В эфире Ставропольский край, Лада Леденева:
С начала октября на Ставрополье, как и в целом по стране, резко подорожали продукты питания. По данным краевого правительства, продовольственные товары выросли в цене в среднем на 4 процента. На деле же литр подсолнечного масла подорожал с 30 до 57 рублей. Литр молока местного производства себестоимостью 9-13 рублей сегодня стоит 26, яйца с 25 рублей за десяток подорожали до 35-40. Первыми ценовой удар ощутили на себе ставропольские пенсионеры.
Жительница : Жить невозможно. Я пенсионерка. Эти продукты – плакать хочется, честное слово. Ни на что не хватает. Это же ужас. Что заморозили?! Для нас 45-50 рублей масло постное.
Жительница : Мясное я забыла, когда ела. Что я могу за 2700?
Житель : Есть реальная цена продукта. Чересчур много наваривают на перепродаже. На Западе говорят так – надо подешевле купить, а не наваривать цену на услуге. Услуга, как сказал Булат Шавлович Окуджава, «иногда над победами нашими стоят пьедесталы, которые выше побед». Если закупочная цена молока 8 рублей, а продается оно по 30, значит, памятник 2 сантиметра, а пьедестал – 2 метра.
Лада Леденева : Впрочем, отдельные сегменты продуктового рынка по-своему отреагировали на ценовой скачок. Так, торговцы мясных рядов пятигорского рынка «Верхний» не только не стали повышать, но даже заявили о снижении цены на свой товар.
Продавщица : Вообще, по идее должно быть дороже. Из-за того, что у народа денег нет, поэтому мы скидываем цену. На все цены поднялись, а на мясо, как видите, нет. Самый дешевый продукт.
Лада Леденева : И действительно, килограмм говядины здесь стоит, как и прежде, 130, а то и 110 рублей. Свинина дороже - 150-180 рублей за килограмм. А вот овощи в соседних рядах заметно подорожали. И это притом, что уровень инфляции в крае за девять месяцев текущего года почти в полтора раза превысил соответствующие показатели года минувшего, а все потребительские товары с начала года подорожали в среднем на 8 процентов.
Жительница : Я ничего не могу купить на эту пенсию, абсолютно. Вы понимаете. Это просто на выживание.
Житель : Например, во Франции два месяца бунт поднимали, в конце-то концов, закон-то новый. Та же самая история в Италии, та же история в Германии или в какой-то там малышкиной Бельгии. А у нас? Ведь мы можем только языками чесать и все, больше же мы ничего не делаем. Нам подняли цены, извините, на то же самое постное масло, которого у нас навалом, которое мы за границу продаем, 30 рублей и 50. Это как?
Лада Леденева : В 20-х числах октября исполняющий обязанности вице-губернатора Ставропольского края Анатолий Воропаев собрал журналистов на пресс-конференцию, где заявил, что правительство контролирует ситуацию, связанную с ростом цен на продовольствие. Он рассказал, что правительством принято постановление об установке предельных надбавок на социально значимые товары. В их список вошли пшеничный хлеб, мука, кефир, масло, молоко, куриные яйца и сахар. С федеральными и региональными торговыми сетями подписано соглашение о том, что надбавка на эти товары не может превышать 10 процентов, даже если закупки осуществляются через посредников.
Анатолий Воропаев : Будут организованы телефоны доверия. Мы просим жителей, когда они будут сталкиваться с немотивированно повышенными ценами, на их взгляд, обращаться. Мы, конечно, по каждому случаю будем разбираться. В общем, распоряжение правительства Ставропольского края, где рекомендуется ограничение розничных наценок на социально значимые группы товаров, в частности, хлеб, молочная продукция, масло растительное, яйцо куриное, соль и сахар для розничных торговых сетей наценка должна составлять не выше 10 процентов.
Лада Леденева : Пообещали краевые власти.
А вот каков прогноз представителей мелкого продуктового бизнеса.
Представитель мелкого бизнеса : Не будут слушаться указов. Контролирующие органы, вы же понимаете, за всем не угонятся, хоть и есть решение правительства, хоть и есть решение нашего президента о том, чтобы заморозить эти цены хотя бы на том уровне, на котором сейчас мы стоим. Но, я думаю, на местах, может быть, в Москве частично выполнение будет. Там будут ходить. А здесь власти просто с этим не справятся. Они соображают, но, видите ли, процесс не остановишь. Это же все сделано было для обогащения определенного круга лиц и не здесь, не в Пятигорске, а там где-то повыше.
Лада Леденева : По словам пятигорчан, никакого контроля роста цен на продукты они пока не ощутили.
Житель : Пока нет. Сейчас пошел творог брать. Раньше брал за 16, а сейчас 24,50. Помидоры 30 рублей – барахло. Нашим правителям всем, начиная сверху донизу, позор за то, что они допускают такие вещи. Добавляют 147 рублей пенсию, а цены вздорожали в 1,5 раза – на 50, 60 процентов. Вот вам и цена нашей власти.
Жительница : Да хотя бы один чиновник эту пенсию получил такую, как мы. Они же такую пенсию не получают. Что они нам 140 рублей добавили? Это же ничего! Стыд и срам, позор! Самый настоящий позор!
Лада Леденева : На днях Ставропольская краевая дума заявила, что намерена ускорить разработку и принятие краевого Закона «О продовольственной безопасности»
В эфире Челябинская область, Александр Валиев:
Жителей Копейска, пригорода Челябинска, обманывают и ущемляют в правах власти и местные бизнесмены. В городке масса ветхого, старого жилья, на месте которого строят элитные дома. А собственников и нанимателей прежних домов и квартир расселяют, куда придется - в столь же ветхие и аварийные здания, только уже на окраине Копейска. Так получилось, в частности, у семьи Малыхиных. Их домик в центре города на улице Железнодорожной попал в зону застройки. Застройщик, компания «Полистром», предложила семье собирать вещи. Рассказывает Людмила Малыхина.
