Татьяна Ткачук: Новый телевизионный сезон начался с обоймы программ, связанных с танцами – танцы на паркете и на льду, соревнования и гала-концерты, конкурсы и даже «Евровидение». Хотя, пожалуй, телевидение в данном случае идет не впереди, а за тем, что происходит, что называется, в народе: во всех крупных российских городах, как грибы после дождя, открываются и стремительно набирают популярность танцевальные секции и клубы. Похоже, сегодня танцуют все – от 7 до 70-ти, и танцуют всё: танец живота, латино, танго, фламенко, клубные танцы (которых не перечесть). Что стоит за этим танцевальным бумом, и зачем, на самом деле, люди приходят в танцевальные секции – об этом и поговорим.
Мои гости сегодня - руководитель старейшей московской студии «Casa del tango» Валентина Устинова, руководитель Школы фламенко Елена Эрнандес и руководитель танцевальной студии «Раш-стайл», преподаватель клубных танцев Раш.
Давайте начнем с попытки проанализировать ситуацию. Я наша вот такие цифры. В Петербурге, который, по свидетельству профессиональных танцоров, отстает от Москвы на год-полтора, сегодня действуют около 400 танцевальных школ, студий, секций и клубов. Регулярно танцами в городе занимается (это официальная цифра) около 7 тысяч человек. В общем, это совсем немного… А вот согласно опросу, проведенному Фондом «Общественное мнение» в мае 2006 года, 19 процентов россиян - то есть, практически каждый пятый житель страны! - сообщили, что занимаются танцами. а ваш взгляд, как вам видится эта ситуация изнутри, действительно ли сегодня танцует такое огромное количество народа, и его становится все больше и больше, или эти цифры - это все-таки некоторое преувеличение? Елена...
Елена Эрнандес: Мне кажется, что статистика последняя права. Те люди, которые считают, что они занимаются танцами, может быть, ими занимаются нерегулярно, но сделали попытку. И интересная тенденция наших дней – это как раз то, что все большему и большему числу людей – в основном, может быть, женщинам, мне так кажется, но и мужчинам тоже, - приходит в голову постучаться в эту дверь. То есть, мы пытаемся вернуть телу его двигательные и активные функции. Хотя мы очень далеко отползли от природы, но мы как-то пытаемся через танец почувствовать, что может, чего хочет наше тело.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Лена. Раш, на ваш взгляд, все больше и больше становится народа, который хочет научиться красиво двигаться и танцевать? Или примерно одно и то же число людей было и два года назад, и три года назад, и сегодня?
Раш: Нет-нет, намного больше. К нам в студию приходит очень много людей, и людей различных профессий. Просто диву даешься, что такие люди приходят и вдруг хотят заниматься танцами. Потому что раньше такого не было, чтобы человек, допустим, не искусства, а просто, скажем, бухгалтер или из какой-то фирмы, он приходит танцевать. А сейчас, наоборот, прямо все идут танцевать – врачи, бухгалтеры – прямо все.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Раш. Валентина, ваш взгляд?
Валентина Устинова: Ну, конечно, народа становится больше. И мне кажется, вообще, как только, собственно, открылись границы – люди стали больше ездить, больше видеть. Конечно, и преподаватели привозят сюда очень интересные направления, занимаются ими. Конечно.
Татьяна Ткачук: Значит, все-таки вот эта цифра – 7 тысяч человек в Питере, ну, может быть, она, действительно, по официальным данным по каким-то, может быть, на самом-то деле, народа гораздо больше. Но, в общем, как бы ситуацию мы выяснили. То есть, приток народа есть, и он достаточно большой. Давайте дальше разбираться: почему это происходит? Я думаю, что любой из нас сейчас навскидку назовет 5-6 фильмов, герои которых любым способом самовыражаются через танец. Причем, я имею в виду не только старый и очень известный фильм «Грязные танцы» с Патриком Суэйзи, но и какие-то «свежеснятые» фильмы. И в России такой фильм совсем недавно прошел на экранах, где женщина, пережившая смерть ребенка и развод с мужем, возвращается к жизни и фактически излечивается через танец. И мне вспоминается фильм с Ричардом Гиром, который недавно повторил один из каналов, который назывался «Давайте потанцуем». Где герой тайком от жены, испытывая, в общем, некую неудовлетворенность собственной жизнью, ходит в танцевальную студию, занимается. А жена при этом нанимает детективов в полной уверенности, что у него есть любовница.
Так вот, по поводу такого бума один мой знакомый психолог сказал удивительную вещь. Он сказал, что «конечно, танец – это очень удобный способ «опредмечивания» своих желаний, но он опасен (этот способ), и опасен он тем, что от него возникает зависимость». «Посмотри, - сказал он, - уже десятки тысяч людей по всему миру на любые раздражители и на любой негатив выдают только одну реакцию: они танцуют!». «Психоаналитиков, - сказал мой знакомый психолог, - это сильно беспокоит…».
На ваш взгляд, существует ли зависимость от танца – подобная зависимости от игровых автоматов, от алкоголя, от сигарет? Я вот вычитала в Интернете, что есть даже такой термин – «тангомания». Валентина, поскольку «тангомания», то вам и отвечать.
Валентина Устинова: Я считаю, что есть, конечно. А особенно для тех людей, которые этим занимаются давно. И действительно, на мой взгляд, например, в Буэнос-Айресе, собственно говоря, даже танго родилось оттого, что люди были лишены коммуникации и языка - потому что они приехали все из разных стран, эмигрировали. И танец был неким способом общения, собственно, и заполнения досуга. И когда я прихожу на милонги в Буэнос-Айресе, и собственно говоря, с кем начинаешь знакомиться после танца, ну, разговаривать... «Ты чем занимаешься?». «Я – танцор танго». И это почти каждый человек говорит. И думаешь: «Господи, чем же они занимаются, собственно, еще?!..».
