Ирина Лагунина: Вечный двигатель – так называют ученые леса, которые существуют в естественных условиях. Однако когда в лесную экосистему вторгаются чужеродные элементы, «вечный двигатель» прекращает работу. О том, как сказывается хозяйственная деятельность человека на состоянии российских лесов, рассказывает старший научный сотрудник Российского музея леса Наталья Яковлева.
С ней беседуют Ольга Орлова и Александр Марков.
Ольга Орлова: Наталья Александровна, а как сейчас сказывается деятельность человека на жизни леса?
Наталья Яковлева: Естественно, вырубались хвойные насаждения, а на месте хвойных, например, на месте сосны начинает появляться береза, на месте ельников появляется осина, древесные породы, которые не так ценны. Не было у нас механизма, способного вырастить на этих территориях новые леса, не хватало сил, не было машин лесопосадочных, все делалось вручную. Конечно, зарастали наши территории, бывшие леса малоценными породами. Разные типы леса превращались в болота, потому что лес кроме того, что он сохраняет влагу, он ее и отсасывает. Поэтому у нас появилось много малоценных насаждений.
Ольга Орлова: С точки зерня лесоведа ценный лес – это какой, это какие виды лесов считаются более ценными?
Наталья Яковлева: У нас разные бонитеты существуют - первый бонитет, второй бонитет. Самый высший - это первый А бонитет, а самый низший пятый А бонитет. Это высокоствольные насаждения с большой полнотой, с большой кубатурой, которую можно взять оттуда – это хвойные леса, конечно. Широколиственные – дубравы. Дуб, давно лесоводы заметили, что начинает суховершинить. Отчего это происходит - это еще недостаточно известно. По-моему, это влияние человека особенно сейчас.
Александр Марков: Это недавно началось такое явление?
Наталья Яковлева: Нет, еще в 1903 году был съезд лесоводов в Риге, об этом говорилось, о сохранении дубрав. В 1909 больше об этом шла речь на встрече в Туле.
Александр Марков: Сейчас вроде дубрав естественных хороших почти не осталось.
Наталья Яковлева: Остались у нас нагорные дубравы в Поволжье. Шипов лес еще существует такой, который Петр Первый увидел первый раз. Это под Воронежем. Назвал его «золотым кустом России», «магазином для кораблестроения». И Шипов лес он его назвал от слова «шип» - по-английски корабль, корабельный лес.
Ольга Орлова: А все, наверное, подумали, что в честь какого-то купца назывался.
Наталья Яковлева: Нет, потому что оттуда брали древесину для строительства кораблей.
Александр Марков: И не вырубили все.
Наталья Яковлева: Вырубили, он много пострадал от этого. Но он восстанавливается потихонечку, правда, порослевые дубравы. Но все-таки там работали, это опытное лесничество наше, оно было как раз в те годы, когда мы с вами говорили про Морозова, в те годы у нас было много опытных лесничеств, стали восстанавливать и там.
Александр Марков: Вообще говорят, чтобы восстановить дубраву, нужно много времени.
Наталья Яковлева: Конечно. Дуб вон сколько времени растет – триста и больше, пятьсот лет дубы растут.
Александр Марков: Если их посадить. Вы сказали, что на месте сосняков, если вырубить и ничего не посадить, вырастут березы, на месте ельников осины. Это так и остается насовсем?
Наталья Яковлева: Нет, со временем конечно смена пород идет. Со временем от стены леса, которая там осталась, меняются лесосеки. Правда, на это много времени требуется.
Ольга Орлова: Наталья Александровна, экологи подчеркивают, что лес восстановленный и лес естественный очень сильно отличаются. Конечно, их основные призывы обращены к тому, чтобы сохранять лес, а не восстанавливать и заново высаживать. Вы могли бы показать, в чем отличие для лесоведа, когда он видит восстановленный лес и лес естественный, который был естественной экосистемой многовековой? Где проходит эта граница отличия?
Наталья Яковлева: У нас есть в музее срез ели из Кологривского леса, в Костромской области есть такой массив, который, слава богу, сохранился, коренные ельники. Высотой эти деревья там с 12-этажный дом, особенные насаждения, потому что в нем и подлесок липовый. В ельниках обычно липовые подлески большая редкость. И эти деревья растут и растут. Лес вообще можно назвать «перпетум мобиле» - вечный двигатель. Он сам себя восстанавливает. Если его не трогать, на этом месте со временем вырастет новый лес, те же самые ели. Но что делать, человеку нужно больше древесины и приходится вырубать этот лес. А на вырубленных территориях восстанавливают лесными культурами. Конечно, сажают одну и ту же породу. Представляете себе: приходите вы в этот культурный лес, ряды деревьев, скучно в этом лесу, даже напочвенного покрова не существует. Что делать, лес нужен, древесина нужна, выращиваем и эти лесные культуры. Конечно, наше Подмосковье в основном создано руками человека, подмосковные леса. Если посмотреть на эти карты подмосковного леса, у нас определенной краской обозначаются разные породы. Например, сосна - оранжевая краска. Посмотрите на подмосковную краску лесов и вы увидите, что в основном у нас полосатой оранжевой краской окрашено, то есть это восстановленные леса. Так же еловые леса восстановлены руками человека.
Ольга Орлова: Лесовед всегда отличит восстановленный лес от естественного?
