Программу ведет Андрей Шарый. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Кирилл Кобрин.
Андрей Шарый : В России может быть введена «Табель о рангах» - новая система чиновничьей службы в государственном аппарате. Практически все обозреватели сравнивают эту систему с введенной Петром Первым знаменитой «Табелью о рангах», которая просуществовала до 1917 года. Согласно петровской модели, все государственные служащие - от коллегии, позже, министерств и департаментов до армии и флота – подразделялись на 14 рангов. Теперь этих рангов будет 15. О «Табеле о рангах», как об одном из сюжетов Золотого века русской словесности, о том, что двигало чиновниками внутри этой системы, о том, похожа ли нынешняя служилая иерархия на дореволюционную мой коллега Кирилл Кобрин беседовал с литератором, автором многочисленных эссе о русской литературе и русской истории Самуилом Лурье.
Кирилл Кобрин : В вашем известным эссе о гоголевском «Носе» вы выводите определенные черты социального характера главного героя Ковалева из его позиции в «Табеле о рангах». Он майор, но он после Кавказа. Насколько большую, значительную роль играла эта «Табель о рангах» в русской классической литературе XIX века?
Самуил Лурье : Видимо, такую же, как в жизни, потому что все чиновники империи, а большинство мало-мальски образованных людей были чиновниками, они как бы стояли на эскалаторе, который медленно-медленно поднимает их вверх вроде бы по определенным правилам. Через, скажем, каждый 5 лет приблизительно получаешь новый чин, соответственно, новое жалованье и должность. Как только ты достигнешь определенной черты – 8 класса – ты становишься дворянином и переходишь уже даже в другое сословие, получаешь массу привилегий. Все это было нужно для того, чтобы поломать феодальную такую, как бы сказать, когда значение человека определяется его происхождением, то здесь образовалось новое дворянство, такое дворянство чернил и пера. Почти все люди этого дворянства являются героями русской литературы.
Русская литература занималась маленьким человеком, человеком, как правило, до 9 класса, до титулярного советника. Все эти люди живут в ожидании того, что они могут перескочить эту заветную черту. Это стимул их жизни, ограда, которая окружает их судьбу. Все они как бы с этой «Табелью о рангах»… Она им дает некоторую надежду. Ничего общего с советским пониманием человека, пребывающего в номенклатуре, это все-таки как-то не имело. Даже в чеховских произведениях мы видим, что эта «Табель о рангах» распространялась на всех. Учитель точно также мог дослужиться до статского и действительного статского советника, как руководитель казенной палаты, скажем.
Насколько я понимаю, советско-сталинская, путинская и так далее модель все это касается ведь только начальников. Это есть просто система распределения привилегий, не более того. Даже не то что чинопочитание. Государственный советник 2 класса не должен вставать по струнке в присутствии государственного советника 1 класса, а просто он имеет такие-то дачи, такие-то деньги. Вот у одного из них 13, допустим, окладов ежемесячной премии, а у другого, допустим, 8. Это все просто места в кормушке. Эта «Табель о рангах» ничего общего с той, петровской, николаевской, не имеет. Та в свою очередь имела ужасные последствия для России, потому что образовала громадный слой тунеядцев-дворян. К концу XIX века 90 процентов дворян так называемых были просто выслужившиеся чиновники, канцелярские писцы. Поскольку они все-таки были правящий класс, их культурный уровень, нравственный был чрезвычайно низок, то это привело к тому, к чему это и привело в 1917 году. А здесь это ничего не значит, потому что такая же «Табель о рангах», кажется, была при Сталине. Это просто система тайных поблажек, распределение административного десерта.
Кирилл Кобрин : Если за первой системой, первой «Табелью о рангах», петровской, стояла определенная идеологическая конструкция – это служение государю, в сталинской, советской России, в Советском Союзе за этим тоже стояла идеология – коммунистическая, сейчас никакой идеологии нет. Что движет этот конвейер сейчас, по-вашему, психологически?
Самуил Лурье : Психологически – привычка номенклатуры к тайным привилегиям, которые распределяются в узком кругу. Такая дозированная жадность, если угодно. Выслужившийся человек, пригодившийся начальству, может добиться большего количества сладкого. Вот, собственно, и все.
Кирилл Кобрин : Среди чиновников Российской империи было много писателей. Они знали эту систему изнутри. Среди нынешних чиновников, может быть, тоже есть новые Феты или Салтыковы-Щедрины?
Самуил Лурье : Мне бы хотелось, чтобы среди них были Салтыковы-Щедрины, но все-таки в этой петровско-николаевской система была некоторая общая справедливость. Чины шли за стаж. Человек волей-неволей должен был в них повышаться, за исключением уж самых низких канцелярских служителей. Честно служишь, не имеешь взысканий – рано или поздно получаешь следующий чин. Здесь это же не так совершенно. Человек не может начать снизу и добраться до верха. Так не бывает. Мы даже не видим ни одного пока что примера, чтобы человек начал маленьким чиновником, а дослужился до большого. Гораздо большую роль играет фортуна, чем карьера, с кем ты знаком, кто твой покровитель. Поэтому, мне кажется, что никто не возлагает таких надежд – вот вступлю-ка я в службу, и через 30 лет выйду в отставку с очень хорошей пенсией и в большом чине. Так не бывает, а бывает азартная игра, в которой ты принимаешь участие на той или другой стороне. Выиграешь – проиграешь. Вот так вот. Привязался в команду такого-то губернатора. Если он пойдет вверх – одно, а если его посадят – так и с тобой, наверное, если его вовремя не предашь, плохо поступят. Вот, собственно, и все.