Иван Толстой: Хогманей. Самый длинный европейский праздник года. Рассказывает наш британский корреспондент Джерри Миллер.
Джерри Миллер: Происхождение слова «хогманей» или, как говорят шотландцы, «хогмани» уходит в глубь веков и неясно даже специалистам. Одни настаивают, что оно восходит к древнекельтскому « oge maidne » – новое утро – ведь шотландцы – потомки древних кельтов. Другие утверждают, что «хогманей» происходит от англо-саксонского « haleg monath » – «святой месяц». И, наконец, есть такие, кто связывает название праздника со старо-французским « hoguinan é» – «подарок в Новый Год», - французы же, как известно, всегда были ближайшими союзниками шотландцев в противостоянии с англичанами. Такая же неясность существует в вопросе происхождения Хогманея. То ли он ведёт историю от празднования викингами зимнего солнцестояния (а северная часть Шотландии несколько веков была под варяжским контролем), то ли происходит от древнекельтского праздника Сауина ( Samhain ).
Хогманей – это не семейный праздник, в отличие от того же английского Рождества, когда семьи собираются за праздничным столом. На Хогманей нужно как можно больше времени проводить вне дома, на улице, в компании друзей, пить алкогольные напитки из любой подручной тары, веселиться и целоваться с совершенно незнакомыми людьми.
Конечно, если уж встречать Хогманей, то делать это нужно в Эдинбурге. Кстати, новогодний концерт и встречу Нового Года традиционно в прямом эфире транслируют по всей Великобритании именно из столицы Шотландии. На самом деле народные гуляния там продолжаются целых четыре дня: Хогманей - самый долгий праздник всей Европы! Начинается всё с 29 декабря. В 18:30 вечера факельное шествие, в котором может участвовать любой, купив факел за 5 фунтов, отправляется от кафедрального собора Сент-Джайлс в Старом городе и преодолевает примерно километр до верхушки Калтанского холма, где отмечаются многие общественные события и где стоит недостроенный еще с 19-го века Национальный монумент Шотландии. Там участники шествия сжигают соломенного быка и наблюдают, куда плывут облака. Если с востока на запад, то год будет хорошим, если наоборот – плохим. 30-го декабря на главной улице Нового города Джордж Стрит проходит карнавал. Но высшая точка Хогманея в Эдинбурге – 31-е декабря. Вот что поведала мне шотландский экскурсовод Софья Соболева:
Софья Соболева: 31 декабря сразу несколько событий происходят. В соборе Святого Джайлса проходит концерт классической музыки при свечах, он начинается в 7 часов и, конечно, это уникальное событие для тех, кто любит классическую музыку. В Ассамблее – это такой старинный зал собраний в самом центре Эдинбурга - проходит тоже праздник, традиционный келли. Для тех, кто не знает, что такое келли, я скажу, что это те самые безумные шотландские пляски, когда люди кладут руки друг другу на плечи и танцуют большим кругом, а потом разбиваются на пары и кружатся вокруг. Опять-таки каждый может в этом поучаствовать, хотя, конечно, количество билетов, которые туда продаются, ограничено. Ну и, наконец, на Принцесс-стрит, на самой центральной улице города, устраивается огромная вечеринка и огромный концерт. Всё это спонсирует « Royal Bank of Scotland », поэтому улица с двух сторон закрывается, и вы можете приобрести туда билеты, чтобы пройти внутрь. Обычно на концерте выступают звезды популярной и рок музыки, народ собирается в садах принцесс, общается, танцует. А в 12 часов над замком, на самой высокой точке Эдинбурга, разражается изумительной красоты фейерверк, сопровождаемый классической музыкой.
Джерри Миллер: Но, как говорится, продолжение следует. Как только Новый Год наступил, и все шотландцы пропели « Auld Lang Syne », о чём речь пойдёт дальше, группы молодёжи начинают обходить дома и стучать во все двери. Никак нельзя забыть главное поверье, связанное с Хогманеем – « first footing », примету «первого гостя в новом году». София Соболева:
Софья Соболева: Если будет мужчина и брюнет, то будет хороший год. Если мужчина и блондин, то всё будет несколько хуже, а если будет женщина, то вообще всё будет очень плохо – вызывай пожарную бригаду. Мой муж, он такой тёмный, по местным понятиям – тропический брюнет. В прошлом году мы с ним обходили дома соседей с этой самой «первой ногой гостя», « first foot ». А тут - как в России, Деду Морозу все наливают, так что под утро мой муж, конечно, с трудом переставлял ноги.
Джерри Миллер: Усилить шансы счастливого года в доме, куда он ступит, темноволосый или смуглый незнакомец может, если принесёт в дом в качестве подарка кусок угля. Полученный в подарок уголь потом бережно хранится в доме весь год, обычно на каминной полке в гостиной. Это весёлое хождение смуглых или просто специально перемазанных углём молодых людей из дома в дом по соседям и родственникам, а порой и по незнакомым людям, может продолжаться аж до третьего января.
