Анна Качкаева : Экранный Владимир Путин по-прежнему главный утешитель и главный талисман. Он и с тиграми, он и с цыплятами, он и со страной. Добрыми отвлекателями от суровых будней служат ледовые шоу, под которые долгими осенними вечерами, как пишут в блогах, можно выпить бокал вина и ни о чем не задумываться, а также шоу скандальные, герои не имеют значения, и шоу по мотивам истории. Все сильнее ощущения, что на слова «кризис», не говоря уже об обвале и панике, наложено верховное информационное табу. С точки зрения психотерапии не вредно, но в общем, и не всегда полезно. Не боится же русская служба «Евроньюс» показывать ломбарды в Америке, рассказывать о безработице в Европе и цитировать российские газеты, констатирующие, что «легкие» деньги кончились. Сюжет в новостях «Рен-ТВ» о проблемах местного банка с наличностью где-то на Дальнем Востоке был едва ли не единственным за минувшую неделю, как будто несколько миллионов вкладчиков с суммой в банке от 100 до 400 тысяч не читают газет и живут вдали от интернета. Конечно, журналистов можно призвать к убакивающему позитиву, а потом обвинять их во всех бедах, в том числе в бедах падающей строительной отрасли из-за нагнетания журналистских страстей, как это уже сделал в своем обращении один из владельцев крупной компании. В древности тоже убивали гонцов, приносящих дурные вести. Но может, все-таки гражданам, которые уже десять лет назад пережили кризис, мантры об островке стабильности в бушующем море глобального финансового кризиса стоит разбавлять спокойными разъяснительными, здравыми разговорами, ограждающими этих самых граждан от неоправданных действий, излишних финансовых потерь и будоражащих слухов. Заметьте, в эфирах немногочисленных оставшихся политических программ не появляются нынче профессиональные экономисты, хотя в стране найдется с десяток уважаемых и авторитетных людей, способных популярно и без истерики в ежедневном режиме объяснять происходящее.
Но торжество реликсирующих и релаксирующих технологий последних дней – это экологические саги о Владимире Путине. Любопытно, что фильм о днях творения НТВ, посвященный рождению исторического телевизионного и журналистского явления начала 90-х, был как-то стыдливо задвинут в эфир после полуночи. К тому же он был символично подверстан к 10-минутному спецвыпуску программы «Сегодня», который был целиком посвящен царственным поздравлениям и приезду в компанию человека, который приложил руку к уничтожению НТВ в том его первозданном виде. Алексей Цыварев, автор фильма, сделал честное кино: и про драму 1993-го, и про неизбежность рождения НТВ. Из него не выпали имена нынешних невозвращенцев Гусинского и Малашенко, в нем с позабытой журналистской лаконичностью и без развлекательно-агрессивной вертлявости зафиксировано время. Добродеев, Киселев, Миткова, Герасимов, Орлов убедительно объяснили мотивы своего сознательного, хотя и не без некоторого авантюризма, ухода в неизвестность из останкинских насиженных кресел и с руководящих постов. Всеми ими, помимо молодого запала, двигало главное – невозможность жить по-прежнему, терпеть вранье, цензуру, начальственную глупость. А прекрасное чувство единомышленников по общему делу очень отличало ту романтическую эпоху от нынешней. «Люди были другие», - проскочило в репортаже о приезде в компанию премьера. Наверное, им, нынешним, про себя прежних, конечно же, виднее.
Итак, уместно ли, глядя на эфир национальных каналов двух последних недель, предположить, что у нас налицо некоторый упадок телевизионных нравов, которые, вероятно, свидетельствуют о настроении времени? А утешительно-скандальная историческая стилистика используется как некий отвлекательный маневр? Вот об этом мы сегодня будем разговаривать с вами и с моим коллегой Юрием Богомоловым, обозревателем «Российской газеты», который с нами в студии, и Леонид Млечин, который с нами по телефону, журналист и писатель.
Первый никогда не скандалил с таким азартом, как в минувшие пары недель, Второй никогда не превращал юмориста в главную персону политических программ. Я имею в виду Галкина на «России». НТВ в объявленной линейке новых премьерных вечерних программ явно смягчает интонацию. И в эфире этого канала «плохие мальчики» будут теперь и хорошими. Владимир Владимирович с животными и на природе в небывалом эфирном количестве за последние дни и артист Зельдин из легендарного кино «Свинарка и пастух», который оказался на сельскохозяйственной выставке в момент приезда премьера туда, это все детали, такие картинки совсем с уже какой-то смещенной реальностью. И я хочу поэтому сначала задать вопрос погруженному в историю человеку Леониду Млечину. Как вам кажется, случайно это, закономерно? Про жизнь уже совсем разучились рассказывать. Вписывается ли это, наконец, в какой-нибудь исторический контекст?
