Владимир Бабурин: Президент России Дмитрий Медведев распорядился выделить на поддержание фондового рынка 500 миллиардов рублей. Эксперты считают, что этой суммы хватит на то, чтобы остановить лавинообразное снижение котировок. Но на рынке опасаются, что деньги достанутся лишь крупным банкам.
Пока российский фондовый рынок продолжал простаивать, в Кремле президент России Дмитрий Медведев и члены правительства на экстренном заседании обсудили меры по его спасению. «Предлагаю предусмотреть возможности использования денежных средств в объеме 0,5 триллиона рублей на поддержку стабильности фондового рынка, в том числе, 250 миллиардов зарезервировать непосредственно в бюджете, - заявил Дмитрий Медведев. – И все это нужно сделать немедленно». Глава Минфина Алексей Кудрин, со своей стороны, предложил целый пакет антикризисных мер, среди которых – урегулирование задолженности российских банков и возобновление торгов на российских биржах с завтрашнего дня.
Сегодня в нашей студии - член Комитета Государственной Думы по бюджету и налогам Николай Гончар.
Естественно, начнем мы с финансового кризиса. Люди обеспокоены. Действительно, просто устрашающие новости поступают и с западных рынков, и с российских рынков. И так еще случилось, что это почти совпало с 10-летней годовщиной дефолта. Стоит ли так беспокоиться обычным людям? Ведь малая толика российского населения играет на бирже. Более того, «биржевой спекулянт» - на Западе совершенно нормальная профессия, а в России, по-моему, по-прежнему остается ругательным словом.
Николай Гончар: Ну, насчет того, ругательное это слово или нет, это долгий разговор, и все-таки не со мной, а с социопсихологом. Я думаю, что рядовым гражданам, к сожалению, оснований для беспокойства нет.
Владимир Бабурин: А почему - к сожалению?
Николай Гончар: Потому что возможность участвовать в биржевых операциях и, таким образом, финансировать экономику свидетельствует о высоком уровне национального благосостояния – один из показателей. И если такой возможности нет, то это, в общем, не здорово. Это вовсе не означает, что есть основания потирать руки и говорить: «Ну вот, богатенькие и приехали!». Нет, это проблема банков, это проблема тех юридических лиц, в том числе и промышленных предприятий, которые получают или не получают там кредиты. А вот это уже рабочие места. И далее можно эту цепочку продолжать, и она очевидна. Поэтому вот то, что финансовый кризис опасен для экономики страны, вне всякого сомнения. И опосредованно, конечно, влияет и на динамику валового национального продукта, а как следствие – и на рядовых граждан. Но говорить о том, что завтра уменьшатся пенсии или резко возрастут цены, нет, для этого оснований сейчас нет.
Завтра в Государственной Думе - в первом чтении бюджет 2009 года и «трехлетка», 2010-2011 годы, плановый период. И могу сказать, что те финансовые показатели, которые проект бюджета содержит, гарантируют основной массе наших граждан то, что на их жизненный уровень ситуация на финансовом рынке не повлияет.
Владимир Бабурин: О бюджете мы обязательно поговорим.
Ну и еще один вопрос по поводу финансового кризиса. Два комментария. То есть комментариев было огромное количество за последние дни, но я выбрал два, потому что они достаточно противоположны. Иосиф Дискин, сопредседатель Совета по национальной стратегии: «Кризис на фондовом рынке Россия импортировала. Сказалась нехватка денег у спекулятивных инвесторов, которые пришли на российский рынок срочно заработать для решения проблем у себя на Западе, начали срочно продавать акции и обрушили рынок. Правда, довольно странно, что российский рынок, где тон задают экспортные сырьевые компании, просел больше, чем западные рынки. Эксперты даже посчитали, что рынок сегодня торгуется так, как если бы нефть стоила 35 долларов за баррель, в то время как она стоит 90. Причина в панике на рынке. Но если с западных его участников, грубо говоря, взятки гладки, то вот то, что в панику ударились и российские участники рынка, - это очень огорчительно. Это говорит о том, что российский бизнес чрезмерно боязливый». Цитата длинная. В непатриотичности господин Дискин обвиняет участников российского рынка. И вспоминает 11 сентября, когда американцы, как патриоты... 12-го открылись рынки – и сразу пошел рост.
И второй комментарий. Георгий Сатаров, президент Фонда «ИНДЕМ», считает, что могут возникнуть проблемы с бюджетом и с выполнением социальных обязательств, что может создать социальную напряженность. «Вот только непонятно, что произойдет раньше – недовольство элиты или недовольство толпы. Но то, что одно из двух будет, это несомненно», - уверен господин Сатаров. Вот два таких мнения.