Однако существует множество других обычаев и примет, связанных с Хогманеем. Хорошо на Хогманей дом очистить – сжечь в очаге немного сушеного можжевельника, заполнив дом его едким запахом. Накануне Нового Года следует вычистить всю золу из камина. Но прежде чем выбросить золу, ее нужно внимательно изучить. Если там можно различить нечто напоминающее след ботинка, носок которого направлен в сторону входной двери, то следует ожидать смерти одного из членов семьи. Если след «глядит» в сторону очага, то, наоборот, нужно ждать прибавления в семье. Если огонь в очаге ярко пылает утром первого января, то вслед за теплом в дом придет достаток. Если кусок угля скатился с каминной решетки – значит, в новом году кто-то покинет дом. Удача ждет первого, кто в новом году наберет воду из деревенского колодца. Особенно это касается девушек, желающих выйти замуж. Чтобы иметь на это шанс в наступившем году, девушка на рассвете должна стремглав добежать до колодца и, так сказать, «снять с него сливки» (« to cream the well »), то есть первой набрать воду. Но это еще не все. Чтобы упрочить свои шансы, девушка должна эту воду, под тем или иным предлогом, дать отведать на протяжении первого января своему избраннику.
Есть и региональные вариации празднования Хогманея. Так, городок Стоунхэвен на северо-востоке Шотландии славится традицией «хогманейских огненных шаров». Ровно в полночь по главной улице городка проходит процессия: десятки молодых людей крутят на длинных веревках горящие, пропитанные смолой тюки в оплетке из металлической сетки. А вот в Глазго, втором по значению шотландском городе, толпа подвыпивших людей традиционно собирается у конной статуи короля Вильгельма III в центре города – по поверью, он должен ровно в полночь слезть с коня и все надеются получить возможность пожать бронзовому королю руку. Вот и скажи после этого, что шотландцы не суеверны.
Ни один Хогманей не обходится без старинной застольной песни « Auld Lang Syne » - «За прежние времена». Сразу после 12-го удара часов, в полночь, вся Шотландия затягивает ее. Долгое время считалось, что текст песни написал шотландский народный поэт Роберт Бернс, однако сейчас доказано, что песня существовала задолго до него, Бернс добавил к ней лишь два куплета. Так или иначе, в переводе Маршака первые строфы звучат так:
Забыть ли старую любовь
И не грустить о ней?
Забыть ли старую любовь
И дружбу прежних дней?
За дружбу старую –
До дна!
За счастье прежних дней!
С тобой мы выпьем, старина,
За счастье прежних дней.
Иван Толстой: Весь прошедший год в больших и малых итальянских городах проходили выставки русского искусства. С панорамным обзором – наш корреспондент в Италии Михаил Талалай.
Михаил Талалай: Русская Италия – понятие еще не вполне оформленное и зыбкое, в отличие, скажем, от Русского Парижа, или Русской Праги. Но для удобства будем им пользоваться.
В 2007 году Русская Италия явила собственно итальянской Италии немало нового – в самой разной форме. Остановимся на деятельности выставочной.
В течение всего года там и сям, в разных углах длинного Апеннинского сапога, вспыхивали очаги русского искусства, у которых обогревались местные аборигены. Казалось, искусства у итальянцев не занимать, но Россия – страна молодая, большая, дерзкая, и за последние пару столетий написала картин и изваяла статуй много больше, чем итальянцы, над которыми, к тому же, тяготеет груз великого прошлого. После Леонардо, Боттичелли и Микеланджело не просто вновь припасть к мольбертам и мраморным глыбам. Нация вправе отдохнуть, и полюбоваться творчеством других наций, которым еще рано отдыхать, или которые отдыхать не умеют.
Без ложного патриотизма заявлю, что Русская Италия по числу выставок держит приоритет, уверенно обгоняя Китайскую, Арабскую и прочие. Чтобы посмотреть наше отечественное искусство и в Россию ездить не надо – достаточно совершить тур по Апеннинам и перед вами предстанет широчайшая панорама нашей цивилизации за последнюю тысячу лет – от творений безымянных иконописцев до Митьков и современного питерского артиста с псевдонимом Африка.
Предоставим умозрительно эту блестящую панораму – и не в хронологическом порядке итальянских выставок, а по хронологии нашей культуры.
Отсчет, конечно, - с икон. Их можно было увидеть в четырех городах, по крайней мере. Начнем с того, что в Италии есть два постоянно действующих Музея русской иконы. Первый находится в городской галерее местечка Печчоли, что под Пизой. Он возник на основе иконописного русского собрания одного итальянского журналиста и деятеля культуры Франческо Бигацци, ныне атташе по культуре при итальянском посольстве в Петербурге. Ядро этой коллекции путешествует по миру - в прошлом году побывало в Америке. Музей Печчоли принимает и другие коллекции в свои стены. Этой осенью его сотрудники, назовем имя Дарьи Мальцевой, некогда работника Русского Музея в Петербурге, устроили тематическую экспозицию о Святом Георгии. Славный Победоносец, будучи покровителем Москвы и, в целом, будучи Небесным героем, получил тысячи и тысячи образов на нашей земле, многие из которых можно было посмотреть этой осенью в пизанском краю.
