Путь проходит через грузинские села, в которых сейчас остались лишь старики. Таким же брошенным выглядит и Гори: пустые улицы, следы пуль на стенах домов, развевающиеся на ветру занавески и хруст стекла под ногами. Пожилые люди собираются в церковной пекарне, где каждое утро бесплатно раздают хлеб. По словам жительницы Гори, грузинки Тины, других продуктов в городе нет: «Ничего нет! Ни масла, ни хлеба, ни газа. Никого нет из руководства».
В городе остались и русские жители. Одна женщина, не решившаяся назвать своего имени, приехала в Гори 60 лет назад – ей бежать некуда: «Свет два дня как дали. Телевидение уже с 8-го числа не показывает, ни местное, ни московское. Мы все потеряли. Окон целых нигде не осталось. Какое руководство? Где оно? Я, например, не знаю. В основном люди-то не виноваты. Наверное, я одна осталась русская, все поубегали».
Осетин Георгий очень эмоционален. Он не может понять, почему братские народы вот уже много лет политики пытаются превратить в заклятых врагов. Во времена Звиада Гамсахурдиа он уже был вынужден в качестве беженца покинуть свой дом в Гори. Потом вернулся, и вот теперь - новая трагедия: «Нам нечего воевать! С кем воевать? Я здесь родился, я чистый осетин. Я все тропки знаю в этом городе, в любое село тебя отведу. Осетины очень много жили здесь. В 1991 году при Гамсахурдиа изгнали, теперь снова беда. Но я зла не держу на грузинский народ. У меня жена - грузинка, 30 лет вместе живем. Два внука, одна внучка - грузинка, две - осетинки. Я дедушка пяти внуков. Братский народ - все кавказцы!»
Грузинка Наина во всех бедах тоже винит политиков, конкретно даже одного из них, но фамилию предполагаемого виновника трагедии она называть не решилась: «Видите, что случилось. Через одного человека! Через кого - вы сами знаете очень хорошо. Я знаю, что русский народ - это добрый и хороший народ. Ну кого ты убиваешь? У нас одна вера, русские наши братья. Вообще, разве можно такое?»
В Цхинвали находится осетинский ученый и общественный деятель Руслан Бзаров. Он считает, что события августа 2008 года лишний раз показали, что осетины должны оставаться в составе российского государства: «Мы пребывали в советское время в двух разных союзных республиках, и нам это казалось временным таким, простительным явлением. Сегодня совершенно ясно, что это непростительное преступление. Есть надежда, что хоть этот военный этап будет завершен».
В то время, как горийцы бегут в Тбилиси, в сам Гори прибывают беженцы из анклава грузинских сел в Южной Осетии. Здесь их размещают в здании детского сада. Последняя группа из 40 беженцев состоит в основном из больных стариков и женщин. Мария из грузинского села Ачабети рассказывает, как ей пришлось прятаться в подвале: «Нас бомбили, разрушали дома. Зашли войска, это были русские, они прошли. А потом зашли осетины. Сказать, что прямо так убивали людей - нет, но под бомбежку попало очень много людей. Они до сих пор в руинах лежат, их даже хоронить некому. Их прямо сейчас поджигают вместе с домами, и все. А мы в подвале прятались. Наших, по-моему, сейчас уже всех вывезли. Приезжали, прямо в рупор объявляли, что кто хочет поехать в Гори, будут автобусы. И мы с радостью поехали, мы даже не думали, что мы так скоро в Гори попадем. Потому что там [в селе] уже невозможно жить. Дальше я не знаю, что будет, дальше посмотрим».
Дорога обратно в Цхинвали и дальше во Владикавказ подтверждает слова местных жителей. Разбросанные вперемешку грузинские и осетинские села кажутся лишенными жизни. Одно сожженное село сменяет другое - разрушенное танками и авианалетами. Видно обстрелянное здание грузинское полиции, где теперь стоят посты российских военных, дальше - Транскавказская магистраль в сторону Рокского тоннеля, за которым начинается граница Северной Осетии. Бесконечной вереницей навстречу идет бронетехника. Среди танков попадаются и легковые машины: южноосетинские беженцы возвращаются в свои дома. Многие из них слышали сообщения прессы о том, что Цхинвали стерт с лица земли, но когда они увидят свой город, они узнают, что это не так. На первый взгляд, в Цхинвали непригодно к жилью около половины всех зданий. В основном пострадали многоэтажные постройки, в частном секторе разрушений намного меньше.