Николай Гончар: Ну, с тем, что сказал господин Дискин, можно согласиться в определенном смысле. Хотя я бы не навешивал ярлыков. Участники фондового рынка, почувствовав, что котировки падают, стали выводить деньги и спасать деньги не только свои – там же брокеры работают, но и тех, кто им доверил. А как иначе?.. Это первое.
Второе. Косвенно я уже ответил на комментарий Георгия Сатарова, и еще раз скажу, ни малейших оснований опасаться того, о чем он говорит, на сегодняшний день нет. Может быть, даже более того.
Владимир Бабурин: И чтобы уж совсем закончить с финансовым кризисом, последний вопрос. Вот господин Дискин предполагает, или даже утверждает, что Россия кризис импортировала. Вот как в этом смысле соотносится то, что американский рынок значительно больше российского? Вот было, что американский рынок пробил критическую точку - 11 тысяч пунктов, и в тот же самый день, что российский рынок тоже пробил критическую точку – 1100 пунктов. То есть получается десятикратная разница. Вот то, что американский рынок такой большой, и если верить господину Дискину, что Россия кризис импортировала, это вот пошла такая большая волна, условно говоря, на Уолл-Стрит чихнули, а здесь уже у всех пневмония?
Николай Гончар: Не только здесь, но и на многих других рынках, вне всякого сомнения. Если мы приняли решение стать частью мировой экономической системы, то мы отдавали себе отчет в том, что это не только очевидные плюсы, а альтернатив нет, но и очевидные минусы. И конечно, мы зависим от того, что происходит в Соединенных Штатах Америки. Это неизбежно. Весь мировой рынок от этого зависит. И здесь господин Дискин прав, это так.
Владимир Бабурин: Давайте послушаем звонок Сергея из Москвы, а потом перейдем к бюджету. Сергей, добрый вечер.
Слушатель: Здравствуйте. Дело в том, что ваша власть изначально нелегитимна, она создавалась путем залоговых аукционов и высоченных цен на нефть. И вот тот факт, что сейчас происходит падение мировых курсов, я считаю, что нашим населением воспринимается чисто как благо. Всего хорошего!
Владимир Бабурин: Нет вопроса. Ну, если нет вопроса, я не знаю, будет ответ или нет.
Николай Гончар: Мне сложно что-то ответить на это мнение. Но хочу напомнить, когда проходили залоговые аукционы... а в оценке легитимности этих аукционов я абсолютно согласен с тем, кто сейчас звонил в студию. Но цены на нефть тогда были очень невысокие.
Владимир Бабурин: Ну, это вы мягко сказали, что очень невысокие.
Николай Гончар: Очень невысокие. В противном случае, такого рода процедуры были бы просто невозможны. Тогда эти цены были, так скажем, на полпорядка ниже.
Владимир Бабурин: Завтра первое чтение бюджета. И первый вопрос, который я хотел бы задать. В новом бюджете предполагается значительное увеличение военных расходов. А вместе с тем, цены на нефть продолжают свое падение. Специалисты пересматривают прогнозы ее потребления и стоимости. Если удешевление нефти не прекратится, может ли выполнение российского бюджета, в том числе и в военной его части, столкнуться с определенными трудностями? И можно ли уже сейчас внести какие-то коррективы?
Николай Гончар: Итак, я хочу напомнить, что наш бюджет составляется таким образом, что есть определенная цена, на уровне которой он балансируется, ну, условно - 75 долларов США за баррель. Вот на этом уровне балансируются все расходы. Все, что идет сверх этого, идет в известные фонды, и вам, и радиослушателям. Поэтому если цена на нефть опустится ниже этой цифры, что крайне маловероятно, в 2009 году, а дальше – отдельный разговор, мы сбалансируем все расходы федерального бюджета.
Расходы на оборону, действительно, заложены с ростом. Национальная оборона на сегодняшний день в законе 2008 года – 1 триллион 16,7 миллиарда. Проект 2009 года – 1 триллион 277,5 миллиарда. Да, это рост на 14,2 процента. Специалисты считают, я думаю, и последние события показали, что армия нуждается в качественно новом вооружении. И армейская реформа должна быть направлена на то, чтобы наш солдат был так же обеспечен, в том числе и техническими средствами, как это происходит в соседних странах, условно скажем, например, в странах НАТО. Вы, наверное, обратили внимание на картинку: американские солдаты в Ираке. Для сравнения, вспомните картинку: американский солдат, например, во Вьетнаме.
Владимир Бабурин: Ну или из фильмов – во время Второй мировой войны.
