Иван Толстой: В центре Лондона развернута эффектная выставка, посвященная не герою, ставшему мифом, не Джеймсу Бонду, но писателю, которого, благодаря одному-единственному своему герою, знают все. Кем был, как прожил свою жизнь создатель агента 007? Начнем нашу программу с репортажа, который подготовила наш лондонский корреспондент Наталья Голицына. Ее с полным правом можно отнести к бондоведам: вместе с Андреем Шарым она два года назад выпустила книгу о легендарном британском агенте.
Наталья Голицына: Это первая в Англии выставка такого масштаба, посвященная жизни и творчеству Флеминга и герою его романов - неуловимому агенту британской разведки Джеймсу Бонду. Интерес к выставке, которая продлится до марта будущего года, огромный. На выставке меня сопровождает ее куратор Терри Чарман, ставший моим гидом. В трех залах музея размещены многочисленные документы, фотографии и рукописи Флеминга, первые издания его книг, его личные вещи. В первом же зале мое внимание привлекает письменный стол и стул Флеминга из его дома на Ямайке, который он назвал «Золотой глаз», - именно там были написаны все романы о Бонде. На столе на специальной подставке лежит принадлежавший Флемингу экземпляр книги орнитолога Джеймса Бонда под названием «Птицы Вест-Индии». Имя ее автора Флеминг заимствовал для своего агента 007. Тут же на столе пишущая машинка создателя Джеймса Бонда и машинописная рукопись первого его романа, «Казино «Руаяль» с авторской правкой. Первый вопрос куратору выставки Терри Чарману: Как Имперскому военному музею удалось раздобыть столько редчайших мемориальных вещей Флеминга?
Терри Чарман: Большинство экспонатов не принадлежит музею. Нам очень повезло, что удалось наладить сотрудничество с фондом семьи Флеминга, Обществом друзей Флеминга и продюсерской фирмой EON Production , которая передала нам много экспонатов, использованных в фильмах о Джеймсе Бонде.
Наталья Голицына: В следующем зале на вас смотрят живописные портреты матери и отца Флеминга Евы и Валентайна Флемингов. Тут же временный (позднее он был заменен каменным) деревянный крест с могилы отца писателя - майора Флеминга, погибшего в годы Первой мировой войны. На противоположной стене зала на небольшом телеэкране демонстрируется уникальный черно-белый фильм, снятый в Итоне – в школе, где учился Флеминг. Лента запечатлела соревнование учеников этой престижной школы в беге с препятствиями. Прямо у меня на глазах юный Флеминг, преодолев яму с водой, финиширует первым. Кстати, неподалеку, в отдельной витрине, можно увидеть многочисленные спортивные кубки и грамоты, полученные Флемингом за успехи в легкой атлетике. В этом же зале я обнаружила любопытный документ на русском языке за личной подписью Сталина. Читаю машинописный текст:
«Уважаемые господа Ричардсон и Флеминг! Я очень занят в данный момент текущими делами и, к сожалению, не имею возможности удовлетворить вашу просьбу. Иосиф Сталин. 25 апреля 1933 года».
Это письмо Флеминг и корреспондент лондонского «Обзёрвера» Морис Ричардсон получили из канцелярии Сталина, когда Флеминг в качестве корреспондента агентства Рейтер был в Москве в апреле 33 года, где освещал процесс над английскими инженерами фирмы «Викерс», которых НКВД обвинил в шпионаже. Флеминг безуспешно пытался тогда взять интервью у Сталина. В этом же зале, но уже в другой витрине, я обнаружила еще один документ, на этот раз связанный со вторым пребыванием Флеминга в Москве, – шесть лет спустя. В апреле 39-го года в качестве корреспондента лондонской «Таймс» он был прикомандирован к британской торговой делегации, которая должна была провести переговоры в советской столице. Читаю:
«Удостоверение номер 21. Отдел печати народного комиссариата по иностранным делам удостоверяет, что гражданин Ян Ланкастер Флеминг действительно зарегистрирован как корреспондент «Таймс». Действительно по 23 апреля 1939 года. Зав отделом печати НКВД. Подпись».
В третьем зале экспозиции установлены стенды с первыми изданиями романов Флеминга (среди них и два романа Флеминга, изданные в Советском Союзе в горбачевские времена) и реквизитами фильмов о Джеймсе Бонде. На центральном месте окровавленная рубашка, которая была на Дэниеле Крейге в фильме «Казино «Руаяль». Здесь же обувь советской шпионки Розы Клебб с отравленным ножом в носке ботинка из фильма «Из России с любовью», бикини актрисы Халле Берри из фильма «Умри, но не сейчас», а также так называемые «гаджеты» (смертоносные технические приспособления) из фильмов «Шаровая молния» и «Голдфингер». И вновь обращаюсь к своему гиду, куратору выставки Терри Чарману: использовала ли британская разведка все эти технические убойные обманки, которыми переполнены романы Флеминга и фильмы о Бонде?