Людмила Малыхина : Домик построен был наш в 1980 году свекром, который там проживал, из двух комнат и кухни состоял, надворные постройки были. Общая площадь 24 квадратных метра. Земельный участок – около 5 соток. В конце декабря 2004 года нам пришло из «Полистрома» уведомление о сносе. «Полистром» нас предупреждал, что числа 1 марта 2005 года наш дом будет снесен, и нам будет предложено жилье. Даже обговаривался при встрече такой вопрос, где именно, в каком районе нам дать. Даже было сказано, что вроде как в этом доме.
Александр Валиев : В итоге компания «Полистром» оценила домик Малыхиных и двор 5 соток в 17,5 тысяч рублей. Малыхины по наивности не насторожились. Они еще надеялись, что им найдут достойное жилье. Искали новый дом, торговались, будучи уверенными, что компания-застройщик выкупит его для них. Говорят Людмила и Александр Малыхины.
Александр Малыхин : В «Полистром» я ездил. Первая встреча у нас была с Адаевым. Это замдиректора по быту. Он вел наши дела. Приехал я к нему первый раз на встречу. Мы с ним составили протокол типа нашего собеседования. Даже один раз мне предлагали деньги – 300 тысяч рублей. Тогда еще можно было дома купить.
Людмила Малыхина : Мы нашли дом, присмотрели. Он стоил 450. Мы им об этом сообщили.
Александр Малыхин : Ладно, они говорят.
Людмила Малыхина : Надо посмотреть, говорят, вдруг он не стоит этих денег. И быстренько находят нам вот эти две комнаты.
Александр Малыхин : Они их нам нашли уже после того, как Жилищный кодекс вышел. Я приехал на повторную встречу насчет этого дома, насчет этих денег, что они предлагали. Они разводит руками – все, мы ничего не можем вам дать. Мы будем вам искать комнаты.
Александр Валиев : Вскоре жилье для Малыхиных было найдено. Им оказались две комнаты в старой коммунальной квартире на окраине Копейска. И что самое удивительное в этой истории - Малыхины оказались должны «Полистрому» 240 тысяч.
Людмила Малыхина : «Полистром» предоставляет нам две комнаты по поселку Советов - в пятикомнатной коммунальной квартире две комнаты. Дома двухэтажные старого типа. Ветхое жилье, можно сказать. Без регистрации, без документов на эти комнаты. В договоре было написано, что оценены эти две комнаты в 260 тысяч. За минусом оценки нашего дома 17,5 – 242,5 тысячи мы должны выплатить в течение 15 лет. Договор о купле-продаже надо было подписать. Но мы его не подписали, потому что вот это нас насторожило. Раньше никаких намеков не было на то, что нам надо будет платить за эти комнаты.
Александр Валиев : Возвращаться Малыхиным было уже некуда – «Полистром» моментально снес их домик, прежние хозяева даже не успели вывезти все вещи. Оказавшись в столь безвыходной ситуации, Малыхины просто отказались подписывать договор о купле-продаже. На что представители «Полистрома» заявили им, что они могут выселить их в любой момент. Ни прописки, ни регистрации у Малыхиных нет. В прокуратуре и в администрации Копейска им не помогли. По мнению чиновников, правда на стороне «Полистрома». За юридической помощью семья обратилась к Валентине Бахтиной.
Валентина Бахтина : Они обратились ко мне за помощью. Я порекомендовала им обратиться в прокуратуру, что мы и сделали совместно с ними. Обратились также письменно за разрешением вопроса по сносу и по выдаче жилья к администрации города и к застройщику, «Полистрому». Ответов, удовлетворяющих моих клиентов, мы не получили. Поэтому обратились с документами на снесенный дом к независимым оценщикам. Полутора годовалой давности оценка означает порядка 800 тысяч стоит их жилье. Мы собираем необходимые документы для получения свидетельства о праве на наследство на этот дом, так как он изначально принадлежал не Малыхину Александру Владимировичу, а его отцу с тем, чтобы доказать, что действительно мой клиент владеет собственностью порядка 1 миллиона. Мы бы хотели получить либо деньги, либо маломальское жилье и компенсационную доплату.
Александр Валиев : Ситуация Малыхиных далеко не единичная. Людей, проживающих в зоне застройки компании «Полистром», власти и застройщик готовы переселять по 8 человек в одну комнату или, например, дать однокомнатную квартиру бывшим супругам, которые находятся в разводе более 10 лет. Такая ситуация складывается у других клиентов Валентины Бахтиной.
Валентина Бахтина : При предоставлении жилых помещений по договорам соцнайма заселение одной комнаты лицами разного пола за исключением супругов допускается только с их согласия. Мои клиенты Креймер и Шанецкие такого согласия не дают, так как Шанецкие в разводе с 1990 года. Вынуждены проживать в одной комнате в расчете на то, что их когда-то кто-то разъединит. Не могут создать свои семьи. Люди посторонние, общего хозяйства не ведут. Что называется, отгораживаются шторкой друг от друга. В следующей семье Креймер – отец, мать, сын с семьей, дочь с семьей, то есть разнополые граждане. Им никак нельзя давать одну комнату.
Александр Валиев : Между тем, две комнаты, в которые на птичьих правах заселили Малыхиных, представляют собой весьма жалкое зрелище. Потолок течет, в окнах щели, водопровод не меняли с 40-х годов прошлого века.
