Елена Рыковцева: Может быть, через много лет в студенческих тестах по истории появится вопрос: назовите страну, в которой действующий вице-премьер предлагает действующему президенту занять пост премьер-министра, и тот соглашается, предварительно предложив действующему вице-премьеру свой собственный пост. И может быть, через много-много лет у студентов даже возникнут проблемы с ответом на этот вопрос: что же за загадочная страна такая? Но сейчас-то никаких проблем нет. Конечно, это Россия, в полном смысле слова «Наша Russia ».
Сегодня мы обсуждаем итоги съезда партии «Единая Россия», которая выдвинула своего кандидата в президенты.
У нас в гостях - генеральный продюсер холдинга «Росбалт-медиа» Игорь Буренков и редактор отдела политики газеты «Ведомости» Максим Гликин.
И мы задаем вам вопрос, уважаемые слушатели: возможны ли вообще какие-то другие сценарии президентских выборов и дальнейшей жизни России, кроме того, который, казалось бы, абсолютно железобетонно был прописан, как мы поняли уже, вчера на этом съезде? Какие варианты ответов все-таки возможны еще в России? Или только вот то, что предложили - это как «Путин – президент, Децл - лох», так «Путин – премьер, Медведев – президент».
Уважаемые коллеги, я совершенно не буду сейчас оригинальна, когда попрошу вас сначала ответить на тот вопрос, который сегодня ставит каждая из газет (в шутку, может быть). Я ведь еще вчера подумала, что попрошу вас обоих описать сегодня психологический портрет того партийца, того члена «Единой России», который проголосовал против кандидатуры Медведева. Известно, что 478 депутатов проголосовали «за», а один – «против». Газеты пишут так. «Комсомольская правда»: «Теперь этого человека будут с упоением вычислять. Ищут пожарные, ищет милиция...». Ну, я не прошу вас фамилии, а просто прошу психологический портрет: каким бы он мог быть. Цитирую газету «Известия» по этому же поводу: «Делегаты «Единой России» удалились на формальное во всех смыслах голосование…» - действительно, совершенно непонятно, зачем все это нужно было делать, но они сделали, - «Из 483 делегатов за Медведева-кандидата проголосовали 478. Один «единоросс» оказался «против», а еще четверо забрали бюллетени с собой. Это, наверное, и были те самые случайные люди, о которых говорил Путин». И наконец, Андрей Колесников в газете «Коммерсант»: «После перерыва в президиуме произошла демонстративная перегруппировка главных персонажей. Вышли те же без Владимира Путина и Дмитрий Медведев. Результаты голосования были неинтересны ему (Путину). Наверное, он думал, что знает их. Боюсь, он ошибался. Все-таки один человек оказался «против». Интересно, кто... Вряд ли мы об этом узнаем, ведь голосование было тайным, а сам он, боюсь, это раскрывать не станет. И все-таки очень интересно – кто. Мне-то казалось, что в зале был только один человек, который мог проголосовать «против». Но Владимир Путин уехал, как только объявили перерыв».
Пожалуйста, Максим Гликин, вот что же это за существо такое?
Максим Гликин: Ну, я вообще не исключаю, что это специально было сделано, чтобы показать, что партия – это все-таки живой организм, плюрализм...
Елена Рыковцева: Это как в Чечне: тот самый 1 процент, который не пришел на выборы.
Максим Гликин: 1 процент, да.
Елена Рыковцева: Ага!
Максим Гликин: То есть вот есть разные мнения, есть дискуссия (как они любят говорить) в партии, есть и несогласные. Почему? Это не КПСС. Да, не все согласны.
Елена Рыковцева: То есть реально человека такого нет, но бюллетень его «живет», дело его вот такое...
Максим Гликин: Да, они считают так, как надо: «Да, у нас нет стопроцентного единомыслия. У нас - не КПСС».
Елена Рыковцева: Но, на самом деле, такого персонажа не существует вообще – вот ваш ответ.
Максим Гликин: Да-да.
Елена Рыковцева: Понятно. Игорь, пожалуйста, есть ли такой человек в природе?
Игорь Буренков: Я не исключаю, что такой человек может быть. Вообще, в природе возможно все – она очень многообразна. А та ситуация, которая складывается у нас на сегодняшний день на политической арене, она очевидна - это скрещивание одних и тех же особей, что в природе, вообще-то, плохо заканчивается, ну, заканчивается и у нас не очень хорошо. Поэтому, может быть, это своего рода такой всплеск, может быть, какой-то даже странной активности. Поэтому я не исключаю, что кто-то мог сказать: «А почему я должен? Ну, я так сделаю...». Я допускаю, что такая вещь возможна.
Другой вопрос – нужно ли его искать с пожарными и милицией, и будут ли. Думаю, что вряд ли будут – ни к чему это совершенно. Тем более что если...
Елена Рыковцева: Тем более, он обеспечил плюрализм. «Спасибо» надо сказать.
Игорь Буренков: Естественно, да. Во-вторых, просто существует понятие такое... Слушайте, тут один человек, а там – 478. Ну что тут сравнивать?.. Если бы их было 78, то, думаю, уже бы искали, а одного не будут. Простят. Ну, пусть так и останется. Пусть для развития просто общего тренда. Действительно, я согласен с Максимом. Ну да, наверное, «и у нас плюрализм. Все-таки не коммунисты». Ну, наверное. Не знаю... Хотя с точки зрения такой логики, даже если думать о том, что там и режиссеры есть, и так далее, ну, могли бы все-таки хотя бы еще несколько таких голосов сделать. Видимо, не сделали. А могли ведь, правда? Чтобы еще больший плюрализм показать. Поэтому я допускаю ту ситуацию, что все-таки это был кто-то, действительно, реальный.
Елена Рыковцева: Мне тоже почему-то так кажется.
Хорошо. Максим Гликин, давайте теперь разбираться с тем, что вот лишил вчера Владимир Путин все эти выборы последней остававшейся интриги: согласится ли он стать премьер-министром или не согласится. Вот вижу заголовок уже в «Московском комсомольце» - «Интриги больше нет». Во-первых, согласны ли вы с тем, что уже все понятно абсолютно, интриги, действительно, больше нет? И, во-вторых, зачем он это сделал? Ведь известно, что Владимир Путин славится умением подвесить ситуацию до конца, выкинуть какой-то фортель...
Игорь Буренков: Рокировочку, как говорилось.
Елена Рыковцева: Да, рокировочку устроить, как говорилось всего несколько лет назад. А вдруг он – раз, и все открытым текстом устроил тут. Пожалуйста.
Максим Гликин: Я думаю, что как раз эти два вопроса связаны. Потому что именно интрига заключается в том, что мы не знаем...
Елена Рыковцева: ...почему нет интриги. Хорошо!
