Прошло более ста лет со времени начала аграрной столыпинской реформы. До сих пор она вызывает горячие споры историков, политиков, экономистов. У историков нет единого мнения, была ли она успешной и можно ли ее считать благом для России. О результатах недавних исследований рассказывает автор монографии «Очерки аграрной истории России в конце XIX – начале XX века» доктор исторических наук, профессор РГГУ Михаил Давыдов.
– Власть пошла на реформу, которую предлагали еще до начала революции 1905 года, потому что в России начался общенациональный кризис, революция, в большой мере спровоцированная неудачной войной с Японией. В такие моменты обостряются все проблемы, которые в более спокойные периоды пребывают в латентном виде. Проблемы есть в любом обществе в любое время. Но они могут или решаться постепенно или накапливать негативный потенциал. Напряжение может прорваться, а может не прорваться. Может так случиться, что «историческая кора» истончается и самые острые проблемы выходят на поверхность.
В России такой проблемой была аграрная. Компетентные люди необходимость реформ понимали еще в XIX веке. Сергей Юльевич Витте говорил, что «император Александр Второй выкупил души и тело крестьян, он сделал их свободными от помещичьей власти, но не сделал свободными сынами отечества, не устроил их быт на началах прочной закономерности». После 1861 года крестьяне не стали полноправными гражданами Российской империи, они, составляющие большинство населения страны, жили в ином правовом пространстве, чем другие граждане страны. Ни личные права крестьян, ни их собственность не были защищены и не имели ясной правовой основы.
– Кому принадлежала земля во второй половине XIX века?
– В 49 губерниях европейской России (без Польши, Кавказа и войска Донского) во владении частных лиц было 225 миллионов десятин, из которых 130 с половиной миллионов – более половины – были надельной землей, а остальные 94 миллиона десятин – собственностью дворян, купцов, мещан, крестьян, которые приобретали землю помимо надела.
Надельная земля – это общинная земля, и ее собственником является община. На этой территории, которая равна суммарной площади Пиренейского полуострова, Франции и Италии вместе взятых (причем это культурные, обработанные земли) крестьяне хозяйничали, не имея устойчивых прав владения, пользования обрабатываемой землей и зависели от общины, от мира, который в любое время мог изменить размер и местоположение их владения. Это решалось на крестьянском сходе.
Земля постоянно делилась заново в зависимости от едоков, работников, душ кроме тех 22 миллионов десятин, которые были в так называемом подворном владением – то есть были закреплены за крестьянином. Таким образом, на 130 миллионах десятин отдельные хозяева не имели законно реализуемых прав по распоряжению надельной землей, по тем имущественным отношениям, обязательствам, которые возникали друг с другом, и по судебной защите этих прав. Другими словами, почти 60% культурной сельскохозяйственной площади России возделывалось при таких условиях, что крестьяне, которые вели хозяйство, не имели на обрабатываемую землю даже тех прав, которые имел арендатор.
Эту зависимость от мира, нельзя приравнять к отношениям арендатора и собственника, зато с полным правом можно приравнять к зависимости западноевропейских крестьян от власти сеньоров во времена феодализма. Причем это сравнение было бы не в пользу русских крестьян. Лично свободный, но экономически зависимый от феодала крестьянин имел право пожизненного права владения своим участком. Такого преимущества русский крестьянин не имел, его владение могло быть изменено в любую минуту.
– Многие русские мыслители очень хорошо относились к общине и считали, что она выгодно отличает российский народ от западноевропейского индивидуализма. Какие права имела община по отношению к крестьянину?
– От «мира» – общины – зависело признать или не признать действительность завещания крестьянина, равно как и наследственные права преемника. Мир имел право узаконить продажу земли, которая была во владении отдельного крестьянина или сдачу в аренду или отказать обеим сторонам. Мир мог дать согласие на раздел семьи и тем самым разрешить или задержать образование самостоятельной семьи. Мир мог через полицию вытребовать своего отсутствующего члена. Представьте, вы ушли на заработки Бог знает куда, чеховские крестьяне иногда так делают. Но если мир захочет, он вас через полицию из Питера привезет. Мир имел право вмешательства в хозяйственную обработку земли отдельными крестьянами на их надельных землях.