Татьяна Ткачук: Лена, а от фламенко можно впасть в зависимость?
Елена Эрнандес: Ну, можно... Но мне кажется, что все присутствующие мои соратники согласятся с тем, что... А чем плохо, если человек зависит от танцев? Меньше денег достанется психоаналитикам? Чем плохо, если он... Вы поймите, любой зверь, когда он радуется или огорчается, он может себя выразить через движения. И раньше у нас было так, что мы могли выразить себя в фольклоре. Любой праздник – это был танец. И вот мы пытаемся к этому вернуться. Да, когда нам захочется выпустить пар, то мы станцуем. И что, разве в этом есть что-то плохое?..
Татьяна Ткачук: Ну, психоаналитиков тревожит, я вам объясню, что, как я предполагаю. Что если у человека есть некая личная проблема, то он не ищет способа ее решения, а что называется, «выпускает пар» через танец, а проблема загоняется вглубь и никуда не уходит. Но это мнение психоаналитиков, поэтому... В данном случае вы являетесь представителями другого «отряда», что называется.
Раш, на ваш взгляд, танцевальная школа – это все-таки то место, где, прежде всего, учат танцевать, и учат хорошо, и потому туда идет все больше и больше людей? Или все-таки в первую (или во вторую, или в третью) очередь это - некий клуб, где собираются единомышленники, где люди тусуются, знакомятся и устраивают личную жизнь? Что это все-таки в первую очередь?
Раш: Да, вы правы. Потому что туда люди приходят не только потому, что там учат танцевать, а туда люди приходят потому, что там, прежде всего, единомышленники, там люди, которым нравится танцевать, которым нравится двигаться, которым нравится заниматься, грубо говоря, спортом. Потому что это – спорт. Люди потеют, люди работают, все мышцы работают...
Татьяна Ткачук: Раш, на секунду вас прерву. Валентина, вы согласны с тем, что это – спорт?
Валентина Устинова: Ну, отчасти – да. Я считаю, что это прекрасное физическое упражнение, и тело требует его.
Татьяна Ткачук: Лена, фламенко можно назвать спортом?
Елена Эрнандес: Нельзя.
Татьяна Ткачук: Нельзя? Я так и думала. Хорошо. Мы вернемся к этому.
Раш, продолжайте, пожалуйста.
Раш: Вы меня сбили...
Татьяна Ткачук: Я все-таки задала вопрос: это, прежде всего, место, где учат танцевать, или, прежде всего, люди приходят туда общаться? Я понимаю, что и то, и то. Но что превалирует, что важнее?
Раш: Важнее, конечно, танцы. Но потом люди привыкают друг к другу, и они уже не могут без этого, потому что они общаются, разговаривают, обсуждают... Это как бы групповая психология что ли. Это очень нравится людям. Потому что люди ждут этого и хотят этого – приходить танцевать, общаться, потеть. Допустим, после работы они приходят и думают: «Ой, пойти нам на танцы или не пойти?.. Как-то сложно, трудно... Ну, ладно, пойдем», - и идут. И после репетиции, все такие взмыленные, потные, они говорят: «Раш, мы не знаем, откуда у нас берется вот эта энергия, что мы вот такие. А вот полчаса тому назад (час тому назад) мы думали: «Господи, нам это надо или не надо?..». Вот они приходят и работают, пашут, пляшут - и наоборот, им становится от этого только хорошо, только лучше.
Татьяна Ткачук: В общем, все признаки зависимости налицо, на самом деле, в том, что вы описываете…
Раш: Да-да.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Раш.
В рекламных объявлениях многих студий клубных танцев (вот сейчас, Раш, опять к вам) даются ссылки на то, что преподаватели-хореографы ставили танцы всевозможным известным исполнителям. И судя по форумам в Интернете, которые я почитала, именно на это «покупаются» будущие ученики. То есть считается, что «если вот «этот» преподаватель учил танцевать Жасмин, Газманова или «Сливки», то только к нему надо идти…». Вот, на мой взгляд, от всего этого довольно сильно попахивает Рублевкой и всем, связанным с гламуром. И я заметила, что реклама таких танцев, именно клубных танцев, чаще всего размещается именно в гламурных журналах.
На ваш взгляд, Раш, сознательно ли это делается? И как вы к этому относитесь? Я вот почему задаю этот вопрос. Аргентинское танго, например, не одно столетие уже танцуют, и никакие «Сливки» тут совершенно ни при чем. Оно было популярным, есть и будет. А тут вот в качестве приманки как бы – Жасмин, «Сливки»… Что вы об этом думаете?
Раш: Я не думаю, что это – приманка. Это, знаете ли, работа, которую, допустим, хореограф выполняет. Он растет, он становится востребованным, и его, допустим, зовут определенные звезды, чтобы он ставил им хореографию. Это результат его работы.
Татьяна Ткачук: Скажите, а вам нравятся люди, которые к вам приходят учиться танцевать? Все ли они вам нравятся? Что это за народ вообще? Вот что за народ хочет научиться клубным танцам?
Раш: Мне нравится, когда человек приходит... Вот в первый период он стесняется, он очень скован. И мне нравится видеть, как он раскрепощается, как он становится лучше, как он уже не обращает внимания, никого не стесняется – вот это мне нравится. Мне нравится, когда у человека идет энергетика, когда он начинает преображаться на твоих глазах, - вот это мне нравится.