Леонид Млечин: Я боюсь, что такое редуцирование окружающего мира до каких-то забавных историй действительно напоминает советские времена. Они мне хорошо памятны. Таким апофеозом была смена когда-то руководства в газете «Известия», где вместо очень умелого редактора Льва Николаевича Толкунова, при которым расцвели лучшие «перья» вроде Анатолия Аграновского, пришел Петр Федорович Алексеев из «Советской России», и он буквально за месяц превратил газету в выжженную пустыню, где вообще ничего не было, просто ничего, жизни никакой. А на последней полосе была маленькая колоночка, его любимая, он ее холил и лелеял, называлась «А еще был случай», тут истории на охоте, на рыбалке, лось в черте города, тигренка где-то поймали.
Анна Качкаева : А тигрята тоже были?
Леонид Млечин: Ну, конечно, они всегда были, в уссурийской тайге, на Дальнем Востоке. И вот была сведена жизнь огромной страны, это 80-е годы, которая страдала множеством проблем, потом вспыхнула и развалилась, но вся жизнь была сведена к этому. Больше ничего не происходило. Все остальные полосы читать было нельзя, никто не читал, включая самих сотрудников газеты, которым наиболее острым, замечательным перьям просто было запрещено печататься. Они исчезли. Вот до этого была сведена жизнь. Я боюсь, такое ощущение, что мы где-то на пути к этому. Это была вершина, вот к этой вершине.
Юрий Богомолов: Я, честно говоря, Леонид, не очень вспоминаю в советское время особо острых «перьев» там, но я помню, были журналисты с именами, которые писали в газетах. Иногда они появлялись в «Девятой студии». Но такого разнообразия и такого цветения что ли журналистики, которая интересуется жизнью, которая погружается в нее, что-то мне не припоминается до эпохи перестройки и гласности. Да, бывали какие-нибудь иногда отдельные резкие выступления сенсационные, Ваксберга, например. Вот, собственно, и все. Я думаю, что сегодня все-таки какой-то другой процесс. Тогда то ведь собственно политика забивала всю жизнь. А сегодня политику, как я вижу по репертуару телевизионному, ее вытесняют на периферию, на какие-то поля, сбоку, в подвал. Да, сегодня можно отыскать какие-то передачи, в частности, вот ваши по истории. Да, сегодня запущен к эфиру такой амбициозный проект как «Имя Россия» на второй кнопке. Но действительно, воздуха такового для дыхания именно в политическом смысле, в гражданском смысле его явно не достает. И Аня говорила про то, что нет экономистов сегодня, но нет и площадок.
Анна Качкаева : Я согласна. Просто я не очень понимаю, где они должны появиться.
Юрий Богомолов: В программе Петра Толстого? Ну, там иногда появляется, мы знаем такого экономиста Михаила Леонтьева.
Анна Качкаева : Вчера Ясин, кстати, на ТВЦ, по-моему, мелькнул.
Юрий Богомолов: Ну, на ТВЦ еще что-то мелькает. Все площадки не то что зачищены, они просто…
Анна Качкаева : Они не зачищены. Это действительно какое-то другое определение. Они просто сменились, поменяли знак и структуру.
Юрий Богомолов: Вот была программа, предположим, если бы была жива программа «Времена»…
Анна Качкаева : Да, кстати, вот сейчас вспомнишь.
Юрий Богомолов: То, наверное, Познер бы пригласил…
Анна Качкаева : Ну, хоть как-то, что-то они обсуждают…
Юрий Богомолов: И поговорили бы о сегодняшней ситуации. А так модифицировалась программа «Судите сами» Максима Шевченко. Теперь он не вызывает к барьеру дуэлянтов, теперь какой-то овал образован, они в него входят, разговаривают. Ну, о чем они разговаривают? Опять в четверг было очень характерно. Включаю телеканал «Культура», там Михаил Веллер режется не помню с кем по поводу толерантности. Приходит время «К барьеру», смотрю, а там тот же Веллер, но уже по поводу коррупции. И весь авторитет экономический по поводу тех проблем, которые сегодня существуют в нашей реальности. И хотя «Судите сами» сейчас пытается перехватить ту эстафету, которую бросил Познер, он собирает какой-то консилиум и обсуждает с ними. Но все равно не хватает Познера, который бы задавал резкие и острые вопросы. Или по крайней мере, вопросы по делу, по существу. И отбирал бы людей, которые могли бы что-то такое выяснить в споре.
