Сергей Сенинский: В России появились сообщения о том, что недавние теракты в Ингушетии – взрывы, нападения, обстрелы и убийства – по данным ингушских спецслужб, были организованы на территории республики эмиссарами "Аль-Каиды". Что именно они и формируют вооруженные группы из ингушской молодежи и выплачивают тысячи долларов исполнителям терактов и диверсий. Эту версию мой коллега Андрей Бабицкий обсуждает с российскими экспертами по региону Северного Кавказа.
Андрей Бабицкий: Руководитель центра «Демос» Татьяна Лакшина считает, что нынешняя Ингушетия вполне сопоставима с Чечней перед началом второй военной кампании.
Татьяна Локшина: В принципе сейчас большинство экспертов и местные жители, да и жители Чечни, когда говорят о ситуации в Ингушетии, сравнивают происходящее с тем, что было в Чечне перед началом второй чеченской кампании. И действительно определенное сходство налицо. Если просто посмотреть хронику событий за это лето, за начало осени, то совершенно очевидно, буквально каждый день, за редким исключением, происходят диверсии, происходят обстрелы, происходят подрывы, столкновения между боевиками и представителями правоохранительных органов местных или федеральных, и ситуация в республике окончательно вышла из-под контроля. Что происходит на самом деле, мне кажется, что картина достаточно интересная хотя бы с той точки зрения, что вроде бы понятно, что в данном случае северокавказское подполье выбрало Ингушетию в качестве основного региона для своей активности. С другой стороны, если поговорить с местными жителями, то складывается ощущение, что никто внутри республики не верит, что речь идет в первую очередь об активности боевиков. Ссылаются на некие темные силы, на Кавказе всегда ссылаются на некие темные силы, и очень много говорят о том, что за то или иное преступление безусловно отвечают силовики. Люди не хотят, чтобы их регион превратился в театр военных действий.
Андрей Бабицкий: Об атмосфере в республике репортаж журналиста из Грозного Ахмета Султанова, только что побывавшего в Ингушетии.
Ахмет Султанов: Барометром, измеряющим ситуацию в этой некогда самой спокойной республике на Северном Кавказе, является обыденная жизнь обычных людей. Она претерпела серьезные изменения. Родители часто не пускают детей в школу из-за боязни теракта, по этой же причине многие люди по вечерам предпочитают сидеть дома. Республика сейчас сплошь и рядом забита военными подразделениями. Выехав из спокойной Чечни, уже на границе настраиваешься на многочисленные КПП и проверки на дорогах. На федеральной трассе «Кавказ» возле второго поворота на город Карабулак блокпост ингушской милиции усилен командированными из российского региона милиционерами и военнослужащими внутренних войск. На въезде в Назрань тоже усиление такое, что таксисты предпочитают заезжать в город по объездной дороге. Все силовые структуры, которые расположены в Ингушетии, этим летом работают в усиленном режиме. Напряженность в Ингушетии чувствуется везде, даже в езде на автомобилях. Многочисленные сотрудники ГИБДД на дорогах, видимо, не могут повлиять на ингушскую манеру езды, когда нарушаются всякие правила дорожного движения. Сейчас трудно представить в Чечне картину, чтобы водитель машины без номеров прямо перед постом автоинспекции начал бы устраивать авто-джигитовку, а в Ингушетии это в последнее время норма. Создается ощущение, что и водители, и милиционеры понимают, что не следует воспринимать такое мелкое хулиганство как преступление, вон, мол, каждый день убивают и крадут людей и никто их не ловит. Кипение в обществе уже достигает своего предела и в любой момент может прорваться гнев масс. Те, кто имеет хоть какую-то возможность уехать, отправляет свои семьи подальше из республики.
Андрей Бабицкий: По словам Татьяны Локшиной, нет смысла искать внешнего организатора диверсий в Ингушетии, такого как «Аль-Каида». В регионе уже много лет действует собственное подполье.
Татьяна Лакшина: Жители Ингушетии, жители Чечни в очень многих событиях видят действия неких темных внешних сил. Так же наши спецслужбы при любом удобном и неудобном случае ссылаются на «Аль-Каиду». Зачем искать внешних страшных врагов в ситуации, когда известно, что в республике действует северокавказское подполье. У нас есть собственные авторы.
Андрей Бабицкий: Сотрудник российского Института этнологии и антропологии Ахмед Ерлыкапов уверен, что Россия столкнулась в Ингушетии с абсолютно новым явлением.
Ахмед Ерлыкапов: Основная идеология, которая сегодня есть и дает мотив для действий – это исламские лозунги, это создание независимой исламской территории, это сепаратизм именно религиозный, основанный на мусульманской солидарности. То есть националистический сепаратизм уже ушел в прошлое.
Андрей Бабицкий: Аналогичным образом видит ситуацию и главный редактор сайта « Caucasus Tames.com » Ислам Текушев.
