18 марта в Московском доме кино прошла премьера фильма Анджея Вайды «Катынь». 19 марта эту картину прославленного польского режиссера можно будет посмотреть еще раз в Центральном доме литераторов, а 31 марта на фестивале в Петербурге. Как сложится дальнейшая прокатная судьба этой картины, пока не известно.
Днем в посольство Польши в Москве тянулась длинная очередь, можно было подумать, что теперь визы выдают здесь. Но в очереди стояли одни журналисты, они шли послушать Анджея Вайду. В небольшом зале культурного центра сделался аншлаг. Вопросы задавали короткие, пан Вайда отвечал пространно и доброжелательно. Его фильм о «Катыне» речь о четырех женщинах, женах и матерях польских военнопленных, которые были взяты в плен Красной армией в 1939 году и расстреляны весной 1940-го. В 1943 году в Катыни были обнаружены захоронения. Долгие годы по официальной версии считалось, что офицеры стали жертвами фашистов. В 1989 году Михаил Горбачев передал Польше документы, из которых следовало, что расправа над военнопленными дело рук НКВД.
«Не было раньше такого, чтобы расстреливать военнопленных, — говорит Анджей Вайда. — Их держали по лагерям, но сохраняли им жизнь. То, что произошло в Катыни, не просто преступление, это предательство».
Среди расстрелянных военнопленных был и отец Анджея Вайды: «Дело не в том, что я хотел рассказать историю своей семьи, ведь я понимал, что делаю первый фильм на эту тему и в нем должно быть достаточно информации. Но, с другой стороны, должны быть и очень выразительные персонажи. Конечно, в картине есть что-то личное. Я хотел рассказать об убитых офицерах, среди которых был мой отец, об их женах, среди которых была моя мать».
Анджей Вайда так отвечает на вопрос — почему он только сейчас снял этот фильм: «С 1945-го по 1989-й год в Польше существовала только одна официальная версия катыньского преступления, что оно совершено немецкими войсками. Естественно, к нам проникали сведения о том, что в 40-м году отряды НКВД совершили это преступление, но раз советско-польская дружба должна была длиться вечно, то в истории этой дружбы не было места для этого события. Сразу после войны у нас было очень много фильмов, но они делались на основе литературных произведений, и не было подобной литературы о Катыни. Хуже того, сценаристы, с которыми я работал, которых уважал, ушли из жизни. Но вот несколько лет назад я начал работать с молодыми сценаристами. Вопрос в том, что для них это была далекая абстрактная история, и я не мог добиться от них желаемого результата. За это время я прочел много разных воспоминаний, в том числе воспоминания жен и дочерей убитых офицеров. Из этого я сделал сценарий, который дал мне возможность начать работу над фильмом».
Пана Вайду атаковали вопросами о том, не будет ли не воспринята картина, как антирусская: «Этот фильм может сыграть важную роль в наших общих делах, отвечает режиссер. — Опасаюсь ли я, что он помешает нашему общению? Нет. С 50-х годов я приезжаю в Москву и Петербург, у меня здесь было много друзей. Неужели их не останется теперь, когда мы живем свободно? Конечно, показать фильм в Москве и Петербурге вещь особенная, ведь отношение к этой теме болезненное здесь. Но то, что я показываю, не направлено против сегодняшней России. Я надеюсь, что скоро все эти события вообще перейдут из нашей памяти в книги. Понимаю, что фильм может вызвать претензии политического характера в России. Трудно признаваться великой державе в преступлении, которое она совершила. Но я хотел бы отделить российское общество от той системы, от сталинизма. Правда необходима для нашего дальнейшего существования. Я вообще сделал все возможное, чтобы картина была обращена не против людей, а против системы».
Остается вопрос, отчего фильм не куплен никем из российских прокатчиков: «Пока еще не нашелся российский прокатчик, — говорит Анджей Вайда, — но во многих странах их тоже нет, потому что права принадлежат польскому общественному телевидению и оно про этот фильм еще не договорилось с другими сторонами. А мне важно сделать первый шаг и я думаю, что сделал фильм с добрыми намерениями. Присутствие же в картине прекрасного российского артиста Сергея Гармаша лишнее тому свидетельство».
Среди собравшихся на встречу с Анджеем Вайдой журналистов был кинообозреватель газеты «Культура» Светлана Хохрякова: «Фильм я видела на Берлинском фестивале. Это было, конечно, огромное событие, приехали официальные лица, Ангела Меркель даже. Я бы сказала, что эта картина - достаточно грандиозное произведение для человека, которому уже 80 с лишним лет. И вот Вайде все-таки как-то удалось такую сложнопостановочную конструкцию одолеть. И сделано это не стыдно, это большое действительно кино, большого стиля, полномасштабное. Я уверена абсолютно, что никакой тенденциозности в подходе у Вайды нет, он не снимал антирусское кино. Сейчас пытаются ему это пришить. Это все ерунда очередная, которой мы, в общем-то, сыты многие годы. Он делал так, как он видит. Но я все-таки считаю, что это такое масштабное произведение, сильное высказывание выдающегося мастера», — говорит Светлана Хохрякова.
Анджей Вайда сказал: «Фильм Катынь снят стариком, который помнит, что его сердце было молодым».