилям задать. Беда России – это пьяные водители. Вы выступаете за введение уголовной ответственности за вождение автомобиля…
Владимир Федоров: Нет. Я из той республики, в которой издревле исправляли уголовных преступников, еще с Петра Первого и так далее, поэтому я не сторонник того, чтобы вводить уголовное наказание и плодить у нас лиц, которые получат штамп в своей биографии, что он преследовался по уголовной статье, с соответствующими ограничениями потом на право выбора профессии и прочее. Я за жесткое отношение к этом вопросе, и в первой части мы говорили, что президент подписал изменения Административного кодекса, и очень рад, что прошла моя поправка об увеличении срока лишения прав за управление в нетрезвом состоянии, если это совершено повторно, до трех лет. Но с другой стороны, я за культуру питейства, как говорили во времена Горбачева, но, слава богу, мы приняли уровень алкоголя в крови. Я говорил впервой части, что часто сотрудники ГАИ просто делают «пьяных», и мы сами своей статистикой делаем себя самой пьяной страной. Конечно, здесь нужен объективный подход к состоянию гражданина. До сих пор его не было, но с введением этой поправки – 0,3 промилле, я уверен, что он появится и сам подход будет изменен.
Карэн Агамиров: Это примерно две бутылки пива, да?
Владимир Федоров: Вы помните, наверное, Омара Хайяма, не буду его цитировать, но все зависит от структуры, от личности, когда, с кем и где. Ваш покорный слуга, например, в Бельгии в полиции выпил по три бокала пива, и потом прошли тестирование – 0,12 промилле. На мою комплекцию… Когда во Франции было 0,8, французский полицейский в обед от французского государства получал бутылку вина, выпивал ее за обедом, садился на мотоцикл. Я попробовал – 0,6 промилле. Поэтому слава богу, что появляются критерии, появляется возможность купить алкотестер и проверить себя. И я думаю, что это будет правильнее, нежели сегодня «нулевая пьянка», которая введена в 1985 году, после пресловутой борьбы с пьянством. Иногда противники мои (за это я бился десяток лет), ваши коллеги, в ГАИ России говорят, что я ратую за пьянство за рулем. Я не ратую за пьянство за рулем. Я ратую за абсолютно объективный подход к человеку за рулем. Когда в 1990 году создавалось МВД России, ГАИ России, каждое четвертое происшествие в России было связано с пьяным водителем. Сегодня это только 10 процентов. Хотя сегодня спиртное можно купить где угодно и в любое время. Поэтому я считаю, что здесь шаг вперед, это возможность применения приборной базы, и надеюсь, что это тоже послужит внутреннему ограничению человека, если оно у него есть.
Карэн Агамиров: А в пьяном виде повторное до трех лет – вы считаете, этого достаточно?
Владимир Федоров: Понимаете, что такое достаточно или недостаточно? Я считаю, что на этом этапе достаточно, и более того, я был автором поправок, которые приняты в 2004 году, когда ликвидировали штрафы. То есть сегодня управление в нетрезвом состоянии по российским законам – от 1,6 до 2 лет, и все. Но жизнь показала, что наши уважаемые суды (а судьи – женщины в основном у нас) не судят. 40 процентов пьяных водителей вообще уходят от ответственности, то есть ГАИ задерживает миллион, и из миллиона 600 тысяч лишаются, 400 тысяч просто без всякого наказания уходят. Поэтому я все-таки за то, чтобы построение этого наказания было за первые какие-то нарушения, за первые провинности чтобы была все-таки вилка или штраф, или уже лишение, может быть, небольшое…
Карэн Агамиров: Но штраф серьезный.
Владимир Федоров: Штраф очень должен быть серьезный, то есть максимальный, который возможен у нас. За второе – непременно лишение. За третье и более – вплоть до, как и сегодня, административный арест и так далее. Причем, может быть, сделать так, как в некоторых странах, в частности в Литве, уже коль принята у нас норма алкоголя в крови – 0,3, уже строить законодательство так, что у кого-то больше единицы, кто уже в мертвецки пьяном состоянии, больше лишать и серьезнее наказывать. А пока, еще раз повторяю, 40 процентов просто уходят от ответственности.