Николай Гончар: Ну да, Вторая мировая война, конечно. Практически это другой солдат, с другой амуницией, с индивидуальными средствами связи и многое-многое другое. Вот когда я смотрел на наших солдат, то это тот же камуфляж, разве что разгрузка добавилась. Допустим, вспомним фотографии с афганской войны. Эта ситуация не нормальная, и мы должны заботиться, в том числе, и о наших солдатах. Таким образом армия экипирована быть не может. А эта постановка вопроса означает, что нужны деньги. На эти цели деньги и будут направлены. Мы найдем деньги для того, чтобы обеспечить армию современным вооружением.
Кстати, хочу обратить ваше внимание. Очень много претензий высказывается в адрес власти по поводу того, что наша оборонная промышленность производит технику, а мы ее направляем на экспорт. Было время, когда для того, чтобы спасти потенциал военно-промышленного комплекса, мы дали возможность сделать это, и они сохранили возможность производить такую технику. И сохранили ее до того момента, когда у государства появилась возможность давать деньги армии на ее закупку. А представьте ситуацию: когда деньги эти появились, а заказывать не у кого. Это задача, которую государство решило. Сейчас мы можем заказывать военную технику у отечественных производителей, она есть.
Владимир Бабурин: Никто не будет оспаривать, что армия, безусловно, должна быть оснащена, и должна быть оснащена хорошо. Слава Богу, сейчас уже нет такого жесткого противостояния, как в годы «холодной войны», между Советским Союзом и Соединенными Штатами, между Варшавским договором и блоком НАТО, когда военные расходы Советского Союза были, действительно, непосильны для его населения. Хватало на танки и хватало на пушки, на масло ничего не оставалось. Николай Николаевич, сегодняшний военный бюджет будет сбалансирован именно таким образом, что хватит и на то, и на другое, и можно не беспокоиться?
Николай Гончар: Я уже сказал, что цифры, которые заложены в проект бюджета, сбалансированы с возможностями и с доходами. И еще раз подчеркну, у нас бюджет-то профицитный по-прежнему. И доходы нашего бюджета значительно больше запланированных расходов. Которые, в свою очередь, включают в себя рост расходов на оборону, и не только. Растут расходы и на здравоохранение, и на образование, и на то, что называется межбюджетными трансфертами, то есть на помощь регионам, и на рост заработной платы.
Меня, честно говоря, больше беспокоит другое. Меня беспокоит то, что, как нам сообщил представитель Министерства экономического развития на заседании комитета, рост заработной платы в стране в 2 раза опережает рост производительности труда – вот это проблема. И здесь, прямо скажем, без иностранных инвестиций нам не обойтись. Потому что перевооружить производство... а другого способа поднять производительность труда нет. Мы не будем возвращаться к потогонной системе, устраивать 12-часовую рабочую смену и многое-многое другое. У нас принят Трудовой кодекс, и на этом поставлена точка. А альтернатива только одна – техническая модернизация производственного потенциала страны.
Владимир Бабурин: Профицит бюджета, и это не секрет, все-таки исходит из высоких цен на нефть, которые хотя сейчас и чуть-чуть падают, но, тем не менее, остаются по-прежнему высокими. Тем не менее, глава Минфина Алексей Кудрин уже выражает некоторую обеспокоенность... Ну, это понятно. Перед чтением бюджета, по-моему, другое поведение главы Минфина было бы просто странным. Сказал он буквально на днях следующее: «Если снижение продолжится, то средняя цена на российскую нефть марки «Urals» за 2008 год может не достигнуть прогнозируемых ранее 112 долларов за баррель». При этом Кудрин отметил, что в данный момент в бюджете заложена цена на нефть на уровне 92 долларов, то есть цена сегодняшнего дня. Но, однако, прогноз на конец года подразумевал цифру именно в 112 долларов. Хотя все специалисты отмечают, что цена ниже отметки, которая будет уже совсем некомфортной для российского бюджета, - это 60 долларов за баррель. То есть господин Кудрин берет двукратный запас прочности.
Николай Гончар: Иначе министр финансов, а особенно перед непростым выступлением завтра в Государственной Думе... а уверяю вас, вопросы и непростые будут со стороны всех фракций, включая и фракцию «Единая Россия». Хотя в отличие от предыдущих лет, сейчас Государственная Дума и, в том числе, фракция «Единая Россия» работали в так называемом «нулевом» чтении значительно больше и добились принятия ряда позиций, которые Министерство финансов изначально не поддерживало. Кудрин делает свое дело, а мы делаем свое дело. Но, в любом случае, больше будет профицит, то есть превышение доходов над расходами, или меньше, но профицит остается. Вот когда речь идет о цене, ну, вы назвали 60...
