Ирина Лагунина: Социологические исследования, проводимые в Грузии, показывают, что наибольшим доверием у населения пользуются церковь и полиция. Реформа МВД, начатая пять лет назад, принесла неожиданные результаты. Мы продолжаем цикл «Лица новой Грузии», серию портретных зарисовок, которую привез из Тбилиси Олег Панфилов.
Олег Панфилов: Вано Мерабишвили редко дает интервью. Вероятно, не только потому, что он возглавляет МВД, в который входит также бывшее министерство безопасности, но и благодаря своему характеру. Вано Мерабишвили – совсем не Джеймс Бонд, он всего лишь пять лет назад возглавлял неправительственную организацию и был в числе тех молодых грузинских интеллектуалов, которые не только участвовали в «революции роз», но и разрабатывали реформы нового государства.
Это – первая часть интервью, в котором Вано Мерабишвили рассказывает о начале реформы МВД. И стоит только добавить, что в Грузии полиция совсем другая, нет ГАИ, подтянутые, в красивой форме полицейские патрули, полное отсутствие коррупции, уважение и любовь населения.
Как вы думаете, много ли людей в Грузии скучает по ГАИ?
Вано Мерабишвили: Единственное, я думаю, скучают гаишники, которые начальники поста, кто собирал дани. Я считаю, что рядовой гаишник даже тогда не очень много получал, потому что он хоть и собирал деньги на дорогах, но он зарплату не получал, сам платил за бензин, за машину. Очень часто, когда бывали дни рождения, он платил большую долю начальникам, сам покупал свою должность. Сильно зависел от начальника, потому что если ошибался и брал взятку не от того, кого надо, часто наказывали. Так что, я не думаю, что кто-то скучает по ГАИ.
Олег Панфилов: Скучают, видимо, только те, кто был уволен.
Вано Мерабишвили: Да, даже те, кто уволен. Очень часто я встречаюсь с бывшими гаишниками, которые очень рады, что они ушли из МВД. Потому что они талантливые люди, талантливые люди в свободной рыночной экономике находят свое место. Некоторые из них бизнесмены, зарабатывают деньги не меньше, чем зарабатывали, работая в ГАИ.
Олег Панфилов: Уровень доверия населения к полиции, к МВД очень высок.
Вано Мерабишвили: Даже выше, чем можно было бы ожидать.
Олег Панфилов: Но на втором месте после церкви. Это достаточно интересно, потому что страна, которая еще шесть лет назад была в катастрофическом положении, была одной из самых коррумпированных на постсоветском пространстве, всего лишь за пять лет изменила отношение к общества к охране порядка. С чем это связано?
Вано Мерабишвили: Во-первых, то, что правительство заявило, что легче нам будет проводить реформы, потому что грузинская полиция была самая коррумпированная, в Советском Союзе была самая коррумпированная и она была так коррумпированная, что все хотели реформ. И общество, и сами полицейские знали, что так продолжаться не может. Это одно. А другое, что то, что произошло, такого не ожидал никто. Я даже скажу, что сам я часто думаю, удивляюсь, потому что когда мы что-то планировали, мы не ожидали такого результата. Конечно, мы знали и мы каждый день боремся против коррупции, это не очень видно, но каждый месяц два-три полицейских мы задерживаем за какие-то нарушения, в том числе за взяточничество. Зарплата очень низкая в полиции, полицейские у нас получают минимальную зарплату, начинающий человек 350-400 долларов, у патрулей и то больше. Конечно, они обеспечены всем, бесплатные телефонные разговоры, бензин бесплатно, машина новая. Более того, я хочу сказать, грузинские полицейские, кто бы ни был, не тратит во время выполнения своих обязанностей ни одну копейку. Все расходы, которые связаны с выполнением своих рабочих задач, или в командировку едет, или выполняет свои полномочия, он все это получает. Но это не самое главное. Самое главное то, что рядовые полицейские гордятся, что они не берут взяток. Брать взятку очень сложно. Проблема в чем была раньше, что даже честный человек, который в детстве читал великих поэтов и так далее, хотели взятки не брать. Но у них это не получалось, потому что система была такая, что вокруг все взятки брали и человек привыкал, оправдывал свое взяточничество. Сейчас такая ситуация, что человек, который раньше брал взятки, он сейчас не может это делать, потому что вокруг него такая атмосфера, что он не сможет так поступить. И он гордится, что он не взяточник. И часто они думают, что они хорошие. Есть такая польза, когда тебе нравится, что о тебе говорят хорошие вещи, что ты по закону поступаешь, гордишься, что ты так поступаешь. Потому что нормальный человек знает, что такое хорошо и что такое плохо. И они любят то, что они хорошие, им нравится то, что они хорошие, поступают по закону и то, что они делают, считают, что это правильно. И самые главное, что три года тому назад руководство комитетов хотели что-то сделать, пять человек начинали что-то делать. Сейчас уже на низком уровне дошло, что маленький начальник полюбили делать, что они принимают решение. Я приведу один пример. Недавно наше министерство собрало такую информацию, что рядовые полицейские собирали деньги на день рождения своему начальнику. Они купили ему часы за двести долларов.