Другое место – Виченца и ее барочный дворец Леони-Монтанари, принадлежащий могучему Банку « Intesa » (то есть «Союз», «Объединение»). Так получилось, что лет десять тому назад дирекция банка, размышляя, как понадежнее вложить барыши, остановила свой взгляд на одной частной коллекции русских икон. Закупленная коллекция приумножалась на международных аукционах, и ныне в ней – исключительно шедевры, представляющие почти все отечественные школы с XIII по ХХ век. Из России принципиально ничего не вывозилось, дабы избежать упреков, а то и неприятностей. Сейчас, кстати, коллекционеры икон в Италии ведут себя необыкновенно тихо – не без влияния российских властей тут установлен строгий контроль за происхождением икон, и несколько раз, когда владельцы икон на выставках не смогли предъявить квитанции об официальной покупке, иконы просто реквизировали и отсылали в Россию.
Выставка в Виченце «Революция образа. Раннехристианское искусство между Римом и Византией» посвящена важному этапу в мировой художественной культуре – переходу от античного искусства к христианскому, с некоторой долей преемственности. Эту преемственность и, вместе с тем, революционность и выявляет новая инициатива. Как всегда, Банку важно задействовать и собственные русские иконы – в связи с этим особая секция выставки и каталога отведена античным и классическим мотивам в отечественной иконописи. Научным руководством этой части занималась видный эксперт Ангелина Смирнова.
Колоссальная выставка икон прошла этой весною в Бари. Посвящена она была, естественно, одной фигуре – Святому Николаю, мощи которого уже почти тысячу лет почивают в этом городе. Барийцы впервые собрали такую экспозицию, отдав под нее самый главный и объемный памятник города – Швабский Замок. Иконы прибыли со всего мира, и гвоздем выставки стали образы из Синайского монастыря Святой Екатерины. Но и наших отечественных икон было много – их привозили последние два века паломники и оставляли в дар базилике Святого Николая. Самые ценные из них представлены постоянно в местной ризнице.
В ноябре в Милане можно было осмотреть фрагменты одной из самых крупных частных коллекций венецианца Давида Орлера. Орлер – не только коллекционер икон и антиквар, но и плодовитый художник. Большой русофил, этим летом он сподобился первой персональной выставки в Петропавловской крепости на Неве, о чем Радио Свобода сообщало. Иконы стали предметом большой коллекционерской страсти Орлера (некоторые называли это безумием), которая заставила его проехать значительную часть Европы в поисках потомков семей, выехавших из России после революции. Проживая в Венеции, Орлер каждую осень показывает свои новые поступления в Милане – в этом крупнейшем мировом центре купли-продажи.
После средневековых икон приходится сделать скачок в девятнадцатый век. Впрочем, можно было задержаться в веке XV – у фресок Дионисия в Ферапонтовом монастыре. Сами фрески, понятное дело, не привезли, но выставили в этом ноябре прекрасный цикл их фотографий, сделанный москвичом Юрием Холдиным, увы, недавно трагически погибшем. Выставку смонтировали в честь особого события в Русской Италии – православной церкви в Южном Тироле, в городке Мерано, исполнилось 110 лет. Получился отличный праздник, вместе с песнопениями, камерной музыкой и банкетом.
Передейдем к веку XIX . Даже передвижники, вроде бы надоевшие на родине, оказались востребованными. Их картины – и не только их, но и мирискусников, и прочих, пришли совсем с неожиданной стороны. Выставка «Verita e bellezza. Realismo russo », то есть «Истина и красота. Русский реализм», развернута, с ноября по январь, в городке Потенца, что в Лукании, на самой подошве итальянского сапога. Туда прибыло с сотню картин отечественных мастеров рубежа XIX - XX . Но удивительно не то место, куда они прибыли, а откуда – из латвийской столицы, Риги. Оказывается, главные сокровища Национального музея латышского искусства принадлежат художникам русским. Они попали в Ригу разными путями, в том числе и путем командным: советские руководители культуры полагали, что и периферия советской империи должна иметь богатые музеи и посылали туда приказным порядком разного рода артефакты.
Еще одна неожиданная выставка, с общеитальянским резонансом – картины Марка Ротко, русского художника еврейского происхождения. Его слава на Западе с каждым годом набирает все новые обороты. Персональной выставкой Ротко в Риме открыли Центральный выставочный зал, долгие годы проходивший реставрацию. Его картины привез из Америки сын маэстро.
Осенью в Италии произошел некий взрыв отечественного музееведения. В городе Феррара открылся, в необыкновенно торжественной обстановке, филиал петербургского Эрмитажа, и мы об этом подробно рассказывали. Но днем раньше в городе Верона открылась грандиозная экспозиция из Московского музея изобразительных искусств имени Пушкина. Журналисты в оба города, понятно, не поспели. По большей части они приехали в Верону, на москвичей, и на встречу с петербуржцами на следующий день не успели – некоторые в этом усмотрели традиционное соревнование между двумя столицами, на новой территории. «Пушкин», как здесь называют московский музей, привез картины итальянцев из своего собрания.
