Владимир Кара-Мурза: Первым рассмотренным делом Конституционного суда России на новом месте стала проверка статьи 188 УК о привлечении к уголовной ответственности за контрабанду. Поводом к разбирательству стала жалоба руководителя фонда «Образованные медиа» Мананы Асламазян. В отношении нее было возбуждено уголовное дело на том основании, что она ввезла в Россию без декларации 9955 евро и 5130 рублей. В итоге Конституционный суд принял сторону Асламазян, прямо указав, что пересмотру подлежат все ранее принятые по таким же делам судебные решения. Кто виноват в разгроме агентства «Интерньюс» из-за вскрывшейся сегодня судебной ошибки? Об этом говорим с директором Центра экстремальной политики Олегом Панфиловым. Как вы восприняли сегодняшний вердикт Конституционного суда?
Олег Панфилов: С одной стороны, конечно, я разделяю и радость и надежду на то, что это решение как-то изменит дело Мананы. Но с другой стороны, для чего, собственно говоря, нужно было беспокоить Конституционный суд, когда дело довольно простое. Я думаю, что довольно много людей попадают в такие же ситуации, как Манана. Я, кстати, сегодня слушал обсуждение на «Эхо Москвы» и там звонил человек, который сознался, как он несколько раз провозил большие суммы денег через те же аэропортовские таможни и в общем-то никаких проблем не было. Я все-таки полагаю, что речь должна идти о некоем политическом деле. Точнее о деле, которое направлено не против гражданки Асламазян, которая нарушила правила таможенной перевозки денег, а речь идет о руководителе одной из крупнейших неправительственных организаций, которая очень много сделала для того, чтобы в России появились независимые средства массовой информации, чтобы появилось большое количество профессиональных журналистов, которые, кстати, работают не только на независимых телеканалах в различных регионах России, но и на государственных каналах, на национальных каналах. Так что я по-прежнему считаю, что это дело политическое. Но а то, что Конституционный суд свое первое заседание в эмиграции, простите за шутку, после переезда в Петербург посвятил именно делу Асламазян, скорее это некий укор юристам, точнее укор тем людям, которые простое административное дело превратили в большой, не побоюсь сказать, международный скандал.
Владимир Кара-Мурза: Сама Манана Асламазян, создатель фонда «Интерьюс» и «Образованные медиа», ждала именно такого решения.
Манана Асламазян: Абсолютно рада, счастлива, что сегодняшнее решение Конституционного суда, во-первых, для меня дает возможность ходатайствовать о прекращении уголовного дела и доказать, что я не преступница и это абсолютная ошибка, сам по себе факт возбуждения уголовного дела. Я еще счастлива, что не только для меня, а для многих других людей, которые могут оказаться случайно в такой глупой, нелепой ситуации по незнанию, по ошибке, тоже поможет этим людям не оказаться в такой ситуации и не возбуждать против них уголовные дел.
Владимир Кара-Мурза: Подозревали ли вы срежиссированность всю историю с обыском Мананы Асламазян в аэропорту?
Олег Панфилов: Ну да, на это прежде всего указывает этот странный фильм, который появился, я его видел совершенно случайно, находился в другой стране СНГ. Увидел, позвонил Манане, спросил: Манана, как это возможно, чтобы по национальному телевидению показали фильм, который очень напоминал шпионские детективы советской пропаганды с соответствующим голосом комментатора и оформлением. И у меня сложилось такое ощущение, что это все-таки была спецоперация, были не просто использованы съемки камер внешнего наблюдения, но по всей видимости, таможенники просто знали, что идут две дамы Манана и Джилиан, и у них есть именно эта сумма. Потому что в другом случае, если бы это были другие люди, то наверняка дело закончилось каким-то штрафом, каким-то простым конфликтом, который разрешился в административном суде, а не доводилось бы до такого скандала. И потом, когда это дело из обычного административного превратилось в уголовное, а потом когда прошел обыск и изъятие оборудования в «Интерньюсе», потом появилось большое количество разных предположений, и в конце концов, отъезд Мананы из России - это как раз-таки свидетельствует о том, что по всей видимости, у этого дела есть очень серьезная политическая подоплека.
Владимир Кара-Мурза: Секретарь Союза журналистов Михаил Федотов, бывший глава Министерства печати России, рад разрешению конфликта.