Карэн Агамиров: В Германии, кажется, за второе, третье появление в нетрезвом виде – пожизненное лишение прав.
Владимир Федоров: И не только в Германии. В Дании и так далее. Но практически во всех странах существует норма, в той же Дании, например, есть приказ королевы Маргарет о том, что гражданин Дании, лишенный пожизненно прав, через пять лет имеет право обратиться в суд с просьбой о восстановлении этого права. Я вносил такую, кстати, поправку и в нынешний закон, она не прошла. Но я считаю, что здесь тоже нельзя ставить клеймо на всю оставшуюся жизнь человека. Еще раз говорю, жесткость должна все-таки сочетаться с неотвратимостью – вот это будет, на мой взгляд, правильно.
Хайсам Бадерхан: Вы говорили о том, что министр получает 25 тысяч. Конечно, это очень мало, и деньги играют большую роль, да. Но я не думаю, что надо так ставить вопрос, что деньги решают все вопросы. Если даже увеличивать зарплату, пусть будет 40 тысяч, но человек привыкает, один-два месяца получит… Как у нас на работе – хорошая вроде бы зарплата, но люди привыкают к этому и опять хотят больше. Может быть, другой подход нужен, вопрос не столько в деньгах, а сколько в какой-то национальной политике?
Владимир Федоров: Нет, мы не говорили, что только в деньгах. Но в первую очередь это все-таки политика соотношения между правоохранительными структурами, она должна быть выдержана. Не может одна правоохранительная структура получать в два-три раза больше, чем сотрудники другой. Поэтому и наблюдается, что люди перебегают из одной структуры в другую. Это одно. Второе, конечно, надо повышать авторитет службы, а он повышается, естественно, за счет того, что на эту службу надо брать образованных людей. Если говорить о ГАИ, ведь в советское время на территории России было три учебных заведения: Саратовская средняя школа, Краснодарская средняя школа и Орловская высшая школа милиции. Сегодня нет ни одной. А ведь человека действительно надо готовить к этой серьезной и сложной работе. Мы уже говорили об офицерских званиях, чтобы люди дорожили своей работой. Конечно, здесь определенную роль должны сыграть и вы, уважаемые журналисты. Я не вспоминаю времена Николая Анисимовича Щелокова, во всяком случае, когда показывали с великим Жаровым кино об Анискине, действительно, и сегодня есть эти Анискины, но о них же никто не знает. Зато все знают об «оборотнях». Работников ГАИ, на мой взгляд, сегодня спустили примерно на уровень Афони, сантехника в советское время. Конечно, не деньгами едиными, но в конечном итоге сегодня деньги тоже многое определяют. И конечно, пускать «на прокорм» на дорогу – это не самый лучший выход, к сожалению. Хотя во времена Петра Первого официально чиновника «на прокорм» пускали.
Дмитрий Бабич: Немножко отойдем все-таки от автомобильной тематики. В Карелии мои знакомые часто мне говорят, женщины, что они часто остаются одни, потому что мужчины практически, как они мне объясняли, сейчас живут в лесу. То есть многие леспромхозы, там же рыба есть… В маленьких городах не стало работы, и люди просто многие перешли на такой натуральный, естественный прокорм. Поэтому когда, например, произошли события в Кондопоге, я не удивился, потому что я понял так, что там, помимо беззакония и преступности, наверное, сыграл еще какую-то роль и тот элемент, что люди просто бедно живут. Скажите, пожалуйста, как сейчас меняется экономическая ситуация в Карелии? И, как вы думаете, что нужно сделать, чтобы такие вещи, как Кондопога, не повторялись.
