Иван Толстой: Здравствуйте, Андрей!
Андрей Гаврилов: Добрый день, Иван!
Иван Толстой: Весь радиочас нас будут сопровождать новые музыкальные записи. Андрей, чью музыку мы сегодня слушаем?
Андрей Гаврилов: Сегодня мы слушаем музыку в исполнении замечательного, когда-то питерского, потом израильского, а ныне, к сожалению, покойного саксофониста Романа Кунсмана. Почти все его записи – новые, поскольку они практически неизвестны широкому слушателю. Начнем мы сейчас с пьесы в его исполнении, которая называется «Около полуночи».
Иван Толстой: Ну, Андрей, в каких бореньях вы провели последние дни? Небось, футбол да хоккей вытеснили все культурные интересы у вас?
Андрей Гаврилов: Я вынужден признаться, что ни футбол, ни хоккей никогда не занимали моего внимания. После того как я понял, где-то в детстве, что много потных полуголых или, наоборот, очень одетых мужчин меня не волнуют, я навсегда это вычеркнул из поля своего внимания. Но вы, Иван, правы в том, что не совсем культурные события меня потрясли на прошлой неделе. Хотя, конечно, как-то все завязано сейчас на культуру, на политику, на экономику, этот клубок не распутать, но, тем не менее, то, что меня потрясло, впрямую к культуре и не относится. Это были три сообщения. Я позволю себе несколько цитат.
Сообщение первое. Тысячи детей в разрушенных районах Мьянмы (бывшая Бирма), умрут от голода в течение ближайшей недели или нескольких, если не будет оказана помощь уже сейчас. Об этом заявила сотрудница британской благотворительной организации « Save the children ». Около 30 тысяч детей в возрасте до 5 лет, живущих на юге страны, страдали экстремальным недоеданием еще до прихода циклона. Если это перевести на русский язык, значит, эти дети умирали с голоду, но кто-то из них все-таки доживал до возраста больше 5 лет. Меня потрясло не то, что это происходит, не то, что это случилось. Меня потрясло то, что руководство этой блистательной страны по-прежнему продолжает отказываться от международной помощи и не пускает на свою территорию тех людей, которые могли бы спасти, если не тысячи, то, по крайней мере, сотни или десятки, да хоть одного ребенка. Честно говоря, я не могу понять, как устроена наша жизнь, если мы радостно аплодируем, когда к суду привлекают президентов или премьер министров какой-нибудь страны по обвинению в военных преступлениях или в преступлениях против человечности, когда мы радуемся тому, что какой-нибудь африканский людоед, наконец-то, изгнан из свой страны и, может быть, предстанет перед судом… Но то, что эти людоеды сейчас, в мирное время, спокойно смотрят на то, как дети их страны умирают и будут умирать только для того, чтобы ни на шаг не отступить от своей идеологической догмы, честно говоря, я к этому был не готов. Я понимаю, что это наивная точка зрения, я понимаю, что есть специалисты, которые наверняка сейчас будут смеяться надо мной, но, поверьте мне, я не специалист, и таких, как я, наверное, много. Боже мой, это что же за жизнь у нас такая вокруг, что же это делается, почему никто не может ничего сделать с этим славным режимом?! Он не единственный, не исключительный, к сожалению. Даже звонки, письма и попытки соединиться с этим режимом генсека ООН не приводят ни к чему. Это не совсем культурная новость, но это новость, которая, Иван, я отвечаю на ваш вопрос, меня потрясла.
Вторая новость, как ни странно, была примерно в ту же дуду. И, опять-таки, я позволю себе цитату. Около четырех с половиной тысяч школьников из центральных регионов России торжественно приняты в воскресенье на Красной площади в Москве в пионеры, - сообщил заместитель председателя ЦК КПРФ, депутат Госдумы Владимир Кашин. Кашин дальше заявил, что в ближайшем будущем исполняется 90 лет пионерской организации: «Мы надеемся полностью восстановить страну Пионерию». После этого он допустил потрясающую оговорку, я специально залез на его сайт, чтобы проверить, исправят ее или нет. Нет, ее не исправили. Не знаю, фрейдистская или не фрейдистская оговорка, но вслушаться в нее я сейчас вам предлагаю: «Мы все последние 10 лет ведем большую организационную работу через вожатых, через пионерские организации, в школах по добровольному принятию детей в пионерскую организацию».
