В 1997 году Марк Курзем был студентом Оксфордского университета. Однажды к нему в комнату постучались, и Марк, с несказанным удивлением, увидел на пороге своего 70-летнего отца, который в это время должен был быть за тысячи километров от Англии — дома, в Мельбурне. Он даже не предупредил Марка о своем приезде. Не отвечая на град вопросов, отец присел на край студенческой кровати сына и сказал ему: «Мне нужно, сынок, чтобы ты кое-что сделал для меня. Ты должен помочь мне узнать, кто я».
Мальчик лет пяти, прячась за деревом, увидел, как солдаты застрелили его мать и сестру, и проткнули штыком младенца-брата. Мальчик инстинктом понял, что закричать и выдать себя смертельно опасно, и поэтому, присев за деревом, беззвучно плакал и кусал себя за руку, а потом бросился в лес и бежал, сколько мог. Ночь он провел в чаще, на толстой ветке дерева, слушая, как вдали воют волки (или собаки — по убитым). Он прожил в лесу несколько дней, питаясь ягодами и щавелем, пока его, ослабевшего, не подобрали солдаты-латыши (не исключено, что те самые, которые убили его мать и брата). Мальчик этого не знал, но боялся так, что потерял дар речи. Солдаты решили, что он белорус, сделали его сыном полка и дали имя Алдис Курземникс. Они сшили ему крошечную военную форму с нацистскими знаками отличия, заботились о нем и оберегали от опасностей. Он стал их полковым талисманом — залогом удачи. Он был вместе с солдатами, когда они сгоняли людей в большой дом, и потом зачарованно смотрел на огонь, когда солдаты этот дом подожгли. О мальчике стало известно в Германии, он попал в газеты и стал инструментом нацистской пропаганды — как самый юный воин Третьего Рейха.
И вот теперь 70-летний австралиец, иммигрант из Латвии Алдис Курземникс (а ныне Алекс Курзем), начал приоткрывать перед сыном свои секреты. Раньше история его детства, хорошо известная жене и детям, состояла в том, что он, маленький пастушок из белорусской деревни, заблудился во время войны в лесу, был спасен солдатами и позже усыновлен богатой латышской семьей владельцев шоколадной фабрики. С ними он в конце войны и эмигрировал в Австралию. Теперь Алекс открыл сыну то, чего не знала ни одна душа, даже жена — что он был не белорусским пастушком, а еврейским. Но, став свидетелем ужаса, невыносимого для детского сознания, он заставил себя все забыть. И теперь не знал ни своего настоящего имени, ни имени матери, ни названия родной деревни. Он помнил только, что рядом был город Минск.
Марк стал отцовским Вергилием. Они совершили путешествие в Латвию, в государственные архивы, и там Марк разрывался между жалостью и гневом, когда отец, постаревший за несколько дней, начал сомневаться в начатом деле, попытался прекратить поиски, признался сыну, что боится узнать больше того, что уже знал...
Чем глубже сын погружался в прошлое отца, тем больше преступлений всплывало на поверхность. И одно из них было совершено самим отцом:
Солдатами, усыновившими лесного найденыша, командовал Карл Лобе, ставший шефом полиции в оккупированной Латвии. В 1960 году началось расследование по делу об ответственности Лобе за убийства в Риге и под Ригой тысяч евреев, которых сгоняли в синагоги и сжигали заживо. И Алекс, под давлением своих профашистских приемных родителей, подписал документ, снимавший с Лобе обвинение в зверствах.
После падения Советского Союза Алекс оказался сразу в двойной западне. С одной стороны — здравствующие фашисты грозили ему отмщением в случае, если он вздумает разоблачать Лобе и его присных. С другой стороны — группы жертв Холокоста предъявляли ему обвинение в коллаборационизме и грозили судом.
В свою книгу Марк Курзем включил, конечно, лишь «избранное» — наиболее важные эпизоды странной отцовской судьбы — и изменил многие имена, чтобы не ворошить еще и чужое прошлое… По прочтении рукописи один из преподавателей Марка, оксфордский историк-скептик усомнился в правдивости воспоминаний Алекса Курзема, предполагая, что мальчик был намного старше, сам присоединился к фашистам и теперь, переполненный чувством вины, страдает так называемым «синдромом ложной памяти». Нью-йоркская организация жертв Холокоста тоже, было, усомнилась в воспоминаниях Алекса, но когда Еврейская группа из Минска документально подтвердила многое из того, что он помнил, ее комиссия изменила свою резолюцию. И, в конце концов, получилась книга, которую автор назвал: «Талисман. Раскрытие тайны нацистского детства моего еврейского отца».
Резюмируя впечатление от этой книги, рецензент Дайниша Смит пишет в New York Times Book Review:
Книга не даст вам уснуть. Местами это — почти детектив, местами — мозаика загадочных картин, оставшихся в памяти ребенка. Не будь эта история правдой, она была бы похожа своей мрачной зачарованностью на страшную сказку братьев Гримм. И словно в мрачной сказке, последняя сцена книги устрашающе похожа на первую: старый Алекс находит свою деревню, стоит перед монументом, поставленным в память о тысячи шестистах убитых здесь евреев, и кусает себе руку, чтобы не закричать.
Mark Kurzem. The Mascot — Марк Курзем «Талисман»