Владимир Федоров: Если говорить о Кондопоге, у меня все-таки свое мнение. У меня по линии матери все из этого района, Кондопожского, и Кондопогу я знаю достаточно хорошо. Как раз это один из немногих городов Карелии, где люди живут хорошо. Извините, но за последние 10 лет там построен ледовый стадион, чего нет в Петрозаводске. Там реконструирован Дом культуры, но такой Дом культуры, что там есть органный зал и так далее, чего тоже и в Петрозаводске, и на северо-западе ни в одном городе, ни в Мурманске, ни в Архангельске нет. То есть там очень сильный хозяин, руководитель целлюлозно-бумажного комбината, который и в советское время работал хорошо. Там, по-моему, все-таки просмотрели проявление лишних людей, преступности. Там есть люди, которым нечем заняться, их никто на работу не берет. Город очень централизованный, этот комбинат скупил, предположим, весь городской транспорт, автохозяйство там 700 единиц, он скупил два близлежащих леспромхоза, сделал там рыбоводческое хозяйство. То есть там, если тебя выкинули из этой системы, некуда пойти работать. Беда как раз города, что не создавали рабочих мест. В том числе, насколько я знаю, сейчас даже проходят демонстрации, есть желание у некоторых бизнесменов построить в Кондопоге большой центр торговый, и идет демонстраций: как же так, вы нас лишите тысяч рабочих мест на тех же рынках. Хотя, в общем-то, карелы на рынках, честно говоря, торговать не умеют, да и не пойдут. Поэтому здесь проблема несколько другая.
Если говорить о создании рабочих мест, конечно, сложно идет эта ситуация в Карелии. Действительно, на месте бывших лесоразработок сегодня заняться особо нечем. Маленький пример: в советское время, если ликвидировали леспромхоз, вырубили, будем так говорить, весь лесофонд, обычно делали там хороший зверосовхоз. Было 30 с лишним зверосовхозов, сегодня их осталось два, потому что для зверей тоже нужна пища, нужно этим заниматься, но, к сожалению, этим сегодня не занимаются. Поэтому задача – создание рабочих мест.
Месяц, наверное, назад министерство господина Яковлева рассматривало предложения Республики Карелия по экономическому развитию до 2020 года. Большое было совещание с участием представителей всех министерство и ведомств России. И, в общем-то, концепция развития принята, и я надеюсь, что в 2008 году на заседании правительства России она будет рассмотрена, может быть, даже в первом полугодии, и будет утверждена. В том числе, надо заниматься туризмом. И, естественно, лесофонд есть, лесосека. Правда, вопросов там тоже много, но, тем не менее, есть там точки приложения труда. Единственное, конечно, надо вкладывать деньги, надо инвестировать, потому что ближний лес уже взят, он уже вырублен. Надо строить дороги, надо делать лесную инфраструктуру. И третье направление – это камень. Не только ценные породы, но и самые простые гранитные породы, щебенка – это тоже направление, которое востребовано сегодня в России и за рубежом, и этим тоже надо заниматься. Не знаю, в принципе, поддержка есть со стороны Министерства транспорта, хорошая идея (и она довольно давно возникла, где-то лет 7-8 назад) – о строительстве через Карелию дороги, которая бы связывала финскую границу России и направление уральское, то есть Пермь, Сыктывкар, Архангельск. Это значительно, более чем на тысячу километров уменьшало бы пробег. И вполне то, что производится на Урале, могло бы попадать в Европу со значительно меньшими издержками. Такая концепция есть, деньги выделены, проектирование идет. И я считаю, что это тоже вдохнуло бы определенное направление приложения человеческих сил в Республике Карелия.
Карэн Агамиров: Скажите, пожалуйста, Владимир Александрович, вы хорошо знаете жизнь людей, вы заместитель председателя Комитета по экономической политике, предпринимательству и собственности, как вы относитесь к бодрым заявлениям руководителей, первых лиц государства о том, что в России улучшилась значительно экономическая ситуация, что в России серьезно поднялся жизненный уровень людей?