Михаил Федотов: Я не думаю, что обыск Мананы Асламазян в аэропорту был запланирован спецслужбами специально для того, чтобы что-то у нее найти. Я в это не верю. Судя по тому, что она сама мне рассказывала, это действительно была случайность. Мы знаем, что то, что совершила Манана Асламазян просто по оплошности, по такой обычной, извините, женской невнимательности к юридическим тонкостям, что это не уголовное преступление - это мелкое административное правонарушение, мелкое. Потому что под руководством Мананы Асламазян журналисты получали свою квалификацию и повышали квалификацию, в первую очередь журналисты телевидения и радио. Они учились работать в качестве операторов, в качестве звукооператоров, звукорежиссеров, приобретали качество ведущих, они приобретали качество журналистов телевидения и радио. Это огромный вклад внесла Манана Алсамазян и ее фонд «Инерньюс», фонд «Образованные медиа» в становление российской телевизионной и радийной журналистики, особенно в регионах России.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос москвича Эмиля Викторовича.
Слушатель: Здравствуйте, господа. Господин Панфилов, у меня будет к вам вопрос, но сначала короткая цитата из последней статьи Латыниной в «Новой газете»: «Вот этот шанс: мелкое послечекистское отребье, завладевшее Россией, растаптывает сейчас грязь». И вот теперь решение Конституционного суда. Вам не кажется, что все это сигнализирует о том, что у нас начинают происходить какие-то серьезные сдвиги в нашей внутренней жизни в стране?
Олег Панфилов: В каком смысле сдвиги? Если вы считаете, что могут происходить какие-то либеральные изменения. Знаете, для того, чтобы называть изменениями политические процессы, они должны называться прежде всего реформами. Всегда, когда происходит смена власти, происходит смена взглядов на жизнь и на государственное устройство, всегда происходят какие-то реформы. Я ничего не увидел такого, я увидел перетасованных министров, пересаженных с одного кресла в другое. Я не увидел никаких серьезных шагов для того, чтобы изменить или, по крайней мере, говорить о том, что нужно действующее законодательство более либерализировать, а наоборот не делать его более репрессивным теми поправками, которые предлагал молодой депутат Шлегель. В конце концов, то, что президент Медведев говорил в качестве каких-то взглядов в отношении свободы слова и деятельности средств массовой информации, на мой взгляд, это дежурные фразы. Если сравнивать с тем, что говорил президент Путин, когда был премьер-министром в 99 году и когда был исполняющим обязанности президента до марта 2000 года - это примерно те же самые слова. Я повторяю, что слова - это не реформы, слова - это не изменение. Если действительно вслед за этим решениям Конституционного суда последуют другие поступки, какие-то серьезные шаги, тогда можно действительно говорить о том, что новая российская власть, новая она только по названию, действительно будет готова что-то изменить в стране, будет создавать условия для развития независимой прессы, власть откажется от пропаганды на всех национальных телеканалах. И мне кажется, что самая главная причина, за которую можно было бы говорить, что в стране происходят какие-то изменения - это отказ от пропаганды по телевидению.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос москвича Магомеда.
Слушатель: Добрый вечер. Настолько у меня простого обывателя, в Россию можно ввозить деньги, не декларируя. Простой вопрос таможенника: дальше вы собираетесь куда-то ехать или нет? А вот председатель Общественной палаты Кучерена, будучи юристом, на вопрос, что Россия подписала конвенцию, а конвенция – это закон, так он говорит, что европейская конвенция нам не нужна, хотя Россия это подписала, а он как адвокат говорит, что нам нужно создать универсальную систему. То есть он говорит, что не нужны нам европейские ценности, мы будем жить так, как живем.
Владимир Кара-Мурза: Доказывает сегодняшний вердикт Конституционного суда готовность России следовать европейским ценностям?
Олег Панфилов: Знаете, когда говорят о каких-то поступках чиновников, в данном случае адвокат Кучерена выступает в роли чиновника, работающего в Общественной палате, я всегда вспоминаю, что в истории России, начиная с 17 года, всегда было довольно много юристов во главе государства, начиная с Владимира Ильича Ленина. И от количества юристов и их слов и поступков в стране не становилось лучше. К сожалению, понятие юриспруденция в России довольно относительное понимание того, как на самом деле должен работать закон. Если бы действительно законы выполнялись те, что существуют, было бы меньше проблем. Но то большое количество или достаточно много законов хороших в России совершенно не изменяют ситуацию, потому что, к сожалению, мы очень часто сталкиваемся с беззаконием.