Город Милан всегда старался дать что-то современное. Этим летом он устроил экспозицию бумажного архитектора Ивана Леонидова – о ней мы тоже сообщали, а в ноябре и декабре – книжную выставку, посвященную 50-летию выхода в свет «Доктора Живаго», выпущенного со скандалом миланским издательством « Feltrinelli ». Курировал ее знакомый нашим слушателям профессор Стефано Гардзонио. Обо всех обстоятельствах этой легендарной заграничной публикации мы надеемся прочесть в одной новой книге, которая вот-вот должна выйти в России.
Самая последняя экспозиция открылась на днях в Роверето, в музее современного искусства MART , и продлило панораму нашей цивилизации до самых последних дней. Ее титул – « Arte Contro », то есть, «Искусство Против». Среди имен – Эрнст Неизвестный, Анатолий Зверев, Оскар Рабин, Сергей Бугаев, по прозванию Африка, и иные.
Мне известны и персональные выставки ряда современных художников, имена которых пока мало что говорят широкой публике. Подождем их вхождения в исторический пантеон, пока же скажем им grazie за вклад в общее дело Русской Италии.
Иван Толстой: Русские европейцы. Новый год откроет Михаил Булгаков. Его портрет представит Борис Парамонов.
Борис Парамонов: Михаил Афанасьевич Булгаков (1891 – 1940) – имя в русской литературе культовое, причем не только в высших слоях интеллигенции, но и в самой широкой читательской массе. Приехав из Киева в Москву в самом начале двадцатых годов, Булгаков оставил медицину – свою первоначальную профессию – и ушел в литературу. И поначалу встретил его блестящий успех. Нашумела его повесть «Роковые яйца» - фантастический рассказ о том, как гигантские змеи, выращенные профессором Персиковым, вышли из-под его догляда, попали в руки неких самоуверенных, но неумелых людей в черной коже – то есть чекистов – и двинулись на Москву, по пути уничтожая всё что движется, в том числе, легендарную Первую Конную армию. Столицу первого в мире пролетарского государства спасли внезапно ударившие морозы. Схема повести совершенно открыто указывала на «Войну миров» Уэллса, но эту схему Булгаков сумел наполнить самым что ни на есть актуальным содержанием. Намек был сделан устрашающий: вот к чему приведет страну руководство людей, захвативших весь аппарат высокой культуры и не озабоченных ничем, кроме своих темных целей. Без старинных профессоров, вне руководства вековыми нормами культуры, гибель принесут стране самозванные правители в кожаных куртках. Косность природы, то есть веками сложившийся строй жизни, был взят со знаком плюс, как написал о повести Виктор Шкловский, страшно задетый его сатирическим описанием в другом сочинении Булгакова «Белая гвардия», и эта оценка звучала негативно в устах авангардиста – теоретика ЛЕФа. По существу, обвинив автора «Роковых яиц» в плагиате, Шкловский снисходительно закончил: Булгаков – способный парень, но его успех – это успех приведенной вовремя цитаты.
Булгаков наращивал успех, продолжая писать и, когда удавалось, печатать сатирическую прозу и пьесы. Его пьеса «Зойкина квартира» шла с аншлагами – описание быта успокоенных победой коммунистов в условиях пресловутый передышки – НЭПа. Стоит привести один диалог из этой пьесы: «Володя, тебя ж в девятнадцатом году расстреляли в Баку! - Ну и что? Разве человек, расстрелянный в девятнадцатом году в Баку, не может появиться в двадцать третьем в Москве?» В это же время Булгакову удалось напечатать первую часть романа «Белая гвардия» - о Киеве во время гражданской войны; само название романа говорило, на чьей стороне симпатии автора. Полностью роман вышел в эмигрантском издательстве в Риге, и доступен тогда был, конечно, всем, - не было еще железного занавеса без щелей. И этот роман лучший в стране Художественный театр предложил автору переделать в пьесу. «Дни Турбиных» стали тем, что по-английски называется «мгновенная классика». На сцене была создана ностальгическая картина мирного довоенно-дореволюционного житья, каким-то чудом сохранившегося в благородной семье Турбиных, среди разгула петлюровских самостийников и на фоне еще больших бедствий, идущих из Москвы, и уже бронепоезд «Пролетарий» вышел на ближние подступы к Городу.
«Никогда не сдергивайте абажур с лампы! Абажур священен. Никогда не убегайте крысьей побежкой на неизвестность от опасности. У абажура дремлите, читайте – пусть воет вьюга, - ждите пока к вам придут… башни, тревоги и оружие человек воздвиг, сам того не зная, лишь для одной цели – охранять человеческий очаг и покой. Из-за него он воюет, и, в сущности говоря, ни из-за чего другого воевать ни в коем случае не следует».
Среди тогдашних булгаковских триумфов случались и неудачи: повесть «Собачье сердце» не была допущена к печати. Это выдающееся произведение в том же жанре сатирической фантазии, что и «Роковые яйца». Собака Шарик, превращенная профессором Преображенским в гражданина пролетарского происхождения Шарикова, - вечный образ советской коммунальной жизни, устроенной большевиками на развалинах прежней культуры. Конечно, эта вещь, как тогда говорили официозные критики, классово-враждебна по отношению к победившему пролетариату, а точнее – к однопартийной диктатуре большевиков. По-другому сказать, Булгаков показал, что собака не всегда друг человека.