Людмила Малыхина : Щели в палец толщиной, ни одно окно не закрывается.
Александр Малыхин : Я сам лично менял трубы.
Людмила Малыхина : Крыша. По чердаку, видимо, проходят какие-то трубы. Постоянно протекает. Желтые разводы. В спальне вообще, видимо, люстра была, и кусок не отвалился, но вот-вот.
Александр Валиев : Сотрудник юридического отдела компании «Полистром» заявил, что не в курсе этой ситуации, так как работает всего полгода. Руководитель отдела общаться с журналистами желания не изъявила.
В эфире Орел, Елена Годлевская:
Конфликт между редактором городской газетой «Город Орел» Юрием Лебедкиным и ее учредителями – городской мэрией и орловским горсоветом, вылившийся вначале октября в судебное решение о признании недействительным свидетельства о регистрации еженедельника, вызвал широкий резонанс и получил совершенно неожиданное продолжение. Городская власть вдруг решила сохранить газету и опротестовывает в областном суде решение районного. Но коллектив редакции поставили перед фактом назначения нового редактора – им стал бывший заместитель главного редактора газеты «Орловская правда» Алексей Кондратенко. Это вызвало недоумение, так как редакция представляет собой независимую от мэрии и горсовета структуру, работающую как автономная некоммерческая организация, которая лишь выполняет муниципальный заказ на производство и выпуск газеты и руководствуется в своей работе собственным уставом. Ситуацию комментирует Юрий Лебедкин.
Юрий Лебедкин : Депутаты городского совета, да и мэр города Орла Касьянов, встречаясь с коллективом нашей редакции, в общем-то, не скрывали, что все это делается под давлением областной администрации и губернатора. Оттуда была такая установка – либо сменить редактора Лебедкина, либо вообще закрыть газету «Город Орел». Формально произошло следующее. Мэр города Александр Касьянов и председатель городского совета Василий Уваров, собрав коллектив нашего агентства, то есть редакции «Город Орел», объявили о том, что они приняли решение назначить нового редактора газеты «Город Орел» Алексея Кондратенко, бывшего первого заместителя главного редактора газеты «Орловская правда». Никаких документов, никаких юридических оснований нам не представили. После этого у нас состоялась встреча в редакции с Алексеем Ивановичем Кондратенко. Он видит свою задачу в том, чтобы контролировать выход газеты в плане идеологического, политического контроля.
Елена Годлевская : Иными словами, Алексей Кондратенко фактически поставлен городской властью для осуществления цензурных функций, что и было, похоже, главной задачей. Однако если учесть, что Юрий Лебедкин официально находится в отпуске в связи с тем, что является кандидатом в депутаты Государственной Думы в списке кандидатов КПРФ, а у газеты «Город Орел» нет устава и учредительного договора, то действия учредителей газеты по замене редактора вызывают немало вопросов.
Юрий Лебедкин : Мы считаем, что все эти действия учредителей, то есть мэрии и городского совета, абсолютно незаконны, поскольку порядок назначения либо избрания редактора регламентируются либо уставом редакции, либо договором с учредителем и с редакцией. Такого документа на сегодняшний день в наличии нет. Учредители отказываются подписывать готовые проекты документов. Именно это и привело к иску со стороны Центрально-черноземного управления Росохранкультуры. То есть учредители сознательно довели дело до суда, сознательно завели ситуацию в тупик, а потом как выход из этого тупика предложили смену редактора.
Елена Годлевская : Коллектив газеты, работающий в рамках автономной некоммерческой организации, не принял нового редактора, посчитав его назначение незаконным, и пока продолжает работать в прежнем режиме. Однако во время подготовки очередного номера к печати к генеральному директору ОАО «Типография «Труд» Григорию Вороничеву поступило письмо от Алексея Кондратенко с предложением не принимать в печать полосы и другие материалы газеты «Город Орел» без его подписи. Директор типографии не рискнул нарушить договор на изготовление еженедельника, газета вышла без подписи назначенца от власти, а Юрий Лебедкин обратился с заявлением в областную прокуратуру и Центральную избирательную комиссию Российской Федерации с просьбой остановить нарушения Закона «О СМИ» и выборного законодательства.
Реакция последовала незамедлительно. В тот же день, 31 октября, Орловский областной суд подтвердил решение районного суда о признании незаконным свидетельства о регистрации газеты «Город Орел». Комментирует член Общественной палаты города Орла Дмитрий Краюхин:
Дмитрий Краюхин : Орловские власти занимаются своим любимым делом – прогулками по граблям. Они создают себе противника из тех, кто, в общем-то, особо противниками и не являлся. Газета «Город Орел» отличалась от прочих газет только одним – она позволяла себе печатать более чем одно мнение. Но и это оказалось абсолютно недопустимым. Возникла еще одна проблема. Нарушены права подписчиков. Орловская правозащитная организация «Орловский правовой центр защиты потребителей» уже направил письмо в городской совет с просьбой разъяснить, как будут восстановлены права подписчиков, нарушенные незаконными действиями, а точнее бездействием муниципальных органов, которые не сделали того, что сделать-то они должны были сами. Доказывать факт бездействия даже особо не нужно. Это уже доказано вступившим в законную силу судебным решением.
А все-таки, наверное, главное не в этом. Власть попыталась зачистить информационное поле. Да, на время ей это удалось, но очень на короткое время. Из журналистов газеты, относительно лояльных, они создали действительно сильных противников, которые сейчас будут работать не за страх, а за совесть против той самой власти, которая не дала им работать так, как они работали раньше.