Владимир Кара-Мурза: Бывший глава госкомитета России по делам печати Сергей Грызунов, ныне главный редактор газеты «Новое русское слово», призывает Манану Асламазян вернуться в Россию.
Сергей Грызунов: В любой стране, где существует реальная власть закона, любой гражданин имеет право требовать у государства возмещения морального и материального ущерба. Я думаю, что случай Мананы Асламазян именно такой случай. Я, как и много моих коллег, были убеждены в абсолютной надуманности обвинений против этого замечательного журналиста и руководителя «Интерньюс». Я подписал в свое время письмо с просьбой назвать вещи своими именами и прекратить преследование Мананы. Я рад тому, что принято такое решение сегодня. И думаю, что, во-первых, она сама не будет активно настаивать на каком-то возмещении, для нее гораздо важнее вернуться на родину и возобновить работу, которая, как мне представляется, нужна не только Москве, а прежде всего в регионах России, откуда и приезжали журналисты в «Интерньюс», проходили переподготовку. Я думаю, что государство смогло бы сделать все, чтобы исправить свои ошибки и возродить эту организацию.
Владимир Кара-Мурза: К нашему разговору присоединился секретарь Союза журналистов России Игорь Яковенко. Как по-вашему, способен ли возродиться фонд «Образованные медиа»?
Игорь Яковенко: Я думаю, что да. Я думаю, этот фонд, во-первых, это структура, которая необыкновенно нужна России, необыкновенно нужна региональным СМИ его отсутствие очень сильно сказывается. То есть образовалась такая зияющая дыра. Поэтому это очень востребовано. И второе - эта структура держалась на одном человеке, на Манане Асламазян. Манана такой человек-проект, человек, который держал на себе весь фонд и за последние 10 лет она оказала больше поддержки региональному телевидению, чем все остальные министры, общественные деятели, депутаты и все остальные, кто этим занимался. Я думаю, что это абсолютно реально. Если она вернется, то фонд, конечно же, возродится.
Владимир Кара-Мурза: Достигли, по-вашему, цели акции протеста, которые организовывал ваш Союз?
Игорь Яковенко: Безусловно. Я думаю, что этот случай, просто Манана сама по себе человек настолько позитивный, что в защиту ее объединились самые разные люди, те две с лишним тысячи подписей от региональных телевизионщиков свидетельствуют о том, что когда абсолютно позитивная и собирательная цель, то сообщество может объединиться. Поэтому, я думаю, что то, что практически все медийное сообщество объединилось вокруг защиты Мананы Асламазян – это, конечно, сказалось на последнем решении суда.
Владимир Кара-Мурза: А кто, по-вашему, должен нести ответственность и компенсировать ущерб, нанесенный фонду «Образованные медиа»?
Игорь Яковенко: Здесь очень сложный вопрос. Потому что на самом деле как всегда заказчики безобразия остаются в тени, а непосредственных исполнителей, наверное, наказывать будет жалко. По крайней мере, Манана человек великодушный, и я уверен, что она не будет пытаться как-то организовывать такое преследование. Заказчики подобного рода безобразий всегда остаются в тени, к сожалению.
Владимир Кара-Мурза: Испытывает Союз журналистов давление новых властей, какие случаи, подобные случаю с Мананой Асламазян вам известны?
Игорь Яковенко: Случаев достаточное количество. В регионах продолжаются всякие безобразия в отношении СМИ, независимых журналистов. Что же касается Союза журналистов России, то сейчас появились обратные импульсы. По инициативе президента страны состоялась встреча с председателем Союза. По крайней мере, какая-то надежда на оттепель появилась.
Владимир Кара-Мурза: Связываете ли вы два этих события? Потому что Конституционный суд может быть ждал этой встречи?
Игорь Яковенко: Я думаю, что эти события связаны, но не причинно-следственной связью, а связаны каким-то общим трендом. На самом деле то, что потепление наступает, это скорее ожидания. И эта линия на потепление не очень сильно оформлена и не очень сильно артикулирована. Но тоже какие-то знаки появились. Потому что если путинское президентство началось со знаменитой фразы «мочить в сортире», то президентство Медведева началось с не менее знаменитой фразы, что свобода лучше, чем несвобода. Поэтому какие-то импульсы в эту сторону существуют.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос москвича Александра.