Владимир Федоров: С точки зрения макроэкономики это действительно так, это признают и наши зарубежные партнеры. Но, к сожалению, есть и провалы. Далеко ходить не надо, не надо ехать даже и в родную Карелию, давайте мы отъедем 100 километров от Москвы и увидим, что целый ряд поселков сегодня просто-напросто погибают. Поэтому извините, но я все равно сворачиваю на свою дорогу, и на мой взгляд, пока в России не будет обеспечено транспортно сообщение, так и буду наши поселки, наши деревни умирать. Сегодня считается, что у нас в России порядка 50 тысяч населенных пунктов не имеют ни связи, ни дорог. А как там жить людям? Вот там и живут те бабушки, те деды, которые остались, в основном бабушки, к сожалению. Поэтому я в нашем комитете не занимаюсь всем комплексом вопросов экономики. Я веду, в конечном итоге, все равно тему транспорта, и я все равно как-то ближе к этой теме. Тем более что сегодня есть о чем говорить. И слава богу, появился проект закона об автомобильных дорогах в России, только сегодня я с первым заместителем председателя нашего комитета, господин Гусевым Владимиром Кузьмичом подписал свои поправки в этот закон. Появился наконец-то устав автомобильного транспорта, появился, я имею в виду, в плане законодательной инициативы, и работают с ним после первого чтения в Государственной Думе. Поэтому здесь, честно говоря, работа хватает. Да и второе, сейчас сам я являюсь главой рабочей группы, которая делает… Ну, концепцию мы уже сделали, будем пытаться сам закон – Закон о дорожном движении в России. То есть сейчас получилось, что у нас дорожно-транспортная составляющая сейчас находится абсолютно вне правового поля. У нас нет ни одного закона, который бы работу транспорта как-то нормировал.
Карэн Агамиров: Нужен еще один национальный проект «Дороги».
Владимир Федоров: Я считаю, да. Но в первую очередь нужно для начала хотя бы то, о чем мы говорили в первой части, восстановить дорожные фонды и целевое использование тех пусть небольших, но денег, которые выделяются на эти цели.
Карэн Агамиров: Одну из передач мы делали в программе «Человек имеет право» - «Право на честность в политике. Не считаете ли вы, что все-таки руководителям страны надо быть более честным с народом и более открыто говорить об этих провалах – о нищете, о плохой ситуации в здравоохранении, о серьезных провалах в реализации проекта «Образование» и так далее?
Владимир Федоров: Я согласен с вами с одной стороны. Но с другой стороны, говорить надо, но надо и исправлять. И в то же время меня всегда возмущает позиция наших средств массовой информации, когда мы начинаем с чернухи – там рухнуло, там упало, там плохо, там одни провалы. И в то же время у нас есть что показать, и об этом тоже надо говорить, чтобы к чему-то стремиться. А у нас, действительно, в последнее время, на мой взгляд (я, к сожалению, очень мало смотрю телевизор, в основном новостные программы), все плохо, хотя на самом деле в той же Карелии открыли прекрасную больницу, и местное телевидение сняло сюжет. И вы что думаете, прошло это на родном телевидении? Буквально в пять часов, в несмотрибельное время полсекунды, вот и все.
Карэн Агамиров: А если бы там что-нибудь случилось, да…
Владимир Федоров: Кондопогу показывали во всех видах, и будут показывать еще очень долго.
Хайсам Бадерхан: Действительно, в России экономическая ситуация улучшилась, и это заметно. Но недавно у нас была встреча с бизнесменами малого и среднего бизнеса, и они говорили о том, что развитие промышленности в России тормозится, это направление хромает очень сильно, особенно малый бизнес и средний бизнес. И еще монополии очень сильно влияют. Конечно, надо улучшить качество рынка, но на самом деле и политика здесь хромает, в сфере малого бизнеса.
Владимир Федоров: Я с вами согласен. И то, что сегодня малый и средний бизнес надо вытаскивать из этой помойки, где он сидит, это явно. Мы его породили, помните, конец 80-х, кооперация и все, но сегодня столько запретительных мер, которые просто не дают развивать малому и среднему бизнесу. И честно говоря, у меня, например, вызывает вопросы воссоздание снова гигантских монополий, нужны они, не нужны… На мой взгляд, даже в годы войны у нас в стране работали более 10 конструкторских бюро по самолетостроению, и в результате наши самолеты стали лучшими в мире, что они продемонстрировали на полях сражений. Сегодня мы создаем гигантскую корпорацию, а будет с кем соревноваться? С американцами? Слишком далеко. Поэтому я здесь целиком согласен. И наш комитет, кстати, довольно активно работает, и председатель нашего комитета господин Оганян очень активно работает и с «Опорой», господином Борисовым, это объединенные предприниматели малого бизнеса. И Сергей Михайлович Миронов этой теме тоже уделяет внимание, существует целая комиссия при председателе Совета Федерации.