Максим Гликин: Нет, именно интрига в том, что мы не знаем, как долго он будет занимать этот пост, и для чего он его, собственно, занял. Допустим, он займет, но мы не знаем – для чего. То ли он хочет сдать дела, быть регентом какое-то время, сдать дела и потихоньку, так сказать, отойти от дел, проследить, чтобы не растащили сразу же его имущество, а потихоньку присмотреть. То ли он, действительно, хочет на два года чуть-чуть отойти в тень, а потом, уже через два года он может выдвигаться, быть кандидатом в президенты и уже начинать кампанию, на фоне слабого президента начинать свою новую, так сказать, кампанию. То есть мы не знаем его до конца. Потому что интрига, наоборот, я бы сказал, стала еще больше. Потому что все-то думали, что сейчас все и разрешится, а теперь все поняли, что ничего абсолютно не разрешилось, ничего неясно в нашей стране. Мы по-прежнему не знаем, будет ли один центр власти...
Елена Рыковцева: Нет, «все-то думали, что сейчас разрешится» в каком смысле? Что они думали, что разрешится?
Максим Гликин: Что, наконец, станет ясно, что Путин уходит, ну, национальным лидером каким-то, но уходит, и становится президентом Медведев. Или, наоборот, Медведев никуда не идет, все выдвигают Путина на царство или придумывают ему какую-то должность, и Путин остается. И была бы какая-то ясность.
Елена Рыковцева: Кто в доме хозяин.
Максим Гликин: Была бы ясность, если бы было отвечено: «Кто в доме хозяин?». А ответа нет. Мы не знаем, кто в доме хозяин. Поэтому интрига, она будет... И может быть, в этом и есть как бы система, и эта система постоянно должна провоцировать некое подвешенное состояние.
Елена Рыковцева: Максим, я задам вам два вопроса. Первый – почему вы не верите Владимиру Путину, что он остается премьером для того, чтобы повышать зарплаты бюджетникам на 14 процентов и следить за тем, как национальные проекты претворяются в жизнь? И второй. Вы говорите о том, что нам непонятно, кто в доме хозяин. Но опять же почему вы не доверяете Путину, который говорит: «Хозяином – президент, перераспределения полномочий никаких не будет. Я буду премьером. Как вот раньше были премьеры, так и я буду премьером»?
Максим Гликин: Во-первых, почему я не верю в то, что он идет именно, чтобы что-то улучшить. Вот кто-то не может улучшить, а Путин может, допустим. Потому что нас приучили за время правления Путина, что премьер не отвечает по своим делам. Вот не было ни одной отставки, когда бы мы сказали: «Премьер ушел, потому что инфляция была такая-то, цены росли так-то, доходы граждан росли так-то. И это мало. Мы берем другого премьера». Или: «Этот премьер хорош, потому что, видите, при нем инфляция такая-то, население живет так-то, национальные проекты идут так-то, реформы структурные производятся». Ни один премьер не ушел потому, что он плох. Ни один не пришел потому, что он хорош. Мы не знаем, почему приходят и уходят премьеры. Это все такая же неизвестность, системная неизвестность в России. Нас приучили к тому, что «это воля батюшки»...
Елена Рыковцева: Это будет такой сюрприз.
Максим Гликин: ... кого хочет, того и ставит премьером. Поэтому я не верю и сейчас, что он идет, чтобы уменьшить инфляцию и увеличить доходы населения. Не верю.
Елена Рыковцева: А вдруг тут и будет сюрприз, что он идет для этого.
Игорь Буренков: Может быть, и будет сюрприз. Просто я не очень понимаю саму постановку вопроса: «А кто у нас тут хозяин?». Вообще, мне-то лично понятно, кто хозяин. Я не знаю, может быть, кому-то это и неясно. А хозяин у нас один – это такое нечто. И это даже не Путин, по-моему. Просто хозяин у нас – это система, которая создана, с которой ничего не поменялось, она так и есть. Она сама себя сохраняет разными способами, и будет сохранять. А кто будет выражать эти интересы? Ну, здесь у нас может быть самая большая палитра мнений и красок.
Елена Рыковцева: Подождите! А если система сформировалась вот такой, менять ее не собираются, то почему тогда Медведев? Почему тогда Путин премьер? А могли бы поставить кого-то еще.
Игорь Буренков: Елена, так это совершенно нормальный вопрос – почему? Да ни почему. Но уж так сложилось. Более того, я хочу сказать, что надо отдать должное Владимиру Владимировичу. Он совершенно соответствует определенным качествам, он стал лидером. Кто-то хочет этого, кто-то не хочет, но это так, на самом деле. И количество тех людей, которые пришли и проголосовали по разным... пусть даже, скажу, где-то выборы были наши парламентские неправильные и не очень корректные, но даже если это было бы 48, а не 64 процента, то все равно это остаточное количество, чтобы понять, что, в общем-то, реальная поддержка есть. Реальная поддержка у многих из тех, кто приходит голосовать, у большинства, конечно же, здесь она очевидна. Поэтому Путин является выразителем чаяний и надежд – как угодно. Что же касается премьера, про которого мы никогда не знаем, как он назначается. Тоже знаем прекрасно. Все это было обусловлено той или иной ситуацией, которая была в нашей вялотекущей политической обстановке необходима: что-то встряхнуть, что-то взбодрить, кого-то увести, кого-то снова привести. И это обычная ситуация, которая происходит.
Елена Рыковцева: Нет, она была, может быть, им необходима...
Игорь Буренков: Безусловно.
Елена Рыковцева: ...не стране необходима, а им там необходимо было встряхнуться и взбодриться.
Игорь Буренков: Естественно. Так об этом речь и идет. А дальше, соответственно, встряхивалась и страна. Мы же понимаем, что это не происходит просто так: где-то там что-то встряхнулось... Так не бывает. Конечно, так или иначе, это давало проекцию на всех нас с вами. И поэтому говорить о том, что это все, в общем, странно и как-то это... Нет, это все было. В том варианте, как у нас развиваются события, это был некий план развития.
Я другого не могу понять. Всегда у нас было так, что какие бы там недочеты ни были, барин – либо президент, кто угодно, - он придет, он разберется, и он всех накажет и решит. Но возникает сейчас странный вопрос: а как так получилось, что сейчас-то вроде меняется власть верховная, и при той конфигурации, много раз подчеркивается, она остается неизменной, и каким образом тогда, действительно, за все за это кто будет отвечать? Получается, что вроде как Путин. Но я хочу заметить, когда новое правительство было сформировано... Я первый раз такое увидел за все это время, пока мы существовали в этой системе координат, когда сам президент представлял правительство. И вообще, это было тогда очень странно. Я еще тогда про себя подумал: «А зачем это президенту нужно – представлять правительство, которое, в принципе, в общем-то, сделано для того (как у нас всегда это было принято), чтобы...
Елена Рыковцева: То есть вы считаете, что это уже был намек, что это его правительство?