Татьяна Ткачук: А есть ли какие-то ученики, которые по каким-то причинам вам неприятны, как преподавателю, и вам не хотелось бы, чтобы они к вам ходили, а они приходят?
Раш: Пока что, к счастью, нет.
Татьяна Ткачук: И я рада за вас, Раш.
Лена, вы, по-моему, когда мы с вами обсуждали эфир, мне сказали, что у вас сложилось такое впечатление, что все преподаватели клубных танцев преподают исключительно в брюках, не в юбках. Вот вы сейчас имеете возможность с Рашем обсудить эту тему: действительно ли это так, и что за этим стоит?
Елена Эрнандес: Те занятия, которые я видела, по хип-хопу, по клубным танцам, там даже, мне кажется, не было задачи, чтобы девушки, если они там танцуют, надевали юбки. Это так? Они были в свободных или в спортивных штанишках.
Раш: Да, свободные, спортивные штанишки...
Елена Эрнандес: И обувь – не обязательно джазовки (это специальные тапочки, не все знают об этом), а даже кроссовки, да?
Раш: Да. Но при этом женственность, сексуальность не теряются. Потому что подача вот этой, извиняюсь, как бы кошечки, вот этой сексуальной энергетики, допустим, которую вот я даю своим ученицам, это не пропадает, а наоборот.
Елена Эрнандес: А у вас разве отдельная пластика для женщин и мужчин? Наверное, занимаются все вместе?
Раш: Да, все вместе.
Елена Эрнандес: А как же тогда вы разделяете кошачью, женскую пластику для мужчин, которые стоят в лыжных штанах, от женщин, которые стоят в тех же штанах и в тех же кроссовках?
Раш: Манера, подача другая, разная... Понимаете?
Елена Эрнандес: А они сами дифференцируют, да?
Раш: Нет, это я объясняю. Плюс - это очень хорошо, когда танцуют и парни, и девушки... потому что они танцуют друг для друга. Парней вдохновляют девушки, а девушек вдохновляют парни.
Елена Эрнандес: А они сами разбираются, какая пластика для кого, да?
Раш: Нет, я это объясняю.
Елена Эрнандес: Понятно. А им после этого не хочется надеть юбку?
Раш: Нет. У них достаточно сексуальная спортивная одежда, у девушек.
Татьяна Ткачук: И юбку не хочется надеть. Значит, я объясню, Раш, чтобы вы просто поняли, откуда «растут ноги» в этом споре вашем, полустихийно возникшем. На сайте Школы фламенко Елены Эрнандес я читаю: «Я учу не просто испанским танцам, а женственной пластике. Учу лучше всех в мире. Знание танцев – так сказать, побочный эффект курса». Если бы, Лена, я не была на ваших занятиях и не видела ваших учениц, то я бы решила, что это такая нескромная самореклама, и быстренько закрыла бы сайт. Но я знаю, что это - чистая правда.
Но вот еще один тезис есть на вашем сайте: «Танцуя фламенко, Вы обретете себя». Ну, подразумевается, что, конечно, при помощи преподавателя, то есть - вас. Не слишком ли, на ваш взгляд, это смелое обещание даже для профессионального психотерапевта?
Елена Эрнандес: Хорошо, что вы еще не увидели одной фразы... Она была в модуле, и она уже много лет повторяется в рекламном модуле, когда мы на занятия ждем... Эта фраза звучит так: «Наличие солидного веса и возраста приветствуется». И это не значит, что я хочу видеть именно только дам, телесно одаренных, и дам в возрасте, а просто я их приветствую. Потому что для меня, если человек умный, он обязан красиво двигаться. И мне бывает очень обидно, когда умная женщина не может нести свое тело правильно. Она в разговоре, естественно, бывает очень адекватна своему собеседнику, она может повести за собой – она много читала. А тело ее абсолютно не развито. И это обидно. Поэтому я говорю, что я могу сделать любую умную женщину красивой. А вот дуру я красивой сделать не могу.
Татьяна Ткачук: Ну а вот как насчет «обретете себя» все-таки? Вы имеете в виду чисто телесное обретение себя? Я так подозреваю, поскольку я знаю, что чудеса с вашими ученицами происходят и в личной жизни, и в судьбе, и в карьере, и во всем на свете...
Елена Эрнандес: Да, я имею в виду, что они не будут заниматься танцами как сферой обслуживания возможного зрителя, как иногда бывает с ресторанным вариантом танца живота. А они это будут делать... они будут двигаться так, как они хотят сами, и будут адекватны своему возрасту, весу, своей индивидуальности. Мы очень редко не стесняемся своего возраста. Мы просто надеемся на то, что мы похудеем или, наоборот, поправимся. Вот чтобы они такие, какие они сейчас есть, вдруг стали красивыми. Обрели себя – то есть не стали другими, не сделали пластику, не накачали мышцы, а вот просто проявили себя...
Татьяна Ткачук: ...нашли гармонию с самим собой таким, какой ты есть, на самом деле.
Елена Эрнандес: Как Марина Цветаева сказала: «Любить - видеть человека таким, каким его Бог задумал и не осуществили родители». Вот я имею в виду это. Чтобы они проявили в себе свою какую-то индивидуальность, предначертанность. Чтобы они сделали то, что они хотят.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Лена.
