Правду, как знают все диссиденты, можно сказать только о том обществе, которое ее скрывает. Во всех остальных случаях дело обстоит куда сложнее. В демократическом обществе правда — не результат, а процесс, и за его бесперебойностью следят особые институции. Вот одной из самых главных из них посвятил свою книгу замечательный американский эссеист, бывший колумнист The New York Times Энтони Льюис (Anthony Lewis).
Anthony Lewis. Freedom for the Thought We Hate: A Biography of the First Amendment — Энтони Льюис «Свобода для мыслей, которые мы ненавидим: биография первой поправки к конституции»
Энтони Льюис — журналист, историк и певец американской судебной системы. Рецензент его книги, профессор юриспруденции Джеффри Розен (Jeffrey Rosen. Say What You Will), упоминает знаменитый ранний труд Льюиса «Труба Гедеона» (Gideon’s Trumpet). Это — история борьбы Верховного суда в 1963 году за право каждого обвиняемого, даже самого нищего, иметь в суде защитника-адвоката, предоставленного ему государством. Розен пишет, что он читает последние абзацы этой книги всем своим студентам-юристам, и каждый раз у него перехватывает горло от гордости за американских судей.
В книге, о которой идет речь сегодня, Энтони Льюис описывает героическую борьбу американских судей за современную версию Первой поправки к Конституции («О свободе слова, вероисповедания и собраний»), первоначально принятой в 1791 году. В этой борьбе Верховный суд добился того, что правительственные законодательные органы потеряли право на запрет критических речей и писаний, даже агрессивных и оскорбительных — за исключением тех случаев, когда эти речи представляют реальную угрозу безопасности общества или индивидуума. Льюис пишет:
Многие преимущества американского общества (включая его цивилизованность) явились результатом усилий и решений американских судей. Честно говоря, именно смелые судебные решения во многом сделали Америку тем, что она есть.
В книге «Биография первой поправки» Льюис описывает, например, красноречивое диссидентское выступление судьи Оливера Венделла Холмса, который, идя против общественного мнения, защищал в 1929 году право квакеров и других пацифистов на свободное выражение их взглядов. Однако книга Льюиса не является просто «одой на создание Первой поправки». Рецензент Розен так формулирует характер книги:
Полную историю Первой поправки тот же Льюис изложил в книге 1991 года «Не создавай закона». А нынешний его труд — это не совсем последовательное, но страстное эссе, описывающее все (или, во всяком случае, многие) противоречия и сложности в следовании принципу свободы слова. Этот принцип ставился под сомнение во многих реальных ситуациях: например, в случаях призывов к мятежам и бунтам, в случаях грубых нарушений принятых правил приличия, в речах и писаниях, проникнутых расовой, этнической или классовой ненавистью, а также по поводу прослушивания и тайной записи частных разговоров. В этих случаях позиция самого Льюиса — не всегда абсолютно принципиальна. Например, описывая возмущение апологетов Первой поправки тем, что в американских университетах запрещают выступления радикалов с так называемыми «hate speeches», Льюис отступает от дорогого ему принципа свободы слова и аплодирует судьям, которые пока отказываются принимать к рассмотрению иски радикалов. Правда, речи радикалов можно квалифицировать как серьезную и реальную опасность безопасности общества. Но это — всегда дело спорное.
Есть и другие случаи, где Льюис не совсем последователен в своем отношении к свободе слова. Например, он — не сторонник абсолютного права журналистов скрывать источники информации в случаях криминальных расследований. «Пресса, — пишет он, — не всегда good guy». И он одобряет судей, которые мудро вычисляют баланс выгод и потерь от сокрытия источников информации в каждом отдельном случае. Во многих конкретных обстоятельствах Энтони Льюис выражает веру в то, что только судебная система Америки достаточно квалифицирована для того, чтобы сделать правильный выбор между дорогой нам свободой слова и не менее дорогими ценностями национальной безопасности или неприкосновенности частной жизни. Рецензент, однако, спрашивает: «Не слишком ли оптимистичен Льюис?»:
Многие примеры из истории Первой поправки не такие героические, как кажется Льюису. Судьи не раз демонстрировали свою склонность следовать не столько принципу свободы слова, сколько общественному мнению (или даже общественным предубеждениям) в отношении непопулярных ораторов и авторов. И часто защиту свободы слова брали на себя не судьи, а политические активисты. В 1830-х годах не судьи, а аболиционисты боролись с запретом на публичные выступления, направленные против рабства (которые многие штаты пытались квалифицировать как призывы к бунту). А Верховному Суду понадобилось еще 130 лет, чтобы обеспечить законом свободу слова в этой области. Другой пример: суд начал защищать права политических диссидентов, в частности, коммунистов и членов Ку-клукс-клана только в конце 60-х годов, а не в 20-х и не в 50-х — то есть только тогда, когда и те, и другие перестали, по мнению большинства, представлять угрозу существующему порядку.
Ура судьям! В этом случае они следовали не букве закона, а голосу совести и здравого смысла. По этому поводу мне вспомнился скандал с фирмой Enron и выступление перед молодыми менеджерами тогдашнего президента Резервного банка Алана Гринспена (Alan Greenspan), который сказал: «Закон — грубое орудие. И если мы будем полагаться только на него и забудем о принципах порядочности, то неминуемо попадем в беду». Говоря о будущем «Первой поправки», рецензент Розен пишет:
Взрыв новых технологий заставляет думать, что в ближайшем будущем борьба за свободу слова перейдет на другое поле. Примеры показывают, что она разгорится между информационными корпорациями и индивидуальными авторами. Совсем недавно компания «Верайзон» заблокировала в своей интернетной сети все выступления, защищавшие право на аборты. (Под давлением общественных организаций «Верайзон» изменил свое решение, но владельцы компании остались при убеждении, что имеют право на выбор передаваемых ими материалов). С другой стороны, многие эксперты-теоретики настаивают на нейтральности интернета. И решать этот вопрос будут, скорей всего, не судьи, а Конгресс и Министерство связи, так как судьи не облечены правом вводить законы и правила.
Верно. Но как только эти законы и правила будут введены, следить за их исполнением и разрешать возникшие конфликты будут все те же судьи. И надеюсь, мудрость им не изменит. Другое дело, что интернет — слишком неохватная сфера — и в смысле легальной ответственности, и в смысле нравственной. Так что не исключено, что рецензент Розен прав, когда пишет, что в XXI веке героическая и мудрая традиция «Первой поправки» станет лишь благородным виде́нием той ушедшей эры, когда героев и злодеев было легко отличить друг от друга.
Anthony Lewis. Freedom for the Thought We Hate: A Biography of the First Amendment
Энтони Льюис «Свобода для мыслей, которые мы ненавидим: биография первой поправки к конституции»