Игорь Буренков: Да. Так я удивился тогда очень сильно. И такой ситуации не было вообще за все эти годы правления. Вот он его сам представлял: представлял новых министров, объяснял, почему те уходят и так далее. И все гадали: «А зачем? А почему? Что это значит?». Вот что это значит. Теперь это становится более-менее понятным. Я не думаю, что он просто так... Причем мне показалось тогда, что он это делал с каким-то неудовольствием. Вот неудовольствие какое-то сквозило, когда он говорил о новых министрах, которых назначал, давал им характеристики. Но теперь я понял это чувство. Это не неудовольствие, а просто попытка что ли как-то по-новому взглянуть на свою роль и на роль тех, кто с ним в результате в этой части окажется. Вот я так это себе представляю.
Максим Гликин: Я бы уточнил насчет того, кто в доме хозяин, что это за система правящая. Очень просто, на самом деле. Иногда стоит сформулировать. В стране правит бюрократия, сросшаяся с крупной буржуазией. Это бюрократия плюс (или сиречь) крупная буржуазия. Она воспроизводит себя, она создает себе гарантии. Вот и все.
Елена Рыковцева: То есть вот есть абстрактный хозяин в доме и есть персонифицированный все-таки хозяин в доме. И этот хозяин в доме все-таки воплощен в образах конкретных людей. Вы знаете, бюрократия – это замечательная штука, но все равно...
Игорь Буренков: Ну а где иначе-то? Я так считаю, что здесь большого открытия мы не сделали.
Елена Рыковцева: Мы никакого не делаем открытия, конечно. Есть система, и есть люди, которые ее представляют.
Игорь Буренков: Да, которые ее выражают и представляют. Просто называть это можно по-разному – национальным лидером, президентом или премьер-министром – как угодно. Хоть статс-секретарем - в некоторых странах и такие образования бывают хитрые при дворе. Поэтому проблема-то в том...
Елена Рыковцева: Мы же не спорим. Это очевидная вещь: есть система и есть ее представители. Неочевидно только, осталась ли какая-то интрига. Вот, например, Максиму очевидно, что еще больше запуталась ситуация, потому что когда Путин провозглашает, что президент будет президентом, а премьер – премьером, вот ему не верится, ему это непонятно.
Максим Гликин: Да. То есть мы не знаем: он ушел, чтобы уйти, или он ушел, чтобы остаться.
Игорь Буренков: Я думаю, что на этот вопрос, боюсь, никто нам не ответит. Но подозреваю, что выяснение того, как это может происходить, происходит, видимо, и сейчас, пока мы здесь в студии сидим. Это все в процессе находится.
Елена Рыковцева: То есть это все в процессе...
Игорь Буренков: Конечно.
Елена Рыковцева: Очень остроумно пишут нам слушатели. «Может быть, тот делегат в буфете перебрал - и ему открылась истина», - пишет Владимир Киселев из Междуреченска. Ну, давайте мы будем принимать другие версии, уважаемые слушатели, того, почему этот человек, один из 480, проголосовал «против». Итак, версия первая – перебрал.
Игорь Буренков: Я думаю, что, перебрав, он там и оказался просто. Это скорее всего.
Елена Рыковцева: В партии?
Игорь Буренков: Ну да.
Елена Рыковцева: «Теперь по образу и по подобию орла с двумя головами, висящего в кабинетах, будут висеть два портрета», - пишет Алексей. Очень хорошая версия, я считаю, того, что будет дальше происходить.
«Радуйтесь, наконец-то туман рассеялся, - пишет нам Трофимов. – Теперь корона водрузится на наследника. А вот скипетр и держава останутся в руках новоизбранного «отца Отечества». Комфортно же править, когда деньги, обещанные бедным, будут выгребаться не на заработанные из казны, а по-прежнему из газо-нефтяного мешка».
«В России не приживется даже вице-президент. Вспомните печальную судьбу Руцкого», - Николай пишет. Ну да, не приживется. А нет такой должности, никто ее и не внедряет, не вживляет. Что имеет в виду Николай?
Игорь Буренков: У нас и госсекретарь не прижился...
Максим Гликин: Сейчас появилась такая политологическая версия: Путин будет, по сути, играть роль вице-президента.
Елена Рыковцева: Ну, Николай, да, понятно теперь, что вы хотите сказать.
Игорь Буренков: Ну, по сути, а формально это все равно надо вводить как институт.
Елена Рыковцева: Владимир Павлович (видимо, поклонник «Единой России») пишет: «Против был человек, типа лживого Иуды Каспарова».
Игорь Буренков: Каспаров забежал, быстренько проголосовал... Понятно.
Елена Рыковцева: Да. «Уверен, что их было гораздо больше, чем один, но так «посчитали». Ага, все наоборот. Андрей Викторович из Москвы пишет, что наоборот занизили число проголосовавших против Медведева.
Максим Гликин: Как и на выборах Думы.
Елена Рыковцева: «А вы представляете себе Путина в роли туриста, посещающего свою вотчину в Стрельне или в Красной поляне. Вы знаете, имеет в виду, видимо, слушатель путинские места.
Игорь Буренков: Рисуется такой образ... По-моему, это все очень примитивно с точки зрения этой ситуации, которая развивается. Ну и что?.. Есть там какая-то госдача или нет ее?
Елена Рыковцева: Нет-нет, он имеет в виду путинские места. Вы знаете, там, где появляется Путин – в «Красной поляне», например, там начинается: кафе имени Путина, есть туристские тропы имени Путина...
Игорь Буренков: Ну и что?
Елена Рыковцева: Вы знаете, это просто могут отменить. Если роль в истории Путина уменьшится, я думаю, что просто эти туристические тропы отменят и все. Будут тропы имени Медведева.
Игорь Буренков: Это же просто люди зарабатывают деньги.
Елена Рыковцева: Да. А теперь уже будут водить в «подъезд Медведева».
Максим Гликин: Вообще, они правильно говорят, что система новая, в России такого не припомнят. Может быть, некоторые вспоминают времена Алексея Михайловича, Филарета и так далее. Но в последнее время такого не было.
Елена Рыковцева: А вот то, что так все расписано даже по должностям, такое было? Кроме коммунистических, конечно, времен, когда никому в голову не приходило прогнозы какие-то строить. Вот так, чтобы все расписали, прописали от и до.
Игорь Буренков: Да я не верю в то, что все прописали, прямо расписали от и до.
Елена Рыковцева: Как это?! Вам расписали президента, который будет, премьера...
Игорь Буренков: Ну, так складывается. Просто до конца-то расписать ничего нельзя ведь, ну, нельзя. Почему у одного по одной и той же поваренной книжке получается отличный какой-то продукт – суп, а у другого ничего не получается, хотя из тех же ингредиентов человек это все делает?.. Ну, нельзя все до конца. Это же все предполагается. Предполагается, что будет такой план, что так будет все развиваться...