Ополчались и на «Дни Турбиных», даже бедный Маяковский лаял, демонстрируя коммунистическую правоверность. К началу тридцатых годов Булгакова по существу вытеснили из литературы; он написал Сталину, рассказав о своих бедах и попросив отпустить его за границу. И тут последовало чудо: за границу вождь его не отпустил, но «Дни Турбиных» разрешил к дальнейшим представлениям, и спектакль шел вплоть до войны. Сталин сам на нем побывал 14 раз. Ему нравилось смотреть на знаменитый абажур и кретоновые занавески. Булгакову была навязана роль привилегированного лагерника, тискающего пахану рОман.
И ведь в то время Булгаков, если употребить те же термины, тискал еще один рОман – бессмертную мировую классику «Мастер и Маргарита», книгу, увидевшую свет только в 1967 году, через 27 лет после смерти писателя. О «Мастере и Маргарите» говорить не надо – настолько эта вещь известна всем, такой вокруг нее создался культ стихийным поклонением читающих масс. Но роман продолжает оставаться загадкой: кто в самом деле таинственный Воланд – этот, то ли посланец Сатаны, то ли сам Сатана? И, часом, не Сталин ли это, спасший писателя, отправив его на сравнительный покой сцены и кулис Художественного театра?
Исследователи давно уже выяснили, что одна из главных сцен романа – бал у Сатаны – прообразом имеет знаменитый в истории Москвы прием в американском посольстве весной 1935 года, устроенный первым послом США в СССР Уильямом Буллитом. Теперь стали подумывать, что булгаковский Воланд – это никто иной, как тот самый посол Буллит. Александр Эткинд в книге «Приглашение к путешествию: русско-американский травелог» пишет:
«Как раз в этой (последней) редакции прежний оперный дьявол стал центральным героем, воспроизводя характерное для Буллита сочетание демонизма, иронии и большого стиля. Дьявол приобрел человеческие качества, которые восходят, как представляется, к личности американского посла в ее восприятии Булгаковым: могущество и озорство, непредсказуемость и верность, любовь к роскоши и цирковым трюкам, одиночество и артистизм, насмешливое и доброжелательное отношение к своей блестящей свите. Буллит тоже был высок и лыс и обладал, судя по фотографиям, магнетическим взглядом».
Булгаков часто задавал своим посетителям вопрос:
«А кто такой Воланд, как, по-вашему? Гости отвечали – Сатана, и хозяин оставался доволен. Правда, в булгаковском тексте это говорится настолько прямо, что непонятно, зачем вопрос. В нашем ответе, частичном, как любой ответ, Воланд оказывается Буллитом, безумной мечтой Мастера – эмиграция, а роман читается как призыв о помощи. Неважно, будет ли она потусторонней, или иностранной, гипнотической, магической или реальной… чем бы ни был «покой» Воланда на том свете, земное его подобие очевидно. Это заграница, эмиграция».
Действительно, Булгаков не только побывал на знаменитом приеме, но и лично общался с Буллитом во всё время его пребывания в Москве, и как раз в это время еще раз ходатайствовал о выезде за границу, в чем ему было отказано.
Конечно, слушать Шуберта можно было и в Москве. И ходить в сотый или двухсотый раз на собственную пьесу. Но больше Булгакову нечего было делать в Москве – и он умер в возрасте сорока девяти лет. За границу и в повсеместную славу он попал уже в посмертном своем существовании.
Интересно, что сейчас с музеем «Дом Турбиных» в Киеве?
Иван Толстой: Для Турции праздник Нового года постепенно приобретает общеевропейские черты. Рассказывает наш стамбульский корреспондент Елена Солнцева.
Елена Солнцева: Развлекая пассажиров, стамбульские таксисты громко включают веселую музыку. Стамбульские старушки выгуливают ангорских кошек в теплых зимних одежках. Прохожие тащат в серых пакетах розовощекие апельсины, из хозяйственных сумок торчат головешки сырого сельдерея, из которого приготовят керевиз – национальное блюдо для праздничного стола. Новый Год долгое время оставался в Турции неизвестным праздником. Елки, новогодние застолья, праздничные фейерверки, конфетти оставались элементами чуждой, европейской культуры. В праздничную ночь, поиграв партию-другую в нарды – восточные шашки - ложились спать ровно в двенадцать, по старинке. В начале двадцатых годов прошлого века основатель светской турецкой республики Ататюрк объявил о введении Григорианского календаря и начале нового европейского летосчисления. Первое января объявили праздничным выходным днем. Турецкие домохозяйки - любительницы чистоты и порядка - выгодно использовали это время для уборки своих квартир. Вывешивали шелковые ковры, которые на ветру пропитывались запахом моря, настежь открывали окна. По традиции, сохранившейся до сих пор, в новогодние дни замирает жизнь в стамбульских музеях. По специальным технологиям раз в год стирают шторы, салфетки и коврики османских султанов. Выводят моль из залежалых султанских ковров, проветривают дворцовые комнаты, вытряхивают султанские чалмы, каждая из которых весит несколько килограммов. Служитель музея Топкапы Палас Ахмет.
