Программу ведет Марк Крутов. Принимает участие глава Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева.
Марк Крутов: Лично ознакомиться с непростой ситуаций в Ингушетии решили российские правозащитники. В республику прибыла глава Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева. В интервью Радио Свобода она поделилась своими впечатлениями от встречи с президентом республики Муратом Зязиковым. По ее словам, глава Ингушетии уверен, что громкое убийство оппозиционера Магомеда Евлоева, владельца сайта "Ингушетия.ру", было трагической случайностью. Людмила Алексеева встретилась и с представителями общественных организаций. Своими впечатлениями от этих встреч она поделилась в интервью Радио Свобода.
С кем из руководства республики, с какими представителями общественных организаций вам удалось уже встретиться и какие мнения о происходящем в Ингушетии вы от них услышали?
Людмила Алексеева: Я разговаривала больше двух часов с президентом Зязиковым, но после того, как я поговорила с президентом, оказалось, что собрались буквально все представители руководства Ингушетии, я этого никак не ожидала. Я, собственно, всюду задавала два вопроса. Мне было не понятно, если анализировать ситуацию, то убийства и нападения главным образом совершаются на милиционеров и чиновников, то есть, похоже, что существует бандитизм, существует какое-то подполье. С другой стороны, есть доклады и "Мемориала", и Народного собрания Ингушетии, такой общественный орган, который не желает признавать власть. В обоих этих докладах говорится о нападениях сотрудников министерства внутренних дел, спецслужб, ОМОНа на мирных жителей, и захваты, и задержания. Как это сочетается? С одной стороны, убийства милиционеров, с другой стороны, те же самые милиционеры расправляются непонятно почему с заведомо мирными гражданами, ни в каких противоправных действиях не замешанными. Президент подтвердил, что действительно основные нападения - это на милиционеров, на чиновников. Он считает, что существует террористической подполье в республике, он считает, что умеренные протестные действия, такие как сбор подписей относительно нелегитимности выборов и прочее, что руководство этих протестных действий непосредственно связано с террористическим подпольем и даже получает от них деньги. А что касается того, почему калечат и убивают мирных граждан в спецслужбах, он сказал, что ни МВД, ни спецслужбы, ни прокурор ему не подчиняются, они подчиняются непосредственно Москве. И почему они бесчинствуют, он не может объяснить, и он не может этого остановить. Второй вопрос, который я задавала, это относительно гибели Магомеда Евлоева, которая волнует сейчас всю республику. Я спросила, верят ли они, что это случайная, трагическая гибель? Потому что из всех, кого я видела, я не видела одного человека, который бы верил в то, что эта гибель случайна. Президент сказал, что он уверен, что это трагическая случайность. Прокурор ответил очень конкретно, он сказал, что создана следственная группа, которая подчиняется не ему, а представителям Генеральной прокуратуры. Известны этой группе имена всех сотрудников МВД, которые в это время находились в машине вместе с Магомедом Евлоевым, и что не исключается из расследования и другие версии, а именно - политическое убийство, заказное убийство.
Марк Крутов: А с представителями оппозиции вы уже встречались или встречаетесь сегодня?
Людмила Алексеева: Мне не хочется называть это оппозицией, потому что оппозиция - это термин политический, оппозиция - это партии. Здесь партий нет, здесь есть народное недовольство и разные группы, которые это недовольство пытаются каким-то образом озвучить. Я им каждый раз говорю: вы уверены, что оппозиция? у вас что, есть оппозиционные партии? Нет. У вас что, есть сепаратистские намерения, вы хотите выхода Ингушетии из состава России? Ой, что вы, нет, конечно, нет. Тогда почему вы оппозиция? Называйте себя движением, там, народным движением. Они соглашаются на это. Поэтому я скажу, что я встречалась с людьми, с представителями разных общественных групп. Некоторые из них оформлены, некоторые не оформлены, но тем не менее они составляют общественные группы. Скажем, родственники пропавших без вести после захвата их органами власти. Самая яркая фигура из них - Машкарип Аушева, который освободил своего племянника и сына, когда их захватили, он собрал большой митинг, и люди кинулись к тому месту, где их держали в заточении, и власти их выпустили. Я разговаривала с женщинами. Вот тоже есть благотворительные женские организации, есть женщины-журналистки. У них нет специальной женской организации в Ингушетии, но они очень активные и даже женщины не в каких организациях не состоящие. Это удивительно, но я это наблюдала и в Чечне, и в Ингушетии: женщины очень наблюдательны и очень здраво, очень эмоционально, очень заинтересованно рассуждают обо всем, что происходит и в России, и в их республике. И знаете, какой мотив звучал, буквально все это говорили? Мы настолько подавлены и настолько травмированы вот этими исчезновениями людей и гибелью, а особенно молодежи, что как-то частные проблемы уже отходят не только на второй, а на десятый план. У нас много социальных проблем, но мы о них не думаем, мы готовы голодать, мы готовы утратить имущество, мы готовы к переселениям, но мы не готовы терять своих молодых людей, своих сыновей, своих мужей. И вот это, как раньше было в Чечне, когда там были похищения, точно также говорили "все что угодно, лишь бы только людей не похищали", сейчас так говорят в Ингушетии. Сегодня с утра я буду встречаться с беженцами из Северной Осетии, из Пригородного района, ингуши, которые уже 16 лет беженцы. Мне кажется несправедливым и их очень возмущает, что сейчас, когда весь мир говорит с сочувствием и заботой о беженцах из Южной Осетии и из Грузии, недавних беженцев... Конечно, они заслуживают и сочувствия, и помощи. Но они говорят: а как же мы, которые уже 16 лет беженцы и не можем вернуться в свои родные места?