Елена Рыковцева: Ага! Вот вы уже начинаете отвечать на вопрос, который мы задаем слушателям: возможны ли другие сценарии?
Максим Гликин: И к тому же, вот если смотреть перечень влиятельнейших политиков, премьер у нас часто не был номером вторым, он бывал пятым, шестым, а не менее влиятельным был глава администрации, заместитель... Останется ли Сурков в администрации, никто не знает...
Елена Рыковцева: Почему-то всех это интересует.
Максим Гликин: Останется ли главой ФСБ Патрушев, а ФСБ это очень...
Елена Рыковцева: Максим, а можно я вас спрошу? А почему так важно, останется ли Сурков? Я все время слышу этот вопрос от политологов: «Вот интересно, останется ли Сурков? Какая роль будет у Суркова?». А почему так переживают за Суркова?
Максим Гликин: Его роль очень крупная.
Елена Рыковцева: Потому что она очень крупная?
Максим Гликин: Да, он очень сильно влияет на политическую систему, не на экономическую, но на политическую систему, на партийную, он влияет очень сильно на Думу.
Елена Рыковцева: То есть если, например, Сурков куда-то девается, то это значит, что акции «Единой России» падают, например. Правильно? Если он создавал эту партию, укреплял ее, внедрял в сознание...
Максим Гликин: Неизвестно. Это, по крайней мере, может означать, например, что идея о том, что должна быть одна доминирующая абсолютно сила, а остальные никуда не годятся...
Елена Рыковцева: Ага, то есть легенда меняется.
Максим Гликин: ...она может поменяться. Может быть, новая легенда появится. Все-таки две партии...
Елена Рыковцева: Понятно.
Игорь Буренков: Но просто тут еще один важный момент есть. Ну, что делать политологам? Им нужно кого-то демонизировать, кого-то изобразить Демиургом. Кто это?.. Соответственно, если в нашей ровной ситуации, ровного ландшафта практически никого не видишь, ну, понятно, что Сурков кажется некой фигурой (а может быть, таким и является), которая, действительно, нечто определяет. Что определяет? Каким образом он влияет? Но что-то там определяет и на что-то там влияет. Кого же называть... Действительно, не председателя же какого-то там совета директоров неизвестной компании, предположим. Есть вот такой человек, который выражает и чаяния, и определенные ожидания тех же политологов. И о чем же им еще, Елена, говорить?.. Ну, только об этом: останется – не останется. Гадание на кофейной гуще происходит. У нас на сегодняшний день не оправдался ни один политический прогноз. Потому что построить никакого прогноза-то нельзя. Потому что информации-то нет.
Елена Рыковцева: Игорь, подождите! Я же вам не предложила гадать, останется он или нет. Я спросила: почему они гадают? И почему это так принципиально? Вот и все.
Игорь Буренков: Да потому что они ничего не знают, потому и гадают.
Елена Рыковцева: Хорошо. Ладно.
Игорь Буренков: Они гадают о своей как бы ситуации. Они придумывают себе некие схемы, а потом эти схемы начинают предлагать общественности.
Елена Рыковцева: Но они же не гадают по поводу любого персонажа, а вот зациклились на Суркове.
Игорь Буренков: Потому что его все знают. Они же так же, как наши «думаки»...
Елена Рыковцева: Ладно, я поняла.
Игорь Буренков: ...когда в Думе выступают по поводу рекламы, которую все видят и знают, обсуждают ее не по существенным вопросам, так и здесь по поводу Суркова – потому что его знают все, большинство. Вот и все.
Елена Рыковцева: Хорошо. Еще почитаю пейджерные сообщения. «Россия всегда, а особенно сегодня остается сверхнепредсказуемой, так как тут руководствуются не здравым разумом, а глупыми чувствами. И дай Бог, чтобы события смели в марте весь путинский аморфный политический режим».
Игорь Буренков: Ну, и не аморфный далеко...
Елена Рыковцева: И вот интересно, что, с одной стороны, есть заголовок в «Московском комсомольце» «Интриги больше нет», а в другой заметке Михаил Ростовский пишет все-таки, что она сохраняется, по крайней мере, для него лично. «Путин и Медведев, - пишет Ростовский, - все-таки чего-то недоговаривают. Возможно, Владимир Владимирович и Дмитрий Анатольевич четко представляют, как именно они будут строить отношения на своих новых должностях, но для всех остальных это пока тайна за семью печатями». Ну, примерно, Максим, вы так и говорили, что это непонятно пока. Продолжаю читать пейджерные сообщения. «Меня совершенно не интересует никакая связка. Волнует только собственный карман, а особенно – рост цен на продовольствие», - пишет Александр.
Ну, пожалуйста, оцените, коллеги, эту связку, это продолжение традиций с точки зрения кармана Александра. Максим, ничего не угрожает, видимо, карману...
Максим Гликин: Нет, если его волнует рост цен на продовольствие, то его не может не волновать эта связка. Как раз сейчас Путин оказывается в очень интересной ситуации, когда он уже... и фактически это на съезде было объявлено, что он уже собирается строить такую социальную политику, уже Жуков сказал, что «будем, видимо, увеличивать расходы бюджета и будем пересматривать бюджет», уже вчера было это заявлено. Ну, сильно не увеличат, конечно. Но Стабилизационный фонд придется тоже как-то... То есть ясно, что при нынешних настроях – вот то, что звучало вчера на съезде, - ему очень надо бояться за свой карман. Инфляция может очень сильно разогреться при такой связке.
Игорь Буренков: Это правда. Безусловно, это так. Но проблема тут в другом заключена. Мы окончательной и точной экономической политики в том ее варианте, какой может быть, не увидим явно до марта. И это очевидно. И все те вещи, которые происходят на сегодняшний день, они все будут, так или иначе, сдерживаться, чтобы наш народ, да и мы все с вами, потому что у нас тоже есть кошельки и карманы, в общем, себя чувствовали немножко иначе, чем это может произойти дальше. Поэтому я думаю, совершенно справедливы обещания, которые даются. Собственно, они не только в нашей стране даются, и самые благие. Всегда, когда выборы происходят и в любых других странах, там тоже происходят вот эти разговоры, что «мы дадим», как это будет выглядеть. Очень редко все вдаются в схемы: а как это на самом деле получится. Пожалуйста, последние выборы во Франции показали, как все красиво закончилось для тех, кто голосовал за Саркози, который обещал много чего...
Елена Рыковцева: Закончилось свадьбой, по крайней мере.
Игорь Буренков: С одной стороны. Но для тех, кто за него проголосовал, для части, конечно, закончилось, а части, в общем, пришлось уходить и бастовать за свои права.
Поэтому я думаю, что мы все это поймем окончательно, как это будет выглядеть и в каком кармане у Александра что останется – в правом или в левом, в общем, это будет ясно только после марта, когда вся система немножко устоится.