Терри Чарман: Дело в том, что многие технические приспособления, которыми использовались во время Второй мировой войны, были хорошо известны по справочникам и документальным фильмам, выпущенным уже после войны. Флеминг, конечно, использовал и собственный опыт их применения в военное время. Кроме того, он очень много читал о тайном оружии, об агентах, которые его использовали, об их операциях. Флеминг был непосредственно вовлечен в такие операции за границей. На нашей выставке мы экспонируем материалы, из которых явствует, что одним из прототипов Бонда был советский разведчик Рихард Зорге – немецкий журналист, работавший в Токио. Это он раздобыл сенсационную информацию о том, что японцы не намерены атаковать Советский Союз с востока одновременно с Гитлером. Благодаря этой информации Сталин снял войска с восточной границы и перебросил их под Москву, где генерал Жуков использовал их для укрепления обороны Москвы в декабре 41-го. Зорге был страстным женолюбом и любителем спиртного – подобно Бонду, да и самому Флемингу.
Иван Толстой: Недавно в Лондоне вышла биография писателя, написанная Эндрю Лайсеттом. Биограф Флеминга любезно согласился ответить на вопросы нашей программы. Господин Лайсетт, в какой мере о Бонде можно говорить как об автопортрете Флеминга?
Эндрю Лайсетт: В какой-то мере Бонд - действительно автопортрет Флеминга, однако одновременно он и плод фантазии своего создателя. Уже тогда, когда Флеминг во время войны служил в военно-морской разведке, он, сидя в своем кабинете в Адмиралтействе (а живого воображения ему было не занимать), начал задумываться о том, чтобы написать приключенческий роман. Уже тогда у него начал вырисовываться образ Джеймса Бонда – человека, которым он хотел бы быть, если бы у него была такая возможность.
Иван Толстой: В своей биографии Флеминга вы пишете, что у него был противоречивый характер, в котором уживались черты пуританина и либертена...
Эндрю Лайсетт: В характере Флеминга был мощный заряд пуританизма. Он происходил из шотландской пресвитерианской семьи и испытал ее влияние. Одновременно он рос в привилегированной и богатой среде и совсем молодым человеком уже не нуждался в средствах. Это позволяло ему в молодости вести жизнь плейбоя. Всё это создавало в его характере заметную напряженность между стремлением добиться в жизни серьезного успеха и фривольностью плейбойского поведения. По существу это было столкновение ригоризма его шотландского происхождения по отцовской линии и довольно легкомысленного стиля жизни английской семьи его матери. Его мать выросла в фешенебельном Челси, в ее доме были картины Тёрнера, у нее было немало любовников – одним из них был знаменитый художник Огастус Джон, от которого у нее была внебрачная дочь Амариллис, происхождение которой она всю жизнь скрывала, выдавая ее за приемную дочь. Это и стало причиной такого противоречия в характере Иэна Флеминга.
Иван Толстой: Господин Лайсетт, Вы отмечаете в своей книге еще одно противоречие флеминговского характера, называя его традиционалистом и мятежником одновременно.
Эндрю Лайсетт: Это противоречие особенно заметно проявилось в романах о Бонде. Традиционными были сам стиль письма Флеминга, мировоззрение его главного персонажа, его клубная жизнь. Но наряду с этим Флеминг хотел внести в свои книги и современные реалии. Так он вносит в них элементы культуры игорного бизнеса, описывая казино и другие злачные места. Дело в том, что Флеминг начал писать через несколько лет после окончания Второй мировой войны, когда, пройдя через суровые испытания, люди хотели забыть о них и насладиться жизнью. Нравы начали заметно смягчаться. Флеминг чутко уловил эти настроения и в этом смысле я называю его мятежником. Хотя сам он был человеком, чтящим традиции, - в его идеалах было место и джентльменским клубам, и гольфу; его политические убеждения были откровенно правыми. Но наряду с этим в его характере была и анархистская струя. На сексуальном фронте он был либералом. И всё это он пытался воплотить в книгах о Джеймсе Бонде.
Иван Толстой: Вы упомянули о «сексуальном фронте» Флеминга, на котором он одержал немало побед. Насколько важна была для него эта сторона жизни?
Эндрю Лайсетт: Его отношение к женщинам хорошо охарактеризовала одна из его любовниц. Она как-то сказала мне: «Его отношение к женщинам было отношением мальчика школьного возраста». Причем эта женщина сыграла в его жизни значительную роль. В этом видится какой-то «мистический элемент», исходящий от его матери. Флеминг избегал серьезных привязанностей, ограничиваясь сексуальными отношениями. В этом сказывается влияние матери, ведь в юности он жил в ее доме. По сути дела на женщин он смотрел глазами Бонда – как на очередной объект обладания, после чего следует переходить к следующему.
Иван Толстой: Вместе со мной в студии – соавтор Натальи Голицыной, мой коллега Андрей Шарый, выпустивший в московском издательстве «Новое литературное обозрение» историю агента 007 в книгах и на экране. Скажите, Андрей, а существует ли Флеминг без Бонда?