Владимир Бабурин: Это не я, это Кудрин.
Николай Гончар: Это Кудрин, да. 60 – да, это будет проблематично. 75 – это не проблематично, еще и профицит останется.
Ведь проблема, или понимание ее, состоит в том, что, повторюсь, мы - часть мировой экономической системы. И если в странах Западной Европы или в Соединенных Штатах наблюдается экономический спад, то это означает, что потребление нефти снижается, а как следствие – снижается или уровень добычи, или цена. ОПЕК, конечно, есть, но у каждой страны-члена ОПЕК есть свои интересы. А это означает, что уменьшаются поступления в бюджеты всех стран, в том числе и нашей.
Владимир Бабурин: Ну, здесь немножко успокаивает заявление министра нефти Ирана, одной из ведущих стран ОПЕК, господина Нозари, который сказал, что проблема избыточной нефтедобычи и ценового контроля будет серьезно обсуждаться, и члены ОПЕК собираются серьезно помешать развитию тенденции к снижению нефтяных цен. То есть ОПЕК здесь тоже играет на руку России.
Николай Гончар: Верно. И для того, чтобы решить задачи, которые перед ними стоят, им придется снижать уровень добычи нефти или уровень поставок нефти на мировой рынок. Но это означает, что поступления в бюджеты нефтедобывающих стран тоже уменьшатся - то ли за счет снижения цены, то ли, если уменьшается добыча, за счет волевых решений ОПЕК. То это означает, что объем при сохранении цены тоже уменьшается. А значит, уменьшаются поступления в бюджеты. Все связано.
Владимир Бабурин: Несколько коротких вопросов с пейджера. «Возможен ли значительный рост евро к рублю?», - спрашивает Евгений из Липецка.
Николай Гончар: Резкий рост евро к рублю невозможен. А вот что может произойти. Кстати говоря, обратите внимание, Евгений, что на сегодняшний день соотношение «рубль – доллар» несколько изменилось, так скажем, в пользу рубля. Уже не 25,7, а 25,43, по-моему. Возможно ли изменение соотношения «евро – доллар»? Возможно. Скажется ли это на соотношении «евро – рубль»? Скажется. Но в значительно меньшей степени. Резких скачков сейчас быть не может. Это невыгодно, прежде всего, Центральному банку Евросоюза.
Владимир Бабурин: Петр Максимович пишет: «Когда было объявлено о перестройке, то речи о рыночных отношениях не было». То есть во всем рынок виноват, видимо, предполагает наш слушатель.
Николай Гончар: Когда было объявлено о перестройке, то, действительно, речь не звучала, а звучал закон о трудовых коллективах, я напомню, звучал закон о кооперации и многое-многое другое. Но как только появился закон о кооперации, а это был закон о рынке, что бы там ни было написано между строк, под каждой строчкой было написано: рынок, рынок, рынок.
Владимир Бабурин: Послушаем звонок от Рашида из Казани. Добрый вечер.
Слушатель: Добрый вечер. Одна из причин российских, говорят, - это отсутствие кредита доверия среди банков. Как вы считаете, будут ли делаться какие-то подвижки в сторону открытости, прозрачности в экономике России? Ведь никто не знает, куда тратятся бюджетные деньги. Например, объявлено сейчас объединение России с Южной Осетией и с Абхазией. А сколько денег туда уйдет? Каковы бюджеты Южной Осетии и Абхазии? Вот об этом хотелось бы узнать.
И второе. Все-таки в России супермонополизация во всем – в политике, в экономике. Ведь вот эти 1,5 триллиона, которые выделят Центробанк, он распределяет среди трех банков – это «Газпромбанк», Сбербанк и ВТБ. Хотелось бы, чтобы по этому вопросу вы что-нибудь сказали. Спасибо.
Николай Гончар: Рашид, начну со второго вопроса. Если бы то, о чем вы сказали во втором вопросе, было бы правдой, то акции ВТБ так бы не валились. Нет, эта информация не соответствует действительности.
Что касается высокого уровня монополизации, и я бы сказал, что даже не газодобычи, а транспортировки газа, то хочу напомнить фразу премьер-министра Путина, который в адрес господина Миллера сказал: «Допустить других производителей газа до трубы». И хотя решение это для «Газпрома» непростое, я не сомневаюсь в том, что оно будет выполнено. Я не помню ситуации, когда указания Путина не выполнялись бы, а особенно – «Газпромом». Проблема есть, и ее нужно решать. И вот та фраза Путина, которую я процитировал, соответствует тому, что он знает эту ситуацию и работает в направлении демонополизации этой части, в общем, очевидно монополизированного сегмента нашей экономики.
