Марина Тимашева: Получила от Ильи Смирнова ежегодник Института Мировой экономики и международных отношений «Север –Юг –Россия». Большой том вышел в 2008 году и отражает ситуацию 2007-го. В аннотации сказано: «рассматриваются как общие тенденции (раздел «Аналитика»), так и наиболее значимые текущие события (раздел «Конкретика»). И у меня естественный вопрос. Наверное, все уже догадались, о чём. Как насчет нынешнего кризиса – предвидела его наука или нет? И как с ним по науке бороться?
Илья Смирнов: Во-первых, наука бывает разная, как и театр. Во-вторых, слово «кризис» встречается на страницах сборника почти так же часто, как в Библии слово «Бог». Открываю на случайных страницах: «Система международных институтов… оказалась неспособна реагировать на новые вызовы» (26), «применение концепции «рыночного решения» вызовет лишь хаос и дезорганизацию мировой экономики» (29), «глобальная экономика по многим параметрам приблизилась к кризисной черте» (58), вот конкретно о России: «несмотря на элементы «стабилизации», все указывает на исчерпание возможностей «новой экономической политики» (в ее нефтегазовой редакции) в условиях быстрого научно-технического развития внешнего мира (прежде всего, государств АТР) и делает необходимой качественную перегруппировку социально-политических сил в российском обществе» (32). Статья о Всемирной Торговой организации, в которую нашу страну так активно запихивали, просто начинается со слова «кризис», а дальше: «крах», «несостоятельность принципов», «переговоры зашли в тупик» и даже «крематорий», об этом учреждении вспомнил индийский министр торговли и промышленности (Скороходова Н.П., 52).
Вообще-то ежегодник – четыре десятка статей, книжных анонсов и прочих материалов о разных странах, написанных разными авторами, историками и экономистами, но общее ощущение такое, что в 2007 году этот самый «кризис» – не тенденция, а данность. Если сказать: он наступил в 2008 году, возникает вопрос – на кого наступил? Все те жители Латинской Америки, Азии, Африки, на которых он наступал раньше – они, что, не считаются за людей?
Может быть, и не считаются. Все зависит от системы отсчета.
Например, такая. В конце сборника анонсирована интересная книга Ульриха Бека. Перевод с немецкого. Манифест нового «миропорядка», который достигается «через отказ от национального государства и выход на транснациональный уровень». «Даже демократия с ее принципом принятия решений большинством голосов представляется Беку наследием прошлого» (248). «Транснациональные» «игроки», которых никто «большинством голосов» не выбирал – они сами себя назначили – должны распоряжаться трудом, здоровьем, собственностью, жизнью миллионов людей. Слово «игроки» – не я его подставил, так в оригинале: «игра», «игроки».
Но если бюджет семьи попал в зависимость от игорного заведения, она по определению в кризисе. Вопрос только в том, как быстро он обернется крахом.
А «кризис», как Вы правильно заметили в последней колонке http://www.svobodanews.ru/Article/2008/12/11/20081211000012883.html , родной брат той самой «разрухи» по М.А. Булгакову, которая, как известно, гнездилась в головах. И учёные ИМЭМО пишут о том же. В первой же аналитической статье Андрея Геннадиевича Володина среди негативных факторов мирового развития на почетном третьем месте –что? – «кризис современного обществознания» (26).
Чтобы люди не воспринимали очевидных вещей, придумано множество «словесных ловушек»: «постиндустриальное общество» (оно же «информационное»), «финансовые рынки», «экономика услуг», «средний класс». Нет, вы не смотрите на меня вопросительно: средние слои, не самые богатые и не самые бедные, существуют реально, только это никакой не класс, а условное понятие, объединяющее представителей самых разных классов: например, зажиточных крестьян, квалифицированных рабочих, тусовщиков по ночным клубам и прислугу крупных казнокрадов. У всех этих людей разные отношения к собственности и разные, зачастую взаимоисключающие, интересы. И как только мы их вынимаем из общей корзины и раскладываем по классам и социальным группам, как они есть, сразу становится понятно, почему в конкретной стране эти люди занимают определенные политические позиции. Например, «венесуэльская буржуазия и большая часть средних слоев привыкли жить в основном за счет нефтедолларов. Они не смогли… выработать понимание того, что бедность широких масс это не только плохо с моральной точки зрения, но и невыгодно с точки зрения развития страны…» (В.А. Красильщиков, 127).
В сборнике, кроме общих аналитических, много статей про конкретные страны, которые помогают понять, что там на самом деле происходит. Например, благодаря Алексею Евгеньевичу Кириченко я более-менее разобрался с Бирмой, она же Мьянма, почему тамошние демонстрации протеста, которые так активно показывали телеканалы всего мира, не возымели действия – «самым серьезным завоеванием «шафрановой революции» стала Пулитцеровская премия журналисту, который ее освещал (213).
А, в общем, складывается впечатление, что и на Севере, и на Юге национальное государство, со всеми своими пороками, неравенством, бюрократизмом – естественный защитник простого человека от глобальных «игроков». Но и здесь тоже не всё так просто. Вопрос в том, насколько местная элита связана со страной происхождения. Вот, вроде бы, позитивная тенденция – контрольные пакеты крупных западных корпораций приобретают выходцы из развивающихся стран (М.В. Матюхин, 66). Очень лестно для земляков – «ведь воспитали мы, без ложной скромности, наследника Онассиса у нас». Но и раньше шейхи, раджи, великие князья ездили в Париж за покупками с чемоданчиками бриллиантов. На благосостоянии подданных эта светская жизнь как-то слабо отражалась. А сегодня национальность человека, допущенного в глобальный бомонд, значит еще меньше. Они там патриоты оффшорных островов. Получается, что интересы народа будут защищены на мировой арене в той мере, в какой они осознаны и обеспечены внутри страны. Значит, всё упирается в демократию? Но судить о том, много ли в стране демократии, тоже непросто. Никакие политические процедуры ничего не значат, если люди не контролируют собственную экономику.
Очередной раз убеждаешься в том, что историческая истина конкретна. Нет худа без добра – глобальные мессианские претензии нашей страны способствовали тому, что у нас готовили специалистов по всем странам, сколько их есть на глобусе. И этот исследовательский потенциал сохраняется в академических институтах, несмотря на все реформы, разрухи и кризисы.
Что касается рецептов от «кризисов» в эпоху глобализации – ну, откроем хотя бы статью китаиста Александра Игоревича Салицкого. «Китайские экономисты… сходятся в одном чрезвычайно важном пункте: цель хозяйственной деятельности видится им в удовлетворении жизненных потребностей человека и общества, а не просто в максимизации прибыли. Соответственно, глобализация подразделяется на «экономическую» и «финансовую», вторая достаточно жестко критикуется… Важной частью Пекинского консенсуса становится выдвижение на первый план идеи социальной справедливости… « (92, 96).
Наверное, чтобы не страдать от «кризисов», нужно заниматься «реальной экономикой» – никакой другой всё равно не существует – и помнить, что ценности цивилизации создаются талантом и трудом, а не игрой в переводного дурака.