Карэн Агамиров: Еще масса вопросов намечена, но скажите, почему в Санкт-Петербурге такие беды со знаками? Например, только что приехали оттуда наши сотрудники, и на кольце там вообще нет практически никаких знаков. В городе нет предупреждения, что через 100 метров будет поворот. То есть человек приезжает из Москвы в Питер, и совершенно…
Владимир Федоров: Я, честно говоря, не знаю, чем это объяснить. В общем-то, сегодня, как в советское время говорили, напряженки в этом отношении нет, были бы деньги. Кстати, одна из поправок, которую сегодня мы с господином Гусевым подписали, она касается того, что в обязательном порядке у дорожников должен быть проект обстановки пути. То есть, делается реконструкция или ремонт дороги – и одновременно делается на эксплуатацию и расстановка вот этих знаков. Здесь только безалаберностью и, наверное, попустительством где-то Госавтоинспекции можно объяснить то, что нет знаков в Санкт-Петербурге.
Карэн Агамиров: И женщины просили спросить. Введение обязательных детских сидений до 14 лет в автомобилях – как на российскую машину можно установить детское сидение? Невозможно установить практически. Они и дорогие. Нужна ли такая мера?
Владимир Федоров: Конечно, нужна. У нас треть погибших детей – это дети в машинах, то есть абсолютно безвинные. Мы говорим, что надо учить их правилам движения. Треть погибших! Вот у меня трое внуков, и как только рождался следующий или следующая – обязательно покупалось. И, кстати, устанавливали и на «семерке», на «Жигулях».
Карэн Агамиров: Можно, да?
Владимир Федоров: Можно, конечно. Да, сиденье довольно дорогое, но жизнь ребенка дороже.
Карэн Агамиров: Дорогие друзья, масса вопросов еще, но нам надо завершать нашу передачу. Как обычно, подводим итоги беседы с Владимиром Александровичем Федоровым. Дмитрий Бабич…
Дмитрий Бабич: Мне было приятно послушать мнение профессионала, специалиста. И еще раз подтверждается существующий в обществе стереотип, что старые милиционеры все-таки иногда бывают лучше молодых. И второй еще момент, мне было интересно узнать про дорогу от Финской границы на Сыктывкар и дальше в Пермь, потому что я знаю, что финны очень интересуются не только Карелией, но и республикой Коми, где живут их этнические родственники.
Карэн Агамиров: Хайсам Бадерхан…
Хайсам Бадерхан: Как говорят, надежда умирает последней. В результате нашего разговора есть какие-то надежды, я думаю, не только по дорогам, но и по промышленности. И все это мы охватили, и дай бог России, чтобы надежды оправдались.
Владимир Федоров: Спасибо вам за доброе отношение. Мне было очень приятно беседовать с вами. Вы, действительно, подошли ко мне очень ласково, будем так говорить. Спасибо.
Карэн Агамиров: Вы пришли в органы внутренних дел лейтенантом и ушли лейтенантом, только генерал-лейтенантом.
Владимир Федоров: Да.
Карэн Агамиров: Вся жизнь – в органах, и, еще раз, вы об этом не жалеете?
Владимир Федоров: Нет, нисколько не жалею.
Карэн Агамиров: И то, что в политике сегодня, это ваше все-таки?
Владимир Федоров: Это мое, я занимаюсь именно своим делом. Хотя, конечно, предлагали мне пойти и в Комитет по безопасности, но я считаю, что без экономики нам сегодня транспортную, дорожную отрасль просто не поднять. И если удастся сделать хоть немножко в плане законодательном, это будет уже победа.
Карэн Агамиров: В 2006 году Владимир Александрович Федоров стал лауреатом премии «Россиянин года». Полагаю, что это справедливое решение…