Слушатель: Добрый вечер, господа. Господин Панфилов, у меня, если позволите, сначала маленькая реплика, а потом вопрос. По-моему, с решением Конституционного суда все понятно. Судьи просто недовольны переездом на сырое чухонское болото, я их понимаю, и решили показать козью рожу власти. Тем более, что эта власть не совсем Путина, а Медведева. А вопрос у меня такой: все эти «Образованные медиа» не напоминают чемодан с двойным дном? Одно дело улучшать культурный уровень журналистов - это им очень нужно. Другое дело – играть политику, тем более не в нашу политику. Это как с наводнениями в Бирме. Западные гуманитарии кричат, что хунта не дает помогать людям, при этом все время идет мысль: а как бы так сделать под предлогом гуманитарной помощи, чтобы бирманцы поднялись против своего правительства. Или вы хотите помогать людям - добро пожаловать или устраивать заговоры – тогда пошли вон.
Владимир Кара-Мурза: Александр, судя по всему, один из телезрителей этого фильма.
Олег Панфилов: Не могу так бодро и так начитанно давать ответ. Я в этом случае просто попрошу этого радиослушателя привести какие-то примеры того, что он называет заговором или того, что мешает государству. По-моему, радиослушатель совершенно не знает о существовании 29 статьи российской конституции, а не какого-либо другого государства, в которой говорится о свободе слова, о запрете цензуры, а тем более не подозревает о существовании закона о средствах массовой информации, в котором тоже говорится о том, что в России должны развиваться независимые средства массовой информации и свобода слова - это то, что люди завоевали за последние 17 лет, и они достойны того, чтобы эта свобода была.
Владимир Кара-Мурза: Можно ли ждать извинений Манане Асламазян от создателей этих пропагандистских подделок, которые вышли за это время на российские телеэкраны?
Игорь Яковенко: Вы знаете, для того, чтобы извиняться, нужно иметь совесть. Похоже, что у этих ребят этого нет. Им просто нечем извиняться, у них просто отсутствует орган, с помощью которого такое явление возможно.
Владимир Кара-Мурза: А должна ли пострадавшая, так можно называть Манану, требовать подобных извинений и вообще компенсаций за нанесенный моральный и всему фонду материальный ущерб?
Игорь Яковенко: Вы знаете, я думаю, что Манана человек чрезвычайно великодушный, и она будет настолько рада возвращению на родину, возвращению к любой работе, что вряд ли она будет заниматься каким-то разборками. И хотя вопрос был адресован к Олегу, я хотел бы ответить на вопрос радиослушателя. Дело в том, что Манана никогда, подчеркиваю, никогда не занималась ничем похожим на политику, и вся ее деятельность была абсолютно жестко нацелена на образование журналистов, на научение их современной качественной журналистике. И здесь презумпция ее невиновности во всяких заговорах, «оранжевой революции» и прочей чуши просто очевидна. Все абсолютно, кто ее знает, могут подтвердить. Те две тысячи в ее поддержку об этом свидетельствуют.
Владимир Кара-Мурза: Секретарь Союза журналистов России Павел Гутионтов призывает государство к ответственности.
Павел Гутионтов: Я убежден, что государство обязано компенсировать огромные и материальные, и моральные убытки, которые понесла фирма «Образованные медиа». Это во-первых. Во-вторых, я убежден, что государство это делать не будет, как у нас это принято. Порушененная организация, которой обязана наша журналистика региональная очень и очень многим, она останется при чисто моральном удовлетворении. Но я считаю, что знаковое решение принятое Конституционным судом, первое решение с момента его переезда, значит очень многое. Я думаю, что Манана и общественное мнение, общество должно поддержать ее в этом, имеет возможность подать на своих преследователей в суд по возмещению всех тех моральных и материальных убытков, которые она понесла. Другое дело, повторяю, если бы государство было до конца последовательным, мы бы уже сегодня к вечеру знали о героях, которые виновны во всей этой истории.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем москвича Владимира Ивановича.
Слушатель: Страна, здравствуй. Я бы хотел, конечно, это приятно, что наконец наш Конституционный суд обернулся к гражданину, который имеет право на информацию, на слово. Я хотел бы такой вопрос задать: хватит ли мужества у Конституционного суда дать оценку действиям бывшего президента Путина, когда происходили беслановские, Дубровские дела, взрывы домов. То есть решения политической власти по сохранению жизни своих граждан.