В эфире Обнинск, Алексей Собачкин:
Целый год бригада монтажников пластиковых окон пыталась получить деньги за выполненную работу в обнинской «Региональной стекольной компании». Летом 2006 года эта компания получила заказ на установку окон в нескольких школах и детских садах Московской области. Часть работ выполняла бригада Андрея Машкова, но зарплату люди не получили. Рассказывает Андрей Машков:
Андрей Машков : Обычно, доделываешь этаж, сдаешь акты, тебе сразу расчет идет. Спрашивали, когда оплатите за сделанное. Вы доделайте, мы потом заплатим. И мы делали, делали, по отдельности ли получим, или все в кучу, но получилось так, что все это выработали, а ничего не получили.
Алексей Собачкин : Люди жаловались и в трудовую инспекцию, и в прокуратуру, но от них там отмахнулись. А дело в том, что бригада Андрея Машкова не заключала с работодателем никаких договоров, а точнее работодатель не предложил подписать трудовое соглашение. А нет договора, значит, и жаловаться нечего. Комментирует правозащитница Татьяна Котляр:
Татьяна Котляр : Они обращались в трудовую инспекцию, они обращались в прокуратуру, у них просто не приняли жалобу, нет трудового договора, и не возьмем. Потом они обратились к адвокату. Адвокат с них попросил с каждого за участие в деле по три тысячи рублей, но у них денег не было, им же ничего не заплатили. Они остались без ничего. Тогда они пришли ко мне. Тогда я уже сама направила жалобы в прокуратуру и трудовую инспекцию. И безрезультатно. Трудовая инспекция сказала, что если нет трудового договора, то этот факт надо устанавливать в судебном порядке, а прокуратура не нашла оснований для возбуждения уголовного дела.
Представляете? Предприниматель, который получает деньги за установку этих окон по договору, не заплатил своим работникам. А юмор здесь состоит в том, издевательство, что заключать трудовой договор – это обязанность работодателя, а не работника. Работник бы его заключил, да работодатель не заключает. Это ж неравные стороны. И когда работник начинает настаивать на заключении договора, работодатель отвечает – иди отсюда, я возьму другую бригаду, зачем мне с тобой какие-то договоры оформлять. И вот за не исполнение работодателем возложенной на него законом обязанности, почему-то страдает работник, почему это так?
Алексей Собачкин : Что ж, пришлось обращаться в мировой суд. Интересы бригады монтажников там защищала Татьяна Котляр, но несмотря на большой опыт ее правозащитной деятельности, ничего доказать не удалось – опять все уперлось в отсутствие договора. Тогда обратились в городской суд. Решающую роль сыграли показания свидетелей - директоров школ, в которых бригада Машкова устанавливала окна. Таким образом, факт выполнения работ удалось доказать, и суд приговорил выплатить бригаде всю сумму, на которую она претендовала – 300 тысяч рублей. Бригадир Андрей Машков решением суда остался очень доволен.
Андрей Машков : Есть справедливость на свете, нас, работяг хоть поддерживают, есть настоящий суд в России.
Алексей Собачкин : Член бригады монтажников студент Виктор Маликов после оглашения решения суда тоже не скрывал своих чувств:
Виктор Маликов : Когда объявляли судебное решение, радость, оттого, что выиграли, уже терпения не хватало очень радостно было оттого, что зарплату свою выиграли. Потому что нужны были эти деньги и на учебу, и одеться.
Алексей Собачкин : Но это еще не конец истории. С обнинской «Региональной стекольной компанией» сейчас судиться еще одна бригада монтажников. Люди считают, что им тоже не выплатили зарплату – около 110 тысяч рублей.
В эфире Мордовия, Игорь Телин:
Игорь Телин : Много иллюзий питали жители села Русское Баймаково после встречи с руководством сельсхозпредприятия «ВКМ-Агро». Состоялась эта встреча весной этого года, и сельчанам было предложено продать свои земельные паи. На каждого русскобаймаковца приходилось по 7 с лишним гектаров. Предложено им было по 1 тысячи за гектар – в общей сложности по 7300 рублей на человека. Скажу сразу, сумма большая для сельских жителей, хотя в начале собрания и повозмущались сельчане, мол, маловато будет. Но представители сельхозпредприятия привели весьма убедительный довод – сейчас вы платите за свои паи земельного налога по 138 рублей, а со следующего года сумма налога возрастет до 1 тысячи. Довод тем более убедительный, что основную массу жителей Русского Баймакова составляют люди пожилые, чьи пенсии совсем невелики. К тому же такие по 7 гектаров наделы местным жителям явно не нужны – максимум 10 соток, чтобы картошку выращивать не только для себя, но и для детей, что уже давно перебрались в город. Так что, из 478 жителей села, лишь около 10 отказались продавать свои земельные наделы. Остальных прельстила еще возможность сэкономить на оформлении бумаг.
Жительница : Юрист как говорила. Она нам объясняла на собрании – договор нужно делать. Если, говорит, вы сами будете ездить договор делать, то вам он обойдется в 700 рублей. А если, говорит, общий я буду делать, короче, сколько людей сдадут, пойдут на продажу, то с каждого по 100 рублей.
Игорь Телин : Пять месяцев назад было проведено собрание, на котором и обсуждались вопросы купли-продажи земельных наделов жителей Русского Баймаково. Но люди до сих пор не получили своих денег. Более того, с них же взяли и по 100 рублей за оформление сделки, хотя обычно оплачивает подобные расходы не продавец, а покупатель. Плюс к тому, совсем недавно выяснилось, что и сделка-то сама не была вовремя оформлена, хотя русскобаймаковцы, говорит местная жительница Мария Мезина, своевременно отдали свидетельства на свои земельные паи. Причем большинство сельчан отдали документы, даже не спросив никаких расписок.