Олег Панфилов: Все-таки советские традиции еще живы.
Вано Мерабишвили: На день рождения купили ему подарок. И он позвонил своему начальнику и сказал, что мне эти, извините, дураки, подумали, что нужно так поступить, собрали по 20 долларов и подарили мне. Его начальник спрашивает: ты не собираешься оставить себе? Нет, я просто хочу демонстративно подарить кому-то среди моих сотрудников. Я вам звоню, чтобы решить, кому это подарить, я хочу продемонстрировать, что не возвращаю, а дарю человеку, который заслужил. И они вместе решили, кому это подарить. И самое интересное, что мне даже не доложили, что они так поступили. Не то, что без меня, без моего заместителя приняли такое решение, что они не коррумпированные, даже они не похвастались передо мной, потому что они знали, что я очень обрадуюсь и могу поощрить. Они даже не посчитали нужным мне эту информацию сообщить.
Олег Панфилов: Правительство Саакашвили уже несколько лет зовут правительством менеджеров. А вы как министр внутренних - дел менеджер?
Вано Мерабишвили: Я здесь только менеджер, больше ничего, потому что я не специалист ни по полиции, ни по безопасности и так далее. Единственное, что руководитель, министр принимает учения и руководство людьми, на какое место они больше всего подходят.
Олег Панфилов: Вам удалось избавиться от нескольких десятков тысяч сотрудников советской милиции и найти тех новых людей, которые сейчас являются гордостью Грузии.
Вано Мерабишвили: Во-первых, с самого начала мы поступили так: мы не послушали советов доброжелателей европейских, западных, которые предлагали нам реформы проводить медленно, постепенно, чтобы не было нарушения справедливости и так далее. Мы поступили очень грубо и за один день из Министерства внутренних дел 15 тысяч офицеров уволили. И два месяца вообще не было в Грузии ни ГАИ, ни патрулей, ничего. Конечно, мы некоторых оставили, процентов пятьдесят все-таки работали, которые раньше работали. Но я хочу сказать, что я сам, когда первый этап реформы прошел, я сам старался, чтобы как можно больше старых, может быть не по возрасту, по опыту людей, у которых есть какая-то практика, вот эту практику трудно передать, нужно какое-то время. Я старался всех оставить. Но к моему удивлению, очень редкие исключения, что кто-то остался. Не то, что мы их исключили, они сами ушли. Потому что они рано или поздно выяснили для себя, что они не умеют так работать, как мы предлагаем, что вы должны так работать. Или устали. И постепенно все они от нас ушли. Даже те люди, с которыми я очень подружился. Они считали себя комфортно здесь. Но рано или поздно они все ушли, к сожалению для меня. Оказывается, что те люди, которые работали по старым обычаям, они все ушли. Я очень рад, что за эти четыре года очень много талантливых молодых людей, у них очень богатая практика. И самое интересное, что большинство из них растут. Если сравнить тех людей, которых я считал нормальными, хорошими людьми, они очень растут. А самое интересное, что выбираемость на получение должностей идет хорошо не потому, что я назна чаю. Первое, что я сделал, я централизовал назначение, я назначаю только 20 человек в министерстве, остальные все принимают решение. Но из-за того, что в нашем министерстве и в нашем государстве результаты самые главные, что поощряют людей по результатам.