Валентина, нашла фрагмент из интервью с вами по поводу танго. Вы говорите: «Танго все ставит на свои места. Мужчина должен обеспечить комфорт, следить за трафиком, творить танец, менять динамику, для того, чтобы не было скучно, то есть, предлагать все время новые идеи. Женщина же должна обладать колоссальным терпением, гибкостью, умением привлечь к себе мужчину, чтобы он захотел с ней танцевать». Я довольно долго думала над фрагментом вот этого интервью вашего, и поняла, что это классическая схема патриархального расклада в отношениях: мужчина ведет, а женщина поддается.
Те, кому такое распределение ролей не близко, например, в жизни, те, кто чувствует, что это не его, - они не ваши ученики? Им не стоит учиться танцевать танго?
Валентина Устинова: На самом деле, те девушки, которые приходят изначально, и те мужчины, конечно, они приходят такие, какие они есть. Девушки, как правило, приводят мужчин, очень часто приводят мужчин, потому что мы принимаем в парах. И девушки - как правило, лидеры в этой паре, те, которые привели партнеров, или нашли партнеров. Не обязательно, что это «мужчина по жизни». А в танго мужчина ведет, мужчина – лидер.
И вот тут происходит, на самом деле, что-то, очень похожее на то, о чем говорит Лена: люди очень меняются. Это происходит, конечно, не в первые два-три месяца базового курса, а это происходит в течение нескольких лет – люди меняются долго. Сначала, конечно, меняются их внешние качества, если они остаются в танго, конечно, если вообще им нравится этот танец, нравится эта музыка. Если они остались в танго, то они меняются. И мужчины, конечно, становятся... Как только они осваивают какие-то основы, когда техника их перестает держать, они начинают «ловить» какие-то другие вещи. Меняется их облик, они становятся как бы серьезнее, они чувствуют ответственность за женщин, они становятся теплее. Когда они встречают женщин на вечеринках, они как-то стараются обязательно спросить у женщин, как у них дела, у своих девушек, которых они приглашают на вечерах. Спросить «как дела?», может быть, чем-то помочь, угостить, развлечь разговором и так далее. А девушки, наоборот, меняются в ту сторону... Они стараются больше доверять мужчине, потому что иначе это невозможно. Когда девушка встает в пару, она не может вести...
Татьяна Ткачук: Вот смотрите, есть довольно известный танцор и психолог Александр Гиршон. Он не смог сегодня поучаствовать в нашей программе, потому что он не в России сейчас находится. Вот он считает, что человек, который выбирает танго, он хочет получить то, чего ему не достает в реальной жизни. То есть, если женщина, на самом деле, в реальной жизни сильная, и ведущая, и лидер, то именно пойдя учиться танцевать танго, она может «отыграть» эту роль слабой женщины и успокоиться, что называется, и в жизни это не реализовывать. То есть, вот есть такое расхождение, с его точки зрения, ролей в жизни и в танце. Валентина, вы согласитесь с этим?
Валентина Устинова: Я соглашусь в том смысле, что женщина, действительно, может это «отыграть». Но, на самом деле, если она будет честно это «отыгрывать», то она будет что-то менять и в своей жизни, мне кажется. На самом деле, я сама, в общем, достаточно сильный человек, и мне приходится менять свои установки.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Валентина.
«Почему ты скрывал от меня, что ходишь учиться танцевать вечерами?» - спрашивает жена героя Ричарда Гира в фильме «Давай потанцуем». «Мне было стыдно, - отвечает муж. – Стыдно, что я хочу быть счастливей, когда у нас и так много всего есть». Неужели, действительно – вот так, вечерами, приходя в танцзал, не умея ничего, и просто двигаясь под музыку под руководством опытного педагога, можно вдруг взять и почувствовать себя счастливей?..
И принимаем звонок от москвича Сергея. Сергей, добрый день.
Слушатель: Добрый день. Я хотел бы свою точку зрения высказать по одному вопросу. Раш сказал такую вещь, что ему нравится, когда он видит, что человек приходит и вначале стесняется на танцах, а потом он раскрепощается и перестает стесняться. Вот мне кажется, что стеснительность – как раз это хорошее качество, но это моя точка зрения личная. И что естественно для человека стесняться, и это связано и с порядочностью в том числе, стеснительность, ну, с моей точки зрения. И даже могу привести одну фразу, правда, я не помню, кто это сказал, но кто-то из заметных людей в мире: «Стеснительность или стыд – это мантия порядочного человека». Как вы это прокомментируете?
Татьяна Ткачук: Спасибо вам, Сергей. Я думаю, что «стеснительность» и «зажатость» - вот эти два термина перепутались немножко.
Раш, прошу, ответьте, раз вам звонок адресован.
Раш: Я с вами полностью согласен. Наоборот, мне нравятся такие люди – воспитанные люди. Просто есть такой момент... Эти люди, они говорят: «Можно мы посмотрим, а потом примем решение?». И их нужно подтолкнуть. Потому что их стеснительность, скромность... они могут сделать шаг назад. Наоборот, их нужно подтолкнуть: «Заходи! Не бойся. Там все будет клево, все будет хорошо». Вот своей напористостью дать им шанс сделать шаг вперед. Потому что вот эта скромность, она может их повлечь назад чуть-чуть.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Раш. И я уверена, что Елене есть, что сказать по этому поводу.