Что касается прозрачности. Если хотите, я готов письменно ответить на ваши вопросы, как член Бюджетного комитета, после того, как бюджет завтра будет принят в первом чтении, по поводу расходов, которые предусматриваются на помощь Южной Осетии, на помощь Абхазии. Когда этот вопрос обсуждался на Комитете по бюджету, присутствовал председатель Счетной палаты Сергей Вадимович Степашин. И открытым текстом в присутствии прессы говорилось о том, что у нас есть печальный опыт расходования средств на восстановление отдельных регионов Российской Федерации, и этот опыт позволяет не допустить повторения подобных способов расходования средств. Именно по этой причине сейчас ведется ревизия реальных разрушений, которые произошли в зоне боевых действий, с тем, чтобы иметь возможность контролировать реальный расход денег. Мы этим озабочены очень сильно. Но повторяю еще раз, если той информации, которая идет в прессе, недостаточно, то существует такая технология как обращение к депутату и ответ на ваш запрос.
Владимир Бабурин: Кстати, поторопился несколько наш слушатель, я думаю, заявив о грядущем объединении Абхазии с Россией и Южной Осетии с Россией.
Николай Гончар: А он об этом не говорил.
Владимир Бабурин: Нет, он начал с того, что говорят об объединении. Он немножко поторопился. Но то, в чем он, безусловно, прав... Например, сегодня господин Кокойты, президент Южной Осетии, обрадовал население своей республики, что коммунальные услуги будут бесплатными. Это означает то, если он это введет, что эти услуги для югоосетинского населения будут оплачиваться из российского бюджета, из карманов российских налогоплательщиков. Больше неоткуда.
Николай Гончар: Вы абсолютно правы. И вполне возможно, возникнет ситуация, когда нам придется с учетом сложившейся ситуации на это пойти. У населения Южной Осетии в настоящий момент таких денег нет, а жить людям надо. И если мы приняли на себя бремя защиты, то, в том числе, и от экономического коллапса, который наступит в Южной Осетии, если мы реально ей экономически не поможем. Конечно, это будет так. Я хочу сказать, что я знаком с цифрами, которые потребуются на оплату. Эти цифры в бюджете много-много меньше запятой.
Владимир Бабурин: Ну, цифра, действительно, небольшая. Не будучи ленивым, можно посмотреть на карту – какую территорию занимает Южная Осетия и сколько там живет населения. Это сопоставимо с одним из московских районов, примерно так.
Николай Гончар: Я думаю, что меньше.
Владимир Бабурин: Даже меньше.
Виктор из Москвы, добрый вечер.
Слушатель: Добрый вечер. Меня очень умилило высказывание товарища депутата, что наше правительство озабочено превышением роста денежной массы над производительностью труда. И в связи с этим у меня есть вопрос. Сообщите, пожалуйста, во сколько раз зарплата депутата больше пенсии бабушки? А я ручаюсь, что не менее, чем в 30 раз. И что быстрее растет – зарплата депутата или пенсия бабушки?
И второй вопрос. Вы также сказали, что нам необходима реорганизация производства. Вот сообщите, пожалуйста, какие были за последний год законодательные акты, способствующие защите авторских прав, стимулированию производства? Спасибо.
Владимир Бабурин: Николай Николаевич, я всегда восхищаюсь, насколько талантливые редакторы слушатели Радио Свобода, не все, но, по крайней мере, некоторые. Потому что ваша фраза звучала, что вы обеспокоены тем, что рост зарплаты серьезно превышает производительность труда. И что из этого получилось...
Николай Гончар: Итак, если рост зарплаты превышает производительность труда, то это прямой путь к инфляции. А инфляция бьет, прежде всего, по самым малообеспеченным людям, потому что, прежде всего, сказывается на товарных группах повседневного потребления. Мне говорят: «Борьба с инфляцией – это в пользу олигархов». Это же глупость полнейшая! Борьба с инфляцией – это, прежде всего, борьба за то, чтобы пенсия, полученная в начале месяца, не обесценивалась к концу месяца. Это первое.
Второе. Конечно, я сейчас не могу перечислить весь пакет законов, принятых Государственной Думой только этого созыва, по вопросам стимулирования экономики, реального производства, защиты авторских прав. Один из законодательных актов сейчас находится в работе. Я просто не взял эти документы, а по памяти, с голоса цитировать статьи законов, ну, это неправильно.