Анна Качкаева : Леонид, а как вам идея, что вся эта бурлящая история скандально-шумная со специально медиатизированными персонажами типа Ксении Собчак или юмориста Галкина, и, наоборот, утешительная история с животными, птенцами и такими ласковыми историями из жизни премьера, это некий отвлекательный момент, маневр? Можно ли так считать, или все-таки это преувеличение?
Леонид Млечин: Нет, все слишком хитро, просто реальная политика, реальная экономика они исчезают, они вне поля зрения сознательно вытолкнуты. Природа ж не терпит пустоты, телевизионный экран тем более. Естественно, надуваются и приобретают противоестественно большие размеры те жанры, которые находили бы в другом случае более скромное место. Хитрого замысла в этом нету. Замысел есть как раз в том, чтобы изъять реальную политику из поля зрения людей, в этом замысел есть. Как в советские времена, реальной политики никакой не существовало, существовал некий миф придуманный, существующий в пустых словах и пустых речах. Так и сейчас, реальной политики нет, реальной экономики нет. Нет ни в жизни, ни на телевидении, кстати говоря.
Анна Качкаева : Да, конечно, телевидению очень трудно изобрести то, чего нет. И может, это еще поэтому такой гул языка.
Леонид Млечин: Она отсутствует, политики нет. Вчера были выборы…
Анна Качкаева : Они, кстати, шли последними сюжетами в политических программах.
Леонид Млечин: Потому что выборы теперь такой языческий обряд. Люди приходят куда-то, они уже не очень хорошо помнят зачем, но помнят, что надо придти, придти семьей, там их встречает музыка, какое-то угощение выставляется. И вот это такой обряд, в котором люди участвуют по традиции. Но это же не политика. Что про нее рассказывать? Соответственно, нечего. Процессы то идут рука об руку. Естественно, телевидение замещается чем-то таким, чем-то другим.
Анна Качкаева : А что вы скажете о современной… История на экране, кстати, тоже трансформировалась по сравнению с парой лет назад. Либо у нас сейчас кремлевские принцессы последние две недели, тоже такие все картонно-слезливые, или, наоборот, современные, агрессивно-наступательные. Или вот такая мифология новая вокруг проекта «Имя Россия», где собственно про историю ничего нет. Это такой по мотивам истории скорее.
Леонид Млечин: Во-первых, в исторические сюжеты ушли очень хорошие силы, которые прежде были заняты как раз в информационно-политической журналистике. Им чем-то надо заниматься, они занялись историей. И среди них есть очень талантливые. В принципе уровень этого осмысления повысился. Увеличились бюджеты, теперь и документальные и докудрамы и просто художественные фильмы уже со стабильным финансированием. Но при этом, конечно, уход от реальной истории тоже приобретает довольно пугающий характер, пугающий для тех, кто знает, какая история. А для обычного зрителя ничего пугающего нет, он себе так примерно эту историю и предполагает. Документальные фильмы серьезные получаются скучноватыми, и зритель их смотреть не хочет. Поэтому мудрое и опытное руководство телеканалов делает ставку на театрализованную историю, которая все дальше и дальше уходит от реальности. Меня попросили помочь один фильм сделать. Я читаю сценарий и вижу там телеграмму Ежова – такого-то арестовать. Говорю: «Да что вы говорите! А я и не знал». Немножко потупившись, говорят: «А вы знаете, ее нет, это мы придумали для остроты. Так сюжет будет лучше».
Анна Качкаева : Кто-то из участников в «Имени Россия» дискуссии сказал, что факты не имеют значения.
Юрий Богомолов: Это Никита Михалков сказал, что фактология – оставим ее в стороне, а вот те образы, те мифы, которые есть, они… Потому что из истории хотят брать то, что нужно. То есть попытка утилизировать историю по той или иной модели.
Анна Качкаева : Леонид, это означает, что просто уже все дальше и дальше эта популярно-популистская история будет историей, или все-таки с этим можно что-то делать? Или уже бессмысленно?
Леонид Млечин: Тут два процесс. Один происходит на всем пространстве СНГ, такая историзация политики или политизация истории, то есть приспособление истории к нуждам текущей политики, как говорил когда-то Лукач: «Ленинизм есть приспособление марксизма к решениям очередного пленума». Так и здесь, использование истории для нужд текущей власти. Это один процесс. А второй процесс – театрализация истории уже просто для рейтинга, для зрителей, для красоты. Они идут рука об руку, оба, конечно, разрушают историю реально.