Елена Эрнандес: Мне кажется, что я понимаю, почему так сказал Сергей, - поскольку мы все боимся некой расхлябанности современного мира. Но есть разница между тем, что ты можешь быть раскованной, и выбираешь стеснительность, застенчивость. И кстати, русская культура, она вся застенчива – застенчива архитектура русских храмов, застенчива одежда, даже сама природа – это понятно. Но если это твой свободный выбор, а не «зелен виноград», когда ты хотела бы (например, женщина) очень часто двигаться, ну, с маленьким намеком на то, что она женщина, а она не может, она двигается - как дверь, снятая с петель. Ну, разве в этом есть свобода?.. Свобода – это свободный выбор между раскованностью в той степени, которую ты хочешь дать миру... Но в том-то и дело, что многие женщины и мужчины зажаты. Может быть, они в системе тренажа Раша раскуются, а потом, выйдя на улицу, они оставят от этого тот градус раскованности, который нужен.
Но вот в связи с этим у меня возникает очень интересный вопрос к Рашу. У меня есть дочь. И когда она росла, и еще не стала подростком, она с удовольствием занималась у меня в студии среди девочек и женщин. А недавно ей захотелось хип-хопом заниматься. И вот я думаю, что это отчасти желание сказать миру: «Я такая, какая есть. Плевала я на вас». То есть некий момент эпатажа есть в этой пластике. И поэтому я хотела бы спросить вот что. Раш, можете ли вы называть средний возраст тех людей, которые занимаются клубными танцами?
Раш: У меня занимаются люди от 18 до 30 лет и выше.
Елена Эрнандес: А кого больше?
Раш: Больше – 20 лет и выше.
Елена Эрнандес: То есть, в принципе, этот танец молодежный?
Раш: Да.
Татьяна Ткачук: Знаете, кстати, я вам хочу сказать, я очень смеялась, я нашла на одном из форумов... на полном серьезе абсолютно было выставлено в виде вопроса письмо парня, и на него отвечала куча народа. Парню 17 лет, и он спрашивал, не поздно ли ему заняться брейком. 17 лет человеку! И ему объясняли: поздно или не поздно. Я ужасно смеялась.
И кстати, Лена, я думаю по поводу вашей дочери, что, быть может, сейчас ей не очень интересно заниматься в студии, где танцуют только девушки и женщины. Я допускаю, что ей хочется танцевать там, где есть мужские глаза, где есть общение с человеком другого пола...
Елена Эрнандес: Раш, ну, это к вам... Потому что она-то попала в хип-хоп, где были только женщины, и все равно ей это нравилось.
И вот в связи с вопросом Сергея я думаю, что это привилегия молодости – быть, может быть, чуть более резким, то есть попробовать свои когти, быть более резким, более раскрепощенным, а потом наступит элегантный возраст...
Татьяна Ткачук: ...другая фаза.
Звонок принимаем. Лидия Николаевна из Москвы, добрый день.
Слушатель: Добрый день. Вы знаете, я, например, хочу личную точку зрения свою высказать. Я так думаю по поводу танцев бразильских и всех остальных. В отношении работы наших московских специалистов у меня такое мнение: либо они не очень серьезно относятся к своему делу, либо слабые специалисты, либо хорошие дилетанты в этих танцах. Почему? Потому что настоящую пластику можно выработать только либо в очень мягком трико, либо в купальниках – вот в такой одежде, но никак не в брюках. Я считаю, что это несерьезное отношение, что с одной стороны – тех, кто пришел, что с другой стороны – тех, кто преподает эти танцы.
Татьяна Ткачук: То есть, я так понимаю, что вы сейчас по поводу клубных танцев опять говорите, раз брюки были упомянуты.
Ну, в принципе, я узнала, что нет ни одного училища или отделения в Институте культуры, где готовили бы преподавателей клубных танцев. И сами преподаватели говорят, что большинство педагогов – это самоучки. Раш, это плюс или минус, на самом деле? И что бы вы ответили на упрек, который прозвучал?
Раш: Конечно же, это минус, огромный минус – то, что в России не преподают современные танцы. Нет, преподают современные танцы, но это абсолютно не современные танцы, а это непонятно, что, именно в государственных учреждениях. А то, о чем сказала радиослушательница... Извините, но я танцую пять лет всего лишь, и я никогда не надевал ни трико, ничего... Но моей пластике может позавидовать любая девушка. Вот что я могу сказать.
Татьяна Ткачук: Ну, Лидии Николаевне только можно предложить прийти и посмотреть, как вы танцуете.
Лена, прошу...
Елена Эрнандес: Еще лучше – не трико надеть, а тело какого-нибудь бразильца или бразильянки – это будет еще лучше. Но радиослушательница сказала о другом – она сказала о сальсе, о бразильской пластике, а Раш преподает клубные танцы, и это понятие включает в себя немножко другое.
Татьяна Ткачук: Знаете, мне хочется сейчас вернуться к звонку того слушателя, который говорил о стеснительности и о том, что ему это качество очень нравится. И мы здесь обсуждали разницу между зажатостью и стеснительностью. Кубинский педагог по сальсе (раз уж вы упомянули сейчас сальсу, Лена) Мигель сказал: «Сальса пробуждает чувственность и позволяет проявлять свою сексуальность, не испытывая при этом чувства вины». А какова связь сексуальных эмоций человека с теми танцами, которые преподаете вы? Вот сразу Валентине вопрос у меня.