Дальше. Конечно, заработная плата депутатов больше, чем пенсия пенсионера. Но темпы роста пенсий, конечно, выше, чем темпы роста депутатской зарплаты. И это, кстати, ни о чем не говорит. Прямо хочу сказать, что пенсионная реформа, которую мы проводили в предыдущие годы, тех результатов, на которые мы рассчитывали, не дала. Опять-таки буду бесконечно цитировать Путина и поручения, которые он дал, в том числе, новому руководителю Пенсионного фонда. Как вы знаете, сейчас там новый руководитель, который, кстати говоря, завтра в Государственной Думе будет вместе со мной докладывать бюджет Пенсионного фонда на эти же три года. Так вот, я думаю, что Государственная Дума в первом полугодии, а может быть, и в первом квартале следующего года получит законопроекты по качественно новой пенсионной системе. И мы рассчитываем на то, что пенсии выйдут на прожиточный уровень пенсионера.
У нас на сегодняшний день очень невысок так называемый коэффициент замещения, то есть соотношение трудовой пенсии по старости и среднемесячной заработной платы, очень невысок. А опять-таки, как вы понимаете, уровень цен подтягивается к средней заработной плате. И идет значительное отставание коэффициента замещения. Я хочу напомнить, что в 2002 году, скажем, при очень невысоких заработных платах этот коэффициент был 34,3 процента, а сейчас он снизился примерно на 5 процентов. Мы надеемся на то, что с новой системой, которую предложит нам правительство, эту ситуацию удастся выправить. Ну, дальше все задачи поставлены, и они тоже хорошо известны.
Владимир Бабурин: Вот господин Кудрин, которого я сегодня уже много раз упоминал, вчера, комментируя кризис на финансовых рынках, на телеканале «Вести 24» успокаивал население, сказав, что для простых граждан ситуация не меняется. А дальше замечательная фраза: «Самый большой риск – инфляция, ситуацию с которой, я надеюсь, удастся нормализовать в ближайшие полгода». А как раз 2008 год оказался первым после дефолта 1998 года, когда в России начался рост (страшная фраза) бедного населения. Число бедных, которое с 1998 года неуклонно уменьшалось, стало увеличиваться. И по оценкам Института социологии Российской Академии наук, сейчас в России 43 процента малообеспеченных людей. И что инфляция слишком разнится для среднего класса, высшего класса и бедного класса. И более того, среднего класса становится меньше.
Николай Гончар: Вы совершенно правы, инфляция, прежде всего, поедает доходы малообеспеченных людей. А если средний класс теряет в доходах, то на нем инфляция сказывается все в большей и большей степени. Я хочу напомнить еще, что есть такой показатель как тарифы естественных монополий. И рост этих тарифов тоже присутствует как фактор, определяющий инфляцию. И это ключевая проблема.
У нас в Государственной Думе есть разные точки зрения. В том числе, скажем, оппозиционные фракции считают, что мы излишне большое внимание уделяем инфляции. Я хочу напомнить 1993-ий, 1994-ый и 1995 годы. Свалиться в петлю инфляции, и последние события это показывают, очень легко. Поэтому то внимание, которое уделяет правительство и Государственная Дума борьбе с инфляцией, более чем обосновано. И то, что вы сказали, доказывает, что внимания уделяется еще и мало. Этим надо заниматься в первую очередь.
Если обесценивается рубль, то инвестиции в российскую экономику... долгосрочные инвестиции, не прибежал с портфелем, урвал на разнице, на динамике, на каком-то скачке и убежал. Прошел ураган – цены на нефть подскочили. Ураган в Мексиканском заливе. Он здесь на росте цен снял доход и убежал. Такие инвесторы всегда будут. Но наша задача привлечь инвесторов долгосрочных, инвестиции долгосрочные, долговременные в реальное производство. А это возможно только в условиях стабильности национальной денежной единицы.
Владимир Бабурин: Вот я, честно говоря, не очень понимаю, на чем базируется оптимизм господина Кудрина, который сказал, что удастся нормализовать ситуацию с инфляцией в ближайшие полгода. Когда она уже в течение последних девяти месяцев совсем даже не хочет нормализоваться, а движется ровно в противоположную сторону.
Николай Гончар: Помните Тютчева: «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется...». Кудрин - министр финансов, и он не может не отдавать себе отчета в том, что его фразы, его информация влияют реально и на рынок, и на инфляционные ожидания участников рынка, на курсы и соотношение курса «рубль – доллар» или «рубль – евро». Он, может быть, не всегда говорит, так сказать, то, что соответствует действительности, но он иначе не может. Потому что если он скажет иначе, то это, в том числе, подхлестнет инфляционные ожидания. Это – рынок.
Владимир Бабурин: Это правда. Вот очень хотелось бы, чтобы он оказался прав на этот раз.