Ислам Текушев: Мятеж в Чечне был локализован границами республики. Сторонников независимости прежде всего интересовала свобода для чеченского государства. Однако во время второй войны выяснилось, что этносепаратистская доктрина не может обеспечить достаточно сильной мотивации для вооруженного сопротивления чеченцев. Те, кто выступал за восстановление на территории Чечни особого чеченского порядка, апеллирующего к традиционным социальным формам, могли воочию убедиться, что эта цель достижима и в составе России. Пример тому – кадыровская Чечня. Это прекрасный образец идей национальной государственности, игнорирующей федеральное законодательство. Достаточно было заявить о лояльности российскому государству, федеральный центр закрыл глаза на фактическое отделение Чечни под формальными лозунгами единства с Россией.
Андрей Бабицкий: По словам Ислама Текушева, новая идеология подполья обращена уже ко всем мусульманам Северного Кавказа.
Ислам Текушгев: За время второй войны в Чечне окрепла и вытеснила безнадежно устаревший этносепаратизм новая идеология - джахадизм. Он обладает гораздо более мощным мобилизационным ресурсом. Национально-освободительный дискурс пытался воздействовать на коллективное самосознание, оперируя категориями рода, нации, государства, гражданского рода. Джахадизм более универсален, он обращен прежде всего к индивидууму, современному человеку с его трагической экзистенциальной потерянностью в мире. Джахадистская доктрина предлагает путь усовершенствования личности, так и рецепты преодоления дурной социальности. Выдвигаемые императивы не новы: личности предписывается милосердие, любовь к ближнему, отказ от лжи, разврата и так далее. В общественной сфере уходит от ограничений, которые были свойственны национальным сепаратизмам. Он провозглашает все те же свободу, равенство, братство вне сословных, этнических и даже возрастных отличий.
Андрей Бабицкий: Жители Ингушетии не хотят войны в республике и сейчас обсуждаются разные варианты избежать наихудшего развития событий. На первом месте план слияния Ингушетии и Чечни.
Татьяна Локшина: В свое время, даже еще год назад отношение жителей Ингушетии к подобной перспективе действительно было жестко негативным. А вот сейчас этого сказать уже нельзя. Появились люди, которые скорее рассматривают подобную перспективу в нынешних обстоятельствах даже положительно. Жители Ингушетии смотрят на происходящее в Чечне и на то, что активность вооруженного подполья крайне снизилась и на то, что в республике реально идет процесс восстановления, и то один, то другой регулярно говорит себе - нам бы такого Кадырова.
Андрей Бабицкий: Ислам Текушев полагает, что передача Ингушетии под контроль Рамзана Кадырова не остановит эскалацию насилия.
Ислам Текушев: Рецепты умиротворения Ингушетии, предлагаемые экспертами и заинтересованными лицами, не годятся. Рецепт первый: использовать опыт чеченских войн, объединив Ингушетию с Чечней и дав право Рамзану Кадырову использовать свои карательные отряды для борьбы с подпольем. Другой вариант, представляющий по сути тот же план силового воздействия, но исключающий объединение, найти ингушского лидера, который в условиях Ингушетии смог бы использовать методы Рамзана Кадырова. Этот план едва ли приемлем для Кремля, поскольку предполагает фактически расширить границы неконтролируемой или условно контролируемой российскими властями зоны на юге России. В случае с Чечней речь шла о прекращении полномасштабной войны и полномочия диктатора были переданы Кадырову в обмен на мир и порядок любой ценой. Согласиться на фактический выход еще одной территории из правового пространства России Москва не может, тем более что о войне в случае с Ингушетией говорить пока рано. Рецепт второй, собственно он реализуется в республике в данный момент. Силовые структуры пытаются самостоятельно подавить активность моджахедов. Бесперспективность этой стратегии продемонстрировали как раз чеченские войны. В отсутствии серьезной поддержки, осуществляемой местными жителями на всех этажах общества, действия силовых ведомств не просто малоэффективны, но и контрпродуктивны, поскольку настраивают население против федерального центра. Кроме того, слабое место обоих рецептов в том, что они исходят из возможности остановить процесс распространения джахадизма в границах Ингушетии. Новая интернациональное подполье легко меняет место дислокации и перемещается туда, где в данный момент ему удобнее вести боевые действия. Так что не стоит удивляться, если в следующем году взрыв грянет в Кабардино-Балкарии или Карачаево-Черкесии.
Андрей Бабицкий: Ахмед Ерлыкапов утверждает, что сетевая структура подполья, сложившаяся на Северном Кавказе, может легко пережить потерю любой своей части.
Ахмед Ерлыкапов: Очень сложно с этим бороться, сетевая структура, которая характерна для этого подполья, играет важную роль в том, что это движение сохраняется. Дело в том, что нет прямых столкновений, нет прямого фронта борьбы. Это движение представляет собой такую сеть групп небольших диверсионных, которые связаны ближайшими ячейками. Но единая сеть, она не имеет четкого единого начальства. Очень трудно выявить всю сеть. Силовые структуры набрали мощь российские, федеральный центр более-менее укрепился на Северном Кавказе, и сепаратистское движение нашло ответ на эти вызовы в такой сетевой структуре организации. И с ней действительно трудно бороться, потому что можно одну ячейку выявить, но очень трудно выйти на всю структуру сети, потому что люди друг друга не знают.
Андрей Бабицкий: Уже довольно долгое время эксперты скептически оценивали перспективы джахадизма на Северном Кавказе, считая, что смертельный удар ему нанесен в Чечне. Происходящее в Ингушетии – повод взглянуть на ситуацию по-новому.