Заметьте, не по добровольному вступлению, а по добровольному принятию. То есть, хотя дети не хотят, но добровольно вожатые построились и принимают. Жуть! После того, как их приняли в пионеры, их повезли осматривать Мавзолей и мемориальное кладбище на Красной площади. Я себе так это и представляю: вот, дети, посмотрите, вот это Константин Устинович Черненко, а это Андрей Александрович Жданов, привет Анне Андреевне Ахматовой, а это Николай Иванович Калинин, который учит нас, как обращаться с собственными женами, если, не дай бог, они арестованы. А это Юрий Владимирович Андропов или Феликс Эдмундович Дзержинский - их комментировать даже не стоит, поскольку наши президенты к ним относятся с такой теплотой. И, наконец, дети, Иосиф Виссарионович Сталин. Боже ты мой, какая же это жуть!
Я никак не могу понять, что же мне все это напоминает и, вдруг, вспомнил. За несколько дней до этого славного массового загона детей в пионерскую организацию, представитель КПРФ заявлял, что дети, их родители и региональные власти объединились в едином порыве и с энтузиазмом лезут туда, откуда мы столько лет пытались вылезти, я вдруг понял, что мне это напоминает. Еще одна маленькая цитата и я закончу эту грустную тему. Ирак. Капитан и еще семь солдат иракской армии стали жертвами взрыва, прогремевшего в городке южнее Багдада. В качестве живой бомбы боевики использовали восьмилетнюю девочку. И вот дальше та фраза, к которой я хотел, Иван, привлечь ваше внимание. «Но неизвестно, какой метод воздействия на ребенка использовали боевики в этот раз, – заманили ее обманом, или девочка пошла на этот шаг сознательно», - пишет корреспондент. Боже мой, какое «сознательно»?! Это же то же самое, как сознательное и добровольное вступление в коммунистическую организацию, это то же самое, что добровольное и сознательное приветствие правящей германской хунты.
Иван Толстой: То, о чем Вы рассказываете, Андрей, конечно, у всех на виду. И сегодня никто не может сказать, что он чего-то не знает, что ему что-то недоступно: интернет всех берет за шиворот и поворачивает лицом к реальности. Когда говорят о вредоносности интернета, о том, что это большая помойка, хочется привести в пример именно новости, немедленные новости со всего света, в цвете, движении и звуках. Невероятное достижение цивилизации! В данном случае, цивилизации, противопоставленной дикости и закрытости государства Мьянмы.
Но вот о чем я думаю. Конечно, тут напрашиваются знаменитый слова Теодора Адорно о том, что искусство невозможно, немыслимо после Освенцима. Да, это важнейшая этическая максима. Она имеет отношение к человеческой памяти, к тому, что нравственный закон внутри человека диктует ему умолкнуть перед лицом чудовищного страдания.
Но мы помним и кантовское звездное небо над головой. Нравственный закон внутри говорит о молчании, звездное небо напоминает о вечности. Господь Бог создал и память, и забвение. И забвение играет не просто целительную роль, но имеет великое созидательное значение. Без забвения, без зарастания ран нет созидания, нет никакого будущего, ничего нет. Память, которой было бы дано право нами руководить, немедленно превратилась бы в лютого тирана. В данном случае, память, как правда, сама по себе разрушительна.
Но Создатель для противовеса изобрел забвение, как такую разновидность лжи, спасительной лжи. С этой спасительной ложью весьма дружит искусство, вымысел, игра.
Так что истина – она всюду: и в том, чтобы жить не по лжи, и в том, что истина в вине… Господь Бог либерален.
Кстати, о вине.
В возрасте 94 лет скончался Роберт Мондави, основатель современной индустрии виноделия в Калифорнии.
Именно с Мондави связывают выход калифорнийского виноделия на один уровень с французским и итальянским. До 1966 года, когда эмигрант из Италии Роберт Мондави основал свою первую винодельню в долине Напа ( Napa Valley ), калифорнийские вина если чем и были примечательны, так это низкой ценой.
Однако уже в 1976 году продукция винодельни Мондави получила высшие оценки в Париже, оставив позади ряд известных французских марок. В 1979 году Мондави совместно со знаменитым французским виноделом бароном Филиппом де Ротшильдом создал первое калифорнийское вино класса ультра-премиум - Opus One at Oakville .
Продукция Мондави пользовалась устойчивым спросом на мировых рынках, что позволяло ему жертвовать десятки миллионов долларов на благотворительность. Однако к началу 2000-х годов конкуренция среди калифорнийских виноделов, ухудшившаяся конъюнктура на мировом рынке и разногласия внутри семьи Мондави привели к тому, что компания была продана за 1 миллиард 300 тысяч долларов другой компании - Constellation Brands .