Юрий Богомолов: Они для нужд уже такого поверхностного потребления. Мне только довелось недавно беседовать с одним телепродюсером с очень авторитетного канала, который говорил: «Да, история – это интересно, давайте историю. Но надо, чтобы было интересно зрителю… Не надо «желтизны», а вот надо бы какой-нибудь человечинки». Не человечности, он сказал, а человечинки. То есть это такой род каннибализма. И вот действительно, смотришь такого рода сериала, как «Галина», «Светлана», и про других, смотришь все эти художественные эксгумации именитых покойников и членов их семей, то видишь, что это такой формат каннибализма. И вот он, что очень хорошо видно в программах, которые продюсирует Алексей Пиманов, в программах другого рода, и главное ведь во всех этих форматах – сам исторический персонаж стирается как индивидуальность, его уже не отличишь. С одной стороны, мне напоминают многие программы вот эту фирму из «12 стульев» «Нимфа», когда беспрерывно хоронят. И когда смотришь по телевизору «последние 24 часа из жизни Полищук», «последние 24 часа из жизни Соломина».
Анна Качкаева : Ну, эта то тенденция старенькая.
Юрий Богомолов: А с другой стороны, когда подходит какой-нибудь юбилей какого-нибудь хорошего артиста, режиссера, писателя, обваливается такое количество патоки, что уже начинаешь испытывать некоторое переедание этим хорошим. Что творилось, когда был юбилей любимой актрисы Инны Чуриковой! И сколько не очень оставили хороших впечатлений от этого юбилея.
Анна Качкаева : Тогда скажите мне, вот эта последняя любовь и нашего главного лица, и телевидения к животному миру, Конни заменил тигреночек, цыпленочек… Леонид, проведите какие-то параллели исторические.
Леонид Млечин: Есть историческая параллель, но даже не хотелось бы это вспоминать, уж больно она грустная и печальная. Лучше не буду этого делать.
Анна Качкаева : Но какая-то есть.
Леонид Млечин: Есть, думаю, что она всем абсолютно известна, такая любовь к собакам, но сам не хочу ее вспоминать. Пусть люди любят собак, в данном случае не хотелось бы никаких параллелей.
Юрий Богомолов: Из любви к собакам?
Анна Качкаева : А объяснения то у вас есть какие-нибудь?
Юрий Богомолов: Да, я думаю, здесь вот какая проблема. Животные или детишки, или кто еще… Для меня совершенно очевидно, что в нынешней ситуации для первых лиц – президента и премьер-министра – имидж – все. Что касается имиджа премьер-министра, то его надо все время держать как бы в таком незамутненном и чистом виде, чтобы он таким оставался, чтобы им можно было в любую минуту воспользоваться.
Анна Качкаева : Да, для более серьезных вещей. В этом смысле, он, конечно, талисман. Его присутствие на экране – сама по себе уже хорошая новость, как когда-то говорил министр Лесин. Вот оно точно совершенно сейчас работает.
Леонид Млечин нас, к сожалению, покинул, потому что у него дела на телевидении. Но мы тем не менее, будем продолжать разговаривать о той теме, которую обозначили, что сегодня в эфире национальных каналов позволяет нам предположить, что налицо некое расхождение с реальностью, и для чего это происходит. Потому что не можем, опасаемся рассказывать о реальной жизни, или происходит некий отвлекательный маневр, хотя и Юрий, и Леонид вот эти мои предположения отвергли, потому что ничего сложного в этом нет, идет как идет. А вот телевидение не может быть в этом смысле лучше общего состояния политики и экономики и гражданского общества.
Юрий Богомолов: Я так думаю, что то, что я хотел сказать, не могу за Леонида Млечина говорить, что нет как бы продуманного плана.
Анна Качкаева : Ну да, просто так уже складывается.
Юрий Богомолов: Это уже как бы сама жизнь ведет.
Анна Качкаева : И поэтому в нее вынуждены попадать или плыть по ее телевизионному течению те, кто делает современное телевидение.
Юрий Богомолов: Интересно, что эта бесконфликтная ситуация, естественно, всегда будет подменяться и присутствовать в качестве таких мнимых конфликтов или каких-то мелких передряг. Когда телевидение начинает вариться в собственном соку, то мы видим, как начинают грызться каналы. И это уже не конкуренция. То, что происходит между Первым и Вторым, это не конкуренция. Это беспрерывные фолы, подножки, подставы друг другу. И мы видим, как Второй канал, чтобы как-то немножко посадить Первый канал, дает свое ледовое шоу впритык, не в лоб, а впритык, чтобы зрители насытились, потом немножко подустали и уже вяло смотрели. Мы видим, как если Первый канал переманивает звезду со Второго Анастасию Заворотнюк, то Второй канал переманивает Галкина и начинают друг друга раскручивать.
Анна Качкаева : На этом фоне вы смотрели этот фильм НТВшный про дни творения?
Юрий Богомолов: Да.