Владимир Кара-Мурза: Верите ли вы в перерождение нашего Конституционного суда?
Игорь Яковенко: Строго юридически, это не функция Конституционного суда давать оценку того или иного поступка президента. Он все-таки оценивает нормативные акты, а не поступки. Я думаю, что та трансформация, та смена вектора, которая сейчас происходит - это скорее замена суверенной демократии, то есть того, что вообще признаков демократии не имеет, на управляемую демократию, то есть на то, что каким-то образом может трансформироваться в демократию без прилагательных. Какого-то резкого поворота, конечно, никто не ждет и рассчитывать на это не приходится. Я думаю, то, что происходит, отмена безобразия в отношении Асламазян – это, видимо, максимум, что может позволить себе Конституционный суд.
Владимир Кара-Мурза: Председатель Союза журналистов Всеволод Богданов подозревает таможню в провокации в адрес Мананой асламазян.
Всеволод Богданов: Вряд ли кто в нашем цехе журналистском сомневался, что это спланированная акция, что это было сделано специально демонстративно, чтобы показать весь облик руководителя «Интерньюса», чтобы показать, на чьи деньги она живет и так далее. После решения Конституционного суда, если не будет новых обвинений, она, конечно, вправе вернуться, и она сейчас, я бы сказал, вернется на белой лошади, поскольку такое решение было принято. «Интерньюс» был школой для журналистов, для менеджеров медийного пространства. Он вел очень полезную работу и во многих регионах осталась очень хорошая память. И многие менеджеры и главные редакторы телевизионных каналов российских учились в этой школе.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос москвички Елены Андреевны.
Слушательница: Добрый вечер. Извините, пожалуйста, я хочу задать такой вопрос: как вы думаете, хватит ли мужества у Конституционного суда отменить позорный указ по поводу журналистки Морарь? Разрешат ли ей въезд в Россию?
Олег Панфилов: Во-первых, Конституционный суд определяет только противозаконность действий против граждан России. Поэтому он Конституционный суд Российской Федерации. Во-вторых, это был не указ, это был некий документ, который свидетельствует о существовании неких внутренних распорядительных функций, которые использовала федеральная служба безопасности. Вот собственно и все. Я полагаю, что это дело даже не рассмотрение Конституционного суда, это дело имеет также политическую окраску. И напомню то, о чем я говорил много раз, в том числе в вашей программе, к сожалению, Наташа Морарь стала очередным журналистом, уже в списке более 40 журналистов, которых не пускают в Россию. И для того, чтобы не пустить, используют такой способ мести, как невыдачу визы или просто ее не пустить, хотя, напоминаю, что между Россией и Молдовой существует безвизовый режим и не было никаких оснований 24-летнюю молодую женщину обвинять в том, что она представляет угрозу для безопасности страны.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Смоленской области от Людмилы Ивановны.
Слушательница: Ночи доброй всем. Очень рада за Манану. У меня два вопроса. Первый: люди, которые занимаются очень важными делами для сотен других людей, не должны давать повода для власти, чтобы такие суды над организациями, не то, что над личностями, творить. Стоит ли игра свеч? И второй вопрос: если бы в этот же день границу пересекала Манана, а через несколько часов я, рядовая пенсионерка, с такой же суммой, одинаковая ли была реакция пограничников и властей?
Владимир Кара-Мурза: Подозреваете ли вы спланированность обыска в Шереметьево, которому подверглась Манана Асламазян?
Игорь Яковенко: Мне кажется, это совершенно очевидная провокация. Я думаю, что Манана Асламазян подверглась провокации. Попытки каким-то образом разобраться с ней, прикрыть фонд, они были достаточно давно. Поэтому то, что она подставилась - это очевидно, то, что она совершила ошибку. Но в данном случае совершенно очевидно, что это была спланированная провокация. По поводу вопроса радиослушательницы, что какая была бы реакция на подобную ошибку от обычного гражданина, конечно, это была бы реакция не такая, то есть никакого уголовного дела не было бы возбуждено. Избирательное применение законодательства в политических целях – это обычная практика. Я надеюсь, что может быть мы потихонечку начнем с этой практикой расставаться.