Николай Гончар: Одного хотения, поверьте, не достаточно. В общем виде могу сказать одно: нужно заниматься собственной промышленностью. Обратите внимание, до какой степени Китай зависел от возможностей экспортировать свою продукцию. Но сегодня развил внутренний рынок, и если у него будут проблемы с экспортом, конечно, это будет тяжелая проблема для китайцев, но, тем не менее, емкость внутреннего рынка уже позволяет работать на него.
Владимир Бабурин: Звонок из Тулы. Николай, добрый вечер.
Слушатель: Добрый вечер. У меня вопрос такой. С 1990 года я слушаю сказки для взрослых о том, что если выплатить долги Сбербанка СССР вкладчикам, то начнется жуткая инфляция. Не далее как вчера Путин заявил, что на треть увеличатся военные расходы. Они и так уже составляют 20 процентов бюджета. То есть это уже бюджет военного времени. Сегодня Медведев заявляет, что приближенные банки получат 500 миллиардов рублей. Все это инфляционные деньги. Если только этими деньгами расплатиться с вкладчиками Сбербанка, то их вполне будет достаточно. А если исключить еще нахлебников из Южной Осетии и Абхазии, то останется еще и на детские пособия. Не напоминает ли вам это ситуацию из кинофильма «Свадьба в Малиновке», где два бандита делят награбленное по принципу «это мне, это снова мне, а это все время будет мне»?
Владимир Бабурин: Пожалуйста, Николай Николаевич.
Николай Гончар: Первое. Не напоминает. Второе. Мне не напоминают реальные цифры бюджета то, о чем вы сказали. У нас нет 20 процентов доли расходов на оборону в бюджетных ассигнованиях. По статье «Национальная оборона», по разделу «Национальная оборона» на 2009 год (я сейчас смотрю цифры) доля в бюджетных ассигнованиях – 14,2 процента. Не 20 процентов. Высокая. Аргументацию по поводу того, стоит это делать или нет, я ее изложил. А если у вас есть рядом воинская часть, то найдите время, сходите туда и поговорите с офицерами, которые служат в этой воинской части, обеспечивая безопасность нашей страны.
И еще одно, что касается советских, дореформенных вкладов. Ваш покорный слуга – один из авторов четырех законов, которые были приняты по признанию долга перед вкладчиками советских времен Российской Федерации, но на сегодняшний день хочу вам сказать, что выплатить эти деньги невозможно. Причина такова. Если вы сейчас выбрасываете эти деньги на рынок... а прямо скажем, люди, которые их получат, сразу пойдут их тратить. Это не те люди, у которых избыток денег. А как следствие – товарная масса не возросла, а денежная масса увеличилась. Цена (очень упрощенно говорю) – частное от деления одного на другое. Если товарная масса не выросла, а деньги в экономике появились в сфере обращения, то сразу же цена поднялась.
Теперь вопрос в другом. Надо, конечно, направить деньги в промышленность. Но пройдет время, пока она их освоит и выпустит товар. Альтернатива – импорт. И он у нас растет очень высокими темпами. Значительно более высокими темпами, чем растет производство, скажем, сельскохозяйственной продукции. Поэтому очень большие деньги тратятся на то, чтобы поднять наше сельское хозяйство и обеспечить реальную продовольственную независимость нашей страны.
Владимир Бабурин: Вот у слушателя Архипенко был как раз по этому поводу вопрос, на который вы фактически ответили: «Почему все процветающие страны на производство сельхозпродукции отстегивают большие деньги, а Россия же делает ставки только на импорт?».
Николай Гончар: Мы термин «отстегивают» опускаем. А то, что выделяется из федерального бюджета, в том числе, в течение этого года, последняя корректировка бюджета, на сельское хозяйство дополнительно выделяются десятки миллиардов рублей. И могли бы выделить, и нужно было бы выделить больше, но есть еще одна проблема. В рыночной экономике очень важную роль играет инфраструктура денежная. Нужно иметь возможность довести эти деньги до производителя, не выдать в чемодане, а довести, и причем так, чтобы их потратили на реальное производство, а по дороге не разворовали, и это реальность. И мы от этого факта не прячемся. Ну, президент произнес фразу по поводу того, что представляет собой коррупция и что она пронизывает. Не буду бесконечно цитировать.
Владимир Бабурин: Мы этому отдельную передачу посвятим. Вы же еще и член комиссии по противодействию коррупции.