Анна Качкаева : Ощущение, что не просто про другую жизнь…
Юрий Богомолов: Но там была действительно ведь другая жизнь. Я так смотрел и вспоминал эту другую жизнь, я вспоминал, что все эти драматические события происходили сначала на фоне идеологических войн гражданских, а затем олигархических столкновений гражданских. И здесь все было, сама жизнь вот такая была достаточно конфликтная и острая.
Анна Качкаева : Но журналисты рисковали и принимали решения. Это очень видно в этом фильме.
Юрий Богомолов: Да, все правильно. В этом смысле все так. Я тоже с интересом посмотрел, и тоже мне было интересно. И я все ждал, пойдет ли эта история дальше.
Анна Качкаева : Нет, нет, дальше уже слишком раздирает и не примиряет никоим образом.
Юрий Богомолов: Да, конечно, она не могла пойти. Но тем не менее, нам действительно напомнили.
Анна Качкаева : Елена у нас в эфире.
Слушатель: Анечка, вы мне просто очень симпатичны. Но я хочу сказать, бросается клич: «Смотри, Россия, танцуй, Россия, пой, Россия!» Но мне кажется, что перед тем, как показать Путина, надо такой клич бросить: «К ноге, Россия!»
Анна Качкаева : Реплика. Виктор Иванович, мы вас слушаем.
Слушатель: Я полностью согласен с Богомоловым, когда он сказал о фильме «Галина». Это просто низко и подло делать фильм о трагедии человека после его смерти. Это просто неэтично со стороны тех, кто продал съемки. Это противно, при жизни все боялись. По поводу Путина и этого тигренка. Вы говорите, нет плана. План есть как раз хороший. Чтобы показать везде Путина на первом месте. А пусть сделают фильм о его деятельности до тех пор, когда он стал заниматься дзюдо. И показать момент, когда он работал в мэрии петербургской.
Анна Качкаева : Понятно. То есть вы, Виктор Ивнович, считаете, что есть некоторый план?
Слушатель: Не может быть, чтобы его не было.
Анна Качкаева : Я то думаю, почему у нас все-таки сложно говорить про кризис? Не только ведь потому что нет площадок. Просто потому что, мне кажется, еще и разучились.
Юрий Богомолов: Нет, по-моему, четкой… Поскольку журналисты стали очень несамостоятельны политически и экономически, которые работают на каналах, я думаю, у них нет собственной концепции того, что происходит. Очень хорошо сказал Марк Захаров в связи с юбилейными днями, он сказал, что «раньше я очень хорошо знал, что сказать руководителям государства, чтобы жизнь была прекрасной. Я мог очень много дать советов. А сейчас у меня нет».
Анна Качкаева : Это он в книге своей тоже написал.
Юрий Богомолов: «А сейчас, - говорит, - у меня нет советов». Я себя сам ловлю на мысли, я интересуюсь проблемой кризиса, но я действительно затрудняюсь как-то сформулировать, что непосредственно происходит. Почитаешь одних – одно, почитаешь других – тоже достаточно авторитетных. Я не говорю о правительственных… Но там другая позиция, и другие какие-то доводы и аргументы. И вот соблазнительно, если бы были старые времена, сделать такие горячие шоу с такими резкими выступлениями.
Анна Качкаева : Думаю, что вряд ли это оправдано. Как раз тут вопрос разумности, сдержанности очевиден.
Юрий Богомолов: Да, конечно.
Анна Качкаева : Но просто психотерапией надо тоже аккуратно заниматься.
Юрий Богомолов: Ань, есть парадоксальный и характерный для нашего времени момент. Самые острые комментарии политические и, может быть, мы еще дождемся экономических, происходят в программе «Прожектор Перис Хилтон». Вот там что-то такое вдруг проскальзывает образ нашей сегодняшней жизни. Они доводят до абсурда. Или программа Жванецкого. Когда Жванецкий вопрос насчет, как вести себя экономически, очень хорошо сказал. Да, его спросили, в какой валюте? Он говорит: «Надо запасаться продуктами».
Анна Качкаева : Не надо бежать выполнять этот совет буквально. Господин Добрый из Санкт-Петербурга нам пишет, если вас интересует старый миф, то более всего их поддерживает в своей старой «Неделе». Всегда у нее получаются хорошие кавказцы, будь то чеченцы или Грузия, и всегда плохие российские солдаты. Не пора ли ей отказаться от этого мифа?» Видимо, господина Доброго обидела ложка, которую зафиксировали в кармане у российского миротворца, судя по всему.
Юрий Богомолов: Это не так, конечно.
Анна Качкаева : «Какая страна – такие и журналисты», - это Владимир Киселев из Междуреченска. Это всегда так.
Юрий Богомолов: Такие и слушатели.