Валентина Устинова: Приведу один пример. В прошлом году мы поехали с девушками в Буэнос-Айрес, я ехала со своими подругами, нас было четыре девушки. И мы пришли на первую же милонгу, в первый же вечер, и сидим на этой милонге – никто не приглашает. Не приглашает и не приглашает, не приглашает и не приглашает... Но мне, честно говоря, в тот вечер не хотелось танцевать, и я просто разговаривала со своими подругами. И в какой-то момент мужчина, наконец, подошел к нашему столику и пригласил меня. И между танцами он говорит: «Слушайте, вот все мои друзья за соседними столиками, мы на вас смотрим и смотрим, смотрим и смотрим... И уже подходим и с той стороны, и с другой стороны, а вы на нас не смотрите вообще. Это же танго! Это - взгляд!». И я ему объясняю: «Вы знаете, я сюда приезжаю третий раз, и может быть, мне даже не очень хочется смотреть сейчас. Мне в первый вечер не хочется танцевать, а я хочу просто посидеть, расслабиться, посмотреть на людей. Но я с вами совершенно согласна».
То есть, конечно, если человек чувствует себя свободно, открыто и хочет танцевать, и хочет выразить себя в танце, и чувствовать себя как бы женщиной, конечно, он смотрит по сторонам, он должен показать, что он хочет танцевать.
Татьяна Ткачук: Я для слушателей поясню, что милонга – это такое название для специальных вечеринок, на которых собираются танцоры танго... «Тангерос», по-моему, вы себя называете, да, Валентина?
Валентина Устинова: Да.
Татьяна Ткачук: И для этого, в общем, нужно очень немного – нужно, чтобы была музыка, нужно, чтобы были столики, обычно разносятся какие-то легкие напитки. Я наблюдала за такими вечеринками, наблюдала, как на них танцует Валентина. Зрелище завораживающее абсолютно. Хотя принцип, по которому вот это действо происходит, для меня, как для человека непосвященного, был непонятен. То есть, какие-то партнерши были нарасхват, и они не успевали присесть, а какие-то, в общем, весь вечер томились, что называется, невостребованными, хотя чисто внешне были ничем не хуже, чем те, кто были нарасхват на паркете.
И сразу по поводу милонги, чтобы просто к этому больше не возвращаться. Вы рассказывали однажды, Валентина, что на милонге не каждую женщину могут пригласить, и более того, что сообщество танцоров танго – это довольно замкнутое сообщество, и что там легко себе испортить репутацию, и очень трудно потом ее восстановить. Вот в связи со всем этим, не увеличивает ли это комплексы у людей, у которых и так есть какие-то сложности с общением? Вот они попадают в этот мир танго – и вдруг они оказываются невостребованными на этих ваших внутренних вечеринках, да еще, оказывается, можно и репутацию чем-то себе подпортить сильно. Как тут получается: танцы все-таки в помощь, или это еще следующая сложность в жизни человека, у которого и так не очень просто общение складывается?
Валентина Устинова: Я думаю, что аргентинское танго, конечно, нелегкий в этом случае танец. Потому что, действительно, здесь люди должны как бы проявить себя, так или иначе. Потому что все упирается не только в технику танца, но и, конечно, в его свободу, во внутреннюю свободу. На самом деле, столько возникает, действительно, препон… Иногда приходишь на вечеринку – и тебя никто не приглашает. А почему это происходит? Естественно, каждый над этим задумывается. И я думаю, что просто человек начинает думать: «Почему?» и как бы искать новые пути – как. Сначала кто-то пытается одеться лучше, еще что-то, выглядеть более сексуально, смотреть «во все глаза», больше общаться и так далее. То есть он придумывает массу интересных вещей, с помощью которых он может сделать свой вечер, действительно, замечательным.
Но вот к чему пришла я, например, после многих лет изучения танго и «варения» на милонгах. Я считаю, что самое главное – это человеческая энергия. Если ты хочешь танцевать, тебе нравятся эти люди, ты хочешь с ними провести хорошо вечер, ты хочешь подарить свой кусочек огня, то ты получишь взамен столько же или еще больше. А если ты зажат, ничего не хочешь...
Татьяна Ткачук: Закрыт.
Валентина Устинова: ...да, закрыт, то ничего не будет.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Валентина. Раш, прошу...
Раш: Я полностью согласен, неважно – красивый, некрасивый, одетый, неодетый. Самое главное – это энергетика, это бешеная энергетика. Вот и все.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Раш.
Владимир из Тулы, добрый день.
Слушатель: Здравствуйте. Я думаю, что танцы – это сублимированное либидо. По Фрейду: вся культура – это сублимированное либидо. Давайте вспомним конец 80-х годов – ламбаду, вот этот петтинг, когда терлись партнеры друг о друга, потому что возникла опасность заражения ВИЧ-инфекцией во время полового акта, СПИД вот этот был притчей во языцех. Поэтому делаем вывод такой: те, кто желает танцевать, наверное, испытывают какие-то проблемы в интимной жизни, и таким образом, как бы компенсируют то, чего не хватает.
Татьяна Ткачук: Владимир, сразу вам задам вопрос. Вы когда-нибудь видели, как танцуется фламенко?
Слушатель: Конечно. По телевизору.
Татьяна Ткачук: Почему, как вы думаете, тогда существует такой вал народа, который хочет идти танцевать фламенко, в котором никто и ни обо что, извините, не трется?
Слушатель: Понятно. Ну, в данном случае ведь и любой танец, он сексуализирует как бы, он сексапильность выражает и привлекательность.
Татьяна Ткачук: Вот это уже другая тема совсем!
Слушатель: Да. Но это все равно связано с либидо.
Татьяна Ткачук: Ну, связано, конечно, каким-то образом.
Раш, на ваш взгляд, вот те танцы, которым вы учите, как помогают выражать людям их сексуальные эмоции? И вообще, есть ли какая-то связь секса и клубных танцев?
