В Петропавловской крепости Петербурга открылась новая экспозиция, посвященная истории главной политической тюрьмы царской России.
Два этажа, восемь длинных коридоров с толстенными стенами и дурной бесконечностью одинаковых дверей. Все они ведут в камеры одиночки, по одной на этаже — в карцер. В камерах — постели, одежда, керосиновые лампы — как будто узников только что увели на допрос. В Петербурге главная тюрьма страны занимала уникальное место — в сердце столицы, напротив Зимнего дворца, так что государи могли ежечасно любоваться узилищем своих главных врагов. Собственно, музей, повествующий об ужасах царских застенков, которые теперь кажутся детскими игрушками, был здесь и в советские годы, но это был, скорее, аттракцион с манекенами надзирателей, приникших к глазку, которых сотрудники называли «болванами». Манекены есть и сегодня, но изменилась концепция экспозиции. Раньше здесь можно было узнать только о страданиях большевиков, Максима Горького, Александра Ульянова, а все изыскания историков, касающиеся сидевших здесь эсеров или членов других партий — противников большевиков, оставались под спудом. Теперь же возле многих камер появились имена и биографии узников, о которых советскому человеку знать было не обязательно. Главная трудность состояла в том, чтобы выбрать персонажей для экспозиции, говорит ведущий научный сотрудник музея Марина Вершевская: «Нам известны полторы тысячи узников с 1872 года по 1917 год. Затем последние исследования выявили узников с 1917 года по 1924 год. Их тоже довольно много. Вопрос — какие персоналии отобрать. Руководствовались, с одной стороны, тем, что это должен быть либо известный человек к моменту своего заключения, либо тот, который попал сюда еще неизвестным, но стал исторической личностью впоследствии. Для меня очень интересно, как тот или иной человек это перенес, что он потом вспоминал».
Анархист Петр Кропоткин, народник Порфирий Войнаральский, социал-демократ Петр Красиков, известный экономист Николай Анненский, арестованный за участие в депутации интеллигенции, пытавшейся предотвратить расстрел мирной демонстрации 9 января — кто только тут не сидел! Пришедших на открытие экспозиции угостили исторической тюремной едой — весьма питательной картошкой с мясом. У каждого в этой следственной тюрьме — по-нашему СИЗО — была просторная одиночная камера. И только после 1917 года в них, к изумлению сохранившихся тюремщиков, стали набивать по 20 человек. Началась новая эпоха, впереди был ГУЛАГ, уже без простыней, без книг и без жаркого.