Владимир Кара-Мурза: Адвокат Вадим Прохоров, бывший член Центризбиркома от Союза правых сил, исполнен скепсиса.
Вадим Прохоров: Надеюсь все-таки, что госпожа Асламазян будет добиваться справедливой и необходимой компенсации. Надеюсь, что адвокаты ей в этом помогут. Но к сожалению, особых оснований для оптимизма на сегодняшний момент у меня нет. Если посмотреть на то, как государство исправляет свои ошибки, компенсирует их, а кстати, ровно об этом говорит 53 статья конституции, о том, что вред, причиненный государственными органами, должен быть в полном объеме возмещен. Здесь никакого оптимизма, конечно, не остается, потому что даже формальное признание правоты человека, как правило, если вред нанесен государству, не влечет за собой чаще всего каких-либо реальных последствий, кроме всем известного чувства глубокого морального удовлетворения.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Тулы от радиослушателя Николая.
Слушатель: Добрый вечер. У меня вопрос гостям Владимира. Любая нормальная страна заинтересована в притоке твердой валюты и абсолютно не заинтересована, когда происходит отток капитала. Из России ежемесячно бегут капиталы на десятки миллиардов долларов, причем они идут на покупку Челси - это в лучшем случае или на устройство борделей в Куршавеле. Я не видел ни одного, кто бы ответил за это. А Манана, которая везла вместо 10 тысяч долларов 10 тысяч евро, причем везла их на образование, которое стране очень нужно и на свободу слова, против нее уголовное дело. Скажите, пожалуйста, почему из России делают какой-то театр абсурда?
Владимир Кара-Мурза: Напоминает ли вам 188 статья о контрабанде печально известную стать о валютных махинациях советских времен?
Олег Панфилов: Вообще многое из того, что происходит с журналистами, происходит с обществом, напоминает Советский Союз или методы борьбы с инакомыслием. Это совершенно очевидно. Недаром очень часто стали вспоминать советские анекдоты по поводу того, как появлялся на экране полковник КГБ, показывал кулак и говорил: больше не переключай каналы, а смотри только то, что тебе положено. К сожалению, то, что произошло 8 лет назад, восстановление многих традиций советской пропаганды, восстановление советской вертикали власти, восстановление класса чиновничества, в принципе оно было при Ельцине, но сейчас просто совершенно та глыба чиновничества, которая была в Советском Союзе. И самое главное, что возрождены традиции безответственности, когда чиновники, когда люди хотя бы немного наделены властью, совершенно беспардонно поступают в отношении других граждан, понимая, что они не понесут никакой ответственности. Я думаю, что действительно в нормальной другой стране не могло быть такого случая, который произошел с Мананой Асламазян, во-вторых, этого чиновника просто пресса бы обсмеяла. И было бы написано большое количество статей, были бы сняты всевозможные юмористические передачи и, я думаю, что журналисты просто показали бы таможенникам их место. И была бы создана ситуация, при которой таможенникам стало бы стыдно. К сожалению, в стране возрождено многое, что было в Советском Союзе.
Владимир Кара-Мурза: Восполнимы ли те потери, которое понесло журналистское сообщество за то время, что была парализована работа фонда «Образованные медиа»?
Игорь Яковенко: Потери, конечно, невосполнимые. Потому что на самом деле это была действительно уникальная структура. Структура, которая позволяла и получать дополнительное образование, и получать гигантский обмен опытом. Другой вопрос, что я все-таки надеюсь, что если Манана приедет в Россию, то она хотя бы частично сможет восстановить то, что было. Хотя в одну реку дважды не входят и, я понимаю, насколько сложно. И я не знаю, хватит ли куража делать то, что она делала в середине 90, начинала делать. Потому что это безумно трудно, для этого требуется громадный душевный подъем. Я хорошо помню тот энтузиазм, тот трудоголизм, когда человек 24 часа в сутки мог работать. Насколько у нее хватит сил сейчас – это вопрос, на который она должна сама дать ответ.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем москвича Георгия.
Слушатель: Добрый вечер. Господин Яковенко, скажите, пожалуйста, после 91 года почему медиа-сообщество никаких попыток не предпринимает для того, чтобы у нас в стране была настоящая информационная транспарантность? Ведь именно вы виноваты в том, что комитет государственной безопасности, то есть ФСБ, милиция советская, как была советская, так и осталась, советская армия, армия Российской Федерации. Эти структуры по существу прогнили насквозь. Вы вторую перестройку и гласность не хотите объявлять, вы работаете на рынок и это является главнейшей причиной того, что к нам вернулся Советский Союз.