Мария Мезина : Мы просто были как бы понаслышке – да, нет. Кто может сдает, кто – нет, тот – нет. А такого основания – подписки – такого нет.
Игорь Телин : Повторю, что было это пять месяцев назад. И до сих пор сельчане ждут обещанных денег. Между тем, агрохолдинг «ВКМ-Агро» обработал и засеял наделы сельчан и снял с этих земель, а здесь исключительно черноземы, более чем приличный урожай. По русскобаймаковскому сельскому населению насчитывается 478 земельных паев. Таким образом, речь идет об общей площади сельхозугодий почти в 3,5 тысячи гектаров. Получается, что агрохолдинг до сих пор не оформил в собственность земли сельчан, но спокойно и без проблем использовал их для производства сельсхозпродукции. То, что земли юридически до сих пор принадлежат им, жители села Русское Баймаково узнали весьма своеобразным способом.
Галина Кудашкина : Пошла в налоговую инспекцию за справкой. Справку мне не дали, сказали – сначала заплатите налог за землю. Но я-то не знала, что нужно платить-то. Получается так, что я и деньги за свою землю не получила за проданный пай, да еще мне теперь нужно 400 рублей налог заплатить и плюс еще проценты. И от моей пенсии практически ничего не остается. Получая пенсию 2200, и отдать 400 рублей я просто не в состоянии. Мне просто жить будет не на что.
Игорь Телин : С такой проблемой столкнулась не только Галина Кудашкина, но и другие жители Русского Баймакова. Оказалось, что им надо платить еще и земельный налог на ту землю, которую они уже считали не своей. Достаточно свободно агрохолдинг распоряжался их наделами. Тем более что в этом году сумма налога возросла до 441 рубля. Уплатив деньги, люди стали выяснять, что же случилось. Однако ни до руководителей «ВКМ-Агро», ни до юристов агрохолдинга дозвониться ни Татьяне Надиной ни ее односельчанам не удалось.
Татьяна Надина : Я даже звонила. Позвоню в главный совхоз, позвоним, то юриста, скажут, нет, то земельная уехала. А последний раз звонили, нам сказали, что еще паспорта у нас – то село было, а то деревня. То скажут, на этой неделе денежки поступят, то на следующей неделе. Вот уже две, третья неделя пошла, как обманывают.
Игорь Телин : Оказалось, тут есть еще одна проблема. Дело в том, что Русское Баймаково долгие годы считалось селом, а вот совсем недавно выяснилось, что по административному делению Мордовии это уже не село, а деревня. Так что, надо переоформлять все документы – и паспорта местных жителей, и печати, и другие. Как долго будет проходить эта процедура переоформления – неизвестно. Тем временем, сельхозпредприятие уже сняло урожай на угодьях сельчан, даже ни копейки не заплатив им за эксплуатацию земли, не передав им и пуда зерна в качестве компенсации.
Между тем, сами русскобаймаковцы уже оплатили налог на землю и произвели плату пока еще не осуществленной сделки. Хотели немного заработать на продаже земли, а получили одну убытки. Грустно шутят жители уже не села, а деревни Русское Баймаково.
В эфире Ижевск, Надежда Гладыш:
Анна Ивановна : Печора. Это что, Печора? Это землянки, это кругом песок. Воркутинская дорога. Мост. Уголь, уголь. Я помню землянки, барак, какие-то печки, бочки. Просто бочки и труба. Дымина! Люди с ума сходили, с детьми, старики.
Надежда Гладыш : Моя собеседница просила не называть её настоящее имя – она до сих пор опасается, что прошлое схватит её. Пусть в нашем рассказе она будет Анной Ивановной.
Аня родилась в Западной Украине, в Ивано-Франковской (а до переименования в Станиславской) области. Церковный архив, где хранились записи о рождении, сгорел вместе с церковью, когда советские войска проходили через деревню на запад. Поэтому ни дня, ни даже года своего рождения наверняка она не знает.
Весной 1945 года арестовали отца. «Бендеровец» - единственно, что она может сказать о причинах ареста. Больше никто из них отца не видел, о дальнейшей его судьбе ничего не знают. А когда пытались узнать, им дали понять, что лучше этого не делать. В ноябре 1945 арестовали 25-летнюю мать с тремя детьми – старшему брату было лет восемь, Ане – 5 или 6, на руках – грудная сестренка.
Анна Ивановна : Погрузили в эшелон, не знаю, сколько там тысяч было. Прошли мы через две тюрьмы. Вой стоял. Это я все помню хорошо. И вот один мужчина подъехал на телеге к этому составу. Полная телега была хлеба, караваи. И вот он давал всем, кто руки тянул к нему. Там уже грузили людей в телятники вот эти, с нарами. Он дал маме три каравая, по-моему. И вот с этим караваем мы так и ехали на север. Ни одеял, ничего. Что было при нас…
Надежда Гладыш : Дорога с Украины на север была усеяна трупами тех, кто не вынес тягот пути.
Анна Ивановна : Чем дальше не север, тем холоднее. Это уже долго поезд идет. Уже декабрь. Мы приехали туда, наверное, в январе. В вагоне едешь, голова прилипает от мороза, потом как тряхнет, и все это отрывается. Мы приехали с коростью. Я на брата смотрю, он на меня смотрит, и поэтому возраст угадать этим детям трудно было. В поезде пока везли, столько людей выбросили, завернутых во что-то мертвых. Не держать же здесь, сколько еще ехать. Короче, нас до Котаса довезли, остановились и первый раз покормили. Занесли горячую еду в ведрах. Люди слезали с нар, что-то ели. Всю дорогу буржуйка стояла круглая такая. Ее топили, уж не знаю, чем ее топили до красна, чтобы хоть как-то согреть детей. Много было эвакуированных, чтобы не замерзли.