А после этого случилось то, что у меня лично не вызывает ничего, кроме грустного недоумения: потеряв контроль над винодельнями, Роберт Мондави переключил свое внимание на пропаганду умеренного употребления вина как элемента здоровой жизни. Он, конечно, прожил 94 года, но не странно ли: если, например, писатель, перестав писать, будет призывать читателей поменьше читать (а то глаза можно испортить), если обессилевший мужчина станет уговаривать молодого и здорового сторониться женщин…
Поговорить о вине я пригласил моего коллегу Игоря Померанцева, автора книги рассказов «Красное сухое» и рубрики с тем же названием, которую Игорь несколько лет ведет на наших волнах. Игорь, как Вы объясняете этот процесс – отступление французских вин с первых позиций на мировом рынке? Я смотрю – у людей на столе южноафриканские вина, чилийские или вот те же калифорнийские… А как же друг Бордо? Что же французы – мышей больше не ловят?
Игорь Померанцев: Новые времена - новые друзья. Мы же говорим о винной культуре. А это подвижная культура, летучая культура, в ней все меняется, становится с ног на голову. Ну да, французы долго были лидерами, но как-то на глазах превратилась их винная ойкумена почти что в игрушечную и горизонты винные стали очень узкими. Это страна, поглощенная сама собой. Если вы поедете в Бургундию, вы, конечно, можете найти бутылку бордо, но бургундцы пьют бургундское. Для примера, во Франции 260 тысяч винных хозяйств, в Австралии – 75 процентов вина производится четырьмя крупными компаниями. Ну, что такое 260 тысяч маленьких винных хозяйств? Кончено, они не в состоянии конкурировать с другими мировыми и винными державами. И еще одна очень большая стратегическая ошибка. Французы погнались за количеством, а не за качеством, и вот на этом вираже их обошли новые винные сверхдержавы.
Есть мрачные страницы в истории винной культуры, они связаны с диктатурами. Во времена нацистов в Германии произошел упадок винной культуры. Кстати, тогда же немцы и начали добавлять сахар в сухие вина, и с тех пор испортили себе репутацию на долгие годы. При Салазаре был упадок винной культуры, при Франко, и, как ни странно, при Пиночете. Почему? Всюду, где начинается социализм, авторитарные режимы, авторитарное правление, эти режимы автоматически стремятся к коллективизации, к монополизации, появляются какие-то полугосударственные кооперативы, как в Португалии, практически нет обмена мировым винным опытом, потому что диктатура - это закрытое государство. И вот винная культура, как и любая другая культура, начинает хиреть просто. И сама винная французская ойкумена, почему она стала на глазах игрушечной? Потому что французы совершенно не интересуются чужими винами, страна ввозит только 5 процентов иностранных вин. И получается, что винная культура начинает вариться в собственном соку.
Иван Толстой: Так что же - сами и виноваты? Хорошо, а восстание масс, а приобщение всех, всех, всех к той же винной культуре, а вот эта пропаганда и реклама во всех журналах, газетах и по телевидению? Разве это не несет само по себе вред внутри этой рекламы? Вы что, хотите сказать, что у всех людей хороший вкус, и они выбирают вот калифорнийское или южноафриканское, потому что оно лучше? Может, им задурили голову, и они не способны своими рецепторами, сосочками на языке почувствовать, что французское - это да!
Игорь Померанцев: Им задурили голову. В 1976 году состоялась винная дегустация, которая называется теперь в истории винной культуры «Суждение Парижа». Это была слепая дегустация. Именно французские эксперты, самые первоклассные знатоки вин, в ходе слепой дегустации отдали предпочтение калифорнийским винам. Так что реклама рекламой….
Иван Толстой: Браво, французские эксперты! Они честны в своих сосочках!
Игорь Померанцев: Потом они едва не повесились. Был грандиозный скандал, они начали говорить, что нет, нам подсунули не то. Они, в общем-то, нанесли колоссальный ущерб винной рекламе собственных вин, плюс своей репутации. Но, тем не менее, потом состоялась повторная дегустация, и снова победили калифорнийцы. Это -Америка. Америка - открытая страна. А ведь еще в 30-е годы там был сухой закон. Сухой закон - это деморализация нации. Где бы это ни происходило, где бы его ни вводили, потому что начинает нация сразу думать: а как из-под полы, а, Васёк, принеси бутылочку самогончику. Нация деморализуется.
Когда в Америку приехал гений русской винной культуры, белый, воевавший в белой армии еще совсем молодым, я говорю об Андрее Челищеве, в 1938 году он начал всерьез работать в Калифорнии. Положение винной культуры в Калифорнии было в неандертальском состоянии. И вот как он делал революцию?
Во-первых, он изменил там систему ферментации вин. Он первым ввел использование дубовых американских бочек, а там были сосуды дикие, я видел эти фотографии - как самогонные аппараты. И вот усилия одного-двух человек, Америка, открытая страна, и Америка расцвела.
Я чуть-чуть отвлекусь, потому что мы говорим о серьезных вещах. Это винная культура, и она не уступает по своей глубине и значению никаким другим культурам. Бывший министр иностранных дел Германии Йошка Фишер несколько лет назад сказал: «Если бы не изгнание евреев, Холокост, и так далее, то Америкой в ХХ веке была бы Германия». Кое-какие основания есть, потому что немецкие евреи внесли колоссальный вклад в американскую науку, коммерцию, экономику, кинематограф, театр, музыку.