Ахмет: Тратятся миллиарды лир на борьбу с домашними насекомыми. В дворцовых норках поселяются многоножки, любители влажного морского климата, и тараканы, которые, по местному обычаю, приносят беду. Нельзя пользоваться ни стиральными порошками, ни отбеливателями - все это разрушает ветхие волокна. Прежде чем начать стирать, раритетные вещи обязательно замачивают в холодной воде в больших чанах с добавлением морской соли, чтобы отошла пыль.
Елена Солнцева: Н овогодний ужин начинается обычно с чашки томатного супа с добавлением лимона и различных восточных специй. По пять-шесть часов хозяйки тратят на приготовление блюда из бобовых баклавы, которая идет вместо соуса к американским пан кейкам. Правда, в последнее время многие переходят на облегченный вариант кухни. На праздничных столах можно увидеть наскоро сооруженные гамбургеры и картофель фри. Американский кофе «латте» вытесняет классический турецкий напиток. «Молодежь забывает о старых традициях», - жалуются старики. Пожилые матроны, как и прежде, тратят большое количество времени на приготовление старинных традиционных блюд. За несколько дней до Нового Года готовится ашюре - блюдо, которое , по легенде, впервые приготовил Ной, чтобы накормить находившихся в Ковчеге животных. Он собрал все, что осталось в мешках - сухофрукты, пшеницу, фасоль - смешал и приготовил сладкое блюдо. В Турции ашюре символизирует богатую и сытую жизнь. Домохозяйка Зейнеб выучила рецепт блюда от бабушки.
Зейнеб: Ашюре готовится много часов. В исламской религии есть особое время, когда готовится это блюдо, но в нашей семье его ставят на новогодний стол. Я впервые приготовила ашюре, когда вышла замуж. Ожидали гостей, моя свекровь заболела, я осталась одна. Помню, промучилась много часов. Нужно было замачивать на ночь фасоль, сухофрукты, пшено. Все это потом варила много часов в большом казане. Приготовила блюдо, упала с ног и заболела. Зато всем понравилось.
Елена Солнцева: Состоятельные стамбульские семьи, банковские служащие, владельцы небольшого бизнеса стремятся в канун новогодних праздников уехать в Европу. Туристические компании взвинчивают цены на путешествия до астрономических сумм. Кому не по карману путешествия в дальние страны, просто гуляют по улицам, глазеют на местные блошиные рынки, объедаются горячими, с запахом дыма, каштанами. Правда, в этом году желающих совершить променад значительно поубавилось. Местные власти отменили все праздничные мероприятия в крупных турецких городах. В стамбульском районе Таксим, где обычно ставят самую высокую в Турции елку, довольно пустынно. Вокруг елки бегает стая бездомных собак, ветер с Босфора срывает елочную мишуру. О наступившем Новом Годе напоминают редкие огоньки новогодних гирлянд на фасадах зданий. Рестораны в новогоднюю ночь работали в сокращенном режиме. В целях предотвращения возможных терактов отменили и концерт звезд турецкой эстрады на одной из центральных площадей города, который традиционно собирал десятки тысяч людей. Вот что говорит банковская служащая Айше.
Айше: На юго-востоке Турции продолжаются боевые действия против курдских сепаратистов. Там находится около ста тысяч турецких военных, которые сражаются в очень трудных условиях, в горах. В последние дни погибло много турецких солдат. Мы не можем радоваться и гулять. Многие предпочитают отмечать праздник тихо, по-семейному, не выходя на улицу.
Елена Солнцева: Политика, однако, не влияет на уличных артистов, которые в новогодние дни оккупируют стамбульские улицы. Музыканты приезжают из самых дальних вилайетов Турции, чтобы продемонстрировать кто во что горазд. Студенты в костюмах Дедов Морозов совершают нехитрые акробатические трюки, наряженные слепые курдские музыканты неловко ударяют по клавишам, студенты с арабскими удами наигрывают народные мелодии арабески. Большой популярностью пользуются выступления скрипача Ахмета, который уже более месяца по вечерам играет в историческом районе Бейоглу возле бухты Золотого Рога. Старое серое пальто, тонкие пальцы, мягкие темные глаза и длинные волосы. Послушать знаменитого уличного артиста, объехавшего всю Европу, собираются сотни прохожих. Вот что говорит сам Ахмет.
Ахмет: Я выступал на Елисейских полях, в маленьких кабачках Западного Берлина. Мировое турне закончилось на родине. Турки очень благодарные зрители. Они похожи на европейцев, которые проявляют свои эмоции, слушая классику. Меня часто спрашивали в Европе, откуда я, турок, умею так хорошо играть. Многие европейцы сторонятся нас, думают, что мы, турки дикие, фанатичные мусульмане. В Турции – наоборот - пугают Европой, которая постепенно уничтожает наши традиции и культуру. А я смотрю на лица и думаю о том, как похожи все люди на свете. Возле меня всегда собирается много детей, которые хлопают в ладоши, просят исполнить «Турецкий марш», который очень любят, хотя даже не знают, кто написал эту музыку.
