Программу ведет Евгения Назарец. Принимает участие эксперт Левада-центра Марина Красильникова .
Евгения Назарец: Согласно одному из последних исследований ВЦИОМа (Всероссийского центра исследований общественного мнения) россиян, недовольных своим материальным положением, больше, чем тех, кого устраивает. По данным опроса, 22 процента российских граждан называют его плохим, и лишь 15 процентов высоко оценивает свое благосостояние. Плохо или хорошо - конечно, категории субъективные, но в социологических опросах можно встретить также определение "довольны жизнью". Социологи, используя доступные им всем методики, тем не менее, порой приходят к разным выводам. Авторитетный российский социологический институт Левада-центр, казалось бы, приходит к другому результату, чем ВЦИОМ - россияне испытывают оптимизм по поводу своего материального положения. Но все не так просто, объясняет эксперт Левада-центра Марина Красильникова.
Марина Красильникова: На протяжении всего времени (этот период как раз совпал с реформами начала 90-х годов) материальное положение большинства людей оценивалось людьми очень низко. До сих пор действительно превалируют, скорее, отрицательные характеристики материального положения семей. Это правда. Но другая правда состоит в том, что на протяжении последних 8 лет (со второй половины 1999 года примерно тогда, когда началось восстановление экономическое после экономического кризиса, быстрый рост денежных доходов населения) мы видим постоянное улучшение субъективных оценок материального положения людей. Хотя, по-прежнему, я говорю, что это общество не очень богатых людей.
Многие годы мы просим людей измерить свое материальное положение в таких субъективных образах. Мы спрашиваем - к какой группе населения вы бы отнесли свою семью? - и предлагаем на выбор пять групп. Если примерно до 2004 года основной группой, собирающей примерно 40 процентов ответов, была примерно такая потребительская характеристика - на продукты нашей семье денег хватает, но покупка одежды вызывает серьезные затруднения, почти 20 процентов говорили, что они вообще едва сводят концы с концами, им денег не хватает даже на продукты. То теперь в начале нынешнего года те же самые 41-42 процента говорят нам, что им денег хватает не только на продукты и одежду, но только покупка товаров длительного пользования, обустройство домашнего хозяйства вызывает затруднения. Одновременно до 12 процентов сократилась доля тех, кто едва сводит концы с концами, кому денег не хватает даже на продукты. Самое главное, что происходит постоянное улучшение этого положения, основанное, в общем, на росте доходов. Более того, постоянство такой ситуации, оно все более вселяет в людей надежду на то, что это положение сохранится. Например, в начале нынешнего года на вопрос - как вы считаете, как будет жить ваша семья через год? - 27 процентов сказали, что они надеются, что их семья будет жить лучше, чем сейчас. Только 10 процентов сказали, что они боятся, что жизнь их семьи ухудшится через год. Правда, при весьма значительной (30 процентов) доли затруднившихся ответить.
Евгения Назарец: Марина Дмитриевна, а когда по просьбе социологов люди оценивают свое материальное положение, это понятно. Они говорят о количестве денег и о своих потребностях, чтобы они хотели приобрести или сделать на эти деньги. Но когда в социологических исследованиях появляется такая категория, как "довольны жизнью", что следует понимать под этим?
Марина Красильникова: Когда мы говорим "довольны жизнью в целом", то это, наверное, еще и надежды на будущее, то есть насколько сегодняшний день защищен, насколько просматривается завтрашний день. Плюс речь идет, безусловно, не только о материальной стороне жизни, но и о личной безопасности, об уверенности в здоровье и образовании своих детей и других членов семьи. Конечно же, это более широкий план. Все-таки как не крути, а базовое образование по-прежнему, более или менее, бесплатное, здравоохранение тоже существует как бесплатное, оплата жилья в полной мере не является финансовой ответственностью конкретного человека.
Евгения Назарец: Если говорить об оптимизме, не вполне, наверное, все-таки социологическая категория, но все-таки. На фоне чего происходят изменения улучшения или ухудшения психологического самочувствия граждан? Заметно ли это по исследованиям социологов?
Марина Красильникова: Я расскажу о динамике социальных настроений, для измерения которого мы в Левада-центре разработали специальный инструмент, который называется "индекс социальных настроений". Этот индекс измеряет баланс между позитивными и негативными оценками по различным направлениям. Где-то примерно с год назад наше общество перешло эту грань равенства негативных и позитивных оценок. И сейчас позитивные оценки чуть-чуть, но преобладают. С середины 90-х годов измеряем этот показатель, и всегда преобладали все-таки негативные оценки. Динамика положительная была, но в отрицательной области.
Мы фиксируем рост оптимизма, начиная с января нынешнего года, с декабря прошлого года. Когда стал понятен расклад политических сил в связи с президентскими выборами, рост оптимизма усилился. Но это всегда так бывает в предвыборные периоды. Из чего складывается такой долговременный оптимизм? Во-первых, действительно, из роста благосостояния, из этого призрачного ощущения стабильности, которая зафиксировалась в обществе. Стабильность не в смысле того, что я знаю, что со мной произойдет завтра, не в смысле определенности будущего, а в смысле неизменности настоящего. Плюс опять же оптимистическая риторика правительства, властных структур. Плюс оптимизм добавляет то, что сначала 90-х годов речь шла о необходимости реформирования жизненно важных для каждой семьи сфер жизни, таких как образование, здравоохранение, жилищное хозяйство. Перевод на 100-процентную оплату жилищно-коммунальных услуг, который очень пугал население. Образование - расширение зоны платности образования, в здравоохранении - то же самое. Последние годы дискуссии по поводу этих реформ стали все менее слышны. Это успокаивает население.
Евгения Назарец: То есть может относиться к россиянам такое утверждение - люди небогаты, но счастливы, если не происходит никакого публичного обсуждения, каких-либо угроз их материальному положению? Даже если дорожают продукты, что-то еще, оптимизм будет сохраняться при спокойной обстановке?
Марина Красильникова: Тот оптимизм, который мы сейчас наблюдаем, он такой скромный, без энтузиазма.
Евгения Назарец: Насколько стабильна эта ситуация вялого оптимизма? Насколько хватает его еще у людей?
Марина Красильникова: Прогноз - это, вообще, дело неблагодарное будь то социологический, будь то метеорологический. На самом деле, нынешняя ситуация ни к чему не может привести в том смысле, что в ней нет зародыша будущего в этой ситуации. Стабильность без перспективы. Я не скажу, что это затишье перед бурей - нет, бури тут не наблюдается, но эта стабильность без развития. За стабильностью, как правило, понимается нормальная ситуация, принимается предсказуемость завтрашнего дня, четкое представление о том, что если " a ", то " b ", а если " b ", то " c ". А вот как раз именно этих схем, конечно, нет сейчас ни в обществе, но они довольно плохо прорисованы в планах правительств, в планах властей.