Но я, как винный патриот, хочу сказать, что если бы Россия остановилась на Февральской революции, возможно и она была бы Америкой ХХ века, возможно, она бы стала чемпионом ХХ века, потому что вклад русских в американскую и европейскую культуру огромный. И не только культуру. Это технологии, самолетостроение, вертолетостроение.
Андрей Гаврилов: Я с огромным интересом в нашей невинной стране слушаю ваши разговоры. Она действительно невинная в том плане, что я разговаривал с некоторыми нашими импортерами вин, которым не удается каким-то образом переломить многолетние или многовековые привычки, вкусы нашего населения, которое с огромным трудом поворачивается в сторону вина. А в чем поражение? Вот вы все время говорите о поражении французов, о популярности и завоевании мира американцами, чилийцами, южноафриканцами… Все очень интересно, все очень хорошо, за одним исключением: я не вижу, в чем поражение. Хорошо, стало по миру продаваться, предположим, поменьше французских вин за счет того, что теперь самолетом ты можешь получить бутылку, закупоренную утром, ты ее можешь вечером, по идее, иметь к своему столу. И что?
Игорь Померанцев: Андрей, это, прежде всего, коммерческое поражение. Я назвал цифру 260 тысяч винных хозяйств Франции. Они разоряются.
Андрей Гаврилов: У меня было подозрение, что мы говорим о коммерции. То есть, прав ли я, что в таком случае можно сказать, что очень серьезную заботу у нас вызывает, предположим, если мы говорим о Франции, Опера, потому что даже ее доходы нельзя сравнить с доходами Дженнифер Лопес или, может быть, даже Аллы Борисовны Пугачевой, я не знаю ее доходов, я просто говорю о популярности. Не получается ли, что мы сравниваем разные жанры. С одной стороны, массовое вино, вполне возможно, что французы сейчас действительно по миру в нем уступают. Потому что американское, чилийское, южноафриканские вина, они дешевле, и в силу маркетинговой или какой-то другой стратегии они больше распространены.
Игорь Померанцев: Речь идет о том, что если у вас есть 15 долларов в кошельке, то за 15 долларов чилийское вино, которое вы купите, будет лучше, чем за ту же цену французское. Что касается классических образцов, то никто не сбрасывает со счетов «Птериус» или другие гениальные классические бордосские вина и бургундские вина, да я сам колоссальный поклонник, - хотя в искусстве я люблю авангард, но в винной культуре я люблю классику.
Иван Толстой: Вот мы сейчас и проверим, сколько денег в вашем кармане. Скажите, что вы сегодня будете пить?
Игорь Померанцев: Сегодня я убуду пить вот что. Я купил аргентинское вино необыкновенное, поскольку его делают из необыкновенного винограда. Он называется Таннет, и это такой двоюродный брат, а, может быть, и сводный брат итальянского винограда Небьёлла – я бы поэтично перевел «туманноликий». И вот из Небьёллы делают итальянское Баролло, и итальянское Баролло стоит от 30 долларов и выше до бесконечности. Это очень благородное вино. Вот я купил за 12 долларов аргентинский Таннет и он обладает теми же примерно качествами, что и итальянское Баролло.
Иван Толстой: Главное, когда сильно выпьешь, чтобы бутылка была небьёлла. Андрей, какую музыку мы слушаем?
Андрей Гаврилов: Мы сегодня слушаем записи замечательного, в прошлом питерского, а потом израильского саксофониста Романа Кунсмана, и в течение нашего часа мы включаем маленькие фрагменты из пьесы «Около полуночи». Это запись 1966 года.
Иван Толстой: Наша следующая рубрика – «Прямая речь». 24-го мая исполнится 68 лет со дня рождения Иосифа Бродского. На последней стадии подготовки находится полное собрание стихов поэта под редакцией и с комментариями Льва Лосева. Специально для нашей программы - эссе Лосева «О «Натюрморте» Бродского».
Лев Лосев: В июне 1971 года Иосиф Бродский оказался в Ленинградской областной больнице у Финляндского вокзала. Внезапное заболевание было связано со значительной кровопотерей. O дно время врачи подозревали злокачественную опухоль. Возможно, впервые перед поэтом со всей серьезностью встал вопрос о личной смерти. Итогом этих мыслей и переживаний ст a ло написанное тогда же стихотворение «Натюрморт».
Название иронично, т. к. предлагает рассматривать человека («я») как объект («вещь»); искусствоведческий термин (фр. nature morte ) предлагается читать буквально как «мертвая (неживая) природа».