Раш: Дело в том, что у людей, которые занимаются танцами, у них нет проблем с сексом. Наоборот, они хотят, может быть, сделать что-то еще лучше - стать еще гибче, красивее, сексуально лучше, наоборот, стать. Но у них нет проблем.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Раш.
И у нас есть еще звонок. Елена из Томска, добрый день.
Слушатель: Здравствуйте. У меня вопрос к Елене Эрнандес. Я живу очень далеко, поэтому не имею возможности лично присутствовать на ваших занятиях. Но мне бы хотелось узнать адрес вашего сайта в Интернете.
Елена Эрнандес: Вы просто наберите «ernandes.ru» - и попадете куда надо.
Татьяна Ткачук: Вот как слышите, так и набирайте – и тут же попадете на все выходные данные Школы Елены Эрнандес.
Кстати, в рейтингах танцев по востребованности, приведенных на одном из профессиональных танцевальных сайтов, клубные танцы занимают вторую строчку, сразу после танца живота – танца, как его назвала Лена, из сферы обслуживания. И вот слова одного из преподавателей клубных танцев: «Здесь главный рецепт – интерактивность и яркость, масса «завлекаловок». Условия проведения занятий должны быть захватывающими, преподы – активным и харизматичным молодняком, а музыка – только модной». Раш, подписались ли бы вы под этими словами, под таким определением клубных танцев?
Раш: Наверное, да.
Татьяна Ткачук: Тогда скажите, есть ли такие психологические проблемы у людей, которые никогда им не помогут решить ни аргентинское танго, ни фламенко, ни даже, может быть, латинские танцы, а вот клубные танцы могут?
Раш: То, что могут делать клубные танцы... Нет, я отвечу так. Танцы могут решить проблемы, могут, и неважно – клубные, латино, восточные танцы. Если человек найдет себе в каком-то из этих направлений, то он обретет...
Татьяна Ткачук: То есть, специфики вы здесь не видите?
Раш: Нет. Что вот клубные танцы – лучше, а это – хуже. Нет-нет.
Татьяна Ткачук: Спасибо.
Валентина... «В танго самое сложное – научиться чувствовать партнера, - я снова цитирую ваши слова, - по малейшему повороту корпуса, по движению ладони, даже по дыханию». Скажите, если человек овладел этим в вашей студии, и он блестяще танцует аргентинское танго, ему может это помочь и в жизни так же чувствовать партнера тонко?
Валентина Устинова: Ну, однозначно. Конечно. Люди, действительно, настолько меняются, что подчас люди могут переговариваться чуть ли не телепатически. То есть, один начинает фразу, а другой ее дополняет. Я считаю, что - да. Но другое дело, что это касается, вы знаете, на самом деле, ведь людей, которые... не все же одинаково талантливы к танцу. Или если, например, в жизни они вообще изначально не очень чувствительны, то танец не может их очень сильно поменять. Я думаю, что танец очень сильно меняет тех людей, которые уже хотят поменяться, измениться в лучшую сторону.
Татьяна Ткачук: Скажите, Валентина, а вот обучение, в принципе, довольно быстро происходит, то есть, конечно, не до уровня совершенства, а до того, чтобы человек начал как-то танцевать. У женщин – чуть быстрее, у мужчин – чуть дольше, как я выяснила, есть такая особенность. А что, собственно, дальше, если у тебя нет постоянного партнера? Вот ты научился танцевать это аргентинское танго, и куда ты с этими? Ты пришел в ресторан, а там, в лучшем случае, на площадке толкутся на месте какие-то люди под невообразимую совершенно музыку. И что ты будешь с этим танго делать, если у тебя нет денег для того, чтобы ехать в Буэнос-Айрес и наблюдать там захватывающие милонги? Что ты будешь делать?
Валентина Устинова: Во-первых, у нас не обязательно – постоянные партнеры. Дело в том, что аргентинское танго чем и замечательно, что люди приходят на вечеринки... То есть, вот есть места, где ставят аргентинскую музыку. Вы приходите, и вы можете прийти одна, вы можете прийти с партнером – это неважно, можно прийти с друзьями, и вы будете танцевать, потому что все знают, что вы умеете танцевать, и вас знают, и вас приглашают. А если вы пришли в ресторан, где не танцуют танго, а танцуют другие танцы, ну, это ваш выбор: вы можете танцевать, а можете не танцевать. Но танго в данном случае, мне кажется, танцевать глупо. Мне кажется, имеет смысл танцевать танго тогда, когда звучит аргентинское танго, музыка.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Валентина. Раш, где ваши ученики могут самовыразиться?
Раш: Естественно, это клубы, современные клубы. И меня безумно радует то, что люди, которые приходят ко мне, они хотят идти в клубы и показывать то, что они умеют делать – танцевать. Не просто тупо пить и сидеть, извиняюсь за выражение, фигней заниматься, а именно танцевать. Допустим, очень богатые люди ко мне приходят, и они хотят в клубы идти, и не просто заказывать там столики и сидеть, кушать, пить, а они хотят именно танцевать, показать себя, что они умеют.
Татьяна Ткачук: И еще такой вопрос у меня. Вот в 80-е годы была аэробика, все бешено занимались аэробикой: Джейн Фонда с повязкой на голове, кассеты, - я очень хорошо это помню. А потом фитнес захватил всех. В 90-е годы был сплошной фитнес: фитнес такой, фитнес сякой, - и клубы тоже просто в безумном количестве открывались. Почему вдруг в начале XXI века как-то все подзабыли и про аэробику, и про фитнес, и все вдруг затанцевали? Вот что, людям раньше эмоций не хватало, а теперь они нашли место, где можно эмоции именно выражать? Раш...
