Иван Толстой: В этом году исполняется 30 лет со смерти легендарного певца Жака Бреля. Его путь в рассказе Дмитрия Савицкого.
Нет, Джеф, ты не одинок
Прекрати же плакать
Не стыдно тебе, плакать у всех на глазах
Из-за наполовину старухи
Из-за крашеной блондинки
Которая снова тебя бросила
Нет, Джеф, ты не одинок
Знаешь, мне стыдно за тебя
Зачем ты так рыдаешь
Так глупо и у всех на глазах
Из-за практически шлюхи
Которая прихлопнула тебя
Нет, Джеф, ты не одинок
Но на тебя противно смотреть
Пойдем, отсюда, с тротуара
Давай, Джеф, пошли….
Дмитрий Савицкий: «Grand Jacques», как его звали, умер, ушел от нас 30 лет назад. И в этом, 2008-м, его поют, по нему поют, его не отпевают, потому что его не отпоешь, уже сейчас, за полгода до даты официальной кончины. Которая, конечно же, вранье, которой не было, потому что он не мог, не смог бы нас оставить, уйти, хоть и говорил в агонии цинизма: «В жизни человека важны лишь две вещи: дата рождения и дата смерти. Все, что между ними – не имеет значения».
Имеет, Жак!
Они исчезли целой командой, плеядой – навсегда уйдя в самоволку, сорвавшись с неба, покинув мир, но оставшись в музыке, в языке, с нами: Жак Брель и Жорж Брассанс, Серж Гинзбур и Лео Ферре, Борис Вьян, Серж Реджани и Барбара, Франсис Лемарк и Катрин Соваж, Мулуджи и Феликс Леклэр, и тот, кто их всех вывел на сцену и ввел в студию звукозаписи фирмы «Филипс» - Жак Канетти.
Пошли, у меня еще осталось три су
Мы пойдем их пропьем
Домой к матушке Франсуазе
Пошли, у меня еще сталось три су
А если их не хватит
Что ж, придется снова взять в долг
Потом пойдем с тобой есть:
Есть мидии и фрит,
Картошку, а потом мидии
И запивать мозельским вином
А если тебе все еще грустно
Пойдем смотреть на девочек
К мадам Андрэ
Вроде там появились новенькие
Мы снова будем петь, как раньше
Нам снова будет хорошо
Так хорошо, как когда мы были молоды
Как в то время
Когда у меня еще были деньги….
Давай, Джеф, пошли….
Пошли же, Джеф…
Мы сидели с Канетти у меня на старой квартире и пили белое вино. Дверь в небольшой дворик была распахнута и оттуда натекала жара. Жак Канетти, по-старомодному элегантный от шнурков до запонок, добавлял и добавлял в рюмку шабли кубики льда.
«Он не хотел ехать. Я звонил ему по пять раз в день. В итоге мне пришлось все бросить, оставить кабаре, Монмартр, «Trois baudets» и тащить его практически силой из Брюсселя в Париж».
Я представил себе Жака Канетти, от силы метр шестьдесят два, и Жака Бреля, этого фламандского Дон Кихота, застенчиво-яростного, пугливо-бешенного, в единственном костюме, Бреля, который, как он позже писал, в жизни однажды должен был выбирать между двумя профессиями: разводить кур или петь песни. Была третья, отцом навязанная: заменить его в директорском кресле картонной фабрики.
Эти немытые окна фабрики. «Идет дождь, стекла фабрики всегда плохо вымыты», - пел он. Скандал для благочинных бельгийских буржуа! «Стекла фабрики, я собираюсь их бить…».
Он родился весной 1929 года, в эпоху, когда другой бельгиец – Жорж Сименон, подписывавшийся Сим - издал первый роман, а Эрже создал своего комиксного Тэнтана. Если отец Жака был авантюристом, искал золото в Конго и (еще одна цитата из песни его сына) «.. увы, нашел», про себя Жак говорил, что «мой горизонт всегда был ограничен одной-двумя сотнями метров. Там торчала фабрика или угольные копи, или что-нибудь еще в этом духе. Это привело к тому, что мое представление о пейзаже было наполнено скукой и тоской. Пейзажи мои - из стекла, из дождя…»
Он был франкоязычным фламандцем. Раздор между валлонами и фламандцами тлел, как и сейчас, и в его детстве. «Мы были французским департаментом от Урта до Льежа… Чтобы заполучить мир, нас продали голландцам. А затем, пятнадцать лет спустя, когда стало ясно, что ничего не изменилось, выгнали голландцев, но так и не смогли стать французами. Нам сказали: «Вам нужно избрать короля». И купили нам пруссака, любовника Екатерины Великой».