Я неподвижен. Два
бедра холодны, как лед.
Венозная синева
мрамором отдает.
Живое тепло покидает тело, живое тело превращается в лед и мрамор.
В «Натюрморте» в наиболее обнаженной форме представлена одна из центральных в творчестве Бродского оппозиций: человек-вещь. В то время я иногда встречался с Виктором Борисовичем Шкловским. Я передал ему машинописный листок с «Натюрмортом». Прочитав, Шкловский сказал: «Так о вещах еще никто не писал». Это замечание интересно тем, что литературная молодость Шкловского совпала с периодом «преодоления символизма» в творчестве акмеистов и близкого им Пастернака, Шкловский участвовал в критико-теоретической деятельности ОПОЯЗа. И в стихах акмеистов, и в трудах опоязовцев, и, шире, в русской культуре того времени под влиянием феноменологии Гуссерля, культивировалась эстетика, нацеленная на изображение вещи-предмета. Что же в таком случае показалось старому опоязовцу таким неожиданным в стихотворении Бродского? Скорее всего, то снятие трагической оппозиции человек-вещь, которым Бродский неожиданно заключает «Натюрморт». «Натюрморт» состоит из 10 частей. В девяти из них строго чередуются безличные описания мира вещей, представителем которого выступает старый буфет, с описаниями процесса «овеществления», которому подвергается автор. Однако, десятая, заключительная, часть неожиданно, вне очевидной связи с предшествующими, оказывается голгофской сценой.
Мать говорит Христу:
- Ты мой сын или мой
Бог? Ты прибит к кресту.
Как я пойду домой?
Как ступлю на порог,
не поняв, не решив:
ты мой сын или Бог?
То есть, мертв или жив?
Он говорит в ответ:
- Мертвый или живой,
разницы, жено, нет.
Сын или Бог, я твой.
В канонических евангелиях такого диалога Христа с Матерью нет. В Евангелии от Иоанна (19:26) Иисус, указывая на любимого ученика, говорит Матери: «Жено! се, сын Твой» (старинную форму звательного падежа жено Бродский использует в последней строфе). По смыслу содержание заключительной части «Натюрморта» ближе к девятому ирмосу (заглавному стиху) из православной предпасхальной литургии: «Не рыдай мене, Мати, во гробе зрящи». Эту строку Ахматова взяла эпиграфом к десятой части Requiem 'а.
Мертвый или живой, / разницы, жено, нет. / Сын или Бог, я твой. Загадочный ответ, видимо, следует понимать таким образом: в согласии с русской грамматикой в последней фразе, «я твой», опущен o «есмь» («я есмь твой»), но глагол быть в данной форме первого лица, ед. числа подразумевается. Таким образом можно имплицировать следующий силлогизм: (1) субъект, предикатом к которому выступает глагол быть, существует, (2) я есмь твой, (3) значит я существую (оппозиция мертвый-живой снимается). Это не простой софистический выверт, поскольку по смыслу «я твой» существование я определяется любовью другого. Позднее Бродский скажет об этом проще: «Я знал, что я существую, пока ты была со мною».
Эта гуманная, в духе Бубера-Бахтина, концовка, утверждение человеческого единства как победы над смертью является и ответом на прямолинейное «я не люблю людей» в третьей части стихотворения.
Кровь моя холодна.
Холод ее лютей
реки, промерзшей до дна.
Я не люблю людей.
Внешность их не по мне.
Лицами их привит
к жизни какой-то не-
покидаемый вид.
Что-то в их лицах есть,
что противно уму.
Что выражает лесть
неизвестно кому.