Анна Качкаева : И слушатели, и читатели, и зрители. «Наша страна по Бредбери. Но кризис веселится и пока ни о чем не думает. Но экономический кризис это болото, наверное, уничтожит», - Андрей из поселка Красная Горбатка. Тоже очень опасно, что уничтожать лучше бы никого не надо.
Юрий Богомолов: Да.
Анна Качкаева : Хотя…
Юрий Богомолов: Да, есть такая точка зрения, что этот экономический кризис как бы смоет все фальшивые, дутые.
Анна Качкаева : Очистится и поможет вроде как.
Юрий Богомолов: Есть такая точка зрения. Но вот опять же вопрос как в том анекдоте. Цыган учил свою лошадь не есть и приучил бы, если бы она не умерла.
Анна Качкаева : Ирина Волкова: «Я никогда не смотрю никаких шоу. Но от радио то никуда не денешься. И вот после этого обвала, ей Богу, с удовольствием оттягиваюсь на «Ледниковом периоде». Тоже, между прочим, правильно.
Юрий Богомолов: Да.
Анна Качкаева : Значит, во всем должен быть такой баланс.
Юрий Богомолов: Что-то очень много этого льда. И поэтому это производит тяжелое впечатление, так же как и «Минута славы».
Анна Качкаева : «Почему сократили Осокина до трех дней в неделю по 20 минут? И как могли на НТВ так радостно встречать президента или премьер-министра?» Почему сократили Осокина, честно говоря, не знаю. Надо задать вопрос.
Юрий Богомолов: Я тоже как-то не обратил внимания.
Анна Качкаева : Почему так встречали? Не знаю радостно ли встречали. Все, что я знаю про то, как там происходило… За сутки перекрытые улицы, закрытые за несколько часов туалеты, выключенные лифты и сотрудники, которые не могли входить в коридоры. Я не думаю, что там большая была радость у людей, которые были в «Останкино». А на экране там вот необходимые лица стояли, они, конечно, улыбались. Это же церемониал своего рода.
Юрий Богомолов: Жали руки.
Анна Качкаева : Наталья пишет, что «народу необходимо выключить мозги. Советский человек – это достойная база для осуществления такой программы. И даже священникам дана установка усмирять».
Юрий Богомолов: Вот тут я бы вот что сказал. Я все время вспоминаю ту стратегию информационной политики, которая была у Оруэлла. Если вы помните, там была такая установка. Политикой могут люди заниматься провинутые, а для остального населения – развлечения, секс и все остальное и даже богохульство возможно.
Анна Качкаева : Да.
Юрий Богомолов: Я не скажу, что это есть в планах, но очень это вписывается в ту же стратегию. То есть она в каком-то смысле архетипическая.
Анна Качкаева : Я думаю, что она свойственна не только России, она бывает в разные времена свойственна разным цивилизациям и народам в зависимости от уровня переходного режима.
Борис нам пишет: «Ваше телевидение 10 лет было в руках у либералов. И все равно основная часть населения отвергает либеральную идею». Да, и это правда. 10 лет было. И тем не менее не смогло привить.
Юрий Богомолов: Это просто доказывает, что мы слишком преувеличиваем значение телевидения. Как его всегда преувеличивали. Вот эти разговоры о том, у кого телевидение в руках – тот и контролирует, они верны не на сто процентов и даже не на 50. Иначе бы советская власть никогда не кончилась.
Анна Качкаева : Яков из Москвы, мы вас слушаем.
Слушатель: Я вам сразу скажу, что я не смотрю никакие шоу, я не смотрю «Галину», хотя отец смотрел с удовольствием. И позвольте очень короткую реплику. Тут дама написала по поводу того, что советские люди должны выключить мозги. Я – чисто советская интеллигенция, и я считаю, что именно поэтому я не смотрю все эти шоу, потому что мозги у меня есть. А вопрос у меня к вам, вы считаете себя демократом?
Анна Качкаева : В общем, я человек, безусловно, либеральных убеждений.
Слушатель: Как вы считаете, либерализм предполагает некую палитру мнений в эфире или нет?
Анна Качкаева : Конечно, предполагает.
Слушатель: Если вы все-таки либералы, у вас есть какие-то предпочтения, но вы приглашаете все время одну и ту же палитру людей, с одной и той же стороны. Я вполне допускаю, что гражданин Богомолов имеет право, Ирина Хакамада и так далее. Но просто ради интереса пригласите, кроме Ирины Ясиной, например, Хазина. Не хотите Хазина, чистого марксиста… других. Но эту сторону вы никогда не представляете. У вас все время одна и та же обойма: Ясина, Шевцова, Хакамада. Не хотите пригласить Кондрашова. Я с ним в очень многих вещах не согласен в «Литературке», с его упором на такой православную государственность. Потому что я – атеист. Но просто ради интереса. Но вы же не хотите.