Надежда Гладыш : Больше года тянулся «транзит». Пересыльные тюрьмы, лесоучастки, этапы.
Анна Ивановна : Осень. Наш погрузили на буксир, многих на баржи. Уже шуга идет, уже такой холод, уже лед замерз. И по реке лед идет, и пароход идет навстречу течению так тихо. Мы в трюме. Я стою на коленях перед мамой и вою. У меня живот болит от этого недоваренного гороха какого-то. Есть больше нечего. А сестра маленькая, мама ее всегда у груди держала, когда мы приехали в эту деревню, у нее на затылке вообще не было мышц. Годовалый ребенок! Куда ее выпустишь из этих вагонов. Бедненькая, так и думали, что умрет, но все выжили.
Надежда Гладыш : Мать гоняли на лесоповал в той одежде, в которой вывезли с Украины. Ноги у нее распухли, вспоминает Анна Ивановна. И она пошла на поклон к начальнику лесоучастка.
Анна Ивановна : Пришла она к нему и взмолилась. Говорю – трое детей, все умрут, ноги распухли. Он говорит, хорошо, если не хочешь там, то пеки хлеб на всех. Нашли русскую избу брошенную. Там русская печь. Она как посмотрела – я отродясь не видела такую печь. У нас там не такие печки. Хлеб тоже пекут, но не так. Везде ведь по-разному. Хочешь жить – научишься, он сказал. И вот эта ржаная мука. Ящик плотный. Там надо месить, ничего не поднимается. Потом ведь очень строго – сколько дали муки, сколько должно… И вот эта закваска. Один замес сделает, печка протапливается. Она форму туда, второй замес. Эти мешки ворочает.
Надежда Гладыш : Одна!
Анна Ивановна : А мы в бараке.
Надежда Гладыш : Семье стало полегче, когда добрались до таежного поселка и основались здесь надолго.
Анна Ивановна : Это экологически очень чистый район – северо-запад. В тайге надо подружиться с ней, чтобы выжить. Ты должен все мочь – стрелять, на лыжах ходить, на охоту, рыбалка. У нас ружье было двуствольное, а рыбки – это уже все.
Надежда Гладыш : Таёжная эпопея закончилась для 20-летней Ани 15 лет спустя. Она уехала по направлению министерства учиться в Ижевск. Да здесь и осталась навсегда. Всю жизнь учительствовала. До сих пор преподает рисование. Связи с родиной поддерживает, родом своим гордится.
Анна Ивановна : На Украине не мыслится, чтобы девушки не вышивали. Вышивка, вязание, одеть мужчину, вышить на него, на себя – это свято. Поэтому там все нарядные такие. Мама перед смертью нам всем по одному рушнику оставила. Все рушники вышиты. У нас дядя был хороший ювелир, погиб он на фронте. Потом был дядя, который делал скрипки. Он так играл! Потом был дядя, который занимался резьбой. Потом в роду была тетка, которая занималась коврами.
Надежда Гладыш : Анна Ивановна не рассказывает своим коллегам по школе о том, что было с ней и её семьей после 1945 года. Ей кажется, что в стране явственно потянуло «холодком» и её воспоминания сейчас неуместны. Опасается и за место работы – ведь она давно пенсионерка, получает от удмуртского правительства как репрессированная доплату к пенсии 300 рублей. Но в школе её держат не столько стесненные материальные обстоятельства, сколько её ученики – без них ей жить неинтересно.
В эфире Самара, Сергей Хазов:
В конце октября самарские «чернобыльцы» объявили бессрочный пикет. Ежедневно три десятка инвалидов пикетировали здание областного правительства, требуя от властей вернуть им часть льгот, в частности 50-процентную скидку на оплату горячего водоснабжения и электричества. «Чернобыльцы» потребовали от Министерства здравоохранения Самарской области выплаты положенных им по закону компенсаций за нанесенный во время ликвидации аварии на атомной станции ущерб здоровью. «Тысячи самарских «чернобыльцев» надеются, что власть обратит на них внимание», - рассказала Альбина Петрова, руководитель самарской организации инвалидов-чернобыльцев.
Альбина Петрова : 29 числа мы выставили бессрочный пикет. Пикет против того, что судьи в Самаре и Самарской области, рассматривая иски граждан, пострадавших от техногенных катастроф, выносят их с нарушением законов, с нарушением Конституции. Но судьи вдруг решили, что «чернобыльцы», особенно ликвидаторы, будут получать огромнейшие деньги. Поэтому они сказали – не слишком ли это. Законы эти принимались тогда, когда весь мир был шокирован этой трагедией. Сколько мы не пытали, найти контакт с судьями… Нам говорят – вы давите на судей, вы обязываете их переступать через закон. Нет. Мы наоборот хотели им разъяснить, чтобы они принимали в первой же инстанции грамотные, в соответствии с законом, судебные постановления. Собственно говоря, они должны это делать даже по своему закону.
Мало этого, они даже дают клятву – добросовестно в соответствии с Конституцией и ее законами выносить судебные постановления. Есть такая клятва судейская. Сначала Бабенко у нас возглавлял, был председателем, а затем Дроздова. Не хотят они этим делом заниматься. Выносили вот эти судебные постановления по самым неблагоприятным коэффициентам для «чернобыльцев». А сейчас пошли в наступление на наши права, на предоставление 50-процентной льготы за те же за газ, за электроэнергию на членов наших семей. Мы опять идет в суды, а суды встают на сторону ответчиков.
Сергей Хазов : Самарские «чернобыльцы» с 2003 года пытаются отстоять в суде свое право на получение полагающихся им по закону компенсаций. «Однако пока судьи принимают решение в сторону чиновников», - Альбина Петрова продолжает.