Елена Солнцева: Слушающие классическую музыку дети поедают в огромных количествах турецкие семиты - баранки, завернутые в яркие пакеты с новогодними пожеланиями «Мутлу Иллар» - «Счастливого Нового Года». Насытившись лукумом и дондурмой – тягучим, как карамель, турецким мороженым, вместе с заботливыми мамашами отправляются в Музей игрушки, открывшийся в минувшем году. Добродушный хранитель Музея, поэт и автор книг для детей, Суней Акзаджкокон собрал более четырех тысяч игрушек из разных стран. Ковбои с дикого запала соседствуют с куклами Барби и космическими ракетами, демонстрирующими приземление на Луне. Кружащиеся марионетки танцующих дервишей изготовлены на известной Фабрике игрушек султана Сулеймана. Старинные анатолийские куклы с грустными глазами, предназначенные для жен падишахов, символизируют их печальную судьбу. Есть в музее и кукольные домики, и большие носатые северные олени, и рождественская колыбель Иисуса Христа. Настоящий Дед Мороз с бородой совсем не похож на поддельного, в китайских одежках, на стамбульских улицах. Увидев игрушку «Снегурочка из России», турецкая девочка восклицает: «Вот это да!» Ученица третьего класса Айше.
Айше: Эта кукла похожа на Барби в зимней одежке или на Меда Мороза с хвостиками. Нам объяснили, что это его внучка, которая сделана из снега. У нас есть Кар-Адам - снеговик, а в России - такая же красивая девочка. Как только я увидела эту игрушку, захотела ее купить. У нас есть знакомые в России, обязательно попрошу их об этом. Каждый год мои родители кладут под елку подарки. В этом году мне подарили новые тапочки и пенал.
Елена Солнцева: А вот что говорит ее сорокалетняя мама Нилай.
Нилай: В турецких семьях очень сильны традиции. Семейные ритуалы имеют почти магическую роль. Например, я всегда подчеркиваю, что готовлю, как бабушка. Традиция отмечать новогодние праздники замечательно вписывается в семейный быт. Сделав подобный праздник неким ритуалом в жизни ребенка, он, в свою очередь, продолжит это делать для своих детей.
Елена Солнцева: Сегодняшний новогодний Стамбул может конкурировать со многими европейскими столицами мира. Несмотря на то, что на улице около 15 градусов тепла, магазины, кафетерии, аптеки, службы быта украшены Дедами-Морозами, елками и праздничными приветствиями. Новогодние традиции в Турции приживаются довольно быстро. Медленно, но верно страна поворачивается в сторону Европы. Вот и местная детвора напевает отуреченную американскую песенку о Деде Морозе.
Иван Толстой: Француз за столом. Традиции и день сегодняшний. Дмитрий Савицкий.
Дмитрий Савицкий: В каждой стране, в первых числах января, у населения свой цвет лица. Во Франции он, чаще всего – зеленоватый. Но это не вина зеленого змия. Французы страдают гораздо больше от переедания, чем с перепою. В стране существует медицински не совсем оправданное выражение crise de foie , печеночный криз. Поэтому в послепраздничные дни аптеки делают большие деньги на лекарствах, в состав которых входит пищевая сода. Именно по этой же причине раскупаются тоннами бутыли минеральной воды «Сант-Йор» и «Виши-Селестан».
Мучаются французы в конце года дважды: на Рождество и на Новый Год. Соответственно, русские во Франции – четыре раза, но к пищевой соде почему-то не прибегают.
Новогоднее, как и Рождественское застолье длится часами и в меню его, даже в скромных семьях, входит от разумных трех до девяти блюд.
Еще совсем недавно королевой новогоднего стола была индюшка. Нынче она понижена в ранге, и место ее занял каплун из Бреста, фаршированный каштанами, гусиной печенкой и трюфелями. А также дичь: фазаны, куропатки, перепелки, но особенно - лань и дикий кабанчик.
Праздник обычно начинается с аперитивов, с шампанского, белых вин и холодных закусок. Это либо устрицы и морские ежи; либо сёмга, либо гусиная печенка, фуа-гра самых разных сортов: от домашнего приготовления, до перигорской с трюфелями и до самой дешевой, спрессованной, а не цельной. Огромное внимание уделяется хлебу. Традиционный хрустящий белый «багет» постепенно вытесняется хлебом из смешенных, крупного помола зерновых, а также ржаным и гречишным.
Под устрицы и семгу идет холодное сухое вино или шампанское, под фуа-гра – полусладкие сотерны.
Французов любого социального уровня не нужно учить, что, как и с чем идёт. Эта гастрономическая азбука усвоена с детства и - хвала небесам! - еще не утеряна.
Дети чаще всего сидят вместе со взрослыми за одним большим столом, и иногда целых три поколения осваивают все же не такую уж простую науку приобщения к французской кухне.
