Нет, театральному критику этого не понять, но зрители облюбовали предновогодний вечер для походов в театр. Уже в начале ноября в кассах билетов на 31 декабря не было. А знаете, почем их продавали? На самые неудачные, и ста рублей не заслуживающие, спектакли на большой сцене цена доходила до пяти тысяч рублей за один билетик.
Между тем, самая неприятная просьба, с которой могут обратиться ко мне друзья, это: «Посоветуй, на что сходить? Что хорошего в этом сезоне?». Не боясь потерять доверия, могу рекомендовать только два спектакля.
Первый называется «Берег утопии». Трилогию Тома Стоппарда, посвященную героям русской истории (Герцену, Огареву, Белинскому), в Российском академическом молодежном театре поставил выдающийся режиссер и педагог Алексей Бородин. То, что он сделал, называется подвижничеством. Правда, в самом слове «подвижничество» есть что-то тяжелое, грузное, а спектакль вышел легким и стремительным. Давно не приходилось видеть, чтобы большая сцена казалась полностью заполненной даже тогда, когда на ней всего два-три человека, давно никто не поражал воображение таким разнообразием мизансцен, такой выверенностью каждого движения. Давно не приходилось видеть на одной сцене такого количества молодых прекрасных лиц, такой актерской самоотдачи, такой собранной и честной в работе компании. Недаром на премьере лучилось счастливым светом лицо самого сэра Стоппарда, недаром при слове Россия по всему миру вспоминают не только великих писателей, но – о чем не мечтал даже Белинский – великих людей театра.
Второй счастливый вечер можно провести с «Рассказом о счастливой Москве» – это спектакль по роману Андрея Платонова, который сделал в театре-студии Олега Табакова Миндаугас Карбаускис. «Мир состоит из обездоленного вещества», – сказано у Платонова. Вечная тоска по лучшей жизни, разлитая над чеховскими усадьбами, над платоновскими котлованами, над нашей с вами Москвой – главная тема, внутренняя мелодия этого спектакля. Режиссура Карбаускиса – умная, сдержанная, растворенная в изумительных актерах (ох, до чего же хороша Ирина Пегова!). И концепций автору она не навязывает. Возьмись за это произведение режиссер-коммунист, мы получим коммунистический манифест. Примись за него убежденный антисоветчик, получим антисоветский спектакль. А в «Счастливой Москве» Карбаускиса запечатлено смятенное сознание самого Платонова. Сознание, которое разрывается между верой в коммунистический идеал и глубоким, не оставляющим надежд, знанием реальности.
Два лучших спектакля посвящены русской истории и берегам ее утопий. И если бы я преподавала историю, то выбросила бы учебники и отвела школьников со студентами в Российский академический молодежный театр и в Театр-студию Олега Табакова. Возможно, тогда они признали бы в Герцене и Белинском, Сарториусе и Москве Честновой живых и интересных собеседников, прикоснулись бы через их судьбы к судьбе народной, и увидели бы не идеологические схему, а жизнь. Жизнь, полную радости, полную надежды, полную беды, полную трагизма. Жизнь – полную.