Раш: Просто вот то, о чем вы сказали – аэробика 80-90-х годов, там люди мало потели, а сейчас они потеют намного больше на наших занятиях современных. И люди хотят этого – именно потеть, работать...
Татьяна Ткачук: Ой-ой-ой! Я думаю, что пошли бы штангу тогда поднимать в зал...
Раш: Нет-нет. Ко мне приходят люди именно из тренажерных залов.
Татьяна Ткачук: Валентина, а на ваш взгляд?
Валентина Устинова: Ну, у меня-то просто, собственно говоря, социальное направление танца – это мужчины и женщины. Люди хотят общаться в первую очередь, не только танцевать, но и общаться.
Татьяна Ткачук: А вот, кстати, то, что вы принимаете только пары – вы ведь этим ограничиваете возможность для женщин, у которых нет партнера, его найти в вашей студии. Вы говорите: «Приходите, пожалуйста, уже с готовым, со своим самоваром».
Валентина Устинова: Нет, как раз собственный самовар – это совершенно необязательно. Необязательно приводить мужчину своей мечты. Дело в том, что это, мне кажется, неплохое первое задание для женщин – найти мужчину. То есть, она уже может приготовиться к тому, что ее ждет в дальнейшем на милонгах. Потому что там большая конкуренция среди женщин. И она может попробовать найти человека среди своих друзей, знакомых и коллег. Потому что в дальнейшем ей придется это делать – привлекать мужчину.
Татьяна Ткачук: Лена, вот может показаться, что поскольку фламенко в вашей студии танцуют только женщины, что у вас там вот этот вопрос личной жизни не решается вообще никак. Тем не менее, есть удивительная какая-то статистика вашей собственной студии людей, которые собирались разводиться и не развелись, и выходов замуж, и рождения детей неожиданных, которых быть вообще не могло, а потом вдруг эти дети рождаются. Вот в чем тут секрет все-таки, если можно, в двух словах?
Елена Эрнандес: Во-первых, просто не то, что фламенко... Во фламенко партнер может быть, а может и не быть. И мне нравится эта позиция, потому что это нормально. И студия женская сейчас потому, что нужно отдельно преподавать мужчинам и женщинам, хотя бы на первом этапе – пластика разная. И вот поскольку я женщина и преподаю женщинам, я многие годы мечтаю открыть и мужскую студию. Но с женщинами много работы. Просто некогда отчасти. И, да, к моему негодованию, вся старшая группа регулярно выходит замуж и рожает по двое-трое детей. Только их введешь в танец и вставишь в спектакли – а они обрастают детьми. И это тоже нормально. Просто я думаю, что, наконец, приходит в соответствие женский пол и желание тела, и ответ тела, и нормальное поведение. Оно одновременно и достойное, и свободное. Ведь очень сложно иметь свободу без вызова, без крика, без нажима, а просто быть свободным. И это дает фламенко – именно адекватность.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Лена.
И последний вопрос, наверное, я вам задам. Насколько демократичны те занятия, которые вы проводите, в смысле цен? Вот я знаю, что студия любого танца предлагает индивидуальные занятия, инструкторы готовы чуть ли не в офис к вам выехать, готовы преподавать и на дому. Но за эти услуги цены просто ломовые. Я не буду приводить их сейчас в эфире, потому что мало кому, на мой взгляд, они доступны. А занятия, которые проводятся в группе, не VIP -занятия, которые есть почти при каждом клубе, есть какие-то VIP -услуги, а самые обычные, насколько это доступно? Валентина...
Валентина Устинова: Ну, я считаю, что это доступно среднему слою населения. И к тому же, у нас много студентов. Я не знаю, на самом деле, откуда они берут деньги, но, тем не менее...
Татьяна Ткачук: У папы с мамой. Откуда же еще?
Валентина Устинова: ...молодежи много. Ну, многие сейчас и подрабатывают, многие же учатся и работают.
Татьяна Ткачук: Раш, ваши услуги дороги?
Раш: Нет. Честно, нет. Потому что ко мне наплыв людей... потому что качество и плюс еще недорого.
Татьяна Ткачук: Лена, не будем трогать VIP -группу, которую вы не так давно организовали. Не знаю, насколько она у вас функционирует. Я знаю, что вас друзья сподвигали много лет ее открыть, потому что вы одна из лучших танцовщиц фламенко в мире, и никак у вас вот этой дорогой группы не было. Обычная группа, она дорогая или нет?
Елена Эрнандес: Нет. И принципиально нет индивидуальных занятий. Потому что очень полезно смотреть на того, кто рядом, и меньше стесняются люди. Я думаю, что со мной все согласятся. Это очень полезно. Потому что женщины, тем более... хотя, наверное, и мужчины тоже, они думают: «Только у меня есть недостатки». Вот пусть и посмотрят – все мы одинаковые.
Татьяна Ткачук: Спасибо вам всем.
К сожалению, наше эфирное время подошло к концу.
Говорят, что в ближайшее время станет еще труднее попасть в первоклассные танцевальные студии. Уже сейчас, чтобы записаться к избранным педагогам, ищут «блат», ждут своей очереди чуть ли не по году. В общем-то, это и понятно – потому что у женщин, занимающихся танцами, глаза горят иначе, а мужчины бросают курить, подтягиваются и начинают, наконец, смотреть на свою женщину, как на даму. А еще говорят, что у танцующих от души вырабатывается гормон радости. Стоит ли тогда искать другие ответы на вопрос – «зачем»?..