Андрей Шарый: Иэн Флеминг написал еще несколько книг, которые не очень хорошо известны даже поклонникам его творчества. Речь идет о паре небольших книг, которые он написал для своего маленького сына Каспара. Это сказки. И он написал один или два сборника путевых заметок. Он очень любил путешествовать, как и Бонд, и ему удалось совершить кругосветное путешествие и, вообще, по роду своих занятий - он был сначала журналистом, потом разведчиком, потом высокопоставленным административным сотрудником крупной медиа-империи - ему много приходилось ездить, он объездил весь мир и составил свои журналистские заметки. Они представляют собой, скорее, сиюминутный интерес и дают какое-то дополнительное понимание географии путешествий, приключений Бонда, дают дополнительное понимание того, насколько Бонд и Флеминг - это один и тот же персонаж, насколько они были внутренне связаны. Потому что многие маршруты, которые Флеминг упоминает в своих романах, потом стали маршрутами Бонда. Прежде всего, это относится к Карибскому бассейну, поскольку Флеминг очень любил Ямайку и проводил там примерно два месяца в году, когда позволяла ему работа и время. Несмотря на то, что Джеймс Бонд был великим путешественником и действие романов и фильмов о Бонде происходит в самых разных странах, экзотических преимущественно, тем не менее, основная сфера деятельности книжного Бонда - это Карибский бассейн, который Флеминг хорошо знал и который он описывал еще и в своих путевых заметках. Он пробовал писать и небольшие рассказы, часть из которых стала потом рассказами о Бонде. Хотя, по сути, это такие зарисовки о жизни – любовные, не любовные, нечто между публицистикой и попыткой литературного осмысления реальности. Однако, за исключением этого всего, это все, что смог, успел написать Флеминг за те несколько лет своей литературной карьеры, в последние годы. 12 лет жизни его были посвящены писательству. Вот все наследие.
Иван Толстой: Помогает ли слава Флеминга, как автора Джеймса Бонда, Флемингу - автору других произведений?
Андрей Шарый: Я думаю, что нет. Я думаю, что для массового сознания Флеминг навсегда останется в памяти и в истории литературы, в том числе, только как автор книг о Бонде. Во-первых, в силу того, что, конечно, это лучшее из написанного им, во-вторых - авторитет самого Бонда, книг о Бонде и образа Бонда. Это один из немногих героев, которого, я думаю, знает население всего земного шара. Я думаю, трудно найти, даже в каких-то далеких африканских странах, взрослого человека, который хотя бы раз не слышал, кто такой Бонд. Это не значит, что они знают Флеминга, конечно, нет, но Бонд - это как Иисус Христос: все знают, даже те, кто верит в других богов. Вот что-то похожее и с Бондом. Из-за этого огромного плаката, литературного авторитета самому Флемингу никогда не выбраться. И, кроме того, конечно, то, что он писал не о Бонде можно рассматривать и с литературологической точки зрения как вспомогательный материал.
Иван Толстой: А теперь вернемся к Наталье Голицыной на лондонскую выставку, посвященную столетнему юбилею со дня рождения Иэна Флеминга.
Наталья Голицына: Подлинная жемчужина выставки, на мой взгляд, - это сохранившаяся запись популярной радиопрограммы Би-би-си под названием «Необитаемый остров» с участием Флеминга, которая здесь транслируется через установленные в зале динамики. Создатель Бонда был гостем программы в августе 63-го года – за год до смерти. Гость «Необитаемого острова» должен назвать девять любимых пластинок, которые он взял бы с собой на необитаемый остров. Обычно в программу приглашают популярную знаменитость. По ходу записи ведущий задает гостю вопросы, связанные с его биографией или творчеством; разговор время от времени прерывается отобранной им для жизни на необитаемом острове музыкой. Эта запись предоставляет уникальную возможность услышать голос Иэна Флеминга. Надо сказать, что все интервью, опубликованные при жизни писателя, давались им в письменной форме – ему обычно присылали вопросы, и он отвечал на них. В программе «Необитаемый остров» с участием Флеминга речь, в частности, шла о его книгах.
Ведущий: А теперь ваши книги. Вы написали одиннадцать книг о Джеймсе Бонде...
Флеминг: На самом деле двенадцать. В ближайшее время еще одна книга отправится к моему издателю.
Ведущий: В этом году?
Флеминг: В этом году.
Ведущий: Как долго у вас вызревал образ героя ваших книг?
Флеминг: Не сказал бы, что долго. Я был накануне женитьбы, и мне было не по себе от этой перспективы – ведь я очень долго вел жизнь холостяка. Мне хотелось отвлечься от этой муки, и я решил написать книгу.
Ведущий: Можно ли сказать, что Бонд скопирован с какого-то одного человека или с нескольких лиц?
Флеминг: Нет. Это вымышленный герой, совокупность черт офицеров и секретных агентов, с которыми я встречался во время войны – конечно, олитературенных...
Ведущий: В том числе и собственных черт?
