Организаторы даже слегка обиделись: разве у нас не все, как у людей? Все предельно мультикультурно: индонезийские любители покажут спектакль над названием «Наш ислам», и даже раут после представления будет выдержан в духе этнической кухни – армянские беженцы приготовили ереванский бозбаш, чешские репатрианты из Казахстана соорудили плов из баранины, а бесцветный напиток, хотя и неотличим от русской водки, в действительности не что иное, как настоящая украинская горилка.
Как тут не затосковать? В голове у людей полный бедлам. В кучу свалено все: и фольклор, вперемежку с бытом, и культура черепков, и произведения искусства, и даже мировые религии. Что за зверь такой - «исламская культура», общая для индонезийцев и для сомалийцев? И при чем тут Европа, в конечном счете?
Нельзя сказать, что в истории нет примеров культурного взаимопроникновения и единства, возникшего в пределах многонациональных государственных образований. Античный Рим, вне всяких сомнений, породил мощную культуру, в которой не отличишь эллина ни от иудея, ни от латинянина. Британская империя духовно оплодотворила бескрайние просторы своих бывших колоний, что вам охотно подтвердит и архитектор из Калькутты, и писатель из Лагоса. Даже если вы высадились с Марса в Любляне, Кракове, Львове или Милане, вы почувствуете, что находитесь в пределах одного духовного пространства. Австро-Венгрии не существует уже целый век, а ее духовный контур явственно различим что в музыке, что в архитектуре. Европейцы охотно разглагольствуют о невиданных успехах интеграции, но при этом имеют в виду главным образом общую валюту и хозяйственно-технологические предписания. В культурном отношении Европа разгорожена на клети, что твоя «воронья слободка». Государства щедро субсидируют только собственный культурный ширпотреб. В парижском кинопрокате есть только две категории фильмов: французские и голливудские. Тот же принцип выдержан на всем континенте, вплоть до Албании. Ну, может быть, только пропорции разные. Слабеет живая связь даже между ближайшими соседями – не на уровне самодеятельности, конечно, а на уровне знания, ведущего к взаимному влиянию.
На недавней берлинской конференции с безжалостным названием «Душа Европы» американский режиссер немецкого происхождения Вим Вендерс горько посетовал на то, что души-то и нету. Нет у Европы центральной идеи, вокруг которой можно обустраивать континент, нет никакой необоримо привлекательной «европейской мечты», способной противостоять мечте американской. Предел европейских дерзаний – лишь бы не было войны! На создание культурных монументов такой стимул не тянет, разве что на культуру черепков.
Так что вернусь, пожалуй, к столу гостеприимных европейцев, где, наслушавшись кобзарей в шароварах, уже выпивают и закусывают в порядке межкультурного диалога.