Ефим Фиштейн: 30 апреля исполнилось сорок лет со дня выхода первого номера "Хроники текущих событий". Юбилей отметили в московском "Мемориале", где собрались те, кто в разные годы участвовал в издании и распространении легендарного машинописного бюллетеня. Этому юбилею посвящен материал моего коллеги Владимира Тольца.
Владимир Тольц: С одной стороны, 40 лет – серьезная, по меркам современной истории, дистанция. Особенно для России второй половины 20 века. За этот срок поменялось многое – исчезли законы, соблюдения которых требовали от советской власти диссиденты, исчезла и сама советская власть… Если говорить о средствах массовой информации, - а Хроника ведь была таким, м.б., единственным в СССР того времени неподцензурным и всесоюзным средством, то за эти годы принципиально изменилось информационное поле, способы и средства хранения и передачи информации, да и цензура в советском ее виде исчезла… Означает ли все это, что ХТС через 40 лет своего существования стали «историей в чистом виде»? - Пожалуй, нет. И потому, что многие социальные проблемы, ею описываемые – разнообразные нарушения прав человека, отнюдь в прошлое не ушли, и потому, что серьезное научное изучение Хроники еще не началось – есть мемуарные и гражданственно-сентиментальные сочинения, а для науки у энтузиастов и источников, да часто и квалификации не хватает… Но вот что за эти десятилетия уже произошло – это осознание уникальной роли и значения ХТС в советской истории. Председатель правления международного историко-просветительского правозащитного и благотворительного общества «Мемориал» Арсений Рогинский говорит:
Арсений Рогинский: В СССР существовали самые разные движения. Мы многонациональная была страна и существовали национальные движения в балтийских странах, в каждой из них свое, в Украине, в Средней Азии, в Закавказье. Но кроме национальных движений больших и которые тоже душили со всей возможной жестокостью власти, существовали религиозные, которые также душились. Существовали движения за эмиграцию, существовало множество разных групп, которые отстаивали интересы свои. Так вот, объединяющим звеном для всех этих групп стала «Хроника текущих событий». Принципами ее были полнота информации, объективность, достоверность и отсутствие оценочной составляющей. Получилось так: множество движений, а в центре сравнительно небольшое правозащитное движение, но которое благодаря информационной точности сумело их все объединить.
Владимир Тольц: Важно отметить, что общественные движения, о которых говорит Арсений Рогинский, часто разнонаправленные и имевшие отчасти противоречившие друг другу цели, 4 десятилетия назад объединили ни харизматика какого-то лидера, ни деньги и «административный ресурс», на которые часто делают ставку нынешние политтехнологи, а на сформулированный за 20 лет до этого во Всеобщей декларации человека принцип
Каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их; это право включает свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ.
Владимир Тольц: Это стояло эпиграфом на 1 странице всех номеров Хроники, это реализовывалось ее неафиширующими свои имена составителями в каждом выпуске бюллетеня, сообщавшего стране и миру о политических и религиозных гонениях, о положении в лагерях и тюрьмах, о цензуре, о преследованиях не только отдельных людей, но целых народов и этнических групп и многом другом.
Бывший украинский правозащитник и политзаключенный Мыкола Горбаль вспоминает:
Мыкола Горбаль: Когда мы в лагере узнали о том, что все, что мы передаем на волю, структурно организовано и зафиксировано в «Хронике», было очень приятно. Ведь мы искали любой случай рассказать миру о положении в империи. И, как правило, это было лучше делать из Москвы, тогдашней столицы Советского Союза, где имелись иностранные представительства, корреспондентские пункты. И мы очень благодарны тем москвичам, диссидентам, которые передавали все, что мы писали в лагерях, все эти заявления, обращения к мировой общественности».
Владимир Тольц: Значение «Хроники», через 4 десятилетия после рождения этого бюллетеня, один из его составителей, получивший за это лагерный срок, правозащитник Сергей Ковалев оценивает так;
Сергей Ковалев: Как вы знаете, история – штука такая, на нее много факторов влияет. Из внутренних советских факторов несколько штук и в том числе «Хроника» сыграли, по-моему, в истории второй половины 20 века весьма заметную роль. Когда-то Синявский сказал на своем процессе: у меня с советской властью стилистические разногласия. Вот у «Хроники» с советской властью тоже были стилистические разногласия. Я думаю, что в том, что странным образом западное общественное мнение проснулось в 60-80 годы, очень значительную роль сыграли стилистические разногласия. «Хроника» имела тот стиль, которому трудно не верить. Вот такая разница: такое истерическое, злобное, визгливое советское вранье и тон суровой правды.
Владимир Тольц: Эти высказанные на вечере в московском Мемориале Сергеем Ковалевым соображения в Кембридже развивает другой советский политзаключенный и правозащитник Владимир Буковский
Владимир Буковский: Что касается влияния «Хроники» на развитие каких-то настроений в стране, последующее исчезновение Советского Союза – это, конечно, вопрос очень сложный. В общем наше общее влияние каково было, «Хроника», не «Хроника», демонстрации, суды, все вместе, потому что одно от другого отделить нельзя. Во-первых, мы сумели привлечь симпатии Запада – это был очень важный момент. Это не сразу произошло, теперь все думают, что нас сразу Запад полюбил и защищал. Неправда, надо было бороться и долго. Второе: мы привили идею ненасильственности. То, что Советский Союз распался, уникально в истории человечества, огромная империя распалась практически без крови. Это в какой-то степени наша заслуга, поскольку о ненасильственности мы говорили всегда. Апелляция к закону стала повсеместной – это как раз та сторона нашего движения, которая полностью победила. Сегодня качать права умеют все. То есть этот аспект правозащитный, который казался самым трудным и который на Западе объяснить почти было невозможно, как это мы апеллируем к советскому закону, который такой плохой. Оно усвоилось. И последнее, очень важное обстоятельство нашего влияния мне рассказали уже здесь – на Западе. Рассказали такие люди как Тэтчер и прочее. Оказывается, здесь у них была такая дилемма, такая дихотомия, из которой никак вырваться не могли: что делать с Советским Союзом? Если с ним враждовать, то это война. Ядерной войны, конечно, никто не хотел. А тогда что – дружить? Вот говорили политики: нет альтернативы разрядки международной напряженности. А мы все понимали, что детант – это моральная капитуляция. И вот, говорили мне люди, такие как Тэтчер, вы нашли уникальный ответ на этот вопрос.
Владимир Тольц: Владимир Буковский. Один из тех, о ком Хроника писала регулярно. Готовясь к 40-летию бюллетеня, я побеседовал примерно с десятком из ее бывших составителей и корреспондентов. Большинство из них согласны в том, что опыт этого прославленного издания остается актуальным и сегодня.