Россия приветствовала решение НАТО приступить к размораживанию двусторонних отношений и отложить вопрос о предоставлении Украине и Грузии плана по присоединению к организации. Ведущий российский эксперт по вопросам международной безопасности профессор МГИМО Андрей Загорский полагает, что говорить о «дипломатической победе Москвы» просто неуместно.
- Создается впечатление, что Россия добилась своего, и НАТО возвращается к сотрудничеству, поскольку иного пути не было, а динамика сближения Грузии и Украины с НАТО существенно замедлена. Вы согласны с такой постановкой вопроса?
- Только отчасти. С одной стороны, не Россия разрывала отношения с НАТО, это была инициатива НАТО. Разрыв отношений касался только тех тем, которые были [самим] НАТО определены.
- Что касается Украины и Грузии, то действительно создается впечатление, что Россия настояла на откладывании Плана действий по присоединению к НАТО для двух этих стран. Но другой стороны, НАТО по существу отказывается от фетишизации ПДЧ и предлагает перенести центр тяжести на обсуждение практических вопросов подготовки к вступлению. Собственно говоря, комиссии НАТО-Украина и НАТО-Грузия (украинская существует давно, грузинская была создана в этом году) и занимаются теми практическими вопросами, которые должны были бы решаться в рамках ПДЧ. Вокруг ПДЧ ломаются копья, но практическая работа продолжается.
- По срокам здесь принципиальной разницы не существует. Можно идти путем (как хотели этого Грузия и Украина) быстрого получения ПДЧ, потом [путем] долгой и нудной работы по выполнению его условий с непонятными сроками вступления в НАТО. А можно вопрос формального вступления в ПДЧ отложить на неопределенное время, и проведя необходимую работу, затем относительно быстро вступить в НАТО. Здесь просто снимается вопрос, который был как раздражителем в отношениях России с НАТО, так и предметом споров внутри самого НАТО.
- Чем сегодня является НАТО для России? соперником? союзником? угрозой?
- Многие интерпретируют НАТО как угрозу для России, но чаще используется другое понятие - НАТО уже не противник, но еще не партнер. Такое неопределенное состояние и взаимодействие в областях важных, но второстепенных для НАТО позволяет каждый раз вбрасывать эти отношения в кризис, когда возникают серьезные разногласия на международной арене, как это было в 1990-е, как это получилось сейчас.
- Могут ли Путин с Медведевым занести себе в актив итог этого этапа конфронтации с Западом?
- Совершенно очевидно, что в публичном плане это и делается. Одобрительные высказывания Медведева в отношении этого решения НАТО (о непредставлении ПДЧ Грузии и Украине – РС) говорят именно об этом. Другое дело, что у многих в политическом классе есть понимание того, что вопрос снимается или отодвигается далеко, но суть от этого не меняется; реалисты понимают, что это изменение формы, но не содержания процесса.
- Как дальше будут развиваться отношения России с НАТО?
- Пока сложно сказать, потому что по существу Москва (и в этом есть свой резон) решила уже не договариваться с уходящей администрацией. После апрельской встречи Буша с Путиным и Медведевым мы фактически работу здесь не вели, дожидаясь выборов в США, появления нового президента. Наверное, с уходящей администрацией по каким-то вопросам еще можно было бы договориться, но рассчитывали, что с новой администрацией удастся договориться о более далеко идущих вещах.
- Все решения будут приниматься после того, как новая администрация США определит свои цели в политике. Я не уверен, что по существу вопросов она будет сильно отличаться [от старой]. Во всяком случае, команда в области политики безопасности у Обамы не просто профессиональная, но и достаточно жесткая (Клинтон, генерал Джонс в Совете [национальной] безопасности и так далее), я не думаю, что это будет вести к изменению целей. По форме, по тону, по тональности, по стилистике могут быть изменения, но я не предвижу реальных подвижек по тем вопросам, которые были предметом споров, за исключением, может быть, тех, которые являются второстепенными для американской политики. По второстепенным вопросам мы, наверное, сможем договориться. Я думаю, первые подвижки мы будем наблюдать в области контроля над вооружениями, возможно, будем говорить о деталях продления соглашения по стратегическим наступательным вооружениям.