Флеминг: Надеюсь, что нет. Меня олицетворяют с Джеймсом Бондом потому, что я предпочитаю тот же вид яичницы, что и он, и, как и он, ношу рубашки с короткими рукавами. Однако у меня нет ни его характера, ни его страстного жизнелюбия.
Ведущий: Джеймс Бонд сразу же стал популярен?
Флеминг: Да, это так.
Ведущий: Сколько времени у вас занимает создание одной книги?
Флеминг: От полутора до двух месяцев – это время, когда книга только пишется, причем в процессе печатания на машинке я особенно не занимаюсь правкой. Но после того, как книга готова, я месяца два-три правлю ее. Так что в целом создание книги занимает примерно год.
Ведущий: Работаете ли вы систематически, регулярно?
Флеминг: Да, мне приходится это делать. Я работаю три часа утром и час вечером. Придерживаюсь рутины. Мне приходилось читать о гениях, для которых это небесное занятия. Для меня это не так – для меня это просто работа.
Ведущий: И все эти книги вы пишете только на Ямайке?
Флеминг: Да.
Ведущий: Так что прежде чем начать, вы с нетерпением ждете приезда туда?
Флеминг: Не совсем. Обычно книга уже более или меня у меня в голове. Нынешнее время года – плохой период для меня, потому что я задумался о дальнейших приключениях Джеймса Бонда, но писать он них буду лишь в январе-феврале. И сейчас, как я понимаю, у меня еще недостаточно материала.
Ведущий: Сейчас наблюдается значительный рост продаж ваших книг, не так ли?
Флеминг: Да, кажется, но за исключением последней книги - книги прошлого года – «Шпион, который меня любил». В этой книге я попытался отойти от своей традиционной литературной формулы. Но читатели были крайне недовольны тем, что в ней Джеймс Бонд практически не появляется, а повествование ведется от лица девушки...
Ведущий: Причем от первого лица...
Флеминг: Да, от первого лица. Должен признаться, что книга не имела успеха. Критики также на нее ополчились.
Ведущий: И сейчас по книгам снимают фильмы...
Флеминг: Да, уже снят «Доктор Ноу». В Англии он прошел с огромным успехом. С еще большим успехом несколько недель назад он был показан в Америке, принеся рекордные сборы. А сейчас на очереди «Из России с любовью». Я присутствовал на его съемках в Стамбуле, где наблюдал за работой съемочной группы. Остался очень доволен и кастингом, и тем, как написан сценарий. Думаю, что этот фильм ждет не меньший успех.
Ведущий: На экран будут перенесены все книги о Бонде?
Флеминг: Насколько мне известно, по возможности будут экранизированы все книги.
Наталья Голицына: Это был фрагмент из радиопрограммы Би-би-си 63-го года «Необитаемый остров» с участием Иэна Флеминга. Всё говорит за то, что юбилейная экспозиция, посвященная Флемингу, проходит в Лондоне с огромным успехом. Куратор выставки Терри Чарман рассказывает:
Терри Чарман: Знаете, в этом году я разменял 365-й год работы в этом музее, и я не помню такого огромного интереса со стороны средств массовой информации к нашим выставкам, как сейчас. На пресс-конференции по случаю открытия выставки о Флеминге присутствовали почти двести журналистов радио, телевидения и газет. Только за первые 12 дней со дня открытия выставки на ней побывали более двенадцати тысяч посетителей.
Иван Толстой: Со мной в студии соавтор книги о Джеймсе Бонде в книгах и на экране Андрей Шарый. Андрей, я спросил вас о том, что такое Флеминг без Бонда. А можно ли поставить вопрос так: что такое Бонд без Флеминга? Живет ли этот герой самостоятельной жизнью?
Андрей Шарый: Да, конечно. Прежде всего, потому, что литературное наследие, книги Флеминга, как источник для новых кинопостановок о Бонде, давно исчерпаны. Это случилось в конце 80-х годов. Сейчас Бонд живет совершенно своей жизнью, не говоря уже о том, что книги Флеминга довольно плотно вписаны в конкретную ткань эпохи. Это эпоха 50-60-х годов, а Флеминг - это британский офицер, ветеран Второй мировой войны, и система мировосприятия его мира, который его окружает, это мир Карибского кризиса, это мир жестокого противостояния Советского Союза и США, это мир повстанцев Фиделя Кастро, к которым Бонд, кстати, относится с симпатией, как выясняется, если прочитаешь Флеминга, корейская война, еще не началась вьетнамская война… Это политические детективы, отчасти, поэтому все это создает чрезвычайно конкретный мир.