Владимир Кара-Мурза: Разделяете ли вы ответственность журналистского сообщества за происходящее в стране?
Игорь Яковенко: Я думаю, что, безусловно, медиа-сообщество, журналисты разделяют ответственность за то, что происходит в стране – это бесспорно. Хотя в вопросе радиослушателя, в его тональности мне почудились довольно знакомые нотки, которые часто звучат от власти, когда журналистов обвиняют абсолютно во всех бедах, причем только журналистов обвиняют во всех бедах, которые происходят в стране. Напомним, что единственным человеком и единственной социальной группой, которая была обвинена в Беслане, стали журналисты. «Норд-Ост», там получили звание героя и по Беслану и по «Норд-Осту» абсолютно все представители силовых структур, а поплатились журналисты, в одном случае сняли руководителя НТВ, в другом случае сняли с работы редактора «Известий». Вот эта такая медиа-фобия - это очень характерная черта сегодняшней власти. Но я согласен, безусловно, журналисты во многом несут ответственность за то, что произошло со страной. Хотя журналистика - это часть общества, и журналисты не могут быть намного лучше и намного ответственнее, чем все остальное общество. А в целом я согласен, ответственность, конечно, есть.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос москвички Фаины.
Слушательница: Добрый вечер. В анонсе программы Владимира Кара-Мурзы звучит такая мысль: не все люди мыслят одинаково. Вот неоднократно я и мои подруги звонили по вашему телефону и высказывали позиции, которые не всегда совпадают с основной генеральной линией Радио Свобода. И мы стали получать угрозы, визиты каких-то очень странных людей. Через ваш же канал мы хотим обратиться к нашим органам безопасности, чтобы они были более внимательны к тому, кто вообще все это делает.
Владимир Кара-Мурза: Я думаю, что это из того ряда сообщений, что произошло с Мананой Асламазян. Слушаем москвичку Людмилу.
Слушательница: Добрый вечер сразу всем и слушателям. Хочу возразить предыдущей девушке, я уж такие вещи говорю на вашем радио, ко мне никто не приходит, я вся открыта, все адреса и телефоны у меня есть. Интернет вообще-то существует, он может найти любого человека в любой точке в любое время. Это все, я считаю, провокативные выступления. По поводу Мананы Асламазян. Я, конечно, наслышана о ее деятельности, о деятельности ее центра, сегодня и вчера, о том, что какое значение она имела. Но у меня почему-то тоже закрадывается маленькое несоответствие. Не хочу говорить некрасивые злободневные слова. У нас же есть государственные учреждения, которые обучают. У Мананы либо общественные организации, которых у нас пруд пруди, и неизвестно, чем занимаются, у меня тоже к ним отрицательное отношение, честно говоря. Вопрос такой: какая связь у нее с медиа государственными и какую новую мысль она несет? Не идет ли это все как всегда по пятой колонне на разрушение наших СМИ?
Владимир Кара-Мурза: Носила ли деятельность «Интерньюса» какой-либо коммерческий характер?
Олег Панфилов: Вопрос ко мне еще как к учредителю «Интерньюса», потому что я был много лет учредителем этой организации. Выпускники различных школ, тренингов, семинаров работают на национальных федеральных телеканалах. Если следовать логике радиослушательницы, то они ведут, по всей видимости, скрытую подрывную работу. Что касается профессионального образования, в России более 300 отделений факультетов журналистики, которые в основном ведут свою работу, обучение студентов по старой советской программе. По той самой программе, когда выпускались не журналисты, а сотрудники средств массовой информации и пропаганды. Изменилось время, изменились средства массовой информации. Поэтому когда появилась возможность создавать новые СМИ, появилась необходимость создания новых образовательных центров. К сожалению, Министерство образования не хочет менять систему образования, только в частных университетах что-то меняется. Например, там, где я преподаю в международном университете в Москве. Или в нескольких серьезных университетах в МГУ, в Екатеринбурге, в Ростове-на-Дону происходят какие-то изменения. Но в целом это выпуск тех людей, которых по-прежнему можно назвать профессиональными пропагандистами. Для того, чтобы появились действительно журналисты профессионалы, которые посвятили бы свою жизнь профессии журналиста, а не пропагандиста, таких образовательных центров очень мало. «Интерньюс» был одним из таких самых больших центров. И поэтому исчезновение, разрушение «Интерньюса» - это очень большая потеря для будущей российской журналистики.