Наталья Яковлева: Конечно, я думаю, что отличит.
Ольга Орлова: То есть это, например, видно в том, как посажены деревья.
Наталья Яковлева: Ровно посажены, в составе насаждений, в подлеске, напочвенный покров какой.
Ольга Орлова: В восстановленном лесу другая почва?
Наталья Яковлева: Конечно. Потому что там и подлесок другой. Там, например, в лесных культурах рябина может быть возникнет со временем, а в естественном лесу там может быть и липа. Почву создает опад перегнивший, так как мы создаем культуры в основном хвойные, то что нужно, то хвойный опад, из него не получается такого гумусового горизонта, который получается в естественных насаждениях.
Александр Марков: То есть в хвойном лесу должен быть лиственный подлесник?
Наталья Яковлева: Сейчас стараются делать и для защиты от пожаров хвойные опушки и для того, чтобы сохранить, лиственные насаждения не так горят, как хвойные.
Александр Марков: Делают полоски лиственных? А если сажать вместе?
Наталья Яковлева: И сажают вместе. Разные способы есть создания лесных культур.
Ольга Орлова: В восстановленном лесу дикие лесные ягоды, такие как лесная малина, лесная ежевика?
Наталья Яковлева: Со временем появляются. Но это надо очень долго ждать. Конечно, лучше всего лес естественный. Для этого и сохраняются, особо охраняемые территории, у нас существуют и заповедники, и заказники.
Ольга Орлова: Как сейчас оценивают лесоведы лесного хозяйства России, в каком состоянии находится в целом, есть у нас какие-то районы, где лес бедствует, а есть благополучные. Сибирь, понятно.
Наталья Яковлева: В Тайге, в Сибири, там редкостойные насаждения. Нет такого большого запаса, как кажется. Наши территории вырублены. Север европейский вырублен, Вологодская область тоже. Конечно, центральные районы вырублены. Вот сейчас начнут строить дороги, и Сибирь вырубят.
Ольга Орлова: А когда лес стали использовать для защиты?
Наталья Яковлева: Защитное лесоразведение у нас начато было, развито со времен докучаевской экспедиции, когда было ясно, что без леса урожая не поднять. Хотя еще раньше началось все это, в 1843 году Виктор Егорович Граф, был такой фон Граф, Великоанадольское лесничество степное было, и вот он там начал разводить леса. Немцы между прочим начали разводить леса, те, которых Екатерина поселила у нас. В этом Великоанадольском лесничестве Граф начал разводить леса. А наибольшее распространение посадка леса получила после докучаевской экспедиции.
Ольга Орлова: Окружать дороги лесом стали тоже со времен Докучаева?
Наталья Яковлева: Просто чтобы было видно среди степей, чтобы не заблудились наши ямщики среди степей, тогда начали сажать вдоль дорог леса. Не леса, конечно, полосопосадки.
Ольга Орлова: Они ведь сильно укрепляли почву, держали.
Наталья Яковлева: Да, они держали почву и они, главное, давали направление, куда ехать.
Александр Марков: Скажите, раньше было много липовых лесов, а потом куда-то делись, с чем это связано?
Наталья Яковлева: А это связано с тем, что Россия лапотная страна была. Крестьяне в основном лапти носили, а лапти носятся очень недолго, самое большое 10 дней.
Ольга Орлова: Лапти на 10 дней всего хватает? То есть это нужно было постоянно.
Наталья Яковлева: И вот весной приходили в липняки, с молодых лип сдирали кору, вымачивали. Остались липовые рощи в основном в Чувашии и в Марийской республике.
Ольга Орлова: Они что, лапти не носили?
Наталья Яковлева: Нет, они тоже носили лапти, но там больше липы было. Потом они, знаете, что носили - ступни так называемые, из бересты, из березовой коры делали. Мордовские лапти были особенные.
Ольга Орлова: Сейчас вроде давно в лаптях никто не ходит, а липы все нет и нет.
Александр Марков: Видимо, сажают хвойные породы, а липу никто не сажает?
Наталья Яковлева: Липы сажают для озеленений.
Ольга Орлова: В городе как раз липы очень распространены. Она неприхотлива, видимо.
Наталья Яковлева: Дорого липу выращивать, дороже, чем тополя.
Александр Марков: А тополь - это дешевле всего выращивать?
Наталья Яковлева: Тополь быстрорастущая порода.
Александр Марков: В городах, несмотря на весь пух.
Наталья Яковлева: Можно женские деревья не сажать, женские особи, сажать мужские, тогда будет хорошо всем. Не знаю, как самому тополю будет хорошо.
Александр Марков: Пуха не дают мужские?
Наталья Яковлева: Мужские нет, потому что они семена не дают. А пух для того, чтобы семенам больше распространяться. Потерпеть ведь можно некоторое время. Почему бы не потерпеть, даже очень красиво. Зимняя такая.
Александр Марков: Мне это очень нравится. От пыльцы скорее аллергия у людей бывает.
Ольга Орлова: Это на цветение и на пыльцу.
Наталья Яковлева: На пыльцу бывает от разных других пород.
Александр Марков: Вообще широколиственных лесов очень мало осталось, например, зубров когда восстанавливаю, пытаются развести в заповеднике, выпустить зубра в природу некуда, потому что не осталось лесов, где зубр может жить.
Наталья Яковлева: На распашку все пошло, наверное, я так думаю.