Юрий Богомолов: А вы не хотите обратиться с такой же просьбой к Первому каналу, ко Второму каналу?
Слушатель: Я Первый канал не смотрю.
Юрий Богомолов: Напрасно.
Слушатель: А мне неинтересно.
Юрий Богомолов: А вы слушаете «Свободу» и, наверное, «Эхо Москвы».
Слушатель: «Эхо Москвы» я тоже не слушаю, потому что я считаю, что станция очень зашоренная. На сайте бываю. Саму станцию не слушаю. « Свобода » более толерантна, здесь все-таки 40 на 60, на «Эхе Москвы» 25 на 75.
Анна Качкаева : Ну, что ж, вы меня убедили в том, что действительно, наверное, нужно пригласить так любимого вами… Вы знаете, Юрий, коллегу Кондрашова? Это в «Литературной газете».
Юрий Богомолов: Нет, я не знаю. Как нашему слушателю не интересен Первый канал, так мне неинтересна «Литературная газета».
Анна Качкаева : Да, тоже есть некое право выбора у нас, кого приглашать. Хотя для пользы дела, наверное, надо это сделать. И я учту ваши пожелания. Алла Павловна, мы вас слушаем.
Слушатель: Во-первых, я хочу несколько возразить Якову. Я очень часто слушаю Сергея Маркова на «Свободе».
Анна Качкаева : О, это да.
Слушатель: Тихонова.
Анна Качкаева : Это он ко мне обратился.
Слушатель: Не палитра разве?
Анна Качкаева : Конечно, палитра. И много здесь кто бывает. И из «Единой России».
Слушатель: В этом плане я с ним не согласна. Я вообще-то, не смотрю информационные программы по телевидению. Но когда я включаю там, или Медведев, или Путин с собачкой или тигренком. Так почему журналисты ни разу не показали о родителях Путина, о том, что его папочка два года жил в радиологическом центре в одиночной палате.
Анна Качкаева : Ой, ой, ой!
Слушатель: Что у него была единственная привязанность – к медсестре Оле.
Анна Качкаева : Алла Павловна, дорогая моя, а вы откуда это знаете?
Слушатель: От человека, который в это время был в этой больнице.
Анна Качкаева : Вот так рождается та самая мифология, о которой мы сегодня говорим, которая разрушает историю, на самом деле. И даже если что-то подобное было, зачем копаться в личных историях людей, какой бы степенью власти они ни обладали, и какой бы степенью популярности? Вот это непонятно.
Юрий Богомолов: Потом из этого возникнет фильм «Галина» с другим именем.
Анна Качкаева : Кирилл из Москвы, мы вас слушаем.
Слушатель: Я хотел сказать, что вот это телевидение потому неинтересно, что непрофессионально подходит к своей работе. То есть поверхностные, театральные представления об информации.
Юрий Богомолов: Согласен.
Слушатель: И поэтому, когда мы смотрим новости, обратите внимания диктора на интонацию, на какую-то театральность, образность. Отсутствует холодная, объективная оценка событий, представление цифр, статистики…
Анна Качкаева : И экспертного мнения.
Слушатель: У нас фактически нет канала по телевидению, который бы мог рассказать о финансах.
Анна Качкаева : Нет, вы знаете, есть, есть РБК, есть «Вести-24». Но все это каналы для специального пользования, конечно.
Юрий Богомолов: Нишевые каналы.
Анна Качкаева : Но тем не менее, любопытно, Юрий, дело в том, что я знаю, что сейчас в Британии один известный профессор, медиативист написал книгу, которая так и называется «Новости как развлечение». И уже не просто статьи, которые писал Постман или какое-то количество людей, занимавшихся философией, а книга. И это не только про нас. Это общая, естественная такая тенденция, от которой никуда не денешься. Людям больше, как я понимаю, один из тезисов этой книги – неинтересна фактура и холодная отстраненная информация. А большинству массового человечества, которое эмоционально реагирует на зрелище и на вот это послание с экрана, гораздо важнее авторская подача. И вот это то, что называется спектаклем, а не фактология.
Юрий Богомолов: Вот с этим, кстати, и связана трансформация на нашем телевидении. Этим занимался на практике Леонид Парфенов, и очень хорошо этим занимался.
Анна Качкаева : Но он сохранял как-то баланс. Были перекосы, но баланс сохранялся.