Альбина Петрова : Ничего не изменилось. Чуть-чуть стали принимать по более высоким коэффициентам, но опять-таки не тем, которые положены по закону. А вот когда уже пошли судебные иски по предоставлению коммунальных услуг ответчиками с нарушением закона, и судьи снова начали принимать сторону ответчиков, нарушителей закона, это, конечно, было последней каплей. Полностью игнорируются и Конституция, и наши права, хотя обращались за помощью и к уполномоченному по правам человека, и к федеральному инспектору. Нам здесь на месте никто не помог. Мы обращались и к президенту Российской Федерации, и в Генпрокуратуру, к первым лицам государства. Почему? Потому что только президент и Генпрокуратура могут вмешаться в ситуацию и побудить судей принимать решения по закону и по Конституции. Но не можем продраться ни к президенту, ни в Генпрокуратуру, несмотря на наши неоднократные обращения, не можем продраться через стену чиновников.
У каждого из нас, из «чернобыльцев», уже по 3, по 4, по 5 хождений в суды. И вот это вот хождение бесконечно. Каждый год нас побуждают ходить в суды, нарушая наши права и интересы, еще и психологически оказывая давления на «чернобыльцев». Мало того, что у нас отбирают то, что нам положено по закону, так вот еще и психологическое воздействие - посмотрите, мы все равно не будем делать так, как положено ни по закону, ни по Конституции.
Сергей Хазов : Пикет самарский «чернобыльцев» был приостановлен 1 ноября, когда секретарь губернатора Владимира Артякова сообщил, что глав региона принял к рассмотрению обращение пикетчиков. Говорит Альбина Петрова.
Альбина Петрова : Пока договорились о том, что до 14 числа губернатор вроде бы (с самим с ним мы не встречались, его служба) постарается собрать «круглый стол» из первых лиц области. Это начиная от облпрокурора и председателя областного суда и кончая федеральным инспектором по Самарской области. Если такого «круглого стола» не будет, приняли решение такое. Если судебная власть вот здесь на месте, на территории Самарской области, не хочет исполнять Конституцию, мы тогда берем и опубликовываем все фамилии судей, которые как раз занимаются этим делом.
Сергей Хазов : Если губернские власти до 15 ноября не проведут встречу с самарскими ликвидаторами, «чернобыльцы» говорят о готовности возобновить бессрочный пикет протеста у здания областной администрации.
В эфире Псков, Анна Липина:
Александр Заболотный : Я актерам всегда кричу: «Громче! Быстрее!» Это еще меня научили мои педагоги. Это вроде бы шутка, а на самом деле – громко, чтобы было слышно, а быстрее, чтобы не скучно было.
Анна Липина : Говорит главный режиссер Псковского театра кукол Александр Заболотный. Свой очередной детский сезон Псковский театр кукол открыл спектаклем «Человек, которого не было» по произведению Сергея Довлатова.
Александр Заболотный : Была сложная сцена все это адаптировать. В общем, это цирковой спектакль, по большому счету.
Анна Липина : Шесть лет назад в 2001 году заведующий литературной частью Театра кукол Алексей Маслов на чердаке здания театра среди остатков старых декораций и театральной бутафории случайно нашел рукопись с неизданной и ранее неизвестной пьесой Сергея Довлатова для детей «Человек, которого не было». Потом два года театр добивался разрешения на постановку пьесы у вдовы писателя Елены Довлатовой. После длительных переговоров театр получил разрешение на право постановки спектакля на 5 лет. В этом году пройдут последние спектакли по этому контракту. Для постановки было изготовлено более десяти кукол. Говорит художник Галина Изотова.
Галина Изотова : Как распишем кукол, так она у нас и поплывет. Веселая – значит, веселая, грустная, то, значит, грустная.
Анна Липина : Чтобы не скучно было, хорошо работать должны не только художники-бутафоры, в чьих руках рождаются куклы, но и актеры. Один из них – школьник Паша Иванов, который работает не за ширмой, а на сцене. Его роль в спектакле по пьесе Довлатова – подсадной в цирке.
Паша Иванов : У меня самая трудная роль в работе. Я когда в цирке выступаю, я воздушный гимнаст.
Анна Липина : Представление длится 1,5 часа. Герой пьесы – мальчик Митька Ковалев – хочет стать знаменитым. Он отправляется в цирк, где разгадывает секреты фокусника. Всего в постановке занято более десяти человек. В роли автора, самого Довлатова, - заслуженный артист России Евгений Бондаренко, который выходит к зрителям.
Евгений Бондаренко : Он жил очень неуютно и не обихожено, как говорят. Любовь какая-то у него осталась, потому что здесь было его детство.
Анна Липина : Лирические вставки и в зале тишина, несмотря на то, что большинству зрителей не более 12 лет. Это единственное произведение для детей, которое написал Довлатов, но рассчитан спектакль как на маленьких, так и на взрослых зрителей, утверждают в театре. Каждый может увидеть в пьесе что-то свое, потому что к ней можно добавить подзаголовок «Мечта», говорит актриса театра Раиса Иванова.
Раиса Иванова : Чтобы стать человеком, все равно надо пройти какой-то свой путь, свой жизненный путь.
Анна Липина : По словам главного режиссера Театра кукол Александра Заболотного, эта пьеса и о не сбывшейся мечте, и грустный взгляд на счастливое детство. А настоящая мечта режиссера – из Кукольного театра сделать Театр кукол. Постановка по трагедии Гете «Фауст» на сцене Псковского театра кукол тому подтверждение.