Если мы говорим о фильмах, которые создаются для аудитории в 500 миллионов или 100 миллионов человек, этот мир уже не интересен. А кино о Бонде - это, прежде всего, коммерческое кино, которое интересно смотреть каждому, это кино, которое захватывает людей от мала до велика, где человек философичный найдет свою философию, человек поверхностный просто порадуется приключениям Бонда, где мальчишка найдет пример дл подражания, ловелас найдет способы соблазнения прекрасных дам, а дама подумает о том, что ее так легко, конечно, не взять. Флеминг бросил зерно, а дерево выросло невероятно раскидистое, и это дерево от зерна отличается уже очень сильно и по формальным принципам. Потому что бондоведение, бондология и весь мир Бонда - это штука, живущая по своим коммерческим законам. Вот группа сценаристов написала сценарий, потом он романизируется - так же, как экранизируется роман, так же и романизируется фильм. То есть, на основе фильма пишется книга профессиональным, хорошим детективным писателем. Есть, по крайней мере, две в западном мире, официально посвященные люди, у которых права на издание продукции о Бонде… Потому что просто так о Бонде книжку написать нельзя: нужно сначала договориться о том, чтобы использовать это литературное имя в качестве героя своего произведения.
А есть, по крайней мере, две линии романов о Бонде: есть писатель, который пишет отдельно романы о Бонде, получив на это благословение, и есть писатель, который пишет романы о молодом Бонде, выходят комиксы, компьютерные игры, пиратские компьютерные игры и комиксы. В России была недавно выпущена автором по имени Сергей Донской (видимо, не существующим, потому что с невероятной скоростью), серия романов о русском Бонде. С точки зрения философии, концепции, хотя офицер ФСБ не может быть похож на офицера Ми-6, но, тем не менее, внешнее сходство какое-то нашли. Распадается этот мир, он состоит из каких-то конкретных штук, и эти штуки распадаются на отдельные ручейки. Иэн Флеминг уже только как бог-отец витает над всем этим и смотрит с неба за тем, как что родилось из забавы и шутки, из стечения политических обстоятельств, потому что есть свидетельства, согласно которым первый роман он написал под влиянием конкретных политических обстоятельств. Они были связаны с поимкой кембриджской четверки советских шпионов. И Флеминг, который принадлежал и числил себя джентльменом, представителем британской элиты, был невероятно лично уязвлен тем, что среди этой элиты могли быть предатели. И появление Бонда отчасти было вызвано пониманием несправедливости того, нежеланием того, чтобы у Британской империи были какие-то свои предатели, люди, которые нарушили кодекс джентльмена Гамильтона, которому всегда следовал Флеминг, насколько мог, и Бонд следовал ему абсолютно, поскольку он был не живым, а вымышленным персонажем.
Иван Толстой: Никому еще в голову не приходила дерзкая мысль написать сиквел о Бонде, где бы он оказывался агентом КГБ на самом деле?
Андрей Шарый: Нет, не встречалось таких книг, хотя идея, я уверен, одним из наших слушателей когда-нибудь будет превращена в реальность. Дело в том, что ведь ирония, по крайней мере, киносерий, фильмов о Бонде, она вот в чем состоит, особенно сейчас. Понимаете, Бонд далеко не такой антисоветчик, как принято думать, и как это считала советская пропаганда. По нескольким причинам. Первая причина заключается в том, что концепция фильмов о Бонде - это борьба против отдельных выродков - террористов, людей, которые хотят перестроить мир, маньяков, и так далее. Книги о Бонде значительно более резкие, чем фильмы. Фильмы снимаются, особенно сейчас, так политкорректно, чтобы никого особенно не обидеть, поскольку люди зарабатывают деньги. Фильм «Казино «Руаяль» принес 600 миллионов долларов прибыли. Это огромные деньги. И ясно, что если там будет действовать коммунистический китайский агент, например, то этот фильм просто не покажут в Китае, а там самой большой кинорынок. Поэтому и по объективным обстоятельствам, и по пониманию коммерческой логики развития сюжета, особенно последние фильмы все политкорректны.
В фильмах, снятых даже во времена Холодной войны, Бонд чаще, чем против Советского Союза действует против отдельных отщепенцев из Советского Союза, которые действуют против разрядки международной напряженности. Поэтому портрет генерала Анатолия Гоголя, который руководит КГБ практически все то время, когда роль Бонда играл Роджер Мур, она вполне положительная. Это симпатичный дядька, когда-то они сталкиваются с шефом Джеймса Бонда М., по каким-то своим политическим причинам, но в основном ситуация такая: кто-то взрывает космический советский спутник, и советские думают, что это американцы. А британцы, которые немножко «получше» американцев, они для того, чтобы предотвратить мировую войну выясняют, что на самом деле это сделал какой-нибудь Бешеный Макс - безумный агент, который может быть вполне и американцем, может, вообще без роду без племени, он может быть гражданином вымышленного государства Республика Истмус, а может быть бывшим советским агентом. Был, например, Макс Зорин, который был мутантом, вывезенным после войны бывшим нацистским врачом, который был взят советскими солдатами в плен и проводил свои бесчеловечные опыты. Он был раньше агентом КГБ, но по ходу фильма он разругался со своим начальством из КГБ, стал шкодить и разрядке, и всему остальному. Поэтому, учитывая особенно то, что многие фильмы о Бонде сняты с большой иронией, эта ирония была недопустима разве что во времена Советского Союза. Это борьба добра со злом, прежде всего, борьба джентльмена с негодяем, и только потом уже это борьба двух систем и двух политических образов жизни.