Юрий Богомолов: Вместе с тем, я как бы немножко занимаюсь, сейчас пишу о трех наших видных журналистах – Невзорове, Доренко и Леонтьеве. Но там совершенно видно, особенно на примере судьбы Леонтьева и нашего телевидения. Он ведь очень как-то сразу покончил с газетной журналистикой и перешел на телевидение. И вполне осознанно. И тогда же он заметил, что в принципе телевидение – это уже не журналистика. Действительно, в газетах можно, с его точки зрения, заниматься аналитикой, спокойно взвешивать, раскладывать и так далее. А на телевидении, почему он туда и пришел, он может заниматься театром, может ставить спектакли, что он и делает в своей программе «Однако».
Анна Качкаева : Но вот в этой связи как вы относитесь к той очевидно угадываемой трансформации программных линеек НТВ? Это что, помягчение куда, для чего?
Юрий Богомолов: Я думаю, здесь дело даже не в помягчении, а я думаю, здесь дело в том, что сегодня топ-менеджеры вот этих основных наших каналов начинают понимать, что есть некоторый дефицит такого прямого общения, застольного общения, застольных разговоров, споров и так далее. И вот канал ТВЦ тоже пытался сделать линейку таких вот непосредственных разговоров по будням. Не по воскресеньям, как это было на других каналах. А именно по будням. Сделать это ежедневным развлечением. У них ничего не получилось. Вот теперь НТВ пытается что-то такое таким образом воспроизвести. Я думаю, что и Первый канал будет придумывать, поскольку…
Анна Качкаева : Ну да, «Прожектор Перис Хилтон» и «Большая разница» есть…
Юрий Богомолов: Да, там есть…Но «Большая разница» - это несколько другое. А «Прожектор Перис Хилтон» - это действительно на таком смеховом уровне обсудить наш абсурд.
Анна Качкаева : Но у меня такое ощущение, что «Борьба с ветряными мельницами» тоже предполагала такую интонацию для разговора. Но во что она в итоге перевернулась.
Юрий Богомолов: Вот что замечательно. Я в связи с «Гордонкихотом» вспомнил и в связи с тем же «Прожектором», что Первый канал вдруг обнаружил, что можно использовать свои программы не только для пиара своих проектов каких-то, но и для травли конкурентов или отдельных. Вот то, что произошло на прошлой неделе с Виктором Ерофеевым. Сначала его травили в «Перис Хилтон», издевались над ним, потом вбросили в эфир записанную когда-то программу с Виктором Ерофеевым. И это работает как бы на понижение. А до этого опять же были всякие уколы в сторону Галкина, который перешел на другой канал. А Галкин делал обратные. Вот эта ситуация достаточно показательна для общего климата и такого состояния такого важного инструмента общественного мнения, как телевидение.
Анна Качкаева : Людмила, мы вас слушаем.
Слушатель: Напрасно этот мужчина налетел на вас. Я тоже не согласна с ним. Столько передач интересных, их можно выбирать, Соловьева, Шевенко, Архангельского, Третьякова, а у Прокопенко какие передачи! Ну, Гордон – ясное дело, он хотел с ветряными мельницами бороться, а получилось, что он пиарит совершенно неизвестных нам людей, причем с современным уклоном творчества. А «Литературку» я не читаю, она мне недоступна, но Полякова обожаю и всегда его слушаю. А по поводу кризиса, а никто вам и не скажет, хотя все знают, кризис – это очередной виток давно разбогатевших разбогатеть еще. Сейчас рухнут и всех поглотят всех мелких и прочих. А чтобы из бюджета еще выкачать деньги, разрешите нам не платить рабочим выходное пособие. Все они бедные. Ведь и у Абрамовича, и у всех все останется.
Юрий Богомолов: Эту информацию, если говорить о Соединенных Штатах, о всех претензиях, те аргументы, которые сейчас прозвучали, они могут звучать и там. И я, в частности, это слышал, когда я интересовался всеми этими проблемами. Там тоже говорили о том, что это в пользу богатых. Хотя, я думаю, что богатые тоже сильно потратятся.
Анна Качкаева : Сильно, сильно, я тоже думаю.
Юрий Богомолов: Другое дело, что то, что им останется, это будет во много раз больше, чем то, что…
Анна Качкаева : Ну да, расплатятся все равно те, конечно, которые беднее. Это, к сожалению, так. Федор тут нам говорит, что его достали либералы-банкроты, видимо, имея в виду… Почему только он нас слушает, раз так достали все. А Борис из города Миасса говорит, что в народе нет спроса на талантливую журналистику. Да нет, талантливые то есть. Очень изменилась сама конструкция и сам подход к тому, что действительно люди хотели бы и с удовольствием смотрели.
Юрий Богомолов: Меньше человечности, но больше человечинки.
Анна Качкаева : Ну, вот на этом мы, пожалуй, и закончим.