Александр Заболотный : Я последние несколько месяцев говорил о том, что мы будем делать «Ромео и Джульетта». Мечтаешь, а потом не ставишь, потому что нет денег, потому что нет оборудования, нет сцены, потому что это невозможно.
Анна Липина : Между тем, спектакли Псковского театра кукол уже много лет побеждают на различных театральных фестивалях.
Александр Заболотный : Мы всегда делаем спектакли в 10-20 раз дешевле за счет энтузиастов.
В эфире Ульяновск, Сергей Гогин:
Ролик : «С вами мало общаются? – И чё?
Вам трудно найти хорошую работу? – И чё?
Вас не берут в приличную компанию? – И чё?
Нет слова «чё» - есть слово «что»! Говорите по-русски правильно. Это вам украшает».
Сергей Гогин : Этот и другие радиоролики, призывающие бороться за чистоту русского языка, изготовлены и распространяются общественным движением «За русский язык», сокращенно – «Заря». Цель движения - повысить грамотность людей с помощью социальной рекламной кампании, очистить языковое пространство города от ошибок. Говорит лидер движения «За русский язык» Максим Терляев.
Максим Терляев : Огромное количество ошибок на биллбордах. Например, у нас долго висел на детском мире большой плакат рекламный с надписью «Неоткажи себе в удовольствии». «Не откажи» было написано слитно. Через улицу рекламный щит с надписью «ПИтербургские традиции». У нас недавно открылся сайт. На этом сайте мы ведем прием фотографий или отсканированных текстов из газет с ошибками.
Сергей Гогин : Проект «Заря» поддержан государственным грантом. В рамках проекта в Ульяновске с начала сентября работает справочная служба русского языка. В течение дня можно позвонить по указанному телефону, и специалист подскажет, как пишется то или иное слово, где надо ставить ударение, растолкует неизвестное значение слова. Этот специалист – пятикурсница Ульяновского педагогического университета Надежда Барышева.
Надежда Барышева : Звонят довольно часто. Интересуются, как пишутся слова, как они произносятся. Я ведь тоже человек, у меня возникают сложности. Если происходит такая ситуация, я уточняю информацию в словарях, справочниках, перезваниваю.
Часто задавали вопрос, как пишется «в течение» - «е» на конце или «и». Было несколько раз. Был случай, меня спросили, что означает словосочетание «креативный флер». А так совершенно разные слова спрашивают. Мне приятно то, что люди интересуются русским языком. Мне хочется, чтобы все вокруг меня тоже правильно говорили, правильно писали. Мы живем в России, говорим на русском языке. Мы должны говорить на нем правильно.
Сергей Гогин : Заведующая кафедрой русского языка педуниверситета Нина Воронина считает, что демократизация общества привела к нежелательной демократизации языка.
Нина Воронина : Все дозволено, что могу – скажу, все, что хочу – напечатаю. То есть бесконтрольное употребление всего этого приводит к тому, что самоочищение языка затягивается. Даже у работников радио, работников телевидения очень часто можно услышать погрешности. Журналисты очень часто для того, чтобы эта газета была наиболее популярной, прибегают и, к сожалению, к ненормативной лексике, к вульгарной лексике.
Сергей Гогин : Нина Воронина составляла тесты по русскому языку для муниципальных и государственных чиновников. По инициативе губернатора области Сергея Морозова поголовное тестирование бюрократов состоялось в феврале этого года. Сам губернатор сдал тест на пятерку, впрочем, уже на следующий день публично сказал «площадя», хотя вопрос об ударении в слове «площади» входил в этот тест. По мнению Нины Ворониной, тестирование чиновников дало некоторый результат.
Нина Воронина : По крайней мере, когда они выступают на селекторных совещаниях, они уже задумываются о том, как сказать, чтобы над ними не посмеялись.
Сергей Гогин : Преподаватель-лингвист Игорь Осетров, коллега Нины Ворониной, считает, что охраной русского языка должно заниматься государство.
Игорь Осетров : Путем законодательных актов, путем выпуска словарей, справочников, путем просветительской работы.
Сергей Гогин : Кстати, активисты движения «За русский язык» на средства гранта закупили орфографические словари и подарили их сотрудникам рекламных агентств и журналистам, работающим в радио- и телеэфире. Движение также провело сбор подписей в поддержку закона, который бы ограничил публичное исполнение песен, пропагандирующих лагерную романтику. Блатной шансон, в том числе с нецензурными словами, почему-то любят водители ульяновских маршрутных такси и хозяева летних кафе. Максим Терляев считает, что «Владимирский централ» и подобные песни навязывают молодежи воровскую идеологию и вербуют армии новых уголовников.
Максим Терляев : Мы собрали 555 подписей буквально за четыре часа. Потому что люди откликались очень живо. Мы заставляли людей задуматься о том, что у них есть право на то, чтобы ехать в маршрутке без лагерных, матерных песен. Мы не хотим это слушать, мы не хотим, чтобы это слушали наши дети.
Сергей Гогин : Тем, как говорят дети, обеспокоена и директор образовательного фонда «Маленькая школа» Юлия Лайус:
Юлия Лайус : Ребенок говорит исключительно так, как общаются в его семье. Очень часто это язык бедный, примитивный. Я сталкивалась с такой ситуацией, что практически любая описательная характеристика выражается двумя словами «клево» и «супер».
Сергей Гогин : По мнению Юлии Лайус, культурно просветительские программы наподобие проекта «За русский язык» помогают исправить положение, но важнее, по ее словам, создание образцовой речевой среды в семье. Семейное чтение незаслуженно забыто, говорит она. А ведь самое простое – читать детям сказки, чтобы они себя не чувствовали одинаковыми Гарри Поттерами, оторванными от реальности.