Елена Рыковцева: Александр, после марта обязательно напишите нам на пейджер, что осталось в вашем кармане.
Максим Гликин: И я хотел бы еще добавить, что если они все-таки хотят делать болезненные реформы, а безболезненными реформы у нас не будут... ЖКХ, которая так и не началась, пенсионная реформа, которая не начиналась даже в России, и большинство болезненных реформ...
Елена Рыковцева: Монетизацию пытались начать, но пришлось, в итоге...
Максим Гликин: Да не начинались они.
Елена Рыковцева: Нет, пытались они начать так, что, в итоге, им пришлось потратить в тысячу раз больше денег, чем хотели сэкономить.
Максим Гликин: Так вот, лучше бы ставить не Путина, а того, от которого можно будет через полгода или через год, когда он эти реформы проведет, можно будет спокойно от него отказаться. А Путину...
Елена Рыковцева: Значит, они не хотят реформ.
Максим Гликин: Значит, они не хотят реформ, вот и я об этом начал думать.
Елена Рыковцева: Хорошо. Слушаем Станислава из Москвы. Здравствуйте. Каков сценарий развития событий?
Слушатель: Доброе утро. Станислав Сокол, независимый политолог. Вы знаете, Лена, вы совершенно правы, был совершенно другой сценарий, судя по всему. Как вы помните, президент заявил открытым текстом, что он объявит своего преемника на съезде победившей партии 17-го, в понедельник. Но случилось неожиданное. По меткому выражению Анны Качкаевой, сложилась так называемая «великолепная четверка» во главе с Мироновым, которая выдвинула кандидатуру Дмитрия Медведева. А ведь планировался, судя по всему, Зубков на роль президента Путиным. И вот, кстати, у Зубкова есть один очень интересный штрих в биографии. Дмитрий Медведев выступил против «зурабовщины» открытым текстом в свое время, будучи правой рукой президента. Причем, собственно говоря, он потребовал... он очень негативно о Зурабове отозвался...
Елена Рыковцева: Да, мы помним. А Зубков тут при чем? Да, отозвался.
Слушатель: ...и заявил, что надо провести расследование. Ну, расследование произведено не было. Зурабова заставили замолчать и понемножку оттянули его на обочину. Он был кандидатом в премьер-министры, но назначили Зубкова. Поэтому все-таки Анна Качкаева права, что тут была какая-то интрига, которая вне зависимости от Путина произошла. И вот совершенно правы ваши гости, которые заявили, что еще кампания не окончена, все будет продолжаться, судя по всему. В худшем случае – двоевластие. Практически Медведев никогда не будет марионеткой, тем более, он еще к тому же обижен. Марионеткой мог быть только Зубков. Он пожилой человек, без амбиций, и он бы выполнял приказы, и точка. А Дмитрий Медведев – личность самостоятельная, о чем ярко продемонстрировало выступление против «зурабовщины».
Елена Рыковцева: Спасибо огромное, Станислав, за ваш анализ.
Николай из Гусь-Хрустального, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Я очень вас благодарю за то, что вы даете и сторонникам своим, и каким-то противникам, оппонентам слово. Я отношу себя к оппонентам.
Елена Рыковцева: Хорошо.
Слушатель: Дело вот в чем. Вы сейчас гадаете, зачем связка, тандем «Путин – Медведев», а вот я знаю зачем. Хотя бы для того, чтобы остановить третью мировую войну, которая началась с бомбежек Белграда. Понимаете? И она сейчас идет в вялотекущем варианте. Белград, Ирак...
Елена Рыковцева: «Украина» – вам подсказывает семья, я слышу.
Слушатель: Я доскажу. Следующим будет Иран. А конечная цель – поля, тайга и недра нашей России. Поэтому вот и нужна эта связка, господа. И зря вы голову ломаете, зря вы людям пудрите мозги.
Елена Рыковцева: Нет-нет, Николай, во-первых, мы не пудрим. А во-вторых, вы нам все объяснили. В-третьих, вот вам все время подсказывают – «Украина», ваша жена, видимо, кричит из кухни. А вы напрасно ее не перечисляете. Ведь, действительно, «оранжевая» революция была одной из тех угроз, по поводу которых Путин призвал общество сплотиться. И действительно, очень многие поддержали Путина, потому что верят в то, что он не даст растащить страну на части. Вы правильно говорите. Вы выражаете такую точку зрения. Пожалуйста, Максим.
Максим Гликин: Хочется спросить: а если война, то зачем вообще выборы? Это не мы пудрим, а они нам пудрят мозги. Выборы какие-то придумали, вот эти уходы, Конституция...
Елена Рыковцева: Да, с другой стороны.
Максим Гликин: Война идет, господа. Какие выборы?..
Елена Рыковцева: Чрезвычайное положение вводить – и все.
Максим Гликин: Оставить президентское правление бессрочное или на пять сроков – и все. И воевать уже...
Игорь Буренков: Правда, тут есть одна деталь очень важная. Такую ситуацию можно было уже несколько раз обернуть, если бы этого захотелось, по поводу военного развития событий, отстреливаться из окопов. Я, честно говоря, не очень... и никогда не верил в «оранжевые» революции, кстати, нигде. Ну и практика показывает, что, к сожалению (или к счастью)...
Елена Рыковцева: У вас знакомых нет в Киеве. А у меня есть. И я верю в «оранжевую» революцию.
Игорь Буренков: Секундочку! Я не об этом говорю. Просто вопрос – к чему они приводят? Вот мы сейчас наблюдаем в Киеве - и замечательно видим, что в Грузии произошло...
Елена Рыковцева: Ничего страшного на Украине не происходит. Мне очень нравится, как там развиваются события.
Игорь Буренков: Ничего страшного не происходит, Лена, а происходит просто обычное развитие событий по этому сценарию.
Елена Рыковцева: Нормальная демократия.
Игорь Буренков: Ну, я не знаю...
Елена Рыковцева: Рты у всех открыты, по крайней мере.
Игорь Буренков: Я могу сказать, что касается нормальной или не нормальной демократии. Давайте еще вспомним: суверенная – не суверенная. Демократия есть ровно та, какая получается. Она не может быть нормальной или не нормальной.
Елена Рыковцева: Слушайте, но люди там могут свободно выразить свое мнение, вот все, что я знаю сейчас об Украине.
Игорь Буренков: Хорошо. Но я вот, честно сказать, думаю, что это мнение, которое они выражают, оно тоже специфическое вполне. Свободно – и ради Бога. Это можно считать свободным. Но я считаю, что и у нас тоже свободно выразили свое мнение. То большинство, которое пришло голосовать, оно его и выразило.
Елена Рыковцева: Нет, сначала навязали это мнение, а потом оно выразило то, что им навязали, очень многие из них, по крайней мере.