Иван Толстой: Кстати, о джентльменстве. Можно ли Флеминга назвать джентльменом? Мы задали этот вопрос биографу писателя Эндрю Лайсетту.
Эндрю Лайсетт: Уверен, что сам себя он называл джентльменом. Я бы сказал, что он был джентльменом-спортсменом. Он сам говорил, что нельзя отрицать того, что в нем можно отыскать все признаки английского джентльмена – он ведь учился в Итоне и Сандхерсте. Правда, в конце жизни его трудно было бы назвать джентльменом в полном смысле этого слова. Его эгоцентризм усилился, он перестал сочувствовать и помогать людям, его заботила лишь собственная жизнь – единственное, что было важно для него. У него вообще не были развиты чувства соболезнования и сочувствия по отношению к окружающим – качества, традиционно свойственные английскому джентльмену.
Иван Толстой: Господин Лайсетт, в своей биографии Флеминга вы называете его человеком своего времени, выразителем своего времени. Значит ли это, что через сорок лет после его кончины жизненная философия Джеймса Бонда и его создателя стала анахронизмом?
Эндрю Лайсетт: Не думаю. Популярность Бонда говорит об обратном. Показательно, что из всех персонажей так называемой «популярной литературы» Джеймс Бонд пользуется наибольшим успехом, причем во многих своих проявлениях. Прежде всего этому способствуют фильмы о Бонде. Если бы не Шон Коннери и другие популярные киноипостаси агента 007, мы бы не размышляли сегодня о Бонде. Книг для этого вряд ли было бы достаточно. В наше время «ценности Джеймса Бонда» продолжают существовать. Изменился лишь фон их бытования. Ведь по сути дела Флеминг был пионером в деле создания такого характера.
Иван Толстой: И, тем не менее, вы отмечаете в своей биографии Флеминга, что «триумф его как писателя мог свершиться только в его время»...
Эндрю Лайсетт: Феномен Джеймса Бонда – это во многом явление эпохи Флеминга. В этот образ Флеминг вложил многое из опыта собственной жизни и своего окружения. Впрочем, если бы за создание такого образа в то время взялся кто-то другой, Бонд сохранил бы многие из своих качеств. Такие особенности поведения Бонда, как прожигание жизни, жесткость поступков, сексуальная раскрепощенность – всё это начало возникать в европейской жизни сразу после войны. Это было время, когда людей в Англии, да и в других европейских странах, охватила эйфория гедонизма, когда они пытались избавиться от бремени Второй мировой войны. Это было время зарождения более свободных нравов, и Джеймс Бонд помогал людям раскрепощаться. Так что во многом он был порождением своего времени.
Иван Толстой: Господин Лайсетт, Вы отмечаете огромную роль кино в популяризации книг Флеминга. Какой фильм о Бонде, на ваш взгляд больше всего понравился бы самому Флемингу?
Эндрю Лайсетт: Иэн Флеминг видел только два фильма о Джеймсе Бонде: «Доктор Ноу» и «Из России с любовью». Это всё, что было экранизировано при его жизни. Думаю, что, если бы ему пришлось посмотреть все фильмы о Бонде, ему больше всего понравились бы именно эти первые фильмы. «Доктор Ноу» снимался частично на Ямайке, где Флеминг занимался подводным плаванием. Кроме того, этот фильм практически полностью соответствовал сюжету одноимённого романа. Впоследствии фильмы о Бонде уже не так строго следовали книжному сюжету, а еще позднее, уже в наше время, для них писался сценарий, который ничего общего не имел с книгами Флеминга. Так что, думаю, что «Доктор Ноу» и «Из России с любовью» так и остались бы его фаворитами, и прежде всего потому, что в них наиболее ярко проявилось его влияние. После смерти Флеминга продюсеры и режиссеры получили возможность свободнее относиться к его сюжетам. Всё говорит за то, что больше всего ему понравились бы ранние фильмы.
Иван Толстой: Я возвращаюсь к Андрею Шарому. Андрей, со времени нашего с вами разговора о вашей книге «Агент 007», которая вышла в Москве в издательстве «НЛО», прошло года полтора. Чем с тех пор пополнилась ваша книга? Скажем, сегодня вам предложили бы выпустить новое издание, чем вы могли бы его пополнить?
Андрей Шарый: Следующее издание готовится, и я надеюсь, что выйдет в свет ко времени выхода 22-й серии бондианы, которая будет называться «Квант милосердия». Она выйдет в конце октября или в начале ноября, и сейчас мы с моим соавтором готовим переиздание книги. Оно будет сейчас обращено в сторону Флеминга, потому что сто лет исполнилось со дня рождения этого писателя. И то, о чем мы с вами говорили в первой части беседы, будет разъяснено конкретно, потому что первая книга была в основном сконцентрирована на образе Бонда. Будет, конечно, подробный рассказ о том, как снималась 21-я серия, последняя из всех. Потому что тот фильм, который зрители и все мы видели полтора года назад, с Дэниэлом Крейгом, во многом это новое начало, и не случайно так совпало, что это экранизация первого романа Флеминга, где характер Бонда еще только формируется. Сейчас подход съемочной группы и всей этой огромной кампании, которая называется съемкой фильмов о Бонде, во многом философски изменился. Новое время - новые вызовы, новое все. Поэт ому подробно будем говорить об этом сейчас.