Мысль о том, что дурная эпоха наложила отпечаток на лица соотечественников, неоднократно выражалась русскими писателями. Разглядывая старые фотографии, сетует Солженицын: «[С]менился состав нашей нации, сменились лица, и уже тех бород доверчивых, тех дружелюбных глаз, тех неторопливых, несебялюбивых выражений уже никогда не найдет объектив». И почти так же Андрей Битов в «Пушкинском доме»: «Куда делись все эти дивные лица? Их больше физически не было в природе. Лева ни разу не встречал, ни на улицах, ни даже у себя дома… Куда сунули свои лица родители? За какой шкаф? Под какой матрац?» «Переутомление, злость, страх и недоверие друг к другу таят эти серые, изможденные и отчасти уже деформированные, зверовидные какие-то лица. Лица дрессированных зверей, а не людей», – пишет Андрей Белый в дневнике. «[П]устые лица, выражающие ничего или одно недостойное чувство. […] H е лица человеческие, а какие-то тарелки. Я их внимательно рассматривал и никаких следов человеческого в них не нашел» (Георгий Чулков в повести «Вредитель»). «Публика посмотрела в меня почти безучастно, круглыми и как будто ничем не занятыми глазами… Мне это нравится. Мне нравится, что у народа моей страны глаза такие пустые и выпуклые. […] Они постоянно навыкате, но – никакого напряжения в них. Полное отсутствие всякого смысла – но зато какая мощь! (Какая духовная мощь!) Эти глаза не продадут. Ничего не продадут и ничего не купят. Что бы ни случилось с моей страной. В дни сомнений, во дни тягостных раздумий, в годину любых испытаний и бедствий – эти глаза не сморгнут. Им все божья роса…» (Вениамин Ерофеев, Москва-Петушки). Приятель Бродского живописец Олег Целков писал: «Мы потеряли свои лица. Или, может быть, у нас их никогда и не было. […] На мощных шеях гладкие, безволосые головы с узенькими лбами и мощными подбородками. Пронзительные зрачки прячутся в щелках между немигающими веками. […] Кто они? Из каких глубин сознания они всплыли и заставляют меня вглядываться в них? Какие черты прошлых, настоящих и будущих жителей Земли соединены в их облике?» Вероятно, первым, кто посетовал на невыразительность лиц соотечественников, был Чаадаев: «В чужих краях, особенно на Юге, где люди так оживлены и выразительны, я столько раз сравнивал лица своих земляков с лицами местных жителей и бывал поражен этой немотой наших лиц».
Присоединяя свой голос к этому хору физиогномических сетований, Бродский включает лица, выражающие лесть «неизвестно кому», в панораму nature morte , мертвой природы. Но конец стихотворения говорит о том, что делает природу человека живой.
(Запись: Иосиф Бродский читает стихотворение «Не выходи из комнаты…»)
Андрей Гаврилов: Авторское чтение поэта всегда интересно, и хорошо, что были люди, которые записывали Иосифа Бродского еще когда он жил в СССР. С одной из таких записей произошла совершенно детективная история. Человек, который Бродского записал – Михаил Кржижановский, питерский звукорежиссер, – справедливо боясь того, что КГБ запись может конфисковать, зашифровал ее. На коробке написано совершенно другое имя, совершенно другая фамилия, даже не стихи, а что-нибудь типа музыки. Запись была спрятана внутрь другой пленки. Вначале было подклеено нечто, не имеющее к Бродскому ни малейшего отношения, то же самое было сделано и с концом фонограммы и, в итоге, до сих пор эту пленку никто не может найти. К сожалению, Михаил Кржижановский трагически погиб и, не зная, как именно он зашифровал это название, как именно он спрятал эту фонограмму, ни его семья, ни его друзья не могут определить, где же эта фонограмма скрыта. Очевидно, это будет открытие будущего.
Иван Толстой : Продолжаем программу.
Андрей Гаврилов: Известный американский документалист Майкл Мур работает над продолжением свой нашумевшей ленты «Фаренгейт 9/11», которая в свое время получила Золотую Пальмовую Ветвь на международном Каннском фестивале. Майкл Мур - американский журналист и кинорежиссер, к тому же еще писатель. Его книги издавались, в том числе, и на русском языке, обладатель премии “Оскара» и автор самой коммерчески успешной картины в истории документального кино. Лента «Фаренгейт 9/11» пользовалась очень большим успехом, в том числе и в России, хотя, казалось бы, на фоне других более серьезных лент о событиях этого дня она могла бы и провалиться. Но все дело в том, что наша публика очень любит теории заговора. Я помню, как я лично разговаривал с некоторыми нашими журналистами-международниками, которые до сих пор уверены в том, что импичмент президенту Никсону был вызван отнюдь не тем, о чем сообщалось, не подслушиванием политических противников в отеле Уотергейт, а другими, глубинными причинами. Поверить в то, что из-за этого можно выгнать человека с работы, никто не мог. Все говорили мне, что был заговор против президента.
И когда Майкл Мур показывает нам свою теорию того, что происходило 11 сентября в Америке, и того, что этому предшествовало, конечно, эта теория заговора, эти странные непонятные, якобы, имевшие место события (я говорю якобы, потому что у нас нет возможности проверить, так это или нет), сообщение о том, что семейство Бушей связано финансово с семейством Бин Ладена, все это, конечно, находит живой отклик в душе обывателя. Майкл Мур - странный режиссер. В самое ближайшее время на экраны России выходит фильм этого режиссера с очень удачным называнием, по крайней мере, в русском варианте - «Здравозахоронение», который рассказывает о проблемах в системе здравоохранения в Штатах. Я был на предварительном просмотре этого фильма для прессы. В зале стоял смех. Я боюсь, что именно с такой же реакцией фильм столкнется и в регионах нашей страны, то есть вне Москвы, Петербурга, может быть, вне Новосибирска или Екатеринбурга, то есть там, где нет крупных медицинских центров. Довольно странно у нас смотреть, что критикует Майкл Мур. Но, посмотрим. В любом случае продолжение фильма «Фаренгейт 9/11» заранее обречено на успех или, по крайней мере, на интерес публики и кинокритики. Сюжет фильма до сих пор точно неизвестен, его название прессе не сообщено.
