Взволнованный голос женщины ворвался в федеральный эфир. «Я не буду с вами разговаривать, я буду говорить только с президентом!», - раздражалась звонившая, явно настроившись на долгую борьбу с телефонистами и редакторами на пути к заветному прямому эфиру. «Говорите, я слушаю», - включился в коммуникацию Владимир Путин. «Ой, это вы? - как-то ненатурально удивилась дама на другом конце линии. Президентское недоуменное «да» утонуло почти во всхлипе: «И раньше были вы?». Дальше практически взахлеб: «Ой, спасибо вам большое!..» Короткие гудки.
Предположим, что россиянке выпала невероятная удача и она – одна из 68 счастливчиков из двух с половиной миллионов сограждан – попала в эфир к президенту на третьем часу его общения с народом. Драматургия многочасового зрелища предусматривает выстраивание трансляции. В прошлые годы телевизионщики не скрывали, что у желающих задать вопросы заранее спрашивали, где они буду находиться в часы прямого эфира, как удобнее выйти на связь. Тех, чьи вопросы понравились, заранее инструктировали психологи, просили не волноваться, четко формулировать вопрос. Возможно, кстати, «ойкающая» женщина так долго ждала возможности лично обратиться к главе государства, что когда услышала вожделенный голос, смутилась, смешалась от переполнивших ее чувств и бросила трубку. Кстати, если просто хотела сказать «спасибо» - тоже нормально. Просто для этого телевизионного ритуала проявление естественных реакций давно уже не естественно.
В этом коротеньком эпизоде со звонком уместилась суть всего трехчасового до деталей выверенного и почти уже дежурного зрелища. Слова не важны. Важны – чувства. Президент – мудрый пастырь и добрый отец, народ – почтительный и благодарный ребенок. Или. Президент – демонстрирующий уверенность и силу мужчина, а народ (у Бердяева – Россия) – ждущая ласки женщина, которая все время ищет себе мужа.
Народ на экране был в меру воодушевлен, неприятных вопросов президенту не задавал, не галдел, перед камерами вел себя прилично, иногда робел. Никаких неожиданностей, вроде той, которая случилась шесть лет назад во время первой линии – тогда еще камеры фиксировали попытки некоторых активных граждан прорваться к микрофону. Никаких экспромтов, вроде желания еще раннего Владимира Путина выбрать себе собеседника из толпы. Кажется, во время второй линии в момент включения Северной Осетии ему приглянулась какая-то барышня в толпе. Он попросил, чтобы она задала вопрос. Симпатичная особа с пшеничными косичками засмущалась, потупила взор. И вместо нее вопрос тогда задал юноша по имени Руслан, которого, наверное, готовили на всякий случай – поэтому точную формулировку вопроса он вспомнил через секунд десять. Но и такие чудные непричесанные мгновения из эфира прямых линий постепенно исчезли. Так же, впрочем, как и нарядные картинки – ни тебе сверкающей под телевизионными софитами припорошенной еловой лапы где-то около буровой, ни красиво подсвеченных сумерек на пустынных улицах в сибирской деревне, ни живописного деревенского схода в башкирском селе. Торжество приглушили. Сквозь экран проступила рутина. Да и у Владимира Владимировича кураж, похоже, пропал. Не было на этот раз в его разговоре с народом ни язвительности, ни разносов, ни нажима. Президент просто отдежурил.
В допетровской Руси существовала традиция связи царя с народом, минуя боярскую думу, кремлевскую челядь и прочую придворную демократию. Раз в год из-за кремлевской стены на крепкой пеньковой веревке вниз, к народу, спускали деревянный ящик для челобитных. От той традиции, говорят, и пошло выражение «отложить в долгий ящик». Прямые линии стали «долгим ящиком» времен Владимира Путина. Если в 2001 году звонков было чуть больше миллиона, в 2007 году – перевалило за два с половиной. Если так пойдет, то через пару лет счет может пойти на десятки – тогда впору отменить всех чиновников, потому что можно работать со звонками граждан. Или отменить «прямые линии», потому что следующий кремлевский обитатель может и не потянуть такой телевизионный формат. Царский «ящик», в конце концов, все-таки отменили. Решили, что толку для царя не много, а жалоб – не разгрести.