Николай Гончар: Да. И это проблема реальная. Причем эти механизмы... Иногда мы бросаемся из крайности в крайность, например, 94-ый закон. И в результате министр экономики говорит: «Израсходовано бюджетных средств за 8 месяцев, выделяемых на определенные цели, на 45 процентов». Ну, понятно, что этот механизм не работает. Перестарались, в определенном смысле перебдели. Но, с другой стороны, хочу подчеркнуть, тот факт, что сейчас мы говорим о недорасходованных средствах... Я помню середину 1990-ых годов, когда деньги выделялись в начале декабря, а через 15-20 дней рапортовали, что все они освоены. Ну, понятно, что их иначе как украсть за две недели нельзя. А на сегодняшний день все-таки этому поставлен барьер.
Владимир Бабурин: «Почему по инфляции мы никак не догоним Америку?». Хороший вопрос.
Николай Гончар: Вы знаете, по нескольким причинам. И в этом вопросе есть серьезнейший подтекст. Для того чтобы Соединенные Штаты имели возможность печатать деньги, которые принимаются в мире... Соединенные Штаты прошли большой путь. Я не буду напоминать о Бреттонвудских соглашениях и так далее. Но вот обратите внимание, начинается кризис, в том числе и в экономике Соединенных Штатов, - и растет курс доллара. Казалось бы, странность. Нет. Люди уходят с финансового рынка и покупают то, что считается в мире единым эквивалентом. На сегодняшний день это – доллар. Даже не евро, который по курсу-то растет по отношению к доллару, но таким образом экономическим миром не воспринимается. Воспринимается доллар. Именно по этой причине руководство нашей страны и говорит, что нужно серьезно заниматься созданием финансового центра международного в Российской Федерации. Понятно, что в Москве. И нужно всерьез заниматься тем, чтобы рубль становился хотя бы для части мировой экономики резервной валютой. А это означает, что те, кто его будет приобретать в Украине, в Казахстане и так далее, должны быть абсолютно уверены в том, что с этой денежной единицей ничего не произойдет.
Владимир Бабурин: Но при этом, Николай Николаевич, согласитесь, что самые частые обвинения со стороны обывателя, народа в адрес российского руководства именно в том, что деньги Стабилизационного фонда оно хранит в ценных бумагах, которые, в свою очередь, хранятся в американских банках, которые, в свою очередь, сейчас падают.
Николай Гончар: Они хранятся не в тех банках, которые падают...
Владимир Бабурин: Правда, это подогревает больше всего именно антиамериканские настроения, а не антиправительственные, обратите внимание.
Николай Гончар: Хотя хочу обратить ваше внимание... Вот очень много обвинений в том, что действия нашего руководства, действия нашей страны попахивают антиамериканизмом. Знаете, если бы это было так, то наши деньги из «Фредди» и «Фанни» ушли бы. Вот это был бы удар! Пусть даже речь идет о пропорционально небольших деньгах. Это размещение, господа, товарищи, граждане, и наличие этих денег - серьезнейший рычаг влияния нашего, с которым нельзя не считаться. Приезжали американские министры... Обратите внимание, все-таки (говорю это в микрофон радиостанции «Свобода») реакция, изначально подогретая уходящей американской администрацией, а она уходит, в общем, успокоилась. Я видел видеозапись обсуждения в американском Конгрессе, там конгрессмен говорит, что Грузия напала на Южную Осетию и так далее. Я не знаю, какова доля в подобного рода признаниях того факта, что наши деньги там присутствуют, а могут и уйти.
Владимир Бабурин: Тогда последний вопрос. Был тут вопрос по поводу инфляции. Ну, цепочка: рост цен – индексация доходов; рост цен – индексация доходов. Есть два пути. Можно эту самую индексацию прекратить и подождать, пока инфляция до 2-3 процентов, как в Америке, дойдет. Но это, правда, приведет к тому, что либо все население страны станет нищим, либо бедных просто не будет, потому что они просто все вымрут. А второй вариант – это ограничить рост денежной массы, по-другому – государственные инвестиции в экономику, расходы на госкорпорации и так далее. И вот первый вопрос у нас к интеллигенции: что делать?
Николай Гончар: Думать – первый ответ русской интеллигенции. Итак, хорошо известно, что государственные расходы, расходы, реализуемые государственными структурами, неэффективны. Нас беспокоит ситуация, что, скажем, частные нефтяные компании, беря кредиты, тратят их на производство, а государственные структуры или структуры с высокой долей государственного участия тратят на так называемые внутрикорпоративные расходы. Никаких альтернатив рыночной экономике нет. Мы не будем шарахаться. А то, что мы будем и дальше совершенствовать эту систему рыночных отношений, это бесспорный факт.
Владимир Бабурин: Но не все люди думают одинаково. Александр нам пишет: «Чем больше людей разочаруются в капиталистическом строе, тем быстрее придет ему конец. Да здравствует социалистическая революция!». На этом и закончим.