Иван Толстой: Симпатичные сообщения вычитываешь практически каждый день. На дне французской реки Роны обнаружен древнейший прижизненный мраморный бюст римского полководца и диктатора Юлия Цезаря. Изваяние в натуральную величину, поразившее французских археологов, демонстрирует 50-летнего мужчину, страдающего облысением. Проблемы с волосами стали причиной комплексов Цезаря, над которым насмехались его враги, обладавшие более роскошной шевелюрой, пишет газета The Guardian.
Лицо Цезаря покрыто морщинами и шрамами, указывающими на человека, прошедшего войну и завоевавшего Галлию, чья жажда власти во многом способствовала тому, что Римская республика превратилась в сильную державу, ставшую впоследствии империей.
Бюст Цезаря обнаружили французские археологи-ныряльщики, исследовавшие дно реки Роны в городе Арле, основанном римским императором в 46 году до н.э. после распределения земель между легионерами. По предварительным данным, скульптура была создана между 49 и 46 годами до н.э., когда Цезарю было более 50 лет. Через несколько лет он был убит в здании Сената заговорщиками из своего ближайшего окружения.
По мнению французских специалистов, это единственный бюст Цезаря, созданный при жизни императора, не считая посмертной маски. Министр культуры Франции Кристин Альбанель с гордостью объявила находку "самой древней скульптурой Цезаря". "Наиболее важным является то, что для бюста позировал живой человек, - отмечают археологи. - Изваяние выполнено в реалистичной традиции республиканской эпохи - Цезарь выглядит постаревшим, его лицо покрыто морщинами, а голова облысела".
Причину, по которой бюст оказался на дне реки, исследователи объясняют следующим образом: "Бюст был брошен в реку после покушения на Цезаря. Вряд ли в то время кто-то хотел бы, чтобы его считали последователем этого политика".
Мне кажется, Андрей, такие сообщения можно давать под рубрикой No comments .
Андрей Гаврилов: Да, хотя, конечно, прокомментировать хочется, потому что мы как-то привыкли к тому, что где-нибудь в Средиземном море, или у берегов Африки, или в дебрях латиноамериканских джунглей найдено что-то, обнаружен город, сокровища. И вдруг когда практически посередине Европы находится такое, действительно, это поражает. Но, вместе с тем, поражает и другое. Например, совсем недавно в банковской ячейке в Афинах обнаружен портрет, который, вполне возможно, является последней картиной Ван Гога, написанной им за несколько дней до смерти. История картины драматична. Она связана с войной, с тем, что картина была в свое время гитлеровскими солдатами или офицерами конфискована, украдена у еврейской семьи, потом она попала в Грецию… Этим пускай занимаются искусствоведы. Но главное, что до сих пор наш старый континент не прекращает нас поражать такими открытиями.
Иван Толстой: Можно себе представить, какое количество в банковских ячейках, в недоступных гостиных или на одиноких островах, принадлежащих богатым людям, хранится украденных сокровищ. Если вспомнить какое количество произведений искусства, в основном, шедевров очень часто пропало бесследно – ведь где-то они есть, не растворились же они, никто их не сжигал и в серной кислоте не растворял. И лежат себе, лежат. Так же, как украденные книги, так же, между прочим, как пропадающие авторучки, что случается каждый день. Где-то есть эта черная дыра.
Андрей, заметили ли вы, что в поисках ковчега Завета археологи из Гамбургского университета обнаружили в Эфиопии дворец царицы Савской, невесты библейского царя Соломона? Развалины царской резиденции были, как выяснилось, скрыты под более поздней постройкой.
Поиски велись в эфиопском городе Аксуме, куда экскурсоводы традиционно водят туристов на экскурсию по руинам дворца царицы Савской. Раскопки в Аксуме начались еще в 1999 году. Хотя строение на самом деле было воздвигнуто сыном Соломона Менеликом, нельзя сказать, что гиды обманывали экскурсантов: под постройкой действительно находится то, что осталось от дворца правительницы.
Андрей Гаврилов: Я помню, когда мы с дочерью были в Луксоре, в Долине Царей, то, спасаясь от жары, сидели в тени какого-то небольшого утеса. Представляете себе наши чувства, когда через год мы случайно прочли, что именно на этом месте английская экспедиция нашла еще две прекрасно сохранившиеся гробницы. Мы сверху на них сидели.
