Ефим Фиштейн: Институт приемных семей во всем мире существует давно, в Петербурге приемные семьи начали создаваться только с 2002 года, сейчас их в городе меньше 100. Но те, кто решился создать такие семьи, уверены, что за ними будущее. Что такое приемная семья, каков механизм ее создания? У микрофона Татьяна Вольтская.
Татьяна Вольтская: Нормы, посвященные приемной семье, в федеральном законодательстве имеются. В частности, в главе 21 российского Семейного кодекса. Есть и постановление правительства о приемных семьях, вышедшее в 1996 году, но нет механизма поддержки приемной семьи на уровне субъектов федерации. Например, сегодня оплату труда приемных родителей осуществляет департамент образования, а оплата коммунальных услуг возложена на органы местного самоуправления и в результате у многих приемных семей образуются задолженности по коммунальным платежам. Понятно, что необходимо уточнить статус тех служб, которые должны заниматься приемными семьями. Хватает и других проблем. Лучше, чем кто-либо, о них знает Алла Самойлова, приемная мама.
Алла Самойлова: Семья у нас большая достаточно. У меня двое своих деток, которые давно уже выросли, дочка моя сама мама, недавно мы встречали ребенка из роддома. Старшие приемные детки уже выросли, их четверо. И сейчас пятеро. Старшему 15 лет, остальные малыши: младшие почти двойняшки по три годика, еще младшему только исполнилось два года, самому младшему чуть больше годика.
Татьяна Вольтская: Алла, вот такой у меня вопрос основополагающий: откуда берутся дети в приемной семье?
Алла Самойлова: Я не знаю, мне кажется, всех детей приносят ангелы. И своих детей приносят ангелы и всех наших детей тоже принесли ангелы. С той разницей, что кровные детки появляются маленькими, а наших деток ангелы приносят в том возрасте, в котором приносят.
Татьяна Вольтская: Как, за ручку?
Алла Самойлова: На самом деле пути все очень сложные. Правильный, наверное, путь образования приемной семьи, когда родители, получив заключение о возможности быть приемным родителем, выразив желание принять ребенка в семью на воспитание, пройдя школу подготовки приемных родителей, им предлагают ребенка, которому нужна именно такая семья. У нас все получилось наоборот. То есть дети сами находили нас, ни одного ребенка мы не выбрали сами. Первый ребенок попал к нам много лет назад, мы просто вместе учились в одной школе, учительница попросила присмотреть за девочкой. Она была на год младше, чем мой сын, они вместе общались классами, школа была очень небольшая, частная. У девочки были проблемы в семье, попросили присмотреть. Потихоньку девочка перебралась в нашу семью, папа дал согласие. Мама воспитанием детей не занималась, с семьей не проживала. Так она осталась у нас.
Татьяна Вольтская: Теперь она большая.
Алла Самойлова: Теперь она уже совсем большая, она учится в педагогическом училище на третьем курсе.
Татьяна Вольтская: 15-летний Саша рассказывает о том, как он попал в семью Самойловых.
Саша: Я попал в восемь с половиной лет в эту семью случайно. Я сбежал из своего родного дома, гулял на улице с всякими подростками, токсикоманами и потом встретил их знакомых. На следующий день пошел с ними прогуляться. Потом один из них, который сейчас мой брат, вернулся домой. И на следующий день второй попросил, чтобы я зашел за ним и позвал его. Я прихожу и звоню в двери. Алла Александровна выходит, мама. Я ее совсем не знаю, говорю: «Можно Мишу?». Она меня спросила: «Кто ты такой?». «Мишин друг». А я был, наверное, метр ростом.
Татьяна Вольтская: Та же история глазами самой Аллы Александровны.