Права мира по отношению к крестьянину были практически неограниченными. Вообще они были даже больше, чем права помещика до реформы 1861 года.
Необходимо помнить, что такие помещики-садисты, как Салтычиха, были в абсолютном меньшинстве. Большинство помещиков понимало, что их благосостояние зависит от крестьян. Некрасов ведь писал о реформе 1861 года, что «порвалась цепь великая», и одним концом ударила по барину, но другим-то по мужику. То есть барин заботился о своих крепостных.
– Почему власть оставила крестьян в зависимости от общины после реформы 1861 года?
– Община была сохранена для того, чтобы гарантировать правительству выплату крестьянами выкупных платежей. Мы знаем, 20% платежей за землю платили крестьяне, а на 80% им давало ссуду государство. Община должна была привязать крестьян к земле и обеспечить выплату. Но идея крестьянской реформы была в том, чтобы сделать крестьян мелкими собственниками как во Франции, сохранив при этом помещичье землевладение, как в Австрии и Пруссии, и при этом обойтись без социальных потрясений, которые были во Франции, и которых не было в Австрии и Пруссии. И Александр II еще в 1852 году написал, что нужно делать крестьян собственниками постепенно. И редакционная комиссия крестьянской реформы продумала и предложила реальные права, которые давали возможность развития, как казалось безболезненного. После окончания выкупа крестьяне становились собственниками земли. Они могли использовать участок, куда угодно. Но эта тенденция при Александре III была не то, что забыта, она была извращена.
В это время в правительстве, в сенате решение принимали люди, народнические по своему мировоззрению. Это может показаться странным, но правительство делало все то, чего требовали народники. Были затруднены семейные разделы, общинный строй консервировался, потому что эта общественность считала, что так она сохраняет шанс на социалистическую реализацию общины. Люди, которые были у власти при Александре III полагали, что в общине залог социального покоя страны. К сожалению, община оказалась прекрасным аккумулятором разрушительной энергии крестьян, что показали события 1902 года в Харьковско-Полтавской губернии и, конечно, события зимы с 1905 на 1906 год.
– Справилась ли община с выплатами по выкупным платежам?
– Нет, выкупные платежи не были выплачены. Народническая общественность добилась того, что можно было платить не каждый год. И даже того, что фактически была отменена 165 статья положения о выкупе, которая разрешала крестьянам досрочный выкуп выход из общины: досрочный выкуп был запрещен в 1883 году. Очень многие крестьянские общины в конце XIX века жили даже хуже, чем при крепостном праве. При крепостном праве община работала, людей было меньше, земли было больше, и земля не была так истощена. К концу века постоянно усиливалась чересполосица и действительно некоторые полосы были менее аршина шириной. Шло постоянное уравнительное перераспределение земли. Уравнителями были как левые, так и правые. И что бы ни говорили апологеты общины и в XIX веке, и сейчас, община несовместима с современным сельским хозяйством. Неслучайно нарастание неурожая к концу XIX века, привело к самому настоящему голоду в 1891 году, за которым последовала эпидемия холеры в 1892 году. От этих бедствий пострадали прежде всего в общинные, черноземные губернии, которые считались житницей России.
Хорошо видно и по статистике государственной продовольственной помощи, и по статистике задолженностей различных губерний и казне, и местным продовольственным капиталам – везде лидирует центрально-черноземный центр, кроме Курской губернии, где были подворные крестьяне. А вот на севере и северо-западе России дела обстояли гораздо лучше: за годы реформы Нечерноземье очень сильно подтянулось в сельскохозяйственном отношении, и жили там лучше, чем на Черноземье, всего лишь потому, что община здесь была несравнимо слабее. Вот такой парадокс.
Цикл программ о Столыпинской реформе на Радио Свобода:
Вторая программа: Диктатура права.
Третья программа: Диктатура слова.
Четвертая программа: Значение и результаты.