Иван Толстой: Не надо ездить далеко и углубляться столь глубоко. А достаточно поехать в Ленинградскую область - прошу прощения, она так до сих пор называется. Мой коллега писатель Петр Вайль ездил несколько лет назад в бывшее имение Набоковых Батово, и когда экскурсовод показывал, где находился барский дом, он, прогуливаясь по каким-то кочкам, вокруг этого места, ковырнул носком своего ботинка одну из кочек, и тут же выскочил кусочек мраморной плитки, на которой сохранился рисунок, орнамент. Это явно был обкладочный камень для барского камина. Просто кусочек набоковского камина, вот так вот подковыренный ногой, оказался в руках современного человека. Петр Вайль, зная мое увлечение Набоковым, привез это мне, и теперь у меня на столе лежит кусочек из усадьбы писателя.
Андрей Гаврилов: Честно говоря, Иван, я приготовился к инфаркту. Я думал, вы скажете, что Петр Вайль ковырнул носком ботинка и нашел альбом юношеских стихов Набокова. Я подумал, что это вы произнесете в эфир, и все, кто приезжал в это место, просто пойдут и коллективно повесятся, почти как лемминги, прыгающие со скалы.
Иван Толстой: А теперь, Андрей, ваша персональная рубрика, где вы можете подробнее представить нам сегодняшнюю заглавную музыку.
Андрей Гаврилов: Наша музыка сегодня связана с одним из главных событий, о котором мы говорили, - о дне рождении Бродского. И вот именно в связи с этим и был выбран Роман Кунсман. Во-первых, тема «Бродский и джаз» до сих пор еще нуждается, как мне кажется, в исследовании. Очень хочется сразу начать с эпиграфа из самого Бродского: «И так за сценой нарастает джаз». Иосиф Бродский любил джаз, он посещал квартиру питерского джазового коллекционера, в будущем - исследователя джаза Ефима Барбана, где слушал в то время практически недостижимые пластинки Майлса Дэвиса, «Модерн джаз квартета», Ленни Тристано, Джона Колтрейна. Он прекрасно разбирался в джазе. Он сам об этом говорил ни раз, и рассказывал, как к нему пришло увлечение джазом - разумеется, как и к очень многим его сверстникам, по программам Уиллиса Конновера по «Голосу Америки». Иосиф Бродский включал джазовые мотивы и джазовые фамилии в свои произведения. Известно его «Июльское интермеццо», в которое вошла «Пьеса с двумя паузами для сакс-баритона». Там упоминаются имена таких великих музыкантов, как Джерри Маллиган, Диззи Гиллеспи, Джордж Ширинг, Эрл Гарднер, Телониус Монк. Также известна реплика, которую бросил Бродский, когда однажды зашел в Ленинграде в джаз-клуб и услышал неизвестного ему саксофониста. Он сказал: «Он играет на саксофоне, прямо как я пишу стихи».
Этим неизвестным саксофонистом был Роман Кунсман. Роман Кунсман к тому времени только начинал свою карьеру. Родился он в 1941 году, а в 1971 году он уже покинул нашу страну, уехав в Израиль. За 30 лет он добился очень многого на джазовой сцене, но практически не имел собственных записей. Все что осталось от Романа Кунсмана в официальной дискографии, это его записи с оркестром Олега Лундстрема. Тем не менее, в 1966 году, за пять лет до отъезда, он успел со своим квартетом в Таллинне записать целую программу. К счастью, как очень многое, что было записано в Эстонии, эта запись сохранилась, и в 2001 году к 60-летию Кунсмана питерский джаз-клуб «Квадрат» издал мизерным тиражом кассету и диск с этой записью. Фрагменты ее мы слушали в течение сегодняшней нашей программы. Но я хочу представить другую пьесу. Кунсман, к сожалению, умер в 2002 году, через несколько недель после того, как вернулся на территорию СССР, а именно на Украину, и принял участие в джазовом фестивале в Одессе. Джаз-карнавал в Одессе - это было последнее выступление Романа Кунсмана. Запись, которая была сделана на этом фестивале, вошла в фестивальный диск. Она не имеет названия. Это пьеса, которая родилась спонтанно, и сейчас мы имеем возможность ее послушать. Итак, Роман Кунсман - альт-саксофон, Юрий Кузнецов - фортепьяно, Игорь Иванушкин - бас и Сергей Остроумов - ударные. 2002 год, Джаз-карнавал в Одессе, последняя запись замечательного саксофониста Романа Кунсмана.
Иван Толстой: На волнах Радио Свобода вы слушали выпуск Поверх Барьеров с новыми рубриками и в новом формате. Моим собеседником в московской студии был Андрей Гаврилов. Мы будем рады любым откликам наших слушателей. Какие проблемы, направления, тренды в современной культуре вы посоветуете обсудить? Какие незаслуженно забытые имена вспомнить? Пишите нам по электронной почте svoboda - radio @ mail . ru