Марина Тимашева: "Жизнь прекрасна..." - так называется фотовыставка, которая демонстрируется сейчас в Российской академии художеств. Все снимки - из архива журнала "Огонек", который всегда выделялся среди других изданий качественными иллюстрациями. Рассказывает Лиля Пальвелева
Лиля Пальвелева: У журнала «Огонек» столь богатый архив, что первоклассных снимков хватило бы на несколько больших залов с плотной развеской. На самых ранних карточках - век 19-й, его излет. Здесь и парадный портрет Николая Второго с Императрицей, и Лев Толстой с домочадцами. В последнем зале - фотографии наших дней. Тут обращаешь особое внимание на карикатуриста Андрея Бильжо, с лицом серьезным и какими-то совершенно круглыми глазами – ни дать, ни взять его Петрович. Автор снимка – Лев Шерстенников, который проработал в «Огоньке» 46 лет. К кому, как ни к нему обратиться с таким вот вопросом: в каком виде существует архив «Огонька», это просто старые подшивки журналов, оригиналы или негативы?
Лев Шерстенников: Видите ли, архив «Огонька» - понятие довольно-таки сложное. Потому что я работал в «Огоньке» с начала 60-х годов, тогда у нас был огромный архив, куда собирались буквально все негативы снимков, которые прошли. У нас была такая картотека – по авторам, по темам, по номерам. В «Огоньке» был довольно устойчивый коллектив, там были лучшие мастера. Но когда люди уходили, они постепенно лучшие негативы с собой уносили. И архив стал немножечко ни шатко, ни валко себя вести. А дальше уже, когда «Огонек» начал переходить из рук в руки, продаваться, покупаться, архив превратился в такое бремя, его таскали туда-сюда. Естественно, все это терялось.
Лиля Пальвелева: Но основа все-таки осталась?
Лев Шерстенников: Конечно, есть какая-то основа, все-таки журнал жил худо-бедно. В мое время, а он вел исчисление с 1 апреля 1923 года, Иосиф Виссарионович, когда стали думать о названии, сказал: «Я помню, был в старину журнал «Огонек», пусть будет «Огонек».
Лиля Пальвелева: То есть никакой прямой преемственности с тем, дореволюционным изданием не было?
Лев Шерстенников: Мы же в России живем, какая у нас преемственность? После этого «Огонек» отпраздновал свое 40-летие, 50-летие… Последний раз он праздновал 70-летие в 1993 году, а в 1999 году он отпраздновал свое столетие, поскольку вспомнили, что впервые «Огонек» начал выходить в прошлом веке. Почему бы нам не иметь более длительной истории? Хотя с 1916-го по 1923-й год «Огонька» не существовало.
Лиля Пальвелева: А каким образом тогда в архивах «Огонька» оказались снимки царской семьи?
Лев Шерстенников: Дело в том, что всегда «Огонек» опирался на большую массу авторов. Например, в 20-е годы «Огонек» писал, что у него, допустим, 180 корреспондентов по разным столицам мира. Это были ребята, которые не были в штате, но которые периодически публиковались, их знали в редакции, они присылали материалы. Также были и авторы, которые снимали до революции и после революции. Я не помню, работал ли Петр Адольфович Оцуп в «Огоньке» в штате (это тот, который прославился своей знаменитой «Ленинианой»), но, тем не менее, снимки его, естественно, печатались. Естественно, печатались и те люди, которые к «Огоньку» прямого отношения не имели, как Карл Булла, вообще, вся династия Булла.
Лиля Пальвелева: Карл Булла был отменным бытописателем, знатоком типажей своего времени. Вглядимся в его снимок 1890-х годов под названием «Борцы. Чаепитие после выступления». Тут Репин со всеми передвижниками вместе взятыми вспоминается, здесь тень дяди Гиляя маячит. Борцов трое. Один, самый грузный, в свитере, сидит, широко расставив ноги. Подставил стакан к носику самовара. Другой, одетый в тройку, на смешной маленькой гармошке играет. Третий, сложения более деликатного, пьет чай из блюдечка. Снимок откровенно постановочный, и он был бы просто жанровой сценкой, когда бы не ощущалась свинцовая усталость, навалившаяся на всех троих после тяжелой работы. К слову сказать, журнал «Огонек» всегда тяготел к такой вот повествовательной фотографии, что признает и Лев Шерстенников.