Владимир Кара-Мурза: Член Общественной палаты Павел Гусев, главный редактор газеты «Московский комсомолец», надеется на возрождение фонда «Интерньюс».
Павел Гусев: На мой взгляд, если Конституционный суд принял такое решение, и это решение в пользу Мананы и восстановил по сути дела все ее права, то естественно она сегодня вправе требовать все гражданского обычного суда восстановления не только своих прав, но и материальных и иных издержек, которые она получила за этот период. Я думаю, что на сегодняшний день сложно восстановить, потому что была создана система, которая работала по всей России по сути дела. Сегодня она нарушена, разрушена, для этого нужны совсем другие средства и совсем другие трудовые затраты для того, чтобы восстановить количество людей. Потому что когда создается годами, потом разрушается, восстановить сразу очень трудно. Мне кажется, что это в ближайшее время маловероятно, что это можно восстановить очень быстро.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос москвича Олега.
Слушатель: Здравствуйте. Раз уж Конституционный суд занялся уголовных кодексом, его расширительным толкованием, то мне бы хотелось узнать, а не будет ли рассмотрена статья о разжигании ненависти в той части, которая относится к социальной розни. Ведь так, строго говоря, можно запретить и профсоюзы. Ведь ни одну забастовку без социальной розни не организуешь. У нас фактически как при Муссолини сросшиеся с администрацией профсоюзы. Я уж не говорю о том, что если бы при Николае Первом была такая статья, то половину русских писателей можно было привлечь за разжигание социальной ненависти к крепостникам. У Гоголя ни одного хорошего помещика нет, а ведь были же.
Владимир Кара-Мурза: Какие статьи закона об экстремизме и других, угрожающие свободе слова в России, достойны рассмотрения Конституционного суда?
Игорь Яковенко: Я думаю, сам закон об экстремизме должен быть ликвидирован как антиконституционный. Потому что понятие экстремизм не является правовым и на основе этого размытого неправового понятия можно избирательно запретить любую деятельность, любого человека признать преступником. Потому что, еще раз говорю, само по себе понятие экстремизм является неправовым, поэтому сам по себе закон чрезвычайно вредный.
Владимир Кара-Мурза: Как по-вашему, помогла ли журналистская солидарность остановить поправки к закону о печати единоросса Роберта Шлегеля?
Игорь Яковенко: Безусловно. Собственно говоря, в данном случае была игра в поддавки. Потому что сам по себе закон настолько нелепый, поправки этого депутаты настолько странные и все это напоминало не закон, а законоид, то есть что-то написанное на бумаге, наверху написано «проект закона», на самом деле это абсолютно невозможная вещь. То есть там было столько нелепостей, что это была просто игра в поддавки. Создалось впечатление, что это пробный шар, это попытка разведать общественное мнение и потом, действительно обсуждение это показало в «Единой России», что предпринимается попытка ревизии законодательства. И действительно заявлено о том, что собираются принять новую редакцию закона о средствах массовой информации, вернее вообще новый закон - это очень большая опасность. Потому что на самом деле закон о СМИ является фундаментом, хорошо работающим фундаментом этой части законодательства. Я думаю, что здесь угроза есть. Но опять-таки у меня надежда на то, что все-таки серьезное обсуждение, участие медийного сообщества, экспертного сообщества позволит остановить этот процесс, и мы сможем, как и несколько лет назад, отстоять наш закон о средствах массовой информации.
Владимир Кара-Мурза: Как изменилась статистика преследований журналистов со времени избрания президентом России Дмитрия Медведева?
Олег Панфилов: Никаких особых изменений нет. Во-первых, это слишком маленький срок. Во-вторых, я не ожидаю, чтобы были серьезные изменения. Самое главное, возвращаясь к вашему вопросу к Игорю Яковенко, вообще-то из уголовного кодекса пора изъять не только то, что касается наказания журналистов за экстремистские высказывания или призывы к экстремистским действиям, а еще четыре статьи, которые наказывают журналистов. Уголовный кодекс России - один из страшных документов, который существует вообще в мире.