Еще что интересно. Дело в том, что сейчас в мировой культуре формируется новый облик суперагента. Спецслужбы во всех странах пользуются репутацией далеко не такой однозначной, как это было 50 лет назад. Очень модными и по манере съемок, и по идеологической, и какой угодно концепции считаются сейчас фильмы о бывшем американском суперагенте Джейсоне Борне. Это трилогия: «Ультиматум Борна», «Идентитет Борна», где его играет Мэтт Дэймон, а снимает это очень популярный режиссер Пол Гринграсс. Там совестливый бывший агент ЦРУ, который использовался как машина для убийства, для любых, самых невероятных заданий. И он там, не будем подробно рассказывать, все забывает, потом возвращает свой идентитет, свою личность, и понимает, уже как нормальный человек, уже не как клонированный суперагент, который просто продолжение ствола пистолета, а как человек совестливый, думающий. То есть, он убивает и мучается теперь.
И вот на пути поиска правды и справедливости он показывает, как сложен мир современный, как все непросто, как переплетаются хорошие парни и плохие в руководстве американских и других спецслужб, и так далее. И вот эта тенденция с начала 21-го века оказалась, может быть, и посильнее, чем тенденция, энергия фильмов о Бонде. И вот эта интересная философская творческая дискуссия в кинематографе американском и общемировом ведется посредством этих фильмов, которые выходят и соревнуются друг с другом. Трилогия о Джейсоне Борне, а сейчас снимается четвертый фильм, невероятно удачная, она принесла 900 миллионов долларов прибыли. Она вполне сопоставима по всему, что есть с Бондом, и ее создатели к Бонду относятся довольно снисходительно. Они говорят, что вот у вас там мишура, бабочки, соблазнение женщин, чего не бывает в жизни, а у нас правда, у нас пот, у нас кровь, убийства, у нас все жизнь, как она есть. Не говоря уж о том, что обе эти серии фильмов снимаются абсолютно виртуозно с точки зрения техники.
Если фильмы о Бонде - это традиционное британское качество (я сейчас, поскольку работаю над новым изданием, пересматриваю все фильмы уже пятый или шестой раз подряд), и я понимаю, насколько велик запас прочности кинематографической, как здорово все сделано, какой труд в это вложен, какие деньги в это вложены. И люди, которые создают другую серию о Джейсоне Борне, вполне держатся, а кое в чем и превосходят, скажем, когда гонки или какие-то сцены саспенса снимаются в режиме реального времени. Например, есть знаменитая сцена с Джейсоном Борном на вокзале Ватерлоо в Лондоне, где 10 минут погони и всего остального снято в режиме реального времени. Фантастика! Когда ты знаешь это, ты смотришь фильм совершенно по-другому.
Также как КГБ, ЦРУ и Ми-6 соревновались друг с другом в фильмах о Бонде, сейчас несколько серий о разных агентах вступают в творческое соревнование между собой и, тем самым, происходит некое философское, концептуальное осмысление того, что происходит. Кто сейчас абсолютный герой? Это поиск нового героя фактически. Свое скромное словечко в этой дискуссии о поиске героя скажем и мы в новой книге, поскольку мы подробно пишем и о противнике, коллеге Джеймса Бонда по имени Джейсон Борн.
Иван Толстой: Имеют ли под собой какую-то почву разговоры, что препятствия технические, которые встречаются на пути кинематографистов, снимающих последнюю серию о Джеймсе Бонде, связаны как раз с этим мучительным рождением нового героя, Джеймса Бонда на переходе от 007 к 008 в связи с тем, что вы только что рассказывали?
Андрей Шарый: Нет, я так не думаю, поскольку я детально и хорошо знаю, как снимались многие фильмы о Бонде. Всегда это было соревнование на самом переднем краю кинематографической техники и технологии, всегда дублеры и каскадеры получали травмы, иногда и очень серьезные. Скажем, съемки фильма «Осьминожка» в 1982 году даже прекращали из-за того, что едва не разбился руководитель группы каскадеров. Там был очень сложный трюк, связанный с тем, что человек прыгал с поезда в тоннеле. И он прыгнул на стенку тоннеля. И сейчас несколько было неприятных случаев, например, свалился каскадер в машине в озеро. Люди застрахованы, они понимают, за что они получают огромные деньги, понимают, с каким массивом всего они работают технологически и технически.
Однако одно из требований этих фильмов - это довольно мало компьютерной графики. Задача, которой подчинено производство фильмов о Бонде - получение денег. Не надо забывать, что, в первую очередь, это коммерческое предприятие. Поэтому чем больше трюков, чем больше великолепно поставленных трюков, достоверно поставленных трюков, тем выше цена и тем выше финансовые вложения. Потому что бюджет - от 100 миллионов долларов и выше. Это идет как бы параллельно и во многом переплетается еще и с характером актера.