О, он не жалел своих соотечественников: «Нацисты во время войны и католики между войнами, вы вечно мотаетесь между винтовкой и псалтырём».
Остается добавить две детали: против расширения Франции на север возражала Англия. Брель считал, что так как в крови фламандцев течет и испанская кровь, капля её есть и в его жилах. Отсюда его донкихотство.
Слишком легко - войти в церковь
Чтоб избавиться от накопившейся грязи
Перед священником в черной сутане
Смежившим веки, чтоб лучше прощать
Помолчи-ка, взрослый Жак
Что ты знаешь о Боге?
Лишь молитва да иконка
Для тебя Его черты
Слишком легко - лишь окончилась война
Всюду орать, что всем войнам конец
Я хотел бы быть, как и все – довольным,
Но я вижу над каждой могилою крест
Помолчи-ка, помолчи Grand Jacques,
Пусть смеются, пусть кричат
Помолчи-ка, ты ведь сам
Не боец и не солдат…
Первый диск, записанный в Париже на студии «Филипс» был полным провалом. На сцене «Trois baudets», «Трех ослов» он был сутул и смешен в своем сером костюме. Он стыдился своей некрасивости и Жорж Брассанс звал его «аббатом Брелем». Кличка прилипла надолго. Он решил остаться в Париже, забыть про отцовскую фабрику. Он ошивался по всем кабаре столицы, он пел в антрактах в «Олимпии», пока рассаживалась публика, он давал уроки игры на гитаре. Жена с детьми перебралась к нему из Брюсселя, они поселились в крошечном домике в Монтройе, бедном пригороде Парижа. И, наконец, нет, еще не успех, а встреча с двумя музыкантами профессионалами: Франсуа Робэром и Жераром Жуаннэ. Они аранжируют его песни, подчас слишком музыкально упрощенные, и в 1957 году Жак Брель получает, наконец, Приз музыкальной Академии Шарля Кро. Через год успех в «Олимпии», в 1959-м - в «Бобино». Он окончательно выходит на авансцену, на авансцену своей жизни.
Концерты и гастроли. Подчас концертов больше, чем дней в году. Grand Jacques создает знаменитые нынче во всем мире «Амстердам» и «Не покидай меня». Его поет Жюльет Греко, его поет на английском Скотт Уолкер. Его будет петь Дэйв Боуи.
Не покинь меня.
Позабудь о том,
Что прошло, как дым,
Что забыть пора.
Позабудь те дни,
Что текли водой,
Унося с собой
Золотые сны.
Позабудь про плен
Медленных минут,
Что под сердце бьют
Мстительным "зачем?"...
Не покинь меня,
Не покинь меня…
Эдит Пиаф сказала про эту песню, которую Брель пел, заливаясь слезами: «Мужчины не должны так петь». Позже сам Брель, в интервью с Жаком Шанселем, неожиданно сказал, что «песни – это дело детей и женщин».
В 1966 году, после прощального концерта в Рубэ, он оставил и сцену, и песни. В 1967 он начинается сниматься в кино в фильме Андре Кайата «Профессиональный риск». Он играет учителя, которого ученица, мстя, обвиняет в изнасиловании. В 1971 году сам Марсель Карне приглашает Бреля сыграть в фильме «Убийцы - именем порядка». На этот раз Grand Jacques играет роль служителя правосудия, который вступает в борьбу с преступниками-полицейскими. Эдуар Молинаро, как и Клод Лелюш использовали комедийный дар Жака Бреля в таких лентах, как «Мой дядя Бенжамен» (1969 год), «Приключение — это приключение» (1972 год) и «Зануда» (1973 год).
Брель и сам поставил два фильма: «Франц» в 1971-м году и «Дикий Запад» в 1973-м.
В том же году он решает отправиться в кругосветное путешествие на яхте, но добирается лишь до Канарских остров: он болен, врачи ставят диагноз – рак легких. Часики начинают тикать. Он проходит курс лечения в Париже и вновь возвращается на яхту. На этот раз он добирается до Маркизовых островов, где остается на два года. В 1977-м он записывает в Париже последний прощальный альбом песен. Его собственная песня спета, но как!
Через год Бреля не стало. Он был похоронен на Хива Оа, на Маркизовых островах французской Полинезии, рядом с могилой Ван-Гога. Мы могли бы переадресовать ему его же песню «Не оставляй нас».
Но он нас не оставил. Как все большие поэты, он обречен жить до тех пор, пока мы способны различать слова. В которых он так отчаянно, так грубо, так резко, смешивал нежность и ярость.