Но отметим первый юбилей 2008 года: ровно 80 лет назад в парижском издательстве «Фламмарион» вышла главная французская кулинарная библия «Али-Баб». Это было первое и доныне легендарное издание в 1282 страницы. Самое первое издание «Али-Баба» увидело свет сто лет назад, но насчитывало всего лишь 300 страниц.
Вторая кулинарная библия Огюста Эскофье - на четыре года старше «Али-Баба» и на 300 страниц худее, но Огюст Эскофье в 13 лет (в 1859 году) уже работал поваренком у дядюшки в ресторане «Франсуа», в Ницце, а в 1884 году – был шеф-поваром парижского «Ритца»!
В это же время таинственный автор «Али-Баба» искал золото в Южной Америке, нашел залежи угля на берегах Магелланова пролива и предложил построить шахту, чтобы снабжать топливом через пролив идущие пароходы.
Если с Огюстом Эскофье все ясно, кем же был Али-Баб? Вот что писал про него один из его биографов:
Диктор: Анри Жозеф Северан Бабински, настоящее имя Али-Баба, появился на свет 2 ноября 1855 года в Париже. Он был сыном польских беженцев, получивших политическое убежище во Франции, после того, как польское восстание 1930-31 годов было подавленно царскими войсками.
Отец Али-Баба был инженером. По его стопам пошел и сын, с отличием окончивший в 1878 году престижную Высшую Национальную Школу Шахт. Али-Баб, настоящий гигант, стойкий, выносливый геолог, путешествовал по всему миру, 15 лет разрабатывал месторождения руд в Гвиане, искал золото и серебро в Патагонии, Сибири и Южной Африке, осваивая заодно и совсем иные природные залежи – национальные кухни стран, в которых ему пришлось побывать. Во время отпусков он, уже исключительно с целью гастрономической, колесил по странам Средиземноморья, особенно по Турции.
Выйдя на заслуженный отдых, Али-Баб приступил к созданию «Практической Гастрономии», которая во второй редакции достигла почти что тысячи трехсот страниц…»
Дмитрий Савицкий: О самом себе в пяти предисловиях Али-Баб (это его студенческая кличка) не пишет ни слова. Зато он пишет чудесное исследование мировых кулинарных традиций: от египетской, ассирийской, индийской, персидской, греческой, римской и до, само собой, древних галлов, Галлии времени Римской Империи, средневековой Франции, кухне эпохи Ренессанса и 19-го - начала 20-го века.
Диктор: «В эпоху, предшествующую нашествию римлян, галлы употребляли в пищу хлеб, молочные продукты и яйца, овощи, лук, запеченный под слоем пепла, свинину, птицу, рыбу, а из специй больше всего ценили шафран. Соль была в ходу; мед, уксус, пиво и вино. В эпоху династии Меровингов галлы уже научились готовить соусы из бульона, ароматных трав и вина. Появился горошек, чечевица, бобы, фасоль, красная и белая капуста. Сыр часто приправлялся сладким фенхелем; из лепестков роз и из фиалок варилось варенье.
Григорий Турский - теолог, историк, эпископ города Тура - в 6-м веке, упоминает в своих записках рецепты куриного супа стола короля Хильперика Первого. Как и у римлян, знать обедала и ужинала под музыку. При Каролингах на столе появилась морковь, цикорий, репа, кресс-салат, кервель. В монастырях на праздники впервые стали подавать мясные и рыбные паштеты. Столовая посуда становилась все роскошнее, и Франкфуртский Консилиум вынужден был призвать священников вернуться к простоте и трезвости. Именно в ту эпоху были изданы первые европейские законы против роскоши».
Дмитрий Савицкий: Для Али-Баба «современные» гастрономические времена начались при Карле Седьмом. Он описывает пятнадцать соусов известных в эпоху Рабле, мороженое и шербеты, завезенные во Францию Марией Медичи, и зверский аппетит Короля-Солнце, Людовика 14-го, к столу которого до восьми раз в день подавалось по 20-30 блюд!
Но книга лишь предваряется историей мировой и, отдельно, французской кухни. Это действительно практическая гастрономИя. Анри Бабински подробно разбирает термины французской кухни, зачастую просто непереводимые, рассказывает о продуктах и способах их разделки и приготовления и, наконец, переходит к самим рецептам.
Будучи серьезным гурманом и гурмэ, но так же и человеком чрезвычайно современным, он добавил к третьему изданию « Gastronomie Pratique » главу о похудении, а к пятому – исследование о французских винах, за что получил премию Комитета Виноградарей и приз в 10 тысяч франков.
В заключение, возвращаясь к праздничному столу, скажу, как французы, объевшись до серьезного одурения, умудряются вновь приступить к пиршеству.
Они устраивают себе, как они говорят, trou normand – нормандскую дыру. Делается это с помощью рюмки старого нормандского кальвадоса. Второй способ, заведенный при дворе все той же Марией Медичи – шербет. Как поясняют врачи – в обоих случаях происходит некая анестезия, и переполненный желудок больше не сообщает голове об отсутствии свободного места.