Программу ведет Александр Гостев. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Андрей Шарый.
Александр Гостев : И вновь к визиту Владимира Путина в Грозный. Его манера общения с президентом Чечни Рамзаном Кадыровым свидетельствует, что в Кремле, видимо, удовлетворены развитием ситуации на Северном Кавказе. В этом контексте эксперты обсуждают возможность изменения политической конфигурации региона. На эту тему с обозревателем Радио Свобода Андреем Бабицким только что побеседовал мой коллега Андрей Шарый.
Андрей Шарый : Накануне этого большого чеченского праздника на территории республики прошло несколько публичных мероприятий, участники которых требовали объединения Чечни и Ингушетии, то есть фактически восстановления одного из субъектов Федерации в формате прежней Чечено-Ингушской ССР. Почему именно сейчас? Что это за люди?
Андрей Бабицкий : Вынырнувшая из небытия из абсолютного некая инициативная группа по объединению... В общем, митинг в Грозном и даже в станице Серноводская не может проходить без прямой санкции властей республики. Только Рамзан Кадыров. Каким-то образом идея укрупнения региона, которая уже, в общем, артикулировалась Дукуваха Абдурахмановым (это бывший спикер парламента, который присутствовал, кстати, на одном из митингов в Серноводской), высказывалась в 2006 году, она сегодня вновь стала актуальной. Я думаю, что Рамзан Кадыров получил некую поддержку из Москвы. В общем, понятно, почему он мог ее получить. Ситуация в Ингушетии выходит из-под контроля абсолютно. Очевидно, что местная власть с ней не справляется. Силовые структуры также ничего сделать не могут. Искать какой-то ингушский аналог Рамзану Кадырову очень хлопотно. Кремль привык решать эти проблемы дистанционно. Понятно, что распространить сегодня власть Рамзана Кадырова на Ингушетию - это может казаться Москве, в общем, довольно эффективным и очень быстрым способом справиться с ингушским кризисом.
Андрей Шарый : Предположим, что сиюминутную проблему Мурата Зязикова таким образом Кремль решит. К каким последствиям на Северном Кавказе это может привести?
Андрей Бабицкий : Настроение в ингушском обществе (говорим об ингушах, потому что чеченцам все равно, их жизнь не сильно изменится от слияния с соседней республикой) очень неоднозначное. С одной стороны, у Ингушей есть понимание того, что они теряют свою субъектность, свою идентичность и возвращаются к советским временам, когда у них было немало обид на чеченцев. Развитая инфраструктура, вся тяжелая промышленность, институты, больницы, все крупные предприятия все это было сконцентрировано как бы в чеченской части автономии. А ингуши, в общем, оставались на положении младших братьев. Они до сих пор вспоминают эти обиды. Это не только в экономической сфере. Это же положение более или менее эксплицировалось как-то на отношения и культурного плана, и даже бытового. С другой стороны, есть, в общем, серьезная зависть. Люди понимают, что вот буквально за административной границей жесткий лидер сумел навести какой-то, пусть ограничивающий до пределов политические свободы, но порядок, какие-то понятные правила игры. А в том хаосе, в каком существуют ингуши, людям, в общем, это только и нужно в основном. Можем вспомнить, как Ингушетия голосовала за Путина, как Ингушетия голосовала за Зязикова, видя в нем своего рода реинкарнацию Путина. Этот заказ на сильного, жесткого лидера в Ингушетии есть.
Андрей Шарый : Может ли ингушский народ из своих глубин выдвинуть еще какого-нибудь лидера кроме Зязикова и Аушева, о котором так много говорят, но который остается такой мифической фигурой фактически, не участвующей в политической жизни республики, или из Кремля кого-то могут еще прислать или нет?
Андрей Бабицкий : Из Кремля, я думаю, нет. Потому что Кремль сегодня решил, что модель, которая использована в Чечне с привлечением каких-то местных кадров, возложением на них карательных функций, она абсолютно эффективна, она на 100 процентов работает.
Из народных глубин, Андрей... Проблема-то в том, что отсутствуют какие-то публичные политические площадки. В общем, наверное, выдвинуть могут, но как это человек сумеет привлечь к себе внимание - не очень понятно. Потому что митинге где-то в маргинальной периферии, их разгоняют. Оппозиции, по сути дела, нормальной нет.
Андрей Шарый : Известна обида ингушского народа за Пригородный район. Но в том случае, если Ингушетия станет составной частью Чечено-Ингушетии, не может ли это изменить каким-то образом здесь баланс сил?
Андрей Бабицкий : В самом ингушском обществе есть, с одной стороны, опасения, что если Кадыров станет главой объединенного субъекта, то со всякими надеждами хотя бы дискутировать по этой теме, придется проститься. Потому что понятно, что это абсолютно табуированная для Кремля проблема. Никто не может... Там пересмотр границ... Тем более, Осетия - очень сильный субъект, выступающий в течение очень долгого времени самым близким союзником России на Северном Кавказе. Кадыров просто не будет упираться головой в глухую стену. С другой стороны, есть и, как ни странно, другие надежды, что Кадырову, может быть, как-то удастся решить проблему беженцев привычными ему методами. Запустить взвод кадыровцев в этот Пригородный район, в села, куда не пускают ингушей, и все осетинские милиционеры в страхе разбегутся. Я думаю, что этот расчет не очень верен, потому что в свое время Кадыров пытался, скажем, навести порядки в Хасавюртовском районе Дагестана. Получил отпор. Его людей оттуда вытеснили. Я думаю, что Москва как-то его осекла, потому что эта ситуация чревата серьезным конфликтом на границе. Кадыровские люди приезжали в Нальчик, когда там избили чеченских студентов. Тоже пытались. Тоже оттуда их вышибли. В общем, такие эксперименты кончаются плохо. Так что, эти надежды не основательны.