Алла Самойлова: У нас был знакомый одноклассник моего сына, который несколько месяцев был в бегах. Мы знали, что он появился в городе, а до этого была информация, что он где-то в области. Вдруг он объявился у нас, забрал моего сына, они ушли гулять. Домой он не появлялся, нигде он не давал своих координат и поэтому привлечь в наш дом было очень сложно. Мы договорились с его мамой и со всеми остальными нашими друзьями, что как только на горизонте Дима появится, мы сразу же постараемся создать условия, чтобы он встретился с мамой и возможно все бы наладилось. Там тоже была проблемная семья. Просто так дети из семьи не уходят. И когда на пороге появился такой очень смешной маленький мальчишка с совершенно круглой физиономией, с горящим взглядом, на огромной платформе ботинки и гордо сказал: «Я Мишин друг». Тут я сразу все поняла. «А второй друг где?». Он помялся, помялся и говорит: «Честно – на балконе». Вот таким образом мы поймали Диму, обняли, расцеловали, потому что мы действительно несколько лет не видели, не общались. И с Димой к нам попал и наш Саша. То есть очень быстро с мамой наладили контакт, все хорошо, мальчик вернулся в семью, закончил сейчас профтехучилище, работает и проблем там никаких не возникало. А Санька рассказал свою историю, что его дома бьют. Звал он себя так: я единственный кормилец в семье. Потому что он был самый маленький. Мама отправлялась на заработки, Санька собирал милостыню, где-то еще что-то и так устраивал свою жизнь и жизнь четверых братьев и сестер.
Татьяна Вольтская: Саша, а ты не общаешься?
Саша: Нет, я не хочу.
Алла Самойлова: Саша единственный ребенок в семье, который не хочет общаться со своими родственниками. Видимо, ему досталось столько, что чаша терпения переполнилась. Он когда пришел к нам, у него была такая установка: весь мир меня ненавидит. Я от всех сбегал, сбегу и от вас. А совсем недавно он очень интересную фразу сказал: «Когда я попадал в семью…». У него широкая улыбка, восторженный взгляд, привлекательный внешний вид, ему, видимо, часто предлагали усыновить, взять под опеку. Вот он говорил: как только мне сказали, что хотим тебя усыновить, я тут же из этой семьи сбегал. Но в нашей семье ему никто не предлагал ни усыновить, ни взять под опеку. То есть первое время сказали: ты поживи, посмотри. Пять раз на день он собирался и говорил: я от вас уйду. Как хочешь. Ты человек, сам выбирай, где тебе будет лучше.
Татьяна Вольтская: Алла Самолова очень жалеет, что отсутствие городского закона о приемной семье тормозит ее развитие.
Алла Самойлова: У нас есть постановление правительства Российской Федерации, в котором прописаны все гарантии и льготы. Материальная часть тоже важна. Ребенок попадает в семью, мебель надо. Наверное, это самая дорогостоящая часть. Ребенку хочется сразу сделать уютное гнездышко, хорошую кровать, создать ему какую-то личное пространство, то есть какой-то шкафчик и так далее. В постановлении правительства это предусмотрено, а на уровне региона нет механизма. Кто будет выделять финансирование, в каких объемах. Очень интересный момент - совместный летний отдых. Ведь приемные родители по существу – это воспитатели, нанятые государством.
Татьяна Вольтская: Но это нечто среднее все-таки.
Алла Самойлова: Конечно, я не ощущаю себя воспитателем. Я не знаю такую приемную маму, которая бы сказала, что она только воспитатель. То есть моментально у нас с ребенком устанавливаются отношения. Мать, сын, родители и дети. Но раз государство выплачивает определенную оплату труда, то оно вправе и требовать. При такой форме семейного устройства сохраняются гарантии и защита государства по отношению к этому ребенку, и государство тоже должно нести ответственность по отношению к этим детям. Все то, что прописано в законе - это есть и та мера ответственности поддержки, которую государство предполагает дать этим детям. Сюда относится и совместный отдых. Ведь родители работают 24 часа в сутки, выходных нет, праздничных нет, отпуска нет. Ребенок, когда попал в твою семью, я, например, не готова его отдать ни в лагерь, ни в санаторий, никуда. Я считаю, что не меньше пяти-шести лет надо, чтобы ребенок прожил в семье. То есть мы можем говорить, что я люблю его, я сделаю все, но тоже принять до конца нужно какое-то времени. Со стороны ребенка этот путь более долгий, более тяжелый. И вот когда ребенок полностью принимает родителя, он действительно ощущает себя своим кровным. Так вот я так понимаю: государство оплачивает труд приемных родителей по воспитанию детей исключительно для того, чтобы родители могли отдать все свои силы своим детям. Чтобы мама не бегала, высунув язык, в поисках хлеба насущного.