Лев Шерстенников: Когда уже начались 20-е годы, «Огонек» начал вести свою историю. Причем совершенно великолепные работали мастера, как, допустим Аркадий Шайхет. Но тогда был такой разговор: постановочный метод - не постановочный. Он все подстраивал. Но это было сделано настолько тонко и со вкусом, и настолько это совпадало со временем, что сейчас по его работам можно изучать историю. В отличие от прославляемого у нас на каждом углу Родченко, которого знают за рубежом. Мне кажется, для Родченко была важна другая сторона фотографии. И Родченко, конечно, внес определенную долю в сознание фотографов, но настоящее время запечатлевал все-таки Шайхет, по-моему. И вот такие были люди Шайхет, Фридлин.
Лиля Пальвелева: А есть на выставке ваши работы?
Лев Шерстенников: Есть. Например, Аркадий Райкин. Он был моим кумиром. Я с детства бредил Райкиным. Правда, я жил в провинции, в Уфе, но были пластинки Райкина. И когда пришел в «Огонек», я захотел сделать о нем какой-то материал. А надо сказать, что у Райкина с «Огоньком» были добрые отношения. Тогда в «Огоньке» была такая рубрика «Фотофельетон» и там изображался какой-нибудь бюрократ или еще что-нибудь. Это было в начале 60-х. И там кто-то из артистов играл. В частности, Райкин у нас тоже принимал участие.
Лиля Пальвелева: Снимок - почти сплошной контур.
Лев Шерстенников: Он такой и есть. Я находился за кулисами. Это было в Театре Эстрады. И когда он выбегал с одного конца сцены в другой, он остановился, что-то такое решил подправить. А вот там вот две фотографии у меня - это Марис Лиепа. История такая. Я снимал для альбома Большой театр, и мне дали такую черную работу - снимать всякую муру. Там были партсобрания, партучеба… А потом предложили две книжки: одна о Васильеве, вторая - о Лиепе. И я стал снимать эту книжку. Снимал долго, года полтора-два. И в результате получился пшик, потому что книжка так и не вышла.
Лиля Пальвелева: А это момент репетиции?
Лев Шерстенников: Да, это он в классе репетирует. Там раньше были встречи со зрителями, и один вопрос был такой: до скольких лет может танцевать балетный артист? «Танцевать можно до 30 лет, до 40 лет, до 50-и, до 60-ти… Смотреть нельзя». Вот это тоже, когда я снимал в Большом театре, много в классах находился, мне удалось там увидеть и Уланову. На сцене я ее не видел, потому что я был тогда мал, когда она уже кончила танцевать. Но в репетиционном зале я видел ее в разных обстоятельствах. Вот здесь они с Людмилой Семенякой, а там она и с Васильевым и с Лиепой.
Лиля Пальвелева: Герои выставки «Жизнь прекрасна» это не только деятели культуры. Здесь и политиков можно встретить. Причем, по большей части - в неофициальных ситуациях. Вот Ленин, с некрасивой сестрой Марией Ильиничной, любуется парадом Всеобуча. Денек явно задался, оба на солнышко щурятся. Вот Хрущев держит в объятьях олененка. Детеныш до того славный, что лицо руководителя страны трансформировалось в одну сплошную улыбку. И все же таких снимков на выставке не слишком много. Вряд ли у авторов проекта, при отборе фотографий, была какая-то особая сверхзадача. Просто, по прошествии времени, кадр, где Юрий Никулин прикуривает от сигаретки Леонида Гайдая, никого не оставит равнодушным. А вожди - это на любителя.