Игорь Буренков: Я то же самое могу вам ответить, что и им навязали, а они пришли на эту «оранжевую» площадь и выразили.
Елена Рыковцева: Нет-нет, Игорь, ничего подобного! Вот сейчас на современной Украине такое количество мнений в эфире, что навязать одно просто невозможно, его вычленить нельзя.
Игорь Буренков: Ну, про воздействие эфира на головы людей... Ну, с моей точки зрения, мы немножко переоцениваем даже эту роль, которая сейчас есть у средств массовой информации.
Елена Рыковцева: Нет, в России недооценивать нельзя.
Игорь Буренков: Но я уверен в том, что это так. Недооценивать нельзя, но и переоценивать нельзя. Ситуация, как нам уже правильно сказал Александр: заглядываем в карман, и люди, заглянув туда, видят, что разница между тем, что у них было при той ситуации... может быть, правильной демократии, Лена, о которой вы сказали, она была хуже, чем той неправильной, которая многим не нравится, она изменилась. И это тот факт, который существует.
Елена Рыковцева: Да, вместе с ценой на нефть. Это факт, конечно.
Игорь Буренков: Вот и все. Но только про цену на нефть мы с вами начинаем думать - те люди, которые чуть-чуть поглубже, может быть, представляют себе ситуацию. А кто попримитивнее, тот по-другому себе ее представляет. Вот и все. И это тоже факт, который говорит о том, что если уж мы говорим о правильном просвещении населения и отстаивании своих интересов той части, которая хотела бы, чтобы они тоже были представлены в парламенте, то надо было раньше думать о том, как это делать, и более правильно выстраивать здесь информационную политику.
Елена Рыковцева: Да никто не хочет, чтобы какая-то часть еще была представлена. О чем вы говорите?!
Игорь Буренков: А кто не хочет?
Елена Рыковцева: Те, которые регулируют вот эти потоки избирательные, совершенно им не нужно, чтобы эта часть была так представлена, эта – вот так. Им надо, чтобы одна часть была представлена конституционным большинством.
Игорь Буренков: Согласен. Если правильно разбираться и правильно говорить о том... вот этот отсыл, который у нас произошел, к «оранжевым» республикам, скажем так, там ясная ситуация была, и она очевидна: надо вести работу правильно, грамотно, которая позволяет тебе в пропагандистском плане достичь определенных целей. Здесь наша работа велась в другом ключе и в другом направлении. А те, кто оказался вне этой ситуации, и не могли, и не были способны влиять на общественное мнение, какой-то период времени вообще этим не занимались. А когда стали заниматься, то ситуация оказалась уже плачевной для них. Вот и все.
Елена Рыковцева: Хорошо. Андрей Николаевич из Санкт-Петербурга, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Спасибо за интересную дискуссию. Я сам экономист по профессии, и поэтому могу вам рассказать экономическую сущность нынешнего политического режима без всякой социальной, популистской риторики. Сущность этого режима такова, что он представляет собой диктатуру крупной буржуазии, которая осуществляется в форме государственно-монополистического капитала. Вот представьте себе Дмитрия Медведева. Он одновременно является и вице-премьер-министром, и председателем директоров «Газпрома». И каков проект Медведева в тандеме с Путиным? Они сейчас будут тянуть по Балтийскому морю газопровод в Германию. И Путин уже договорился со Шредером. Это вот такой монополистический проект по обогащению крупной буржуазии. Вы посмотрите журнал « Forbes » за последний год...
Елена Рыковцева: Но с поляками они еще не договорились.
Слушатель: Да. Ну, это, я думаю, мелочи. Но вот я говорю, это проект личного обогащения вот этой кучки миллиардеров по журналу « Forbes », которые за последний год стали в 1,5 раза богаче. И у них состояние увеличилось где-то в 1,5 раза по сравнению с прошлым годом. А остальных просят просто не беспокоиться. И все остальное – это уже детали...
Елена Рыковцева: Андрей Николаевич, мы расслабляемся тогда перед президентскими выборами, как вы считаете?
Слушатель: Да, можно не голосовать или голосовать...
Елена Рыковцева: То есть надо уже просто успокоиться – совет Андрея Николаевича.
Слушатель: Да. Не важно, как проголосовали, а важно, как подсчитали.
Елена Рыковцева: Хорошо. Максим, пожалуйста.
Максим Гликин: Я бы добавил по поводу... если мы говорим об интригах и итогах уже думских выборов. Вот один интересный итог все-таки, который, может быть, еще не проговорили: все ожидали, что теперь, может быть, «Единая Россия» наконец станет по-настоящему правящей партией и станет чем-то подобным КПСС, направляющей, руководящей силой, а она ею не стала, несмотря на блестящую победу на выборах. Вот это было подчеркнуто, что не она одна, а четыре выдвинули кандидата в президенты. Путин на съезде не стал (против ожидания некоторых) лидером «Единой России».
Елена Рыковцева: Да...
Максим Гликин: То есть Путин не воспользовался этой ролью. Значит, они по-прежнему не хотят, чтобы «Единая Россия» была как КПСС, и они по-прежнему ее держат как инструмент.
Елена Рыковцева: Очень любопытный штрих. Вчера на съезде «Единой России» (если вы заметили) впервые сказал Грызлов не «План Путина», а «наш план». Уже отматывает в сторону Медведева. Уже не хочет лишний раз произносить имя Путина.
Александр из Вологды, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Я тут вижу два момента. Люди деньги-то поделить справедливо не могут, а власть – тем более. И второе. Во власти тандем может существовать продуктивно только тогда, когда оба члена к власти относятся равнодушно. А эти претенденты равнодушно не относятся. Вот так мне кажется. А как вы думаете?
Игорь Буренков: Конечно, равнодушно не относятся, иначе бы они вообще не появились в этой истории, во власти как таковой. Равнодушные люди там не уживаются. Да, впрочем, и в любой другой профессии тоже было бы так же.
У меня другой момент. Вот то, что вы сказали по поводу справедливости. Знаете, справедливость – это как в другой поговорке про вкус: «у меня вкус хороший, но у нас с вами вкусы разные». Так и справедливость, вообще-то, у каждого своя и разная. Поэтому если говорить о распределении богатств и благ... Ну, что же, если мы с вами живем в этой экономической формации, которая называется «капитализм», так или иначе, да, мы должны пройти все, видимо, стадии, которые описаны у Адама Смита, и никуда ты от этого не денешься. Перескочить сразу из неразвитого капитализма олигархического (как угодно называйте) в какой-то социально ответственный бизнес будет сложно. Надо пройти некоторые стадии. Но не исключено, что мы уже в этом прекрасном, светлом времени жить не будем. Но то, что все стадии мы должны будем пройти, это факт абсолютный.
Елена Рыковцева: Хорошо. Людмила Ивановна из Московской области, здравствуйте.