Татьяна Вольтская: В развитых странах институт приемных детей существует давно. Как поддерживаются такие семьи в Германии? Об этом наш корреспондент из Берлина Юрий Векслер.
Юрий Векслер: Специальной финансовой помощи при усыновлении или удочерении приемная семья в Германии не получает. Но так в стране существует система различных пособий на несовершеннолетних детей, то все эти пособия поступают в бюджет приемных родителей. Пособия на ребенка, так называемые детские деньги выплачиваются даже миллионерам и составляют 154 евро в месяц на каждого ребенка, а начиная с четвертого ребенка, эта сумма составляет 179 евро в месяц. Детские деньги выплачиваются до совсем уже не детского возраста – 27 лет, если ваш сын или дочь продолжают получать образование. Это пособие дополнительное. Если семья находится на основном государственном пособии по безработице, то прожиточный минимум выделяется на каждого члена семьи, в том числе, конечно, и на приемных детей. Новое, действующее с января этого года пособие на отпуск по воспитанию детей, так называемые родительские деньги, приемные родители могут получить тоже. Это пособие компенсирует потерю зарплаты или дохода, если кто-нибудь из родителей прерывает работу сроком до 14 месяцев и посвящает себя воспитанию детей и домашнему хозяйству. В этот период рабочее место сохраняется, а государство платит пособие в размере 67% от существовавшего заработка, но не более 1800 евро в месяц. Пособие это выплачивается не только трудящимся, работающим по найму, но и свободным художникам, и бизнесменам. Но если в обычных семьях это пособие платится только в первые 14 месяцев жизни ребенка, то для приемных родителей сделано исключение и один из них имеет право взять этот отпуск по воспитанию на 14 месяцев в любой момент до достижения приемным ребенком 8-летнего возраста.
Алла Самойлова: Наши дети растут вместе с нами, вместе с нами они учатся всему. Мои старшие могут полностью подменить меня в любой жизненной ситуации. Я могу позволить себе уйти из дома и при этом я знаю, что дети будут накормлены, выгуляны, вымыты, переодеты, с ними поиграют, их вовремя уложат спать. Они готовы образовывать свои семьи. А на самом деле самая большая цель у нас, чтобы ребенок, который вышел из тех условий, в которых он рос, он был готов создать свою семью. Чтобы следующее поколение социальных сирот у нас уже не появилось.
Татьяна Вольтская: Алла, скажите, почему так туго, так мало, так неохотно говорят о том, чтобы принять в семью еще одного ребенка?
Алла Самойлова: Наверное, существуют предубеждения. Когда я слышу все эти разговоры о генетике, о проблемах полового созревая. Вы понимаете, что генетика и все, оно присуще любому ребенку. И родив собственного ребенка в благополучной семье, мы не имеем никаких гарантий, что все будет прекрасно. Я знаю семьи, в которых родители не курили, не пили, имели по несколько высших образований, вели абсолютно здоровый образ жизни, а ребенок рождался с тяжелой генетикой. Может быть мне легче тем, я считаю себя верующим человеком, с божьей помощью возможно все. Нужно верить и нужно очень хотеть. Все доченьки, все сыночки, другого пути нет. Сейчас младший очень часто ко мне подходит, обнимает и говорит: «Я твое солнышко?». Я говорю: «Да, ты мое солнышко». «А ты мое солнышко». А потом дальше начинает перечислять: и Володя солнышко, и Саша солнышко, и Савелий солнышко, и маленький Саша солнышко. В солнышках ходят и папа, и внуки, все-все.