Крейг - он второй Бонд, который захочет натуральной жизни, натуральной крови. Первым был Тимоти Далтон, который сыграл в двух фильмах, и сыграл очень хорошо с точки зрения актерского искусства. Это были фильмы 1987 года и 1989 года. Две серии, в трудное для бондианы время, когда мир менялся очень быстро, когда Советский Союз еще не развалился, а «Империя Зла» уже перестала существовать, и тот актер пытался играть Бонда, как настоящую жизнь, немножко Джейсон Борн. Сейчас, в том числе и эта серия фильмов о Борне, заставила, я думаю, хотят это признать или нет создатели бондианы, немножко сдвинуть образ Бонда. Дэниэл Крейг - весь в крови. Те, кто смотрел «Казино «Руаяль» знают, что его там лупят на протяжении всего фильма, и он все время с ссадинами. Когда били Пирса Броснана и Шона Коннери, они были, как резиновые, – там ни капельки пота не появлялось, не говоря уж о крови. Сам он относится к этому вполне с юмором и добросовестно. Он утверждает, что он работает на 115 процентов своих способностей, все, что разрешает страховая компания, он делает сам. Также поступал Далтон, который был из тех актеров, которые пытались делать многие трюки самостоятельно. Но там многое опасно для жизни вообще. Есть среди людей, о которых мы в новом варианте книги будем писать, один немецкий профессор, который, в свободное от работы время, просчитал, реально ли с научной точки зрения, выполнение тех трюков, которые выполняет Бонд с первой по двадцать первую серию. То есть, не оторвались бы у него руки, если бы он лез по отвесной стене. Но что бы там ни считал профессор, есть много трюков, которые выглядят невероятно эффектно, и которые действительно были сделаны на самом деле. Серия «Золотой глаз» 1995 года, первый фильм с Пирсом Броснаном начинается с того, что агент 007 спускается по совершенно отвесной стене, которая там представляется стеной архангельского завода химического оружия, но на самом далее это невероятная, огромная, одна из самых больших в Европе плотин – в Локарно. И там трюк, когда он прыгает с отвесной стены, из пистолета стреляет длинным кордом вниз, цепляет крючок и спускается по отвесной веревке, как акробат. И это было сделано на самом деле. Есть люди, которым за это платят большие деньги, и они это делают. Поэтому техническая сложность была всегда. Крови будет больше на лицах актеров, которые играют Бонда, потому что таково требование времени. Не так уж сладка сейчас жизнь секретного агента, а соревнование это за кошельки зрителя продолжается уже 50 лет.
Иван Толстой: Мир сейчас отмечает столетний юбилей со дня рождения Иэна Флеминга. Как вы думаете, если этот корд швырнуть не вниз с плотины, а выстрелить вперед, в будущее, маленький футурологический вопрос: Будет ли Иэн Флеминг отмечать 150-летний юбилей со дня рождения?
Андрей Шарый: Откровенно говоря, не знаю. Пока все только набирает обороты. Проще всего мне было бы сейчас ограничится каким-то банальным ответом и сказать, что пока в мире будет зло, Джеймс Бонд будет его побеждать. Это простой ответ. Сейчас я об этом склонен думать, прежде всего, как о коммерческом предприятии. «ЕОН продакшнз», которая выпускает эти фильмы, это очень крепкая фирма с огромной традицией, пережившая несколько философских, экзистенциальных кризисов - окончание Холодной войны, крушение Советского Союза, появление новой угрозы. Это так же, как выпускать новые автомобили или что-то, что должны покупать все. Поверьте, когда изучаешь изнутри - это целый мир, это невероятно интересно. И мне, как человеку, который посмотрел одним глазиком, как все это происходит, мне было бы невероятно жалко, если бы такой опыт просто прекратился. Мир знает такие случаи, когда герои на протяжении одного поколения существовали, были невероятно популярными, а потом уходили. Это как театр - он живет 30 лет, и все. Агент 007 продемонстрировал невероятную возможность к выживаемости. Он - как кошка, его не убить. И с этой точки зрения есть основания полагать, что творческого потенциала у них хватит. Сделано все здорово. В чем привлекательность фильмов, почему их смотрят миллионы людей, почему я смотрю - взрослый сорокалетний мужик? Я два года смотрю фильмы о Бонде, и мне никогда не скучно, даже если я смотрю фильм в третий раз. Там много всего. Этого много всего не увидишь с первого раза, это огромная вариативность того, что в этих фильмах можно увидеть, это великолепный пример массовой коммерческой культуры, которая не потому массовая, что это фильм категории «В» или «С», который на идиотов рассчитан, а потому, что там каждый найдет что-то для себя. Вот я думаю, что если тысячам талантливых людей, которые работают над фильмами и книгами о Бонде, удастся сохранить объемность своей продукции, то будущее у них большое. Если, конечно, кино будет существовать через 50 лет. Потому что, может быть, мы будем жить в виртуальном мире, и там будет какой-то другой Бонд.