Слушатель: Добрый день. Я вас тоже благодарю за ту дискуссию, которая у вас сегодня ведется. И мне хочется сказать следующее. Мне кажется, на мой взгляд, у нас произошла просто номенклатурная какая-то модернизация, да, на фоне госкапитализма. И в отличие от нас, в Украине, по-моему, отказались от модернизации номенклатурного содержания, как и было в советское время. И поэтому там не боятся дискуссий. Там люди более вовлечены в политику, может быть, не так явно, но, по крайней мере, они видят своих политиков, они им дают определенную оценку. Я это говорю потому, что я очень часто бываю в Украине, и мне там обстановка нравится больше и легче там дышится, чем у нас.
Елена Рыковцева: Спасибо вам большое за звонок.
И еще поделюсь одним впечатлением личным. Я была на Украине летом и вела оттуда два эфира «Часа прессы». И в одном эфире у меня были два политика из «Нашей Украины» и из Партии регионов. Естественно, понятно, на каких полюсах стоят эти два политика. Был эфир, и не важно, о чем мы тогда разговаривали. Важно, что было после эфира. И этого я не рассказывала слушателям, потому что эфир закончился. Мы вышли на улицу. Уважаемые слушатели, вот я не могла два часа вернуться назад, в помещение Киевского бюро, потому что они спорили. Но они спорили о судьбах развития страны. Они спорили о налоговой реформе, о каких-то еще вариантах приватизации предприятий. И я впервые столкнулась с тем, что люди не спорят – кто преемник, кто чего, по персоналиям, а они спорят, действительно, по сценариям экономического развития Украины. И этот спор был... Просто мне даже пресс-секретарь одного из них говорит: «Лена, вы скажите, что вы торопитесь. Потому что вы-то уйдете, а я-то останусь. А мне хочется пообедать». Вот так вот там, на Украине.
Максим Гликин: Я хочу заметить, что многие говорят: «Вот революция – и после этого на Украине так стало». А ведь забывают, что впервые смена нормальная, безболезненная смена власти произошла еще при Кучме. Кравчук ушел. А вот Россия никогда этого не смогла сделать, а они однажды это уже сделали.
Елена Рыковцева: Дмитрий Фурман, политолог, я помню, что публично поблагодарил у нас в эфире Леонида Кравчука за то, что тот спокойно, достойно ушел, и никто из этого шоу не делал. И никто ему премьер-министром, кстати, не предлагал остаться.
Максим Гликин: Да, у них однажды это произошло. Мы не можем пока...
Елена Рыковцева: Да, пока не можем.
Игорь Буренков: Давайте подождем. Поэтому это должно произойти. Так что ж, будем ждать...
Елена Рыковцева: Да. Владимир из Нижегородской области, долго ли нам ждать, скажите, пожалуйста? Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. В каком-то журнале я прочитал статью доктора экономических наук Марата Мусина. Он пишет, что около 30 процентов ВВП уходит куда-то в тень. А вы сейчас губы раскатали, что Путин власть отдаст. Нет, дорогие, « Cosa Nostra» так власть не отдает. Спасибо.
Елена Рыковцева: Да, Владимир, напугали вы нас « Cosa Nostra» ...
Игорь Буренков: Лена, я смотрю, что-то у нас губы раскатаны...
Елена Рыковцева: А закатайте назад свои губы.
Игорь Буренков: И потом, кстати, я считаю, что, честно говоря, такое счастье, как вот нам с вами забрать власть... я на это лично не претендую. Мне это представляется довольно сложной и обременительной процедурой.
Ко всему прочему, я хотел бы только одну вещь заметить. Совершенно правильно, даже если мы говорим про Украину, понятно, это другая страна все равно. Мы не можем с вами окончательно переносить... Вот вообще, с моей точки зрения...
Елена Рыковцева: Во как заговорили – другая страна... А каких-то 15 лет назад, я представляю себе...
Игорь Буренков: Конечно, другая. По факту другая, это очевидно.
Елена Рыковцева: Ну да, хорошо.
Игорь Буренков: Естественно, существуют определенные традиции, и они, безусловно, будут существовать. В любом случае, как бы там ни происходило развитие, где-то в других местах, оно все равно получается так. Мы можем только его учитывать, но понимать, что это будет так же у нас, конечно же, нельзя.
Елена Рыковцева: Да, понятно.
Игорь Буренков: И это в любой стране так происходит, не только у нас.
Я считаю, что тут другая точка отсчета важна – экономические процессы. И вот тут, действительно, можно сколько угодно пытаться что-то исправить, но, к сожалению (или к счастью), так уж получается: та формация, которая существует, она будет диктовать свои условия развития этого общества, так или иначе, и нашего тоже. Поэтому придется нам с вами, дорогие слушатели, в ближайшее время все же в карманы свои заглядывать очень часто и пересчитывать, что там еще останется.
Елена Рыковцева: Акинфей Никандрович, здравствуйте.
Слушатель: Добрый день, дорогие россияне. Дело в том, что меня, как и всех нас, обуревают странные мысли: для чего депутаты, кандидаты в президенты выставляют свои кандидатуры, зная, что они наберут ноль процентов и несколько тысячных долей? Если бы они объединились все вместе, то, может быть, набрали бы 10 – и чего доброго, прошли бы на второй тур.
Елена Рыковцева: Акинфей Никандрович, а как это коня с трепетной ланью объединять? Ну, как все вместе?.. Вот как Жириновского объединять с Зюгановым?
Слушатель: Нет-нет...
Игорь Буренков: Это те, которые прошли. А он говорит о тех, которые демократические...
Елена Рыковцева: Вы сказали о кандидатах в президенты.
Слушатель: Да. Жириновский, конечно, наберет процентов 5, Зюганов...
Елена Рыковцева: Ну и как их объединить?.. Они же очень разные.
Слушатель: А вот эти все мелкие... из-за границы приехавшие, вот Михаил Михайлович и все остальные, они же прекрасно знают, что больше процента им никогда не получить. А вот когда бы они были вместе, наверняка, 10 процентов получили бы – и проскользнули бы во второй тур.
Елена Рыковцева: Спасибо. Мы поняли.
Максим Гликин, что скажете?
Максим Гликин: Дело в том, что вот то, что они мелкие, это не предпосылка, чтобы у них что-то получилось. Это итог...
Елена Рыковцева: Арифметически там не получается.
Максим Гликин: Понимаете, это итог. То, что Явлинский – это мелкая и умирающая партия, это итог. Из этого уже ничего не родится. Это мертвое семя.
Елена Рыковцева: И даже если все мертвые семена сложить... они все равно мертвые.
Максим Гликин: И когда какая-то молодежь говорит: «Давайте изберем нового лидера...», - он говорит: «Нет, не отдам!». Причем он вслух сказал: «Ну, мы будем выбирать». А собрал своих и говорит: «Не отдам, вашу мать, ничего не отдам! Вот я останусь – и все!». Вот Кастро, в каком-то смысле.
Елена Рыковцева: Не отдам свои 0,5 процента! 0,5 процента, но мои.
Максим Гликин: «Вот моя личная партия!».
Игорь Буренков: Уже даже Кастро решил это отдать, вот мы слышали в «Новостях».
Елена Рыковцева: Хорошее сравнение!
Игорь Буренков: А этот не отдаст.
Максим Гликин: Они мелкие – и все, и забудьте про них.
Игорь Буренков: Давайте так, тут наша демократическая или какая-либо... не знаю, теперь они говорят, что это правая оппозиция, но странно это даже звучит, ну, не важно, какая-то оппозиция, раздробившаяся уже даже не до феодальной раздробленности, а до какого-то микроскопического уровня...
Максим Гликин: Как говорит Довлатов: мельче только кофе.
Игорь Буренков: Да, абсолютно так. И их объединять уже бессмысленно. Здесь, конечно, должна быть... другая история уже появится, которая выдвинет других героев и в этой части спектра политического тоже.
Елена Рыковцева: Ну что же, слушатель Алхасов для того, чтобы уравновесить нашу ругань в адрес демократов, пишет все-таки про Путина, что «это мыльный пузырь на фоне свалившегося на Россию нефтяного богатства, пущенного им же на ветер».
«Можно сравнить нынешнее положение в стране с татаро-монгольским игом, но только с разницей: забирают они себе на десятину налогов, а оставляют на все про все 10 процентов бюджета, а остальное растворяется в бесплатных просторах Стабфондов», - так пишет Сергей, так он оценивает ситуацию.
Максим, а чего вы хохочете?
Максим Гликин: Самое смешное, что Стабфонд – это то немногое, что реально они вытаскивают на свет.
Игорь Буренков: Это правда. Это то, что мы видим. А на самом деле, это, конечно...
Елена Рыковцева: . Пишет Ирина: «Полнейший абсурд, если не сказать цирк. Кандидат в президенты уже назначает премьера».
«Утром на «Эхо Москвы» был «Рикошет»: повесит ли Путин у себя в кабинете портрет Медведева?». Ну, дело даже не в этом. Дело в том, что будут ли висеть два портрета. Мне понравилось сообщение с пейджера сегодня. Вот два портрета всюду...
Игорь Буренков: Ну а что тут такого-то?.. Боже мой! Пусть два, хоть три... Можно повесить, вообще-то, и 15, как членов Политбюро.
Максим Гликин: Нет, а ведь были же три раньше – Марк, Энгельс, Ленин.
Игорь Буренков: Да. И ничего страшного.
Елена Рыковцева: А! Нужен третий.
Максим Гликин: Ельцин, Путин...
Игорь Буренков: Так и хочется третьего.
Елена Рыковцева: Слушайте, хотела спросить вот что. Вы знаете, меня уже по-человечески, действительно, как-то начинает тревожить судьба Виктора Зубкова. Я считаю, что некрасиво с человеком поступают. Скажите, Максим, вы следили вчера за съездом, хоть раз фамилия Зубкова прозвучала, хоть один?
Максим Гликин: Ну, я не слышал.
Елена Рыковцева: Ну что ж так не по-человечески?! Вот просто забыли о нем.
Игорь Буренков: Я не понимаю, Лена, что значит - не по-человечески...
Елена Рыковцева: Я начинаю переживать, как же с ним обходятся...
Игорь Буренков: Речь идет о политике. И это же вещь очень жесткая. И если мы будем: «Ой, мне жалко этого да того...», - ну и что, это совсем...
Елена Рыковцева: Но упомяните его хоть как-то. Это же неприлично просто.
Игорь Буренков: Премьер-министр, между прочим... тут кто-то сказал, что он не амбициозный, из наших слушателей. Я считаю, что человек, который, так или иначе, становится премьером, он становится сразу амбициозным. Но вопрос в другом. Это вопрос исполнения роли отведенной или той, которую ты занимаешь в спектре, так или иначе. Если ты сильный, ты сможешь занять и большую роль, если сможешь, и тебе дадут такую возможность. Я считаю, что господин Зубков... его не нужно жалеть, он абсолютно самостоятельный человек, персонаж очень важный, с чувством собственного достоинства, и еще нас с вами может пожалеть или не пожалеть. Пока все так остается. И разговаривать о том, что с ним как-то плохо обошлись...
Елена Рыковцева: Игорь, ну, скажите, что не по-человечески.
Игорь Буренков: Что это значит – не по-человечески, Лена?
Максим Гликин: Сейчас они ничего не сделали, во-первых.
Игорь Буренков: Конечно.
Максим Гликин: А во-вторых, мы не знаем, кем он будет потом.
Елена Рыковцева: Ну, просто всего лишь забыли про него.
Максим Гликин: И в-третьих, мы не знаем еще, чего он ждал до того, как стать премьером. Может быть, его выпроваживали на пенсию, а тут ему дали шанс войти в историю.
Игорь Буренков: Да. И стать персонажем... Кстати, между прочим, если уж говорить по объективным показателям, не самый худший премьер, который у нас был, вообще-то, до сегодняшнего дня, не самый лучший...
Елена Рыковцева: Так вот! Не самый худший, а его еще и вот так...
Игорь Буренков: А как?
Елена Рыковцева: Ладно. Ну, не знаю... Я вот по-женски решила пролить слезу, а меня не поддержали двое мужчин. С вами все понятно.
Максим Гликин: Да и зять у него...
Елена Рыковцева: Да, разве что зять.
«Если разговор идет о благосостоянии, то выборы выиграл не Путин, а баррель», - пишет Алексей.
И возвращает нас к теме нашего сегодняшнего разговора Вячеслав из Верхотурья: «Настоящий хозяин... профессиональные террористы из ЧК и ФСБ (почему террористы-то?) не допустят другого сценария, к сожалению».
И теперь очень коротко, уважаемые гости, по главному вопросу программы. Возможны ли другие сценарии – Медведев не президент, Путин не премьер?
Максим Гликин: Ну, в то, что Медведев не будет президентом, я не верю. А вот то, что Путин, может быть, откажется стать премьером, я вполне допускаю.
Елена Рыковцева: Понятно. Игорь Буренков, пожалуйста.
Игорь Буренков: Я допускаю, что сценарий возможен любой, еще раз подчеркну. И я думаю, что сценарии подобные разрабатываются, не прекращаясь. Они просто постоянно пишут сценарные заявки, у меня такое ощущение. Это так и есть. И я думаю, что это происходит так. Но, в любом случае, некая константа и незыблемость нашего сегодняшнего дня, связанная с режимом, она остается неизменной.
Елена Рыковцева: Остается. Хорошо. На этом мы